***
Наступило время обеда, и истинным джентльменам не подобало опаздывать на подобные мероприятия, однако мужчина по непонятной ему самому причине просто не смог заставить себя выйти из комнатки, в которой обосновался ещё с самого начала их путешествия. Только вот время географ останавливать не умел, и к вечеру желудок уже пел всевозможные серенады, требуя по крайней мере глотка кофе. А посему наш герой не нашёл ничего лучше, чем пройти в столовую к ужину, разумно рассудив, что, скорее всего, просто неправильно понял своего саркастически настроенного друга. Однако и за ужином его поджидали странности, хоть и начиналось всё тихо и чинно. Пассажиры Дункана вели светскую беседу, и, едва заприметив приятеля, заулыбались, радуясь приятному обществу. Но как только Жак опустился на своё законное место, то тут же подскочил, будто в горячке: сидевший напротив и наискосок майор обмакнул в вино конец сигары, а затем медленно подставил её ко рту, не сводя глаз с новоприбывшего. — Что с Вами, друг мой? Вам нездоровится? — обеспокоенная таким поведением леди Элен привстала, участливо положив свою ладонь на плечо коллеги, который непроизвольно дёрнулся от столь знакомого жеста, — Если Вам плохо, быть может, Вам стоит отправиться обратно в каюту? Сегодня вечером мы хотели устроить торжественную пальбу из пушек в честь спасения капитана Гранта, и меня очень расстроит, если Вы не сможете появиться на праздновании вместе со всеми... Там будут салюты. — О, прошу прощения, леди и джентльмены, я безусловно не пропущу этот праздник! Не стоит волноваться за меня, вероятно, рассеянность сегодня застигает меня врасплох в самых необычных местах! — учёный опустился на стул под одобрительный смех друзей, затем взял вилку и нож и принялся за только что приготовленного лосося. На время поглощения пищи он напрочь забыл о волновавших его проблемах, а потому, подняв глаза в поисках бокала вина и встретив на себе всё тот же чересчур пристальный взгляд майора, он чуть не поперхнулся рыбьей костью. — М'сье Паганель, позвольте, — Мак-Наббс неожиданно поднялся с места, взял со своего конца стола бутыль с вином и наполнил бокал друга. Этого Жак вынести не смог: что-то тревожно колотилось о его грудную клетку прямо изнутри, а потому он вот уже второй раз за вечер взвился в воздух, как ужаленный. — Дамы и господа, прошу меня простить, однако я вынужден покинуть Ваше приятное общество, — он очаровательно улыбнулся и, не дожидаясь, пока пассажиры Дункана начнут задавать смущающие вопросы, пулей вылетел из столовой, в мгновение ока оказавшись у края борта и перегнувшись через перила. Он шумно вдыхал носом воздух, безуспешно стараясь выбросить из головы этот пронизывающий пепельный взор. — Я вижу, у Вас возникли какие-то проблемы, мой дорогой друг, — мягко прошелестел низкий голос прямо у Жака над ухом. Тот подскочил, чуть не ударив головой подошедшего сзади Мак-Наббса. — Вас ведь просто раздирает от желания взглянуть на моё логово, не так ли? — майор стискивал зубами потушенную на половине сигару, умудряясь говорить при этом крайне разборчиво и чётко. — Что Вы себе такое позволяете! — Паганель вновь принял оборонительную позицию оскорблённого, но собеседник пропустил это мимо ушей. — Не стесняйтесь, мой милый Жак, — при звуке собственного имени географ вздрогнул, исподлобья глянув на человека напротив, — Это ведь всё лишь в научно-познавательных целях. Не так ли? — Прошу прощения, — выдавил из себя француз, вжимаясь в перила и цепляясь за них так, будто от этого зависела его жизнь, — Но я географ, а посему меня во многом интересует лишь моя сфера, — он скользнул вбок и быстрым шагом направился к каюте. — Неужели? — догнал его на полпути заинтересованный смешок. На мгновение Паганель остановился, не оборачиваясь, но затем ещё активнее двинулся к себе в номер.***
Как заведённый, учёный расхаживал взад-вперёд по каюте, проворачивая в голове все события сегодняшнего дня. Быть может, он и правда перенервничал и всё не так понял? Но почему же тогда из головы никак не хотела выходить опущенная географу на плечо этим утром тяжёлая рука офицера? — Надо спросить совета у Гленарвана... — задумчиво подытожил вслух учёный. Звук собственного голоса полностью успокоил его, и мужчина решительно вышел в вечерний сумрак палубы. Быстро сориентировавшись, наш герой за пару минут достиг нужной каюты, притормозив у самой двери. Откашлявшись и ещё раз подробно обдумав предстоящий диалог, он дважды постучал. Однако ответа не последовало. Не было его и после деликатного вопроса «М'сье Гленарван?», и после очередного стука. Собравшись уходить, мужчина напоследок постучал было ещё раз, (сделав это уже чисто для успокоения собственной совести, чтобы после сказать себе, что он «приложил все возможные усилия»), однако от осторожных ударов дверь неожиданно мягко отошла, отказавшись незапертой. В каюте было тихо. Любопытство и нужда в поддержке друга взяли верх, и Паганель осторожно скользнул в комнату, тускло освещённую торшером, стоявшим рядом с письменным столиком. На нём лежала частично скрученная в свиток карта, на которой едва заметным пунктиром был помечен преодолённый пассажирами Дункана путь. Географ склонился над бумагой, проведя по ней тонкими пальцами, разворачивая расчерченный пергамент. Дверь позади тихо закрылась. Резко развернувшись, француз встретился лицом к лицу с... Мак-Наббсом. — О, мой дорогой друг, я не хотел пугать Вас, — невозмутимо сказал майор, становясь рядом и также склонившись над картой, — Как Вы, наверное, уже поняли, я отмечаю на ней пройденный нами путь вдоль тридцать седьмой параллели. — Да, я... Оценил Ваш труд по достоинству, — стараясь успокоить отчаянно бухающее в груди сердце, ответил Паганель,— А... Позвольте узнать, где м'сье Гленарван? — Ну как же, — внезапно лукаво улыбнулся майор, — Мой дражайший кузен сейчас в своей каюте. Там, где ему и положено быть. — Но это — его каюта! — воскликнул Жак, теряя самообладание, — Неужели я... — Нет-нет, — мягко улыбнулся Мак-Наббс, — На этот раз Вас подвела отнюдь не Ваша рассеянность. Как Вы могли заметить, Вы пропустили обед, а именно за обедом сегодня мы пришли к выводу, что капитан Грант — почётный гость на нашем корабле, и ему не пристало ютиться в своей небольшой каюте, так что я любезно предложил ему свою, а сам перебрался с вещами сюда. — Но Гленарван... — Эдуард теперь проживает в одной каюте с леди Элен. Кстати, я полагаю, давно бы пора. Паганель ошарашенно замолчал. Он был потрясён своей промашкой и не знал, как теперь выкручиваться из положения. — Что ж, — замялся он, растерянно оглядываясь по сторонам, — Тогда я искренне прошу прощения за столь непозволительную ошибку, моя рассеянность никогда не доведёт до добра, — мужчина нервно засмеялся и направился к выходу на палубу. — Однако раз Вы в моей каюте, — проурчал ему в спину тихий голос, — Не хотите ли Вы вернуться к теме моих вредных привычек? Наш утренний диалог, как мне кажется, вышел не совсем законченным. Паганель замер. — Пожалуй, воздержусь, — хрипло произнёс он, вновь ощущая, как его голос теряет всю уверенность и твёрдость. Он всё же нашёл в себе силы сделать шаг к двери и распахнуть её. Ночной бриз ударил в лицо, освежая и возвращая в реальность, как внезапно раздался оглушительный взрыв фейерверков и вместе с тем дверь с грохотом захлопнулась, повинуясь сильной руке Мак-Наббса. Одновременно с ещё одним громыхнувшим салютом майор резко подался вперёд и поцеловал Паганеля, впечатывая его в эту самую дверь. Географ задохнулся, обессилев, стараясь удержаться на подкосившихся ногах. Его дёрнуло, когда, отстранившись, он увидел лихорадочный возбуждённый блеск в серебристых глазах напротив, и ещё — своё собственное испуганное отражение. — М-м'сье, — дрожащим голосом начал он, но мужчина вновь прижался к его губам, не давая договорить. У Паганеля закружилась голова. Он прерывисто сделал неровный вдох и мелко затрясся, когда почувствовал скользнувший по нижней губе чужой горячий язык. Майор всё ещё упирался обеими ладонями в дверь, отсекая другу любые пути к отступлению. Через несколько секунд он прервал поцелуй, пересекаясь со взором Паганеля своим привычным скептическим взглядом проспиртованного годами службы офицера. Шотландец смотрел так, будто они только что легко и непринуждённо беседовали, прогуливаясь по палубе, а не целовались в каюте, будто обезумевшие. — Знаете ли Вы, мистер, какая у меня вторая дурная привычка, моё скверное хобби? Мак-Наббс наклонился к самому уху дрожавшего перед ним Паганеля, опаляя его горячим дыханием, и неожиданно тесно вжался в него не менее обжигающей паховой областью. Географ почувствовал ритмичную пульсацию, пробивавшуюся сквозь ткань брюк. Учёный вмиг задохнулся и чуть не сошёл с ума. — Вы. Паганель так и не понял, взорвался тот фейерверк на самом деле или же это гремел разразившийся внутри шторм. Жак Элиасен Франсуа Мари Паганель, известный французский географ и уважаемый учёный, был на грани потери сознания. В голове происходил абсолютный сумбур. Мак-Наббс ворвался в его мысли, словно ураган, перевернув там весь систематизированный порядок вверх дном. А спустя секунду, когда одна из сильных рук майора тяжело опустилась на его бедро, мужчина вообще перестал что-либо соображать. — Вы уничтожаете меня, мой достопочтенный друг, — хрипло произнёс Паганель, слабо пытаясь оттолкнуть шотландца. — Как и Вы меня. Тонкие пальцы ослабили повязанную бабочкой ленту, горячие губы припали к обнажившейся шее, поначалу лишь едва касаясь бледной, почти прозрачной кожи, однако спустя пару мгновений на одной из ключиц появились небольшие лиловые пятнышки. С уст учёного непроизвольно слетел приглушённый стон. Дрожащими руками он царапал дверь позади, отчаянно стараясь прийти в себя. Возбуждение накатывало волнами, буря внутри разразилась не на шутку, а разум покидал его, давая желанию полностью захватить в плен остатки здравого смысла. Мак-Наббс запустил тёплую ладонь под белоснежную рубашку и положил руку на талию, проводя большим пальцем вдоль выпирающей косточки бедра, — и Жак рвано выдохнул и подался вперёд, стараясь прижаться к майору как можно теснее. Шотландец усмехнулся другу в шею, второй рукой расстёгивая пуговицы у того на рубашке, а затем мягко погладил острые плечи, избавляя мужчину от верхней одежды. Пиджак с рубашкой небрежно упали на пол. Майор провёл кончиками пальцев по тонким обнажённым рукам — от запястий до плеч, заставляя учёного нервно вздрогнуть. Затем одной рукой он притянул географа к себе за завязанную у того на шее ленту, другой обнял его за лицо... И вдруг встретил осторожный ответный поцелуй. Теперь уже и он сам начал медленно терять разум. Оставляя влажную дорожку поцелуев вдоль ключиц и рёбер, шотландец опустился на колени. Паганель перестал дышать. Грубые руки освободили географа от невыносимо тесной нижней одежды, и тот почувствовал горячее дыхание на внутренней стороне бедра, а затем... — Мак-Наббс! — Жак дёрнулся, невольно ухватившись пальцами за короткие жёсткие волосы майора, когда тот провёл горячим языком вдоль напряжённого члена, плотно обхватив мягкими губами головку. Капли слюны потекли вниз по стволу, а затем и рот офицера опустился ниже, вынуждая задышать тяжело и рвано. Француз качнул бёдрами вперёд, прося о большем и осознавая, что тугой узел где-то внизу увеличивается в размерах, давая понять, что долго учёный так не продержится. В дверь постучали. — Майор, — шёпотом выдохнул географ, окончательно теряя власть над ватными ногами и оседая по дверце вниз. Шотландец мгновенно подхватил его, в несколько шагов дотащив обессиленного учёного до кровати и опуская того на матрас. Сорвав с плеч пиджак, он бросил его на Паганеля. Подхватив со стола сигару, он поджёг её и сильно затянулся, провёл рукой по волосам, размашистым шагом подошёл к выходу, ногой отбросил одежду и обувь француза в угол каюты и распахнул дверь. — Чем могу быть полезен? — его голос звучал несколько ниже обычного. — Мой милый брат, я, признаться, был чрезвычайно обеспокоен твоим отсутствием на празднике. Элен крайне расстроена, что ни ты, ни м'сье Паганель не явились к началу торжества. Однако впереди ещё самая интересная часть: шампанское, выстрелы из пушек, тосты, фейерверки, танцы... — Эдуард замолчал в ожидании ответа на приглашение. — Я, пожалуй, откажусь. Прости, кузен, однако сегодня я чрезвычайно занят. — Занят настолько, что не можешь пойти на вечер торжества? — Выходит, что так. Гленарван ошарашенно замолчал. — Ну что же... — рассеянно протянул он, придя в себя спустя пару минут, — Тогда я пойду... За Паганелем... — Нет, — вырвалось у Мак-Наббса, и он понял, что это вышло чересчур резко. Нервно затянувшись сигарой, он пустил дым в лицо тут же закашлявшемуся брату, усмехнулся и заговорил уже мягче, — Я видел, как он проходил по палубе несколько минут назад. Думаю, он снова блуждает по кораблю и не может найти путь к вашей приятной компании. Эдуард засмеялся. — Ну что же, тогда остаётся надеяться, что его рассеянность не зашвырнёт его в открытый океан! — он ответил на крепкое рукопожатие кузена и удалился.***
Закрыв за гостем дверь каюты, майор на несколько мгновений облокотился на неё, стараясь унять разбушевавшееся сердце, а затем вернулся к кровати, на которой лежал географ, одетый в его пиджак на голое тело, с шёлковой лентой на шее. Он закрывал руками лицо и тяжело дышал. Скользнув взглядом сверху вниз от растрёпанных полос до слегка согнутых коленей, майор усмехнулся: — Вы всё ещё чертовски возбуждены, мой дорогой друг. — А Вы всё ещё чертовски нахальны, любезнейший. Мак-Наббс наклонился к Паганелю, вновь задерживаясь взглядом на каждом участке его тела. Протянув руку с сигарой к шее учёного, горячим её концом он провёл совсем близко к нежной тонкой коже, не обжигая, но определённо ощутимо обдавая жаром, поскольку Жак дёрнулся, вжавшись в матрас как можно сильнее. Майор аккуратно щёлкнул по сигаре указательным пальцем, стряхивая пепел на обнажённую мужскую грудь. Географ выгнулся в спине, не отнимая руки от лица, порывисто и со свистом втягивая воздух сквозь зубы. Майору это понравилось. Он сделал долгую, глубокую затяжку, задержал руку над острой косточкой бедра и вновь стряхнул пепел, затем порывисто наклонился вперёд, выдыхая в ямочку ключицы молочно-белый дым. Паганеля затрясло. Мак-Наббс фыркнул. Жак отнял руки от лица и протянул их к другу, схватив того за края жилета и рывком прижимая мужчину к себе, исступлённо его целуя. Майор мгновенно завёлся, его возбуждение разыгралось не на шутку, выплёскиваясь через край. Он зарычал в поцелуй, когда учёный прикусил его губу и слегка оттянул её. Офицер опустил свою ладонь на талию француза и ощутимо толкнулся пахом вперёд, сильно сжав пальцы. Географ резко и болезненно дёрнулся, отстранившись, и шотландец понял, что потушил свою сигару об его обнажённую кожу. Яркий круглый след аллел у бедра. Майор опустился вниз и провёл по ранке языком, ощутив горьковатый железный привкус. Дыхание Паганеля тут же стало сбивчивым и рваным: выбивающий из колеи контраст ощущений сделал своё дело. Мак-Наббс вновь навис над французом, проводя ладонью по его щеке. Задержав указательный и средний пальцы у того на губах, офицер внезапно почувствовал, как они погружаются во влажную и тёплую мягкость рта. Данное зрелище завораживало. Поняв, что больше сдерживаться он уже не в силах, майор одной рукой мягко раздвинул длинные ноги, приставив влажные пальцы другой руки к небольшому колечку мышц. Жак замер, перестав издавать вообще какие-либо звуки. С мягким нажатием офицер круговым движением пальцев очертил кожу, медленно протолкнув внутрь средний палец. Географ всхлипнул и притих. В нём ритмично скользили длинные гибкие пальцы, раздвигаясь, будто ножницы, отчего с губ то и дело слетали хрипящие вздохи.***
Возможно, майор вошёл слишком резко, потому как учёный болезненно вскрикнул и тяжело задышал, скомкав под пальцами хлопковую ткань рубашки нависшего над ним мужчины. Мак-Наббс замер, давая Жаку успокоиться и привыкнуть к боли. Дождавшись, пока длинноволосый расслабится, мужчина качнул бёдрами и стал ритмично двигаться. С каждым толчком койка скрипела и ударялась о стену поблизости, и майор вытянул одну руку, с силой уперев её в красное дерево. Удары прекратились. Француз обвил тонкими ногами талию друга, и этот интимный жест чуть не свёл с ума обоих: движения стали более размашистыми и резкими, толчки — отрывистыми и учащёнными. Внутренности стягивало в тугой узел, крышесносный темп нарастал, температура комнаты достигла раскалённой отметки. Воздух был влажным и плотным, казалось, его можно было резать ножом. — Мак-Наббс, чёрт бы Вас побрал! — неожиданно задохнулся в возгласе Паганель, прогибаясь в спине, вжимаясь в партнёра всем телом и хватаясь за него, будто за чёртов спасательный круг. Майор, больше не меняя угол, продолжил вколачиваться в учёного, с губ которого стали слетать тягучие, словно карамель, стоны. Они слились в рваном беспорядочном поцелуе, и пьянящие вздохи Паганеля подтолкнули офицера к действиям: забыв про удары кровати, он убрал от стены руку и обхватил пальцами член любовника, начав двигать рукой в такт собственным движениям. Мужчина под ним выгибался и мелко дрожал, почти срываясь на крик, а спустя несколько минут со стоном рывком подался вперёд и вверх. Густая белая жидкость выплеснулась в руку майора, а колечко вокруг его члена стало неритмично сокращаться. Внутри учёного стало ещё более жарко и узко, и, спустя пару резких толчков, майор с силой вжался в податливое тело, потянув его на себя за шоколадного цвета ленту. На тонкой шее остались следы. В глазах заплясали звёзды. — Жа-ак... — прорычал он, царапая ногтями кожу на плечах Паганеля. Тяжело дыша, он открыл глаза, но сквозь пелену возбуждения, пота и жара, исходившего от двух мужчин, он смог увидеть лишь очертания: длинные, рассыпанные по подушке волосы, сбитый по телу куда-то вверх свой чёрный пиджак, скомканные на разную высоту рукава, шёлковая лента, повязанная каким-то невероятным мудрёным узлом. И сквозь эту дымку тумана — невообразимо ясные, прорезающие пространство небесно-голубые глаза за огромными круглыми стёклами. — Вынужден признаться, у Вас крайне занимательные дурные привычки, майор Мак-Наббс. — Вынужден признаться, у Вас крайне незавидное сейчас положение, чтобы отпускать подобные колкости, м'сье Паганель, — и в доказательство своим словам офицер тут же провёл тонким ногтем между рёбер учёного, чем мгновенно вызвал недвусмысленную «ответную реакцию». Метнувшиеся ко рту руки географа не успели полностью поглотить тихий сладостный стон. Майор усмехнулся, поднимая сбитые в спешке брюки и застёгивая ремень. Паганель выглядел потрясающе очаровательным, и наблюдать его сверху было весьма... Весьма приятно. Он потянулся к письменному столику, доставая портсигар и закуривая. — Прошу, подайте мне мою одежду, любезнейший, — слабо махнул рукой куда-то в сторону угла Жак. — Вы выглядите прекрасно и без неё, милейший, — Мак-Наббс достал из нагрудного кармана рубашки широкий платок, аккуратно протёр им друга и, сложив вчетверо, бросил на всё тот же письменный столик. Затем он лёг на спину и, задумчиво затянувшись сигарой, притянул к себе расслабленного учёного. — Мы ещё вернёмся к теме курения! — стараясь представить всё как угрозу, вымолвил засыпающий Паганель. — Попытайтесь, мой почтенный друг, попытайтесь, — скептически ответил уже некогда брошенной фразой майор Мак-Наббс.Где-то за палубой взорвались последние фейерверки.