Ядовитый

А в Вэллингтон-Уэллсе тем временем полночь. Серовато-голубой туман вперемешку с парами мотилена мягко окутывал улицу, словно воздушное одеяло, погружая город в сладкий сон. Мёртвую тишину прерывало лишь мерное вышагивание констеблей, а так же шуршание крыс в переулках. Конечно же, это были всего лишь грызуны — какой сумасшедший осмелился бы выйти на прогулку в комендантский час? Артур перевёл дыхание и оглянулся. Тусклый свет фонарика мельком мазнул по обшарпанной стене, и Гастингс нервно дёрнулся, скрываясь за углом дома. — Что там? — прохрипел голос констебля. — Наверное, показалось, — ответил ему другой патрульный, отходя от здания. Артур проследил настороженным взглядом за растворяющимися в тумане фигурами в синей форме и облегчённо выдохнул. Если бы его поймали сейчас, то наверняка бы притащили обратно в больницу, откуда он успешно сбежал пол часа назад. Перед глазами всё ещё рябило от вспышек ламп, а нос щекотало едким запахом лекарств, «Радостина» и ещё какой-то дряни, которой чокнутые врачи пичкали Гастингса на протяжении недели. Он множество раз проклинал свою неосторожность, когда попался в хищные лапы докторов, но, как говорится, нет худа без добра. Артур сжал в кармане брюк скомканную бумагу с адресами, которую он стащил из кабинета главврача. Гастингс давно искал позабытый адрес Салли Бойла — гениального химика, придумавшего ежевичный «Радостин», которым так любили баловаться местные констебли. Но вовсе не это интересовало Артура — жители Садов поговаривали, что именно Салли может создать «Светламин» — фальшивый «Радостин», который используют Отказчики для выживания в городе среди «счастливых» людей. Самое время наведаться к старому другу, несмотря на то, что стрелки часов только что пробили полночь. Артур прокрался мимо нескольких домов, ступая медленно и бесшумно, словно вор. Заметив идущего навстречу патрульного, он спрятался за лавочкой, прижимая холодную ладонь к груди: сердце билось так бешено и громко, что казалось, будто перепуганный стук эхом разносился по улице. Глупо было бы попасться сразу после побега, к тому же, Артур не рассчитывал на то, что ему позволят сбежать из больницы во второй раз. Гастингс буквально перестал дышать, когда пошатывающийся констебль проходил почти в трёх шагах от него. В голове шумело, словно внутри находился старый ненастроенный телевизор, а желудок крутило от неизвестных лекарств. Артур не знал, что за эксперименты ставили над ним доктора, но он всё ещё надеялся на то, что Салли поможет ему излечиться и сбежать из ненавистного города. Проходивший мимо констебль явно был пьян, и Артур, заметив это, даже как-то облегчённо выдохнул, пока пьянчуге не захотелось завалиться спать на лавочку, за которой прятался Гастингс. — Что за… — ослепляющий свет резанул по глазам, и патрульный как-то глупо ухмыльнулся прежде, чем нарушить тишину пронзительным свистом. — Здесь нарушитель! «Твою мать!» — Артур со всех ног помчался по разноцветной дороге, стискивая зубы от головной боли, которую вызвала включенная сирена. Где-то за спиной раздавался стук каблуков, который с каждой секундой становился громче. Гастингс не мог заставить себя повернуть голову назад. Он боялся увидеть безумное улыбающееся лицо констебля, которое пугало до дрожи в коленках. Лёгкие болезненно сжимались. Артур жадно глотал воздух ртом, в который раз ругая себя за то, что курил в старших классах. Нужно было брать пример с Салли, который всегда придерживался здорового образа жизни. Хотя, если бы кто-нибудь тогда сказал Артуру, что ему придётся бегать от патрульных по ночному городу, он бы посчитал его сумасшедшим. Артур проскочил мимо нескольких патрульных, сворачивая в затемнённый переулок, и за долю секунды забрался в мусорный бак. — Куда он делся?! — со стороны улицы доносились возмущённые голоса и непрерывный топот. — Да чёрт с ним! — выругался один из констеблей. Шаги постепенно скрывались в тишине, а когда совсем стихло, Артур боязливо приподнял металлическую крышку, вылезая из бака. Теперь от костюма неприятно пахло, но Гастингс не обращал на это внимания, оглядываясь по сторонам. Из губ невольно вырвался прерывистый вздох облегчения, когда он увидел адрес дома напротив. Счастливая случайность и неосторожность привели его к дому друга Салли, силуэт которого то и дело мелькал в окне на втором этаже. Он не спал, и Артура это очень обрадовало — было бы проблемно ждать до утра, учитывая то, что чёрные тучи сгущались над городом, закрывая звёзды, и грозились в любой момент обрушиться дождём. Артур одёрнул пиджак, неосознанно пригладил сбившиеся после погони волосы и нажал на звонок. Встреча спустя несколько лет разлуки обещала быть волнительной. По крайней мере, для Артура. Что, если Салли не захочет его видеть, или сдаст безумным докторам? В лучшем случае, захлопнет перед Артуром дверь. Об этом Гастингс не подумал, но он был готов к любому исходу событий — ему не привыкать. Дверь со скрипом приоткрылась, выпуская наружу тёплый свет и приятный запах ежевичного пирога. У Артура болезненно сжался желудок — там было пусто уже около суток, потому что еды на всех больных едва хватало — да и язык не поворачивался назвать едой ту дрянь в виде мутной похлёбки и заплесневелого хлеба. Зато доктора, потешаясь над больными, ели Плоть Победы, запивая ароматным цикорием. — Артур?.. — неуверенно выдохнул Салли, будто не веря своим глазам. «Он ни капли не изменился» — подметил Артур, мазнув взглядом по сонному лицу молодого мужчины. По скромному мнению Гастингса, Салли был красив и чертовски обаятелен. Тёмные каштановые волосы были слегка растрёпаны, из-за чего он больше походил на студента, который ночами сидел над книгами, чем на гениального фармацевта Вэллингтон Уэллса. — Привет, — неловко улыбнулся Артур. — Я… Слова тяжёлым комом застряли в горле. Гастингс нахмурился, пытаясь подобрать слова, как вдруг со стороны дороги послышались незнакомые голоса. — Да этот придурок точно сюда свернул! Артур замер, понимая, что констебли всё ещё ищут его. Сердце пропустило несколько ударов и рухнуло куда-то в пятки — ему конец, если Бойл сейчас закричит. Салли, казалось, тоже услышал посторонние голоса, поэтому не церемонясь схватил Артура за руку, рывком затаскивая в дом. Не говоря ни слова, Салли потащил Гастингса в свою лабораторию, и только когда они вошли, он отпустил его руку и обернулся. — Давно не виделись, — улыбнулся Бойл, предлагая Артуру сесть. — Я смотрю, ты всё так же влипаешь в неприятности. — Вроде того, — ответил Артур, присаживаясь на стул. После длительной погони ноги продолжали дрожать. — Ты пришёл сделать заказ? — предположил Салли. — Что-то ты припозднился, время за полночь. Артур не почувствовал в его словах упрёка, скорее лёгкое любопытство и… беспокойство? — Я слышал, ты помогаешь Отказчикам, — осторожно начал Артур. Бойл понимающе улыбнулся, снимая с лица белую маску. — Отказчики должны помогать друг другу, разве нет? Уже поздно, можешь остаться у меня. *** Первый за долгое время кусочек еды вызывал эйфорию похлеще «Радостина». Пирог был действительно ежевичный — это намного лучше, чем добавлять ягоды в пилюли. Салли был прекрасным пекарем, хорошим собеседником, замечательным другом. Рядом с ним неуклюжий и вечно влипающий в неприятности Гастингс чувствовал себя неловко. И причина была не только в том, что он был даже близко не похож на него. Воспоминания трёхлетней давности то и дело врывались в разум, заставляя Артура прокручивать болезненный момент расставания с другом. — Я думал, ты ненавидишь меня, — Салли глотнул крепкий цикорий и зажмурился. Артур не хотел вспоминать. И разговаривать на эту тему тем более, но раз друг начал её, то ничего не оставалось, как ответить. — Ты спал с моим отцом, Сал, — Артур свёл брови к переносице, но, поймав расстроенный взгляд друга, поспешил добавить: — Но я не испытываю к тебе ненависти! Тогда я был зол и растерян, поэтому выплеснул на тебя всё это… Прости, я повёл себя ужасно. — Тебе противны такие, да? — опустил голову Бойл. — Что? Нет, вовсе нет! Признаюсь, у меня по молодости тоже были… эм, эксперименты, так что всё в порядке. Я был зол из-за отца, — Артур хотел спросить «почему именно он?», но вопрос осел на кончике языка, так и не прозвучав. Салли благодарно улыбнулся, предлагая другу кружку с ароматным кофе, и как-то ненавязчиво произнёс: — Ты похож на своего отца. *** Часы показывали половину второго после полуночи, когда Салли отправил Артура в душ, предложив свои домашние вещи взамен дурно пахнущего костюма. Гастингс не понимал, почему Бойл даже дома щеголяет в рабочей одежде — чёрных латексных штанах и белой водолазке с чёрной полоской на груди. Видимо, он собирался просидеть в лаборатории всю ночь, создавая порцию «Светламина» для Артура. Салли искренне не понимал, почему Гастингс так рвался за пределы города, и даже уверенное «Найти Перси!» не убедили его — ведь столько лет прошло с разлуки братьев, но помочь ему не отказался. Салли предложил Артуру пожить у него какое-то время, на что Гастингс так и не ответил. Пока Салли находился в лаборатории, Артур на дрожащих ногах, которые стали словно ватными, вышел из ванной комнаты. Дыхание сбивалось с ритма, а картинка перед глазами расплывалась, превращаясь в одно ляпистое яркое пятно. Он с трудом прошёл пару шагов перед тем, как упасть в обморок. Очнулся Артур в кровати Салли — и это было настолько смущающе странно, что ему захотелось спрятаться под одеяло или выпрыгнуть в окно. Щёки горели, а в груди разливалось тепло, которое тянулось к низу живота. Тело лихорадило, словно при высокой температуре, а в голове осела пелена тумана. Почему он упал в обморок? Как оказался в чужой кровати? И что, чёрт побери, было в том кофе?.. Подозрение как-то незаметно прокралось в сознание, заставляя работать пьяный мозг. Неужели Салли предал его? Нет, если бы он хотел сдать его, то ещё у порога окликнул проходивших констеблей. Артур приподнялся на локтях, оглядывая комнату в поисках друга. Перед глазами всё ещё плыло, и Гастингс мотнул головой, пытаясь сосредоточиться. Очки и маска, которые он оставил в ванной комнате, лежали на тумбочке. Рука застыла перед предметами, не решаясь, и Артур тяжело выдохнул, хватая очки. К чёрту маску — Салли ведь открыл ему своё лицо. Внизу послышался звон посуды и какой-то грохот, отчего сразу стало понятно, где находился владелец дома. Артура изнутри раздирало сомнение — сбежать или остаться? Что стоит ожидать, когда он спустится вниз? Толпу констеблей и докторов? Хотя, в таком состоянии, которое походило на лёгкое алкогольное опьянение, он не смог бы далеко убежать. — Очнулся? — в комнату поднялся Бойл, держа в руках поднос с неизвестными таблетками и стаканом воды. Артур невольно отполз назад, упираясь вспотевшей от волнения спиной в стену. Салли нахмурился, присаживаясь на край, а поднос поставил на тумбочку. — Ты после душа упал в обморок. Скажи, ты раньше был в больнице? — Как ты узнал? — опешил Артур. — Я около недели там пробыл, только сегодня сбежал оттуда. — Уж извини, но пока ты был в отключке, я взял на анализ твою кровь — доктора экспериментировали на тебе новый вид «Радостина». Я принёс антидот, но он подействует не раньше, чем через пять часов. Артуру стало стыдно. Серьёзно, как он мог подозревать в чём-то человека, который впустил его ночью в свой дом, накормил и предложил переночевать, да ещё и тратил своё время сна на создание «Светламина». Настолько стыдно, что Артуру захотелось провалиться сквозь землю. — Прости, — едва слышно прошептал Артур. Ему было неловко смотреть Салли в глаза, поэтому он опустил взгляд ниже, рассматривая красивые пухлые губы. Салли высунул кончик языка, нервно облизнувшись, и Артуру показалось, что это произошло как в замедленной съёмке — мучительно долго и возбуждающе волнительно, отчего сердце второй раз за день заходилось в бешеном стуке. И на этот раз не от страха. Гастингс нахмурился, не понимая, что происходит. — За что ты извиняешься? — Салли вскинул бровь и наклонил голову вправо, оголяя часть бледной кожи на шее. Руки так и тянулись прикоснуться к ней — зацепиться пальцами за край ворота, оттягивая вниз, коснуться холодной ладонью горячей кожи, а после почувствовать учащённый пульс под кончиками. Артур с болезненным стоном прикрыл глаза, понимая, что сумасшедший пульс бьёт лишь под его кожей. Это какое-то наваждение, неправильная реакция препаратов, побочные эффекты… Но именно сейчас, в три часа ночи, Артур лежал в кровати друга детства, в его одежде, с краснеющими щеками и лихорадкой, и ему постепенно срывало крышу. — Ты в порядке? — обеспокоенный Бойл протянул руку к лицу друга, но её тут же грубо отстранили. — Что было не так с тем «Радостином»? — заплетающимся языком прошипел Артур. Дыхание сбивалось, а воздух в комнате тяжелел с каждой секундой, отдавая привкусом грёбаной ежевики. Этот сладкий одуряющий запах исходил от Салли — казалось, именно такими были его губы на вкус. «О чём я только думаю? Я окончательно сошёл с ума? Почему он кажется привлекательным в таком смысле?» Салли быстро оглядел пьяно покачивающегося Гастингса, непозволительно долго остановившись на соблазнительно выпирающих ключицах, и как-то хрипло выдал: — Что ты хочешь, Артур? Артур не настолько сумасшедший, чтобы ответить правду. Салли всего лишь друг детства, не более… Друг ведь, да? — Я хочу спать, — Гастингс судорожно схватился за таблетки, глотая сразу три, после чего поставил пустой стакан на поднос и продолжил: — Где я могу остаться? Салли как-то разочарованно выдохнул и ответил: — В моей кровати. Больше негде. Неприятное шипение эхом отдавалось в голове, будто кто-то внутри снова включил старый телевизор. Комната медленно погрузилась в темноту, а стук сердца стал громче, когда Гастингс почувствовал, как вторая половина кровати прогнулась под тяжестью другого тела. Артур не знал, сможет ли он пережить эту ночь без последствий. *** Несмотря на побочные эффекты от «Радостина», Артур уснул довольно быстро — сказались усталость и вечный недосып. Вот только сны, которые он смутно видел в полудрёме, были пугающе странными. — Артур… — на выдохе прошептал Салли и неловко прижался к его спине, обдавая ухо тёплым дыханием, а мягкие губы легко коснулись мочки, отчего у Артура вдоль позвоночника прошла мелкая дрожь. Всё это казалось таким реальным — возбуждающее тепло внутри разливалось по телу, вызывая лёгкое покалывание в паху, и это настолько опьяняло, что нет сил сопротивляться. Да и желания тоже. Горячая ладонь прижалась к груди Артура, будто пытаясь почувствовать волнующееся сердце в руке, а затем сжать его так сильно, чтобы Артур выгнулся дугой навстречу тонким пальцам и задохнулся. — Ты знаешь, почему я спал с твоим отцом, Артур? — вместо Гастингса задыхался Салли, опуская ладонь всё ниже и ниже, надавливая, заставляя и без того напряжённое тело дрожать от предвкушения. — Почему ты так похож на дорогого папочку? У Артура выбило последние остатки разума, когда рука юркнула под пижаму, проходясь мягким, слегка щекочущим поглаживанием от живота до груди. Большой палец смазанно прошёлся по соску, и Артур не смог сдержать сдавленный стон. — Знаешь, а я ведь тоже называл его папочкой, — прошептал Салли, цепляясь зубами за ухо, отчего Артур неосознанно выгнулся, пошло прижимаясь задницей к чужому члену. Пальцы спешно пробежались по соскам, играясь, дразня, а пухлые губы Салли легонько прикоснулись к бьющейся венке на шее, желая почувствовать пульс. Быстрый, на грани безумия. — Салли… Салли… — голос Артура непривычно хрипел, срывался, повторяя одно и то же имя, но в ту же секунду пелена перед глазами расступилась, а на смену теплу за спиной пришёл холодный пот. — Артур, ты в порядке? Артур! — чужая ладонь прижалась к его лбу, но Гастингс не реагировал, лишь прерывисто дышал, нервно кусая губы и шепча что-то неразборчивое. Артур не хотел просыпаться. Только не сейчас, когда прохладные пальцы наконец забрались под резинку штанов, невесомым касанием оглаживая ствол по всей длине. Артур рвано вздохнул и толкнулся бёдрами в чужую ладонь, требуя большего. Он не хотел думать о том, почему рука вдруг стала холодной. Артур вообще не хотел думать. — Новый «Радостин» сделал тебя таким чувствительным… — Салли не ограничился поцелуями в шею — повалил Артура на спину и ощутимо прикусил кожу над ключицами, тут же зализывая, будто извиняясь. Артур разочарованно простонал, когда Салли вытащил свою руку из его штанов. Но в ту же секунду он поднёс её к губам Гастингса с немым требованием «Оближи». Артура не надо просить дважды. Он размашисто провёл языком по всей длине, а затем принял в рот два пальца, облизывая и посасывая, отчего Салли бросило в дрожь. Он жадно смотрел на Артура, не моргая, наблюдая за тем, как влажные пальцы с хлюпающим звуком скользят вглубь его рта и обратно, царапая ногтями чувствительный язык. Артуру казалось, будто его мозг отравлен — постыдные сны, словно яд, проникали в него вместе с чужой слюной. Он не понимал, где находится — но это определённо было где-то между бредовой фантазией и реальностью, потому что сейчас кто-то принялся настойчиво целовать его губы, покусывая, проводя языком по ровному ряду зубов. Артур жадно приоткрыл рот, хватая поцелуи, словно воздух, и не понимал, снится ли ему это. Ощущения были настолько реальны, что это пугало и сбивало с толку, но он не мог открыть глаза. Тем временем, Салли углубил поцелуй, запуская влажные пальцы под резинку. У яда, на удивление, был сладкий привкус ежевики. Салли разорвал поцелуй и усмехнулся, заглядывая в глаза Артура, в которых читалось смущение вперемешку с желанием. Гастингс с трудом сосредоточился на лице Салли, зацепившись взглядом за капельку пота, которая стекала с виска, и протянул руку, смахивая её большим пальцем. Чужая щека была неестественно бархатной и нежной. — Ты настоящий? — выдохнул Артур, пытаясь понять, где начинается грань между сном и реальностью. — А ты как думаешь? — влажная рука сделала несколько резких движений по напряжённому члену, отчего Артур невольно охнул, стискивая зубы. Тонкие пальцы погладили головку, слегка надавливая, и снова прошлись по всей длине, сжимая сильно, но не причиняя боли. Артур согнул дрожащие в судороге колени, сам не замечая, как расставил ноги шире, насколько могла позволить крепкая ткань пижамных штанов, и в нетерпении начал толкаться в кулак. В голове будто взрывались тысячи фейерверков, а их треск разлетался по телу мурашками. Гастингс никогда не чувствовал себя так хорошо — было ли дело в странном «Радостине», или в богатом воображении Артура (насчёт этого он очень сомневался), он не знал, но ему, к своему стыду, не хотелось просыпаться. И плевать, что в его больных фантазиях друг детства дрочил ему под одеялом, а разум, казалось, сошёл с ума, принимая всё происходящее за чистую монету. Тем не менее, Артур продолжал хрипло стонать, не в силах остановиться. И как он будет объяснять Салли на утро, что за херня творилась с ним ночью? Артуру казалось, что огромные белые маски, висевшие на стенах, смотрели на него с осуждением. Губы заткнули жадным поцелуем, не давая вырваться стонам — чуткие соседи могли услышать их ночные игры. Острое желание кольнуло в паху, и Салли не выдержал, спуская свои штаны и обхватывая рукой сразу два члена. Возбуждение поглотило последние крупицы здравого смысла, когда Артур несмело обхватил его шею руками, обнимая и прижимая к себе. Теперь Салли точно не остановится. — Ты мне когда-то нравился, Артур, — прошептал он на ухо дрожащему другу, который находился в лёгкой дрёме. — Я могу начать сначала? Движения руки становились всё быстрее, а перед глазами плясали искры — Артур понимал, что долго не продержится. Кончить от эротичных снов было чем-то новым для Гастингса, но он не мог контролировать себя. Казалось, будто его безумие обрело форму в лице Салли Бойла — того самого замечательного друга, прекрасного пекаря, гениального химика… список можно продолжать бесконечно. Но почему именно он? Только потому, что он был последним, кого видел Артур перед сном? Или потому, что он спал в ЕГО кровати, в ЕГО одежде, а сам Салли сейчас наверняка видел десятый сон под боком. Артур крепко прижимал к себе Салли, целуя, куда мог дотянуться — в висок, щёку, края припухших губ. Через шум в голове он услышал возбуждённый шёпот Бойла. Что? Он ему нравится? Да, теперь Артур точно уверен в том, что всё происходящие — всего лишь игра больного мозга. Салли нравился отец Гастингса, но точно не он сам. Великолепный Салли Бойл не мог обратить внимание на такого неудачника, как Артур. Несколько последних движений — и Артур не выдержал первым, закусывая кожу на шее любовника. Грань между сном и реальностью стёрлась окончательно. Внизу живота завязался тугой узел, и Гастингса будто снесло волной, смывая остатки приличия — стон вышел до ужаса громким. Казалось, что соседи уже вызвали констеблей к нарушителям тишины и спокойствия. Бойл пару раз дёрнул рукой и сжался, резко выдыхая. Ноги приятно свело судорогой, и он, вслед за Артуром, кончил с полу-стоном, полу-рыком. Переводя дыхание, Салли вглядывался в напряжённое лицо Артура, запоминая каждую деталь: складку между бровей, длинные подрагивающие ресницы, нежный румянец на щеках и маленькие, чертовски соблазнительные родинки, которые он обязательно расцелует на утро. Если ему, конечно, позволят. *** Когда Артур с трудом разлепил глаза, часы показывали половину восьмого. Несмотря на тяжёлую ночь, он чувствовал в теле приятную лёгкость — лекарство Салли начало действовать. Артур лениво повернул голову, с долей восхищения разглядывая спящего друга. Нет, после таких снов он не может называть его другом. Артур бесшумно протянул руку к лицу Бойла, аккуратно проводя пальцем по большой родинке на щеке, а затем поднял руку выше, зарываясь пальцами в тёмные, немного жёсткие волосы. Салли поморщился во сне и прошептал что-то неразборчивое, и Артур тут же в панике одёрнул ладонь. Учащённое биение собственного сердца гулом раздавалось в висках, и Гастингс непонимающе нахмурился. Действие «Радостина» давно прошло, но тепло в груди никуда не делось — только усилилось вдвойне. Это просто очередное наваждение, побочный эффект, какой-то новый вид отравы. Артур был уверен, что всё в этом доме было пропитано ядом — воздух, чужая одежда, пахнущая потом и спермой, терпкая ежевика в пироге, нежные губы Салли... Иначе он не мог объяснить себе, почему, глядя на друга, он чувствовал расходящуюся лихорадкой эйфорию. «Что со мной? Что это, чёрт побери?! Что за яд он мне подсунул?!» Артур тихонько поднялся с кровати, пытаясь найти свою одежду. Нельзя было медлить — если Салли проснётся, он не сможет уйти. Не сумеет заставить себя. Потому что Салли-идеальный-мать-его-друг-Бойл вызывал в нём чувства, которых он боялся. И которые не хотел признавать. Несмотря на то, что Салли сам предложил Артуру пожить у него, тот не мог остаться ещё и по той простой причине, что это было слишком опасно — в первую очередь, для Гастингса. Пусть звучало эгоистично, но это была чистая правда — за Артуром охотился каждый доктор Вэллингтон Уэллса, намереваясь затащить Отказчика обратно в больницу, и находиться в городе было опасно. Салли Бойл, несмотря на то, что тоже был Отказчиком, обладал огромным везением, а также являлся любимцем местных жителей, так что ему бы ничего не грозило. Артур невесомо коснулся губами чужой щеки прежде, чем скрыть лицо под маской. *** «Салли, не злись на меня, я не мог остаться. Пойми, ты выживешь, а меня убьют. Такие, как ты, терпят неудачу, а на следующий день уже потягивают маргариту под пальмами. А я — настоящая наживка для акул. Не могу. Просто не могу. Прости.» Салли нервно ходил по комнате, закусывая губу, а в руках то и дело вертел смятую бумагу. Артур ушёл, что называется, «по-английски» — молча и незаметно, оставив лишь записку с корявым почерком. Конечно же, он прихватил с лаборатории партию «Светламина», оставив на столе около пятидесяти соверенов, хотя таблетки не стоили так много. «Доброе-доброе утро! Город просыпается, и сегодня солнце светит особенно ярко! Как вам спалось? Надеюсь, вы позабыли во сне о всех тревогах, потому что они нам ни к чему — просто не забывайте принимать «Радостин», чтобы быть счастливыми!» — из телевизора доносился ободряющий голос дяди Джека, который теперь почему-то раздражал. Салли чувствовал пустоту в груди, но он не хотел забывать то, что случилось этой ночью. В глубине души он надеялся, что Артур найдёт Перси и, может быть, вернётся. Даже если это снова будет в полночь — под гомон разъярённых констеблей и вой сирены — Салли не возражал.