Болотные демоны

      Ночь выдалась снежной и безветренной. Аморт вышел из дома, накинул капюшон и слился с темнотой. Мягкой поступью он шел по скрипучему снегу на край болот. Выйти за их пределы он не мог, а потому остановился возле границы с лесом и, прищурившись, пристально посмотрел на вековые деревья. Аморт точно знал: под их защитой скрывается храм Ночной Кобылы. Мужчина достал из кармана плаща соляную глыбу размером с кулак и выложил ее на землю, затем затаился в болотных кустах.       Ближе к рассвету, когда холод сковал и без того ледяное тело, Аморт увидел приближающуюся цель. Среди стройных сосен брели две лошади — кобыла и жеребенок. Обе черные, лоснящиеся, с серебристыми гривами и ресницами. Из-под копыт валил дым, словно лошади прожигали землю. Глаза горели дьявольским огнем, но умиротворенные морды не внушали страха. Взрослая лошадь изредка ржала, словно что-то рассказывая жеребенку. Сильные, грациозные, благородные — они были так прекрасны, но не смогли затмить черные помыслы Аморта. Затаив дыхание, он замер и позволил кобылам подойти к куску соли. Сначала приблизилась взрослая. Настороженно обнюхав, она поддела глыбу носом и убедилась, что это обычная соль. На вкус она тоже была как соль. Кобыла лизнула пару раз и подпустила жеребенка.       Аморт ждал. Детеныш вдоволь полакомился солью и уступил матери. Мужчина плавно поднял копье, не издав ни единого звука. Он был напряжен, как натянутая струна. От броска зависело слишком многое. Если он промахнется — больше не сможет приманить ни одну кобылу. А на поиски другого плана не было уже ни сил, ни терпения. Аморт занес копье и бросил его в цель. Он попал. Кобыла с диким ржанием завалилась на бок. Жеребенок тут же удрал, и осознание произошедшего догоняло его уже на скаку. Кобыла попыталась встать. Аморт и не рассчитывал, что убьет ее одним броском. Он подскочил к раненой лошади и занес над ней кинжал.       Глаза кобыли горели ненавистью. Она знала, что сейчас произойдет, знала, что ей не удастся сбежать, но она не боялась. Лошадь готова была гордо принять смерть, и если бы могла — плюнула бы в лицо подлецу, способному убить мать на глазах ребенка.       — Во истину демоническое создание, — прошептал Аморт.       Кобыла приняла это за комплимент и гордо запрокинула голову, подставляя крепкую шею. Существо было умно, как человек, но Аморт слишком хорошо знал подобные уловки у людей.       — Что, думаешь, я тебя не убью? Думаешь, во мне проснется совесть, и я не подниму на беззащитное создание руки? Слишком многое зависит от твоей смерти.       Одним точным ударом он пробил кобыле пульсирующую артерию. Вытащив нож, Аморт оказался забрызган огненной кровью. Руки, одежда, лицо — все было липким и горячим, и мужчина осел на колени, рассматривая себя. Давно он не ощущал подобной власти. С пульсирующей фонтаном кровью из кобылы вытекала и жизнь. С безумной ухмылкой Аморт достал из внутреннего кармана два сосуда с пробками. В один он собрал свежую кровь, крепко закрыл и спрятал в карман. Во второй, побольше, он сцедил молоко. Остатки он бесцеремонно сцедил на землю. Только после этого мужчина поднялся и ушел домой.       Аморт нагрел воды и наполнил ванну. Погрузив уставшее хрупкое тело со старыми шрамами, он безмятежно закрыл глаза и выбросил из головы произошедшее этой ночью. Сквозь дремоту он услышал, как толпа скандирует: «Арросиах! Великий Арросиах! Владыка Арросиах». Аморт горько усмехнулся. Провалившись в сон, размякнув в горячей воде, он увидел черноглазого юношу, протягивающего ему руку. Аморт с еще детской наивностью взялся за его ладонь. Улыбка мальчика сменилась жутким оскалом. И в следующий миг они, уже оба взрослые, стояли на обрыве. Сильная рука черноглазого мужчины держала его за горло — Аморт лишь беспомощно болтал ногами. Пальцы разжались — и Аморт полетел вниз. А там, в бесконечной пропасти, нет ни звука, ни света, ни черных глаз. От чувства падения мужчина проснулся и резко сел, цепляясь за бортики ванны. Скрипучий голос в голове спрашивал, насмехаясь: «Что стало с Великим Арроссиахом?». На шумных выдохах тяжелого дыхания Аморт ответил сам себе:       — Нет больше Арросиаха. Это имя было похоронено вместе с моим могуществом.       Рассветало. Персиковые облака нежно укрывали горизонт от легкого ветра. Летние беседки с мраморными колоннами окружали величественный белый храм с позолотой. А по разные стороны от него раскинулись длинные строения. Не такие прекрасные, не такие высокие, не такие благородные — дома Ночи и Дня. Жрицы Дня уже исполняли свой долг. Они носили воду, убирались, суетились, не приближаясь к храму, обходя священное место стороной. Три Жрицы Ночи стояли на пороге святилища и пересчитывали гуляющих меж беседками сонных кобыл.       — Я насчитала только восемь взрослых, — тревожно сказала младшая.       — А я так надеялась, что я просто обсчиталась, — прошептала вторая, немного постарше. — Беда, девочки…       — Раз вы тоже не можете досчитаться одной, значит, так и есть, — дрожащим голосом ответила старшая. — Считаем жеребят.       — Шесть! — в два голоса ответили девушки.       — Мне придется доложить об этом. Кто-нибудь хочет со мной?       Девушки покачали головой и дружно сделали шаг в сторону. Старшая обреченно вздохнула и, повесив голову, поплелась в храм.       Она шла по длинному коридору, пронизанному тонкими окнами от пола до потолка. Арочные своды, старинные гобелены с изображением священных животных, прекрасные картины в позолоченных рамках — все это было так прекрасно, но, вместе с тем, так сильно пугало женщину. Дойдя до нужной двери, она остановилась, чтобы вдохнуть, и потянула на себя двери.       — Покорнейше прошу меня простить за то, что отвлекаю Вас, госпожа Арит, Владыка Тарут, — произнесла она, упав на колени и глядя в пол, — но произошло ужасное.       — Говори, дитя Вьяз, — неспешно разрешил властный голос Тарут.       — Мы не досчитались одной кобылицы и одного жеребенка. Они не вернулись с прогулки. Девочки могут подтвердить.       — Какие девочки? — раздался четкий и резкий, как кузнечный молот, голос второй женщины, Арит.       — Прошу прощения. Младшие ночные жрицы Лилин и Оста, ответственные за пересчет кобылиц.       — Что ж, дитя Арит, выбора нет, — вязко произнесла Владыка Тарут. — Тебе придется выяснить, что же произошло. Возьми столько жриц, сколько посчитаешь нужным. А ты, дитя Вьяз, возвращайся к работе. Спасибо за доклад.       Вьяз посмела поднять взгляд на идущую к дверям Арит. Это была невысокая женщина, скрывающая сильное и ловкое тело за объемным шарфом и широким пальто. Черные волосы были коротко острижены, что только подчеркивало ее мужественность. От женщины веяло такой решимостью, что каждая клеточка тела Вьяз трепетала от ужаса и восторга. Только отдалившись от госпожи Арит и владыки Тарут, Вьяз смогла вдохнуть полной грудью.       За пару часов до подъема Лукас прокрался к задним городским воротам. Они всегда были не заперты — люди и не пытались пробраться на высокий берег, а колдуны то и дело выходили на патруль. У ворот Лукаса уже ждал его новый приятель Гер — черноволосый скуластый юноша. Лукас не любил заучек, но Гер показался ему своевольным человеком, плюющим на правила, когда завел разговор об Урте и жрицах прямо на ежемесячном собрании.       — Опаздываешь, — Гер неодобрительно покачал головой.       — Для нашего дела ты слишком занудный, — отмахнулся Лукас. — Ну что, как договаривались?       — Я не знаю, правда ли ты видел дым на болотах, и если да, то прошло слишком много времени, но я никогда еще не был там, ну, знаешь, патруль на болота не пускают, только на границу, поговаривают, там много кто водится. Так что проверить лишним не будет.       — И как до нас никто не проверил те дома?       — Так боятся, — ответил Гер, — В основном, от того, что не понимают, чего там ждать. Плюсом сам Морус против того, чтобы по болотам шарились. Может, скрывает что-то от нас. Но попробуй его ослушаться — голову оторвет.       — Ха-ха! А ты представь, что это и есть его уникальная способность — отрывать головы!       Парни залились хохотом.       Вскоре они пересекли границу и вышли к болотам. Лукас настороженно оглядывался по сторонам — мало ли кто скрывается в кустах? Солнце светило еще очень слабо, и в сумерках любая коряга казалась монстром, а любой шорох — его шагами. Гер сохранял самообладание, но не терял бдительности. Он внимательно рассматривал дорогу, запоминал, предполагал, анализировал. По его сосредоточенному лицу трудно было сказать, что парень боится, но это была правда.       Двигались парни очень медленно, тщательно прощупывая ногами хлюпающую почву.       — Ты уверен, что мы с той стороны зашли? — спросил Гер. — Мне кажется, стоило дать крюк и выйти напрямую к домам.       — Слушай, давай без этого, сейчас придем, куда надо!       — Ага, придем, как же! Ты смотри, как тропинки виляют! Вот, мы уже не туда свернули.       — Не нравится — я тебя не держу! — воскликнул Лукас.       Птица, испугавшаяся мужского возгласа, взлетела с тяжелой ветки. Парни шуганулись от нее. Гер оступился и угодил ботинком в воду.       — Так, все, я предупреждал! — раздраженно заявил Гер. — Мы идем совсем не туда. Мы просто упремся в лес.       — Ты вроде хотел болота изучать? — недовольно спросил Лукас, — вот и изучай! Я уверен, что мы идем туда.       Гер развел руками и поплелся за приятелем. Он был прав — кусты стали появляться все чаще, а земля стала гораздо суше. Так они вышли к соснам. Лукас первым заметил что-то странное впереди. Рядом с лесной границей лежала остывшая лошадиная туша. Парни бросились к ней, но подбежав поближе, Гер схватил друга за рукав и остановился.       — Чего? — зашипел Лукас.       — Смотри — это ночная кобыла. Точнее, ее труп.       — Ночная кобыла? — переспросил Лукас. — Та самая, которой поклоняются женщины в лесу?       — Культ Ночной Кобылы, да. И кто-то ее убил. Нехорошо. Подойдем поближе?       Парни переглянулись. Лукас тоже вцепился в рукав Гера. Не скрывая страха, приятели подкрались к трупу, то и дело шугаясь лесных звуков. Им все казалось, что сейчас из засады выпрыгнут жрицы и казнят их на месте, или кобыла резко восстанет из мертвых. Может, она и не мертва вовсе? Может, просто ранена?       Подкравшись к трупу, парни внимательно разглядели его. Сомнений не было — ночью кто-то убил животное, хладнокровно, жестоко. И нужно было немедленно об этом доложить. Лукас первым побежал к городу. Он знал, что с такой важной новостью его точно пустят к владыке Морусу. Может, тогда отец его заметит? Гер, не желая оставаться наедине с трупом, поспешил за другом.       Вскоре на это место пришли жрицы. Арит уверенно шла впереди, а за ней — три молодые девушки из боевого отряда, который она возглавляла. Долгие поиски подошли к концу. Увидев мертвую кобылу, девушки испуганно воскликнули, за что были наказаны презрительным взглядом командира. Арит склонилась над телом, внимательно осмотрела торчащее из бока копье, раны на шее, следы ног на снегу.       — Кто-то убил ее и забрал молоко, — пробормотала Арит. — Это точно не люди, они не знают о свойствах молока, да и о существовании ночных кобыл вряд ли знают. А здесь — кто-то выманил ее на соль и забрал все молоко. Интересно, что они сделали с жеребенком.       — Г-госпожа Арит, п-позвольте мне сделать п-предположение, — робко сказала подчиненная.       — Говори!       — Быть может, жеребенок спасся? Я нашла его следы, они ведут в сторону старых построек.       — А следы к месту преступления идут из города. Осмелюсь предположить, что их было двое и они пришли со старого моста, ведущего на высокий берег. Это точно клан Круэнто, возглавляемый Морусом, госпожа Арит, — добавила вторая.       — Хорошо, молодцы, только не топчите следы! Вы двое, — она указала на внимательных девушек, — проверьте, куда ведут человеческие следы, а ты — идешь за мной по следам жеребенка.       Девушки коротко кивнули и побежали по следам в сторону города. С госпожой осталась молодая девчонка с чуть опухшим лицом и приоткрытыми большими губами. Ее русые волосы были заплетены в две тонкие косы.       — Ильта, у тебя есть возможность проявить себя на этом расследовании, — сказала Арит.       — Да, госпожа!       — Идем.       Заспанная Кира брела по выпавшему в ночь снегу к дому брата. Девушка думала о том, что если бы болел кто-то другой — неважно, Феликс или Аморт — она ни за что не поднялась бы с постели ни свет ни заря. Но за братом надо приглядывать. Он один такой — балбес, рискующий своей шкурой по поводу и без. Он один такой — брат.       Сзади зашуршали кусты, а затем — раздался стук копыт. Кира удивилась — они ведь отпустили своих коней в город. Ну, не совсем своих, скорее, краденых, но отпустили и теперь некому за ней идти. Девушка обернулась и застыла. На тонких гнущихся ножках к ней шло непонятное чудо. Черный жеребенок с серебристой гривой и длинными ресничками. Кира стояла и не знала, как ей поступить — то ли прогнать, то ли забрать себе. Очевидно, жеребенок был дикий, но он так смело шел к Кире, словно искал у нее защиты. Подойдя вплотную, детеныш уткнулся замерзшим носом в ладонь девушки и издал жалобное: «Брр…» На глазах Киры навернулись слезы.       — Пойдем, неведомое природе существо, — позвала она жеребенка и отправилась к Аморту в поисках хлеба.       Хозяин дома отсыпался в своей спальне после ночного преступления. Услышав внизу женский голос, он лениво поднялся, набросил халат и спустился вниз. В гостиной его ждала нетерпеливая Кира.       — Ну спускайся уже, дай мне хлеб!       — Давай я хоть чаю сделаю, что хлебом-то завтракать… — проворчал Аморт.       — Это не мне, это жеребенку, — возразила Кира.       — Какому… жеребенку?       Аморт молниеносно выскочил босиком на снег. Его худшие опасения оправдались — на улице стоял тот самый жеребенок, которого он видел ночью. Жеребенок узнал убийцу, забил копытами и громко заржал, но потом попятился назад, стараясь скрыться за Кирой. А за дальними кустами уже шли какие-то женщины.       — Прогони его! — испуганно завопил Аморт, — и если вон те спросят, то меня здесь нет и никогда не было!       — Что? Почему? — крикнула Кира вслед убегающему в дом мужчине.       — Ну я того… переспал короче с одной из них, мне нельзя на глаза попадаться!       — А с какой именно?       Но Аморт уже скрылся в доме. На ходу влезая в сапоги и судорожно застегивая шубу, мужчина забежал в боковую комнату и вылез в окно на другой стороне дома. Оттуда он, прячась за кустами, в окружную бросился к башне. На его счастье Кира не заперла дверь. Аморт пробежал по лестнице и оказался на втором этаже. Вся комната была забита крадеными безделушками: одеждой, сладостями, украшениями. И все это было хаотично разбросано по комнате. Мужчина бросился к окну прямо по платью, валявшемуся на полу. Как он и думал, Кира не успела избавиться от жеребенка — даже и не пыталась. И теперь какие-то жрицы устраивали ей опрос.       — Эй, ты! — окликнула ее Арит.       — Ну я, и что? — дерзко спросила Кира.       — Что у тебя делает жеребенок?       — Глаза разуй, он ест!       Арит поперхнулась возмущением. Еще никто не пытался так грубо с ней разговаривать. А жеребенок и в правду флегматично что-то жевал сзади незнакомки и не думал убегать.       — Отдай его нам, — приказала Арит.       — Насильно не уведешь, — ответила Кира и скрестила руки на груди. Жеребенок медленно перебрался на своих тонких ножках за ее спину.       — Госпожа Арит, можно Вас на пару слов? — попросила Ильта. Жрицы отошли на несколько шагов.       — Госпожа Арит, я считаю, что эта женщина не могла убить мать жеребенка — он бы тогда не доверял ей. Мне кажется, он испугался и нашел в ней защитницу. Да и просто посмотрите, как он жмется к ней, словно она жрица. Разрешите поговорить с ней.       — Разрешаю!       Ильта вышла вперед и обратилась к Кире.       — Ты знаешь, что это за жеребенок?       — Наверно, очень редкой породы? — предположила девушка.       — Он не просто чистокровный, он дитя ночной кобылы. Это священное существо нашего культа, о котором мы заботимся. Этой ночью кто-то убил мать это жеребенка и мы ищем убийцу.       — Это точно сделала не я, — ответила Кира. — Я лошадей люблю больше, чем людей. А это создание прибилось ко мне только что и я решила его покормить.       — Что ж, если ты защищаешь его, даже не понимая его священной ценности, и если он видит в тебе защитницу, то ты достойна стать одной из нас, стать жрицей Ночной Кобылы! — торжественно произнесла госпожа.       — Звучит как-то странно, — нахмурилась Кира. — Не, меня это не интересует.       — А меня не интересует твой нелепый лепет! — отрезала Арит. — Я поговорю с нашей Владыкой и мы пришлем к тебе жрицу, а пока подумай над нашим предложением.       — Спасибо, что была с нами честна, — сказала Ильта и поманила жеребенка. Тот нехотя поплелся к жрицам.       — Ага, приятно было поболтать, — съязвила Кира. — Покормить его нормально не забудьте! Увидев, что жрицы покидают болота, Аморт побежал обратно. К его возвращению Кира уже готовила чай.       — Ну что?! — спросил запыхавшийся мужчина, ворвавшись с гостиную, - они спрашивали про меня?       — Неа, они спрашивали, кто убил лошадь, но я не при делах, поэтому они просто забрали жеребенка с собой. А жаль. Он такой хорошенький.       — Впервые слышу от тебя что-то ласковое, — нервно усмехнулся Аморт.       — А еще они звали меня к себе, то ли в секту, то ли в культ, то ли…       — В культ Ночной Кобылы?!       — Да, вот, точно!       — И-и-и ты согласилась? — настороженно спросил Аморт.       — Неа, но они обещали меня переубедить. А что, стоит?       — Да не знаю, — замялся мужчина, — ты тут сама решай, но я бы согласился. Я слышал, у них праздники весело проходят. Если тебя, конечно, не смущает, что у них нет мужчин.       — Пфф не велика потеря, — отмахнулась Кира.       Госпожа Арит вошла в двери Владыки и почтенно поклонилась. На мягком троне сидела Тарут, строгая женщина в черных одеяниях. По ее узким плечам струились блестящие черные локоны. Глаза Владыки Тарут были закрыты мягкой светлой повязкой. Женщина стучала острыми ногтями по подлокотникам трона и слушала тяжелое дыхание посетильницы.       — Арит, ты спешила? Ты пахнешь болотом. Нашла что-нибудь? — неспешно спросила женщина.       — Да, Владыка Тарут. Кобыла была найдена мертвой. Ночью выпал снег, но мы нашли следы, ведущие к высокому берегу. Вероятно, это сделали колдуны. Они осквернили тело, забрав ее молоко.       — А что с жеребенком?       — Я нашла его у девушки, не колдуньи, не жрицы, но жеребенок ей доверял. Она не знала, кто он такой, но отважно защищала его от нас.       — Такое поведение достойно уважения. Ее следует принять в наш культ. Ты ведь и сама прекрасно знаешь, далеко не всем жрицам удается расположить к себе кобыл, поэтому она — редкая находка.       — Будет сделано! Я отправлю к ней на переговоры одну из своих подчиненных. Что делать с преступниками, Владыка Тарут?       — Такое преступление непростительно. Наказать нужно не только убийц, но и весь их клан. Слишком долго мы терпели этих высокомерных колдунов. Они пришли на нашу землю жалкой кучкой слабаков и разрослись, как плесень. Они покушаются на наши ресурсы, рвут наши травы для своих низменных целей, а теперь покусились на святое. Отравить их колодец!       — Будет сделано, Владыка Тарут, я лично займусь этим после заката!       — Я дождусь, — пообещала Тарут.