Болотные демоны

      Лес преобразился. Теперь всюду цвели хрустальные подснежники, тонко позванивая на ветру. Над верхушками деревьев повис ржавый шар, отдаленно напоминающий луну болезненно-впалыми кратерами. Снег под ногами растекался, словно кисель, а сквозняк играл тонкую духовую мелодию на заиндевевших ветвях. Клим шел очень медленно, делая один шаг несколько раз, а затем оказывался далеко впереди.       Сначала мужчине казалось, что луна затягивается красными облаками, похожими на окровавленные тряпки, но потом он понял, что она меняет свой цвет. Зябкий туман пробирал до костей звенящей прохладой, но Клим не чувствовал холода извне. Только могильный холод собственного сердца.       Он брел так долго, что совсем потерял вес. Он вытянулся, расправил плечи и стал таким легким, что почти не касался земли. Огромная кровавая луна тянула его ввысь, и Клим забыл, зачем оказался здесь. Он забыл суету, боль, забыл, что потерял что-то важное. В его сердце остались лишь покой и пустота.       На рассвете в дверь башни настойчиво постучали. Кира приняла шум за продолжение сна и не стала вылезать из-под вороха старых одеял. Тогда стук повторился. Ворча себе под нос, девушка завернулась в изъеденную молью лисью шкуру и пошлепала босыми ногами вниз по винтовой лестнице. На пороге ее ждали две женщины.       — Меня зовут госпожа Арит, а это Ильта, — раздался грубый голос, как только открылась дверь.       Кира осмотрела гостей — те самые женщины, которые приходили за жеребенком. Та, что постарше, явно считала себя центром земли, а молодая, с двумя тонкими косичками, что смущенно пряталась за ее широкими плечами — разделяла ее мнение. Но Кире было все равно, кто они. Она демонстративно зевнула, не прикрывая рта, и спросила:       — Зачем пришли?       — В прошлый раз, когда мы предложили вступить в наш культ, ты отказала нам, дитя. Но мы милосердны и терпеливы, и мы пришли вновь с тем же предложением, — ответила Арит тоном, не терпящим возражений. На Киру подобный тон никогда не действовал.       — Прошу, не прогоняй нас, — мягко попросила Ильта. — Я вижу, что ты несчастна здесь, пусти нас внутрь и позволь поговорить. Я тебе все расскажу.       Кира скрестила руки и недоверчиво осмотрела гостей. Но женщины не собирались уходить с ее порога, а потому Кира позволила им войти. Она отвесила пыльную штору, что скрывала под лестницей кровать, пахнущую сыростью. Арит пренебрежительно сморщила нос и не присела, зато Ильта скромно расположилась на краю кровати, устроив руки на коленях. Кира вальяжно развалилась на все пространство кровати, демонстрируя зимнюю белизну стройных ног. Ильта бросила владыке умоляющий взгляд, чтобы та не принялась отчитывать незнакомку. Арит пока что держала себя в руках.       — Ну так что-о? — протянула Кира, подпирая кулаком висок.       — Я Ильта, Жрица Ночи в храме Ночной Кобылы. Это — госпожа Арит, начальница стражи и правая рука Владыки Тарут, верховной Матери. Мы здесь потому, что жеребенок принял тебя за свою, а значит, в тебе есть нечто священное, и мы были бы рады видеть тебя в нашем храме.       — Чем вы занимаетесь?       — Наш культ заботится о священных животных — ночных кобылах. Они священны потому, что их молоко раскрывает магический потенциал, скрытый в каждой из нас. По праздникам каждой из нас, не зависимо от ранга и заслуг, позволено вкусить священного молока и на одну ночь почувствовать себя всемогущей и предаться сестринской любв…       — Хватит! — рявкнула Арит. — Ты говоришь не о тех вещах, глупая девчонка!       Искры в глазах Ильты потухли. Девушка виновато опустила взгляд в пол и пробормотала слова извинения.       — Нет, продолжай, — заинтересованно попросила Кира. — То есть… вы — сестринство, которое заботится о лошадях и по праздникам устраивает лесбийские оргии?       — Ну-у, да… — промямлила Ильта.       — С этого и надо было начинать.       Подняв взгляд на Арит, суровую и холодную, словно мраморную статую, Кира заметила, что та раздраженно грызет губы, и артерия на ее шее быстро пульсирует.       Высокомерную госпожу бесило происходящее, бесил легкомысленный тон беседы, бесила некомпетентность подчиненной, а самое главное — ее бесила Кира. А та пила ее злобу, как вино, самодовольно улыбаясь.       — Хорошо, я готова вступить в ваш культ. Но у меня есть условие. Я хочу иметь право возвращаться сюда, к своему брату, который болен.       — Такое невозм… — испуганно воскликнула Ильта, но Арит ее перебила.       — Такое против наших правил, но для тебя я могу сделать исключение. Естественно, о твоей привилегии никто не будет знать и покидать храм ты сможешь только в свободное время.       — Еще ты должна будешь принести жертву, — робко сказала Ильта. — Кровь человека, которому принадлежит твое сердце. Хотя бы пара капель.       — С этим будут проблемы, — усмехнулась Кира. — Мое сердце никогда не принадлежало ни одному мужчине, на женщину я руки не подниму.       — Если это правда, — смягченно ответила Арит, — то твоей крови будет достаточно для ритуала. Мы придем за тобой ближе к полночи. Будь здесь.       Арит направилась к выходу. Ильта поднялась и одними губами прошептала: «Спасибо». Гости покинули башню.       Клим блуждал по присыпанным снегом дорожкам и чувствовал, что лес поглотил весь его мир. Лес был снаружи. Лес был внутри. Лес был чем-то живым, он заманивал в свои сети потерянных и опустошенных.       Гравилат становился больше похожим на тень, чем на человека. Из его почерневших глаз текли слезы, черные и густые, словно смола. Клим поднимался все выше и выше, и вот он уже не касался ногами земли. Он парил над тропинкой, на которой давно уже не оставались его следы.       Что-то схватило его ногу и потянуло вниз. Ни боли, ни тепла — лишь давление. Клим посмотрел вниз и увидел пепельного волка, что впился зубами в его лодыжку, изо всех сил стараясь впустить мужчину вниз. У волка были голубые глаза. Пепел, что сыпался с его шерсти, загорался и поднимался вверх, собираясь в горящие клочки бумаги. Клим вытянул руку — и поймал один обрывок, на котором было написано имя, состоящее из шести букв. Гравилат упал.       Он рухнул в снег и свернулся клубком, поджав под себя ноги. Уже рассвело. Кровавая луна сменилась холодным декабрьским солнцем на ясном небе. Не было ни цветов, ни звона, ни обрывков стихов. Был лишь Клим и Август. Он лежал на боку, голова — на уровне коленей Клима, а его поджатые ноги — возле головы лекаря. Длинные седые волосы рассыпались по тощему обнаженному телу. Август не открывал голубых глаз, не шевелил бледными губами, но Клим слышал его голос в своей голове.       «Зачем ты пришел сюда? Здесь опасно живому. Если у тебя нет ни магии, ни духа-защитника, этот лес заберет тебя»       «Но ты мой дух-защитник. Ты пришел на помощь, когда я искал лютики. Разве нет?»       «Я не твой дух, я просто дух, живущий здесь после смерти»       «Но ты мой друг. Ты обещал защищать меня после смерти. Ты обещал, что всегда будешь со мной»       «И я буду с тобой. В твоем сердце. Тебе не обязательно гнаться за духом. Но я рад, что ты пришел»       «Я хочу остаться здесь, с тобой, навсегда»       «Тебе придется идти дальше. Ради Киры. Ради Феликса. Ради себя.»       «Я знаю»       Клим вытянул руку и прикоснулся к его мертвецки-холодной щеке. Август открыл мутные глаза и улыбнулся так тепло, как делал это при жизни. На снег тихо падали горячие слезы. Клим плакал и не мог остановиться, не мог оторвать глаз от лесного призрака. Август поднялся и прижал голову лекаря к своей груди. Гравилат хотел почувствовать тепло, но Август был холоден как снег. А потом он стал оседать. Когда Клим открыл глаза, он уже обнимал не мужчину, а пепельного волка, который принялся слизывать его слезы языком, который пах костром.       «Иди вперед, Клим Гравилат. Иди вперед» — раздавалось в его голове. Когда Гравилат был готов, волк провел его к границе леса и болот, откуда Клим пошел домой, не оборачиваясь.       За час до полуночи в дверь башни постучали. Кира ждала гостей. Она накинула волчью шубу и открыла дверь. На пороге робко топталась Ильта, но выглядела она иначе. Подведенные углем глаза, распущенные волнистые волосы, смущенный румянец на щеках… Кира подмигнула ей и вышла на улицу.       — Ты попрощалась с братом? — спросила жрица по дороге в храм.       — Нет, я заходила к нему, а он спал. Я оставила записку в башне, не потеряют.       — Записку? — удивилась Ильта. — Ты умеешь писать?       — Ну да, — Кира пожала плечами. — Брат научил. А его научил брат Августа, его близкого друга, он тогда хотел быть писарем, вот и собирал вокруг себя детей, учил их грамоте.       — Как здорово! — воскликнула жрица. — В наших краях так мало образованных людей, а тем более молодых девушек.       — Ну, в моей деревне образованными были многие, но счастливым это не сделало никого.       — Я надеюсь, ты обретешь счастье в нашем храме, — искренне пожелала Ильта. — Меня хотели отдать замуж за старого торгаша, а я сбежала из дома. Я тогда ненавидела отца, брата, жениха… словом, всех мужчин. И меня нашла госпожа Арит, голодную, замерзшую, привела в храм. А там меня сразу сделали Жрицей Ночи. Это большая честь.       — Жрицей Ночи? Значит, еще есть Жрицы Дня? В чем разница?       — Жрицы Дня — это женщины, более далекие в духовном плане от нашей святости. Они принадлежали мужчинам, а потом ушли от них или овдовели. Кобылы не признают их, и такие жрицы обслуживают храм, занимаются уборкой, готовкой, ремонтом. В общем, работой. А Жрицы Ночи — это чистые и незапятнанные девы, которым доверяют Кобылы, и поэтому ночным жрицам позволено непосредственно ухаживать за ними, кормить, общаться. Госпожа Арит хочет сделать тебя ночной жрицей, если ты, конечно, сказала правду и ты не замужняя девица.       Кира подняла бровь и посмотрела в небо. Ей вспомнился стражник, за которого она вышла по расчету, и с которым она никогда не была близка. Ильта смотрела вперед и не заметила замешательства Киры, а потому сочла ее ответ полностью честным.       — Я никогда не принадлежала мужчине. И давай закроем эту тему.       — Хорошо, как скажешь, — улыбнулась Ильта. — А тебе сколько лет?       — Двадцать три. А тебе?       — А мне семнадцать. Я живу в храме уже больше года.       — Хм-м… В семнадцать мне пришлось уехать из дома, потому что староста деревни, тот еще козлина, застукал меня со своей женой. Мы ничего такого не делали, просто целовались, но он ненавидел и меня, и моего брата, который тогда вернулся с войны, и решил изгнать меня с позором. Я много лет ее не видела, думала, что она скучала по мне, но она никогда не любила меня. На память от нее мне осталась вот эта шуба.       — Ты любила женщину? Вот это да! Я… я тоже люблю женщину, — доверчиво поделилась Ильта.       — Арит?       В ответ раздалось утвердительное мычание.       Кира не успела рассмотреть в темноте все величие храма, окруженного белоснежными беседками. Ильта быстро провела ее в дом, похожий на огромный брусок. Там, пройдя бесконечно длинный, местами и вовсе не освещенный коридор, девушки оказались в общей купальне. Больше там никого не было, и Кира внимательно осмотрелась. На гладких каменных стенах горели факелы, а в полу была ниша с водой, которая занимала почти всю комнату. Вдоль стены расположилась низенькая скамейка с платьем жрицы и свежим полотенцем.       — Раздевайся, мне велено подготовить тебя.       — Ну если ты тоже разденешься, — томно ответила Кира и в шутку прикусила губу.       — Да, так будет удобнее.       Ильта пожала плечами и начала расстегивать полушубок. Кира удивилась серьезности ее тона, но давать заднюю уже не собиралась. Когда вся одежда оказалась на полу, Кира опустила пальцы ноги в воду и тут же сделала шаг от края.       — Она же ледяная!       — Так в этом и есть смысл.       Ильта взяла ее за руку и спустилась по ступенькам в воду. Кира осторожно последовала за ней на носочках. Ногам было еще терпимо, но, когда они спустились на дно купальни и холодная вода достала до ее паха, девушка взвизгнула. Жрица рассмеялась.       — Может, тебе нужно отвлечься? — игриво предложила она.       — Кажется, я кое-что придумала.       Кира склонилась над лицом Ильты, такой юной и такой нежной. Это чувство кружило голову и согревало низ живота. Молодая жрица сама начала поцелуй, уверенный и размеренный. Как только Кира полностью сосредоточилась на ней, Ильта резко потянула ее за талию. Девушки свалились в воду. Купальню заполнил всплеск воды и звонкий девичий смех.       Кира вошла в храм. Под круглым сводом напротив алтаря собрались ночные жрицы, все в приталенных черных платьях, расшитых золотыми нитями. Кира сбросила шубу и слилась бы с толпой, если бы не ритуальная диадема в ее влажных волосах. Жрицы расступились перед ней, прижались к колоннам, чтобы расчистить путь к алтарю. И Кира наконец увидела, что ее ждет. На алтаре, среди статуэток лошадей и склянок с жидкостями, стояла золотая чаша, инкрустированная сапфирами. А рядом с алтарем — красивая женщина в призрачно-белом платье и с повязкой на глазах. Ильта подтолкнула Киру к ней, и та уверенно подошла к Владыке и встала рядом с ней.       — Сестры, сегодня знаменательная ночь, — начала Владыка бархатным теплым голосом, — сегодня мы принимаем в наш культ новую деву! А потому мы проведем эту ночь так, словно она никогда не закончится. Назови свое имя, дева.       — Кира, — гордо ответила девушка.       — Кира, я беру эту воду из священного источника и добавляю в чашу, чтобы она очистила твое тело и укрепила твое здоровье. Я беру это вино из горного винограда и добавляю в чашу, чтобы оно очистило твой разум. А теперь возьми кинжал и добавь свою кровь, чтобы она очистила твою душу.       Кира приняла кинжал из ее рук и засучила рукав. Девушка думала, что поранить себя будет просто, но что-то ее останавливало. Тогда она надавила острием на кожу, подальше от торчащих вен, и порезала себя, словно сырую курицу. Жгучая боль была короткой. Капли крови попали в чашу, и кто-то из жриц поднес Кире повязку, пропитанную каким-то отваром, чтобы остановить кровь.       Когда ритуальный напиток был готов, Владыка протянула чашу Кире. Осушив ее, девушка заметила какое-то движение в толпе. Несколько жриц вынесли подносы с деревянными кубками, наполовину наполненными священным молоком. Один из кубков дошел и до Киры. Вкус был на любителя, но, выпив это молоко, Кира почувствовала, как ее тело наливается теплом и такой энергией, которую девушка не чувствовала прежде. Ей казалось, что теперь она способна на все. А впереди была прекрасная ночь, полная таинственных чувств и впечатлений.