Рисунок кровью

      Кацуки сжимает с безумной яростью кулаки, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Он быстро идет в сторону центра совершенно один, чуть ли не срываясь на бег. Эйджиро все-таки не прислушался к нему, отправившись на помощь друзьям, которых он просто не переваривает. Развернулся и ушел. Впервые! И это немного… задевает. Не только гордость, но и что-то еще. Что бы он не кричал другу в порыве злости и какую чепуху бы не нес. Все равно обидно, что Киришима не выбрал его сторону. Точнее злит, да, злит. Ведь он не тот человек, который способен на «ванильные» чувства.       Бакуго продолжает себя в этом убеждать и до сих пор пытается выкинуть из головы взор малахитовых глаз. Глубокий и пронизывающий, пробирающий до костей, вновь заглядывающий в самую душу. И он не хочет снова видеть в них жалость по отношению к себе, так же как и ненависть. Хоть прекрасно понимает, что гнев с неприязнью будут всегда обоснованы. Но не получается отделаться от разъедающего ощущения, пропитанного липкой тревогой. В чужом взгляде юноша почему-то видел печаль, будто на него смотрят в последний раз. Словно прощаются навсегда. От увиденного сердце болезненно ноет, а после от разыгравшейся картины вдох застревает в глотке, мешая до конца наполнить легкие воздухом. Брови сильнее изгибаются, и кожа неприятно собирается в привычные для парня складки. Напряженные мышцы спины и плеч становятся чуть ли не каменными, принося дискомфорт на грани боли.       Монстр, которого он видел мельком в первые минуты нападения, сейчас стоит среди трупов злодеев, сильно ссутулившись. А в его руке зажат череп преподавателя, и с головы мужчины медленно стекает кровь по запекшимся темным пятнам на лице. Айзава через силу разлепляет жутко красные глаза, когда слышит зареванный голос студентки. Та опрометчиво бросается к нему на помощь, желая спасти, но сухая ладонь резко хватает ее за горло. Урарака думает, что сердце вмиг рухнуло. Она чувствует грубость чужой кожи и то, как трахею вжимают в шейные позвонки. Щеки до сих пор мокрые от слез, а воздух выходит из легких неприятным хрипом. Девушка чувствует стойкий запах табака, который она жутко ненавидит, и легкую примесь перегара, вот только сейчас волнует больше то, что на ней используют причуду распада, как и на старшем герое недавно. Но уже прошло несколько томительных секунд, а злодей, держащий незнакомку за горло, просто отворачивается от жертвы к Сотриголове. Его фраза тонет среди непонятного шума в самый важный момент, но она все равно нервно улыбается, когда видит, что куратор использует способность из последних сил, сохранив жизнь будущей героине.       Глаза Айзавы впервые горят так ярко, но Ному резко вбивает лицо в землю, приоткрывая клюв. Затем слышится оглушительный женский крик, когда монстр поднимает голову за длинные черные волосы, показывая раздробленные глазницы с опухшим изуродованном лицом. Следующий удар должен быть последним, ведь человеческое тело никогда не переживет столько серьезных травм, и Шота не является исключением. Поэтому Кацуки отмирает, срываясь с места благодаря причуде, создав мощный взрыв, который отталкивает тяжелое тело от земли. Разгоряченный воздух жарит органы и заставляет пот застилать глаза, но парень не был бы собой, если бы не научился игнорировать «мелочи». Вот только монстр реагирует намного лучше и быстрее него, уже вытягивая лапу в сторону будущего героя.       Слышится еще больший взрыв, но что удивляет — он не использовал причуду. В воздух поднимается густая пыль вместе с бетонными крошками и крупицами песка. Весь мусор вызывает рефлекторный кашель, и тут Кацуки вовсе путается. Он стоит сейчас и кашляет. Но еще мгновение назад лицо должно было встретиться с кулаком той твари, способной моментально убить. Юноша начинает нервно озираться по сторонам, и поднятая пыль смешивается с темным туманом, мешая разглядеть непонятные силуэты, один из которых отличается внушительным ростом и крепким телосложением. Но проблески фигуры не принадлежат чудовищу злодеев, что означает о наличии только одного человека — Всемогущего.       Губы растягиваются в нервной улыбке, и с него будто спадает тяжкий груз. Появление Символа Мира говорит о многом. Удастся увидеть грандиозное сражение, если жалкий мусор, по мнению Кацуки, не сбежит с полигона. Возможно, он сможет поучаствовать в данной заварушке — что для способного юноши в приоритете. Вот только самое значимое — настал конец невинным смертям.       Пальцы на руках приятно покалывает, а в ладонях становится безумно жарко. Агрессия вновь тонет в глубине души, вот только затихает, как обычно, на время. Он понимает, потому что привык и устал бороться, ведь борьба с самим собой очень изнурительна, а с годами основательно истощает. Сейчас он просто закроет на неприятную правду глаза и насладится безумным азартом, когда рискуешь жизнью или ходишь по тонкому лезвию, получая необходимую долю адреналина и удовлетворение садистской натуры.       Слышится неподалеку приглушенное хрипение, а после скулеж, будоражащий рассудок, что начинает напрягать. Взрывной юноша щурится и пытается часто не вдыхать поднятую грязь, но та благо начинает оседать, теряя прежнюю густоту. Очертания приобретают реалистические пропорции, а после и вовсе становится легко определить, что за человек стоит недалеко. К удивлению, Кацуки видит ревущую одногруппницу с левой стороны от себя, которая утирает красные глаза и щеки облегающим рукавом геройского костюма, пропитывая ярко-бирюзовую ткань слезами. Он отводит взгляд от девушки, когда та начинает давиться воздухом и противно хлюпать носом, и видит боковым зрением два силуэта, которые медленно исчезают в темноте.       Бакуго готов поклясться, что спина парня до жути знакома, ведь много раз провожал бывшего друга взглядом. Но как бы не хотелось узнать и разобраться в ситуации, вниманием рефлекторно завладевает более красочное событие. Неподалеку валяются обломки массивных врат, которые были до безумия прочными, а целостность почвы также нарушена причудой человека. Сумасшедшая сила героя ужасает… даже тех, кто знает о секрете Символа Мира.       — Бакуго, помоги ребятам и уведи их подальше, — в голосе Тошинори наигранное спокойствие звучит до боли фальшиво, ведь его состояние выдает хозяина с потрохами.       Яги с силой оттягивает синий галстук, что тот трещит под натиском и падает лоскутами на землю. А выражение лица заставляет желать лучшего. Воплощение безумной ярости, которую даже Кацуки не сможет спародировать. Но юноша не спешит выполнять поручение, желая насладиться шоу и помочь в другом плане. Он считает неразумным растрачивать свою великую силу данным способом, а вот сразиться с противниками, да еще и безнаказанно переломать людям кости более интересная перспектива. Бакуго ухмыляется грандиозным мыслям, растягивая животный оскал шире, и любуется, как лидер вражеской организации прикрывает дрожащей ладонью изуродованное лицо и одновременно ищет на земле «искусственную» человеческую кисть.       — Отец, отец, отец, — судорожно повторяет Томура, будто в лихорадке, не обращая внимание на разбитый нос, с которого быстро стекает кровь по сероватой коже.       Ладонь скользит по земле, покрытой многочисленными трещинами и небольшими разломами, в поисках «маски». И как только длинные пальцы натыкаются на мертвую плоть, плечи расслаблено опускаются, и злодей выдыхает. Холодное касание «руки» приносит секундное облегчение, но после спокойствие сменяется дикой ненавистью. Так было всегда: переполняющая лютая злость разъедает до основания, словно смертельная кислота, когда руки родственников смыкаются на теле, сжимая разум и плоть. Особенно ладони матери, дарующие легкое удушение. Но касания отца отличаются от всех остальных — после них появляется невыносимое желание убивать самыми жестокими способами. Он не помнит почему, не знает, как все произошло на самом деле в далеком прошлом, вот только мужчина вспоминает, как Учитель дарит руки членов его семьи, чтобы они всегда удерживали его ненависть в железных тисках. Шигараки не хочет разбираться или что-то менять. Это разлагающее ощущение является неотъемлемой частью его самого. Оно с ним с малых лет. Чернота поможет ему добиться успеха, а точнее того, чего он на самом деле желает. Ненависть к Всемогущему только верхушка айсберга, тянущая за собой множество нюансов с мраком и болью. Но если Символ Мира сегодня умрет, падет в пучину страданий, как и все они, то Изуку вернется, он ведь обещал. Тогда не пойдет второй год вранья и грязной игры в героев. Будет как раньше. Место Мидории только в Лиге и нигде больше. Рядом с ним и Учителем.       Поэтому Шигараки убьет жалкую пустышку в лице главного героя, оставив мир без поддержки. Или прикажет Ному размозжить голову старикашки по земле, пропитанной кровью побежденных злодеев. Тошинори должен видеть, как умирают на его глазах молодые студенты и товарищи. И тогда внутренний мир светлого человека затрещит по швам, словно стеклянное хрупкое сооружение после сокрушительного удара. От жутких мыслей улыбка растягивается на лице, и злодей растирает кровь по щекам и обветренным губам. Переносица жутко ноет наравне с треснутым хрящом в носу, поэтому Томура проклинает героя, который чуть ли не сломал ему несколько лицевых костей, пока спасал дорогих себе людей. Но то, что предстает перед его глазами божественно. На языке даже появляется вкус горького удовольствия, вызывающее желание расхохотаться, пока голос не охрипнет до кровавого кашля.       — Что же вы наделали… — чуть ли не шипит Тошинори, пытаясь скрыть дрожь в словах и поднимая искалеченное тело, ужасаясь изуродованному лицу Айзавы. Его тяжелая ладонь ложится на окровавленную шею, а в голове бьется лишь одно единственное желание: нащупать хотя бы слабый пульс.       Голубые глаза смотрят на ослабшее и переломанное тело товарища, но под пальцами все-таки чувствуются неуверенные колебания артерии. Губы уже растягиваются в слабой улыбке, но замирают в неприятной гримасе. Он еще не видел преемника, да и в общей сложности встретил только пару студентов и раненных коллег, которые балансируют перед смертью. До него доходит, что мальчишка еще не владеет причудой должным образом, чтобы противостоять злодеям и спастись… А если уже слишком поздно? Вдруг его уже убили или у него серьезные переломы? Где он сейчас? Страх пробивает тело, и грудная клетка начинает шире расходится из-за учащенного дыхания. Герои должны скрывать страх за улыбкой… Должны. Так почему же сейчас так трудно натянуть привычную маску? Герои же сильные, а он Символ Мира. Но время уходит, его чертовски мало. Сколько он сможет протянуть в геройском обличье? Вдруг злодеи увидят истинный облик? Это будет концом для него. Концом и для мира.       А, возможно, и для его преемника. В голову приходит осознание, что нужно быстрее найти парня, а иначе он потеряет не только дорогого человека, но и следующую надежду человечества. Но сначала нужно разобраться с лидером нападавших и монстром, который сейчас смотрит бессмысленным взглядом на кровавые разводы под ногами. И чутье подсказывает, что противники напротив очень опасные. Особенно в его нынешнем состоянии. А то, что они сделали с Айзавой — заставляет сжимать кулаки все крепче до хруста суставов и посмотреть уничтожающим взглядом в сторону радостного лидера вражеской организации.       — Как вы могли?! Сдавайтесь сами, иначе мне придется применить силу! — Яги понимает, что это пустые слова, и убийцы, которые зашли так далеко, точно к ним не прислушаются, но он не может больше молчать, особенно сдерживать бурлящие эмоции внутри себя.       Хриплый хохот разносится по полигону с язвительным, почти насмехающимся подтекстом, и на душе героя становится поистине погано. Тошинори срывается с места, замахиваясь для удара, и за ним тянется вновь поднятая пыль. Томура только успевает кинуть краткое «Ному» перед тем, как Всемогущий наносит удар. Верное животное берет весь удар на себя. Яги приходится поднять взгляд, чтобы заглянуть в глаза монстра и ужаснуться. На него смотря сверху-вниз покрасневшие глазные яблоки без век с бледно-серой радужкой, которые обрамляют извилины мозга, покрытые склизкой пленкой. Неприятное зрелище, но что больше напрягает — Ному возвышается над героем чуть ли не вдвое, а его мускулатура не уступает Всемогущему. Вновь удар, еще и еще, но чертово чудовище стоит, как глыба, не шелохнувшись. Во рту чувствуется привкус собственной крови, неподалеку будто бы эхом разносится смех главного злодея, а монстр начинает рычать. Громко, утробно, словно истинное животное, пытаясь вогнать противника в страх и показать недовольство. Ному отталкивается передними массивными лапами от земли, передвигаясь на четвереньках, показывая равные показатели, даже чуть ли не лучшие. Мускулы резко перекатываются под черно-синей кожей, и от этого сильнее выделяются красные длинные шрамы, оставленные от экспериментов над тушей. Из клюва вновь доносится утробное рычание, переходящее в непонятное месиво, и чудовище наступает, теснит героя к воде. А Тошинори в страхе понимает, что с каждой секундой становится все сложнее отводить противника в другое место, чтобы не задеть студентов и раненного Айзаву, ведь Кацуки так и не прислушался к просьбе. Приходится отвечать атакой, поскольку угроза опасно нависает над тайной и жизнью. Костяшки разбиваются о твердую плоть врага, которая кажется каменной в данной ситуации, отчего собственная кожа слезает до костей. Вот только Яги сильнее сжимает челюсти, не обращая внимание на сумасшедшую боль, нанося удары все чаще и быстрее, выкладываясь даже больше, чем на полную.       Внутри ощущается безумная тяжесть, смешанная с болью, из-за использования причуды. Словно органы сжимают с безумной жестокостью, часть из которых отсутствует. Но мужчина пропускает момент, когда вокруг них туман становится намного гуще, почти черного цвета. Дымка стягивает массивный торс, когда герой проводит сложный захват, ломая шею и позвоночник чудовищу тем, что одним ударом вбивает того в землю под нужным углом. Смертельный прием и очень действенный. Вот только через мгновение темные пальцы впиваются в уязвимое место — шрам на боку, тянущийся от тазобедренной кости до ребер. В последние дни старая рана и так ведет себя отвратительно: то открываются разрезы с последней операции, то само соцветие начинает гноиться или кровить. Поэтому он сразу же выпускает врага из захвата, желая выдрать пальцы из кровоточащей раны и понять, как существу без мышления удалось провернуть трюк. Увиденное шокирует: рядом туман тянется вверх, отдаленно напоминая человеческий силуэт, и ядовито-желтые «глаза» смотрят на него с неподдельным интересом, а его самого разделяет на две части небольшим порталом. Яги не чувствует половину тела, будто его и вовсе нет. Только тянущаяся боль отдает в ребра и выше по плечевому суставу.       — Сильный, зараза, — шипит герой сквозь зубы и кровь, пытаясь вывернуть руку монстра, чтобы тот не убил его, воспользовавшись чужой слабостью.       Но Ному продолжает сжимать лапы, вгоняя пальцы в кровавое месиво до самых костяшек.       — Я не позволяю, чтобы по мне перемещались чужие кишки с кровью. Но для Вас сделаю исключение, Всемогущий, — гордо говорит Курогири, выжидая определенный момент, чтобы закрыть портал, навсегда положив конец надежде человечества.       Но разносится несколько мощных взрывов, и Туман чувствует острую боль в настоящем теле, что почти невозможно. Очень редко противники догадываются о его слабом месте, да и при выпавших условиях трудно воспользоваться полученными знаниями. Крепкая ладонь сжимает металлические пластины, защищающие шею и помогающие поддерживать тело в тумане. Искры трещат слишком близко со спрятанной за дымом плотью, передавая вибрацию по металлу и телу, а отвратительный жар продолжает обжигать кожу. Курогири безумно злится, что его обхитрил какой-то мальчишка, что даже подняться не удается — сразу же слышатся предупреждающие небольшие взрывы, заставляющие трещать пластины. Кацуки скалится от удовольствия, надавливая с каждой секундой все сильнее и замечая, что туман по всей территории становится менее густым, совсем зыбким, а портал, сковывающий Всемогущего, и вовсе расщепляется со временем. Но стоило Бакуго отвлечься, как он распахивает глаза от шока. Чудовище вновь замахивается на него массивной лапой, с которой стекает кровь героя, а что больше сейчас злит юношу, так это понимание собственной слабости. И Тошинори вновь приходится спасать его от Ному, в теле которого хрустят сломанные кости, ударив монстра по клюву с железными вставками по краям.       Кровь стекает с белых губ, но Символ Мира наносит новую атаку, вкладывая в нее особую силу на грани жестокости. И сколько бы чудовище не поглощало чужую силу, клюв трескается от восковицы до самого кончика. Из-за этого он на пару секунд дезориентируется, чем пользуется герой. Правая рука наливается приятным и до боли привычным теплом, а после Всемогущий бьет со всей силы, на которую сейчас способен. Монстр проламывает спиной купол USJ, и слабые лучи солнца проскальзывают на изолированную территорию через крупное отверстие. К искусственному освещению добавляется совершенно иное. А некоторые студенты, оставшиеся в живых или с несерьезными ранами, поднимают взгляд наверх. В этот момент с их плеч будто бы падает невидимый груз, на душе становится спокойнее, и незримая надежда зарождается в сердце. Ведь Символ Мира их спасет… И они верят в это…       Изуку рвано выдыхает, поджимая трясущиеся ладони и обхватывая себя за руки чуть выше локтя. Невозможно смотреть, как миссия и продуманный до мельчайших нюансов план рушатся на глазах, словно высохший песчаный замок. И сейчас в голове мечутся тысячи мыслей и предполагаемых решений. Ситуация в данный момент настолько шаткая и опасная, что голова начинает нещадно ныть. Юноша закусывает нижнюю губу заостренным клыком, бегая взглядом по полигону. Пугает даже не то, что возможен провал нынешней операции, а высокие риски, сводящие его с ума. Участники миссии для него важные люди. И если скоро появятся профи, то многие могут погибнуть или попасть в Тартар. Шигараки точно определят туда, если получится захватить, как особо опасного, взяв в расчет то, что мужчина является лидером Лиги. Нет шанса на освобождение, если вновь не рисковать в следующей миссии. Конечно, если герои сжалятся в бою и оставят жизнь злодеям, к которым будут относится хуже, чем к мусору. Может будет и легче смириться со смертями союзников низкого ранга или их захватом, ведь он лишний раз ни с кем не сближался, но, а если под раздачу попадут наставники? Курогири? Томура?       Как ему сейчас поступить? Что лучше предпринять, когда любой неосторожный порыв может разрушить все до основания? Стереть в порошок все желания и амбиции, надежды и жизни?       Тодороки смотрит исподлобья на единомышленника, который немного сутулится и хмурится, наблюдая за лидером, но все равно решает не лезть к Изуку в напряженный момент. Он не такой глупец, чтобы отвлекать главного в ответственные минуты, когда тот пытается разобраться и выбрать более выгодный исход. А уж поддерживать вовсе не сможет и не станет.       Тошинори дышит поверхностно, раскрыв рот, чтобы захватить побольше необходимого кислорода. Дыхательная система, которая повреждена уже много лет, сейчас дает о себе знать, как и кровотечение. Хочется схватиться за окровавленную рубаху в районе сердца, зажать раненый бок и упасть на колени, громко крича. Но он выпрямляет спину, все еще держа поднятую руку, и прикрывает на пару секунд глаза. Страшная боль и упадок сил, ужасное опустошение, от которого не получается избавиться — все это заставляет сдаться. Но Всемогущий стойко держится, сжимая кулак и челюсти крепче, лишь бы не показать слабость врагу. Нужно сохранять лицо перед злодеями, чтобы злодейское общество продолжало бояться его. Ведь страх перед ним сокращает преступность и активность организаций. Так и должен поступать Символ Мира — поддерживать порядок и защищать людей.

Сколько еще осталось времени?

      В воздухе витает трупный запах, и Тошинори понимает, насколько ослаб. Раньше ему хватило бы трех ударов! А сейчас он даже сбился со счету и не знает, сколько минут ушло на бой. Это удручает и сильно задевает, видимо, ему недолго осталось быть героем.       — Этот ублюдок не выглядит, как ослабший герой… Неужели он обманул меня… — хрипит Томура, начиная остервенело расчесывать кожу. Но на этот раз запястья и пальцы.       Злодей чувствует отвратительную смесь чувств, и собственная причуда заставляет сдирать кожу все сильнее до самой дермы. Он смотрит убийственным взглядом на объект лютой ненависти, отчего пальцы дрожат в предвкушении. Хочется сжать до хруста шейных позвонков глотку и применить на ненавистной плоти причуду распада. Видеть, как жертва хрипит и бьется в конвульсиях перед собственной кончиной… Чтобы потом на месте героя осталась кровавая лужа с ошметками органов… Но все равно что-то сдерживает, мешает атаковать. Самоуверенный взор, обращенный на него. Ярко-голубые радужки на почти черном белке, которые смотрят прямо и уверенно, заставляя сильнее сутулиться под пристальным взглядом. В глотке неимоверно сохнет, с пальцев стекают темные капли крови, и Томура натыкается глазами на союзника, когда отводит их немного в сторону от героя. Изуку злобно смотрит на него, всем видом показывая, чтобы тот даже не смел вытворять что-то опасное без поддержки Ному. На что лидер только раздражено скалится. В голове просто не укладывается: как можно все бросить, когда цель совсем рядом?! Стоит только решиться на атаку…       — Убирайтесь! Иначе вы погибните от моей причуды или вас закроют в тюрьме до конца дней! — Тошинори понимает, что его слова — глупый блеф, но все равно придает голосу железную уверенность и делает более грозное лицо.       Ведь за туманом и пылью не видно, как тонкими струйками поднимается сизый пар от массивного тела, которое начинает медленно истощаться. Колени начинают подгибаться, и только благодаря колоссальной выдержке Всемогущий еще держится на ногах.       — Герой… Хочешь сказать, что ты, жалкая эмблема вашего сборища, запачкаешь о нас руки? — Шигараки даже не сдерживает нервные смешки, срывающиеся с искусанных губ, и со стороны это выглядит, как начинающийся нервный срыв, из-за чего Изуку не на шутку пугается. — Ты то! Да не смеши, уж очень глупо звучат твои пафосные речи. Чертов ублюдок. Я не уйду, пока твоя туша замертво не падет! Не успокоюсь, если не увижу твое вонючее сердце, размазанное по асфальту! И неважно, сколько придется убить ублюдочных малолеток, чтобы добраться до тебя, — Шигараки чуть ли не вопит, сжимая запястья до посинения.       — Да откуда в вас столько злобы?! Как люди могут быть настолько жестокими? Что же вы за нелюди, если готовы убивать детей…       — Мы нелюди? Чудесно… Разделяете насилие на плохое и хорошее, нацепив на себя роль добродетелей. Посмотри на мир с других сторон, герой, — лидер Лиги выплевывает слова, наполненные обостренным отвращением и презрением, — и ты увидишь настоящую реальность, а не свою мерзкую идиллию.       Томура не договаривает, как на его плечо ложится ладонь, окутанная темной дымкой. Курогири смотрит своим нечеловеческим взглядом, и мужчина замолкает, со злостью поджав губы.       — Не стоит тратить драгоценное время на разговоры. Я помогу Вам, можете нападать.       Мидория неосознанно шагает вперед, сжимая кулаки все сильнее. Ему страшно допускать подобное. Он ведь намекнул, чтобы они убирались… Курогири точно знает его мнение насчет завершения миссии, так почему же?! Почему он поддержал безрассудность лидера?! Вновь шаг вперед, и он смотрит чуть ли не умоляющим взглядом на Шигараки. Как бы не был слаб Всемогущий, он все равно будет сражаться до последнего… Один За Всех безумно силен в отличие от состояния злодея, поэтому смерть Символа Мира понесет за собой и чужие. Мидория не готов заплатить настолько высокую цену за убийство героя, поскольку его личность до сих пор скрыта, и можно будет попытаться вновь.       Яркое освещение нежно падает на веснушчатого парня, из-за чего выбившиеся из-под капюшона темные волосы отдают отчетливым изумрудным цветом, а сам Изуку смотрит во все глаза за столкновением враждующих интересов, готовый в любой момент вмешаться. Но Кацуки настороженно переводит взгляд с лидеров на одногруппника, не понимая увиденной реакции и того, что делает беспричудный отброс так близко к опасному сражению. Мидория нервно сглатывает, не замечая ничего вокруг, только наполненный уверенностью взгляд алых глаз. Шигараки все-таки решается на атаку, и это становится отчетливо видно по его изменившемуся выражению лица и состоянию. Пепельноволосый мужчина опускает ладони с слегка расставленными пальцами, чтобы использовать причуду в любой момент и наклоняет корпус немного вперед. В этот момент Тошинори поднимает руку, накапливая в ней большую часть оставшиеся силы, что свидетельствует приятное тепло внутри с тяжестью. Его уверенность немного пошатнулась после диалога со злодеем, но он до сих пор настроен спасти студентов, товарищей и преемника. Даже если придется раскрыть секрет… Значит, такова будет плата, с которой придется смириться.       — Черт, нет… Нет, нет, нет, — Изуку лихорадочно повторяет, понимая, что Томура просто сдохнет от причуды Один За Всех. Может даже не понадобится второго удара героя в нынешнем состоянии.       Причуда активируется сама, и красные полосы расчерчивают тело юноши ярким свечением, а изумрудные вспышки с молниями трещат вокруг человека. Боль оседает в теле, и Мидория молится, чтобы удар оказался безумно слабым. Крупица силы… Лишь крупица… Чтобы не убить, только обездвижить. Парень повторяет в голове одну единственную фразу, как мантру, но тут же срывается с места. Он так сосредоточен на причуде в правой руке, предназначенной для атаки, что совсем забывает про ноги, которые сразу же ломаются от невыносимой силы и напряжения. Боль тонет в безумном адреналине и душевных терзаниях. Сломанные конечности ничто по сравнению с тем, на что ему пришлось пойти. Шигараки точно поймет его по-другому… Посчитает жалким предателем, когда он пытается спасти его.       Томура оглядывается в тот момент, когда герой отменяет собственную причуду, повернувшись в сторону преемника с неподдельным удивлением. С сердца будто бы падают железные оковы, и тонкие губы растягиваются в многострадальной улыбке. Злодей же чувствует боль в челюсти, словно ее вырвали под корень, затем спину простреливает такая же сильная резь от столкновения с чем-то твердым. Шигараки ничего не видит от болевого шока, теряя сознание, но оставаясь в живых.       Изуку падает на колени, облокачиваясь на руки, упирающиеся в землю. Он смотрит в шоке на свои ладони, ведь обе оказываются целыми. Даже без вывиха или ушиба. В страхе юноша резко поднимает взгляд на лидера, но неприятная догадка оказывается ложной. В этот момент боль в ногах резко становится отчетливой и невыносимой, а ситуацию добивает то, что сейчас он смотрит на старшего всего в крови, лежащего наполовину в холодной воде. Хочется вопить от боли, раздирающей опухшие от переломов ноги и сжимающей сердце, но с губ срывается непонятный хрип вместе с сопением.       Мидория мог бы списать увиденное на галлюцинацию или на проблему со зрением из-за серьезных травм. Но сейчас он отчетливо видит знакомый полупрозрачный силуэт женщины, которая медленно подходит к бессознательному Шигараки, с заботой проводя по поседевшим сухим волосам, прежде угольно-черным, в некоторых местах испачканных кровью. Героиня поворачивается в сторону парня, который единственный здесь видит ее, и грустно улыбается. Теперь юный злодей точно уверен, что перед ним Нана Шимура… Уж очень запомнился образ дамы после первой их встречи. Да и больно осознавать, что предшественница чем-то напоминает погибшую мать в расцвете сил.       Густой туман покрывает тело главного злодея, чтобы перенести в безопасное место. Силуэт же становится более прозрачным, и женщина что-то шепчет белыми губами, но слов совершенно не разобрать. Изуку утыкается головой в скрещенные руки, не в силах подняться на ноги, сдерживая всю черноту с мучениями глубоко внутри. Рядом проносятся оглушительные выстрелы, что говорит о приходе профи… Это так невыносимо… Парень понимает, что лучше бы все закончилось сегодня. Все бы узнали его настоящего — лицемерного и прогнившего, но больше бы не пришлось носить маску. Ведь он и вправду начинает забывать себя настоящего.       Курогири шипит, пытаясь спасти союзников, но многих подстреливает профессиональный герой с причудой стрельбы. Он из последних сил уплотняет туман, пряча раненных злодеев, но перенести всех в данной ситуации невозможно. Злодей в последний раз кидает ядовитый взгляд на юношу, который отвечает таким же разозленным взором исподлобья. И когда на полигоне не остается больше врагов, Всемогущий медленно оседает, держась за искривленный торс, пронизывающий страшной болью. Герой шепчет дорогому преемнику слова благодарности и то, что он волновался. А Мидории становится еще поганее на душе, из-за чего хочется разодрать грудину, чтобы сдохнуть и не гнить дальше. Но даже здесь судьба сыграла с ним злую шутку. Он только поворачивается на спину, шипя от боли, не в силах смотреть на светлый купол.       Изуку жмурится сильнее, ведь не хочет видеть исхудавшее лицо Тошинори, который выглядит особо болезненно, словно может погибнуть от сильного истощения. Не хочет слышать чужие крики и вопли, потому что ко многим приходит осознание, и они узнают о смертях друзей. Не хочет видеть шокированного и злого Кацуки, которого не пускают к нему, чтобы парень не увидел истинного Всемогущего. Не хочет видеть трупы союзников, погибших фактически из-за него.       Больше ничего не хочется.       В душе лишь сожаление.