Весёлый мертвец – пастырь черных овец Собрал он вольный сброд, И вдаль погнал их по волнам Ветер вольных вод.
Рыбаки, на одном из деревянных помостов тушившие рыбу, отвлеклись от занятия, прислушиваясь к его песне. Юра крепче перехватил весло и опустил голову, чтобы соломенная шляпа скрыла лицо.Йо-хо, громче черти, Что ж нам Дьявол не рад? Йо-хо, прочь от песни, С ней хоть в Рай, хоть в Ад!
Сидевшая возле борделя женщина принялась тушить фонари, с опаской глядя на Юру. У юноши был приятный и нежный голос, но от слов его песни люди старались бежать, словно от волны-убийцы. Юра остановил лодочку у каменного бережка и сложил в неё вёсло. Земля под ногами противилась ему, когда он ступил на неё, но Юра упорно выводил ноты.И вышли они плечом к плечу Лишь восемь друзей в ночи... Мертвец стал на край пучины морской Отнять от смерти ключи.
– Громко поёшь! – выкрикнул незнакомый ему мужчина, выходя из-под сводов каменной арки. За ним, словно тени, двигались ещё несколько человек. – Эта песня! С ней что в рай, что в ад, – азиат приближался к Юре медленно, словно боясь спугнуть. – Сейчас опасно петь эта песня, кто не понимать о чём поешь, – он говорил по-английски с сингапурским акцентом, но несмотря на то, что Юра почти не понимал его слов, угроза чувствовалась даже в голосе. На загорелом лице проступила плотоядная улыбка. – Особенно юноше. Особенно если он один. На лестнице раздались шаги. Виктор спустился с моста точно в назначенное время. И Юра впервые не был рад его пунктуальности. – С чего ты взял, что он один? Мужчина обернулся к Виктору. Видимо, богатый наряд капитана впечатлил его. Виктор битый час вертелся по сокровищнице, выбирая для этого случая лучший пояс. На нём был синий, словно небо в Тёплых морях, плащ, жабо белой рубашки сияло чистотой, а подпоясался он россыпью сапфиров. Глядя на богатство его одеяния, никто не замечал притороченную саблю на бедре, спрятанный у груди карабин и шёлковую ленту, скрывавшую острый кинжал на поясе. – Твоя защитник? Юра оказался за спиной противника быстрее, чем нерасторопные дружки успели пристрелить его. Нож упёрся в горло сингапурца, а Юра почти интимно положил голову ему на плечо, рукой перекрывая любую попытку вырваться. – С чего ты взял, что мне нужен защитник? – прошептал он в ухо мужчины. В его соломенную шляпку упёрлись два дула карабинов. Виктор улыбнулся. – Твой господин ожидает нас, – обратился он к Тай Хону, старпому капитана Сингапура, – а лишний труп может омрачить радость встречи. Юра понял, что последние слова адресованы ему. Виктор всегда стыдил его за лишние тела на поле боя. Юра отпустил Тай Хона в то же время, когда над их головой послышался топот отряда гвардейцев. Один из пиратов сделал им знак следовать за ним, и вся честная команда скользнула к канализационной решётке. Входя в обитель, Юра думал о том, что под ними, за слоем камня и дерева, двигается его команда, готовая прийти на выручку в любой момент. И всё равно, когда он сдал у входа в бани всё своё оружие (включая нож, который прятал у самого паха), он почувствовал себя совершенно незащищённым. Хотя если говорить по чести, чувство это пришло ещё когда он отпустил Отабека с корабля. Ему пришлось раздеться, оставив на себе лишь рубаху, доходящую до середины бедра. Так потребовал Тай Хон, говоря, что они входят в бани. Но Юра был уверен, что развратному старпому лишь хочется поглядеть на его ноги и задницу. Раздеваясь под сальными взглядами пиратов, он пообещал себе отрезать Тай Хону мошонку, как только карты будут у них. В бане было невероятно жарко, воняло сексом и шлюхами, а в больших купелях сидело по несколько человек. Все оборачивались на Юру, пока он, пытаясь смирить свою широкую походку, шёл рядом с Виктором за Тай Хоном. – Просить – плохая идея, – в тысячный раз за последние несколько недель повторил Юра, склоняясь к Виктору. – Это же Джей-Джей. – Мы заходили в порт, это уже подозрительно, – терпеливо вторил ему Виктор. Юра не решился вновь начинать безрезультатный спор, который вёл всё время плавания. И из-за которого оказался в чём мать родила посреди толпы похотливых самодовольных пиратов. Главный из них ждал их в своей полукруглой парильне. Джей-Джей всё делал весьма пафосно, но то, как он обернулся к ним, прикладывая шёлковый платок к лицу, побило все установленные рекорды себялюбия. – Капитан Никифоров, пожалуйте в Сингапур. Виктор почтительно поклонился и ладонью приказал Юре сделать то же самое. Юра едва сдержался, чтобы не скривиться. Джей-Джей был самым конченным человеком, которого ему довелось встретить, но он был жесток в той же степени, сколько самодоволен. – Прибавь пару, – приказал Джей-Джей девушке, стоящей по правую руку от него. Черноволосая Изабелла, которую Джей-Джей привёз из Франции, с покрытым белой краской лицом, поклонилась и дала сигнал парильщикам под баней. Жар усилился. – Как я понимаю, вы прибыли ко мне с просьбой, – Джей-Джей спустился с каменного постамента. Юра с раздражением отметил, что Леруа был столь фамильярен, что даже не удосужился надеть обувь перед их приходом. – Скорее с деловым предложением, – вежливо ответил Виктор. – Я тут кое-что задумал, и мне срочно потребовались ваши навигационные карты, капитан. Джей-Джей состроил задумчивое лицо (Юра был уверен, что состроил; думать французишка явно никогда не умел). – Вот совпадение, – тихо проговорил он, складывая руки на груди, – странно. – Совпадение, что тебе они как раз не нужны и ты испытываешь бешенное желание помочь нам? – не сдержался Юра. Джей-Джей взглянул на него впервые с тех пор, как они вошли в бани. Их знакомство состоялось два года назад, и тогда они подрались прямо на палубе, словно матросы. Леруа с первого взгляда, совершенно искренне и без намёка на шутку, оценивал Юру лишь как дивную вещицу, которой у него никогда не было. Наслушавшись рассказов матросни, он предлагал Виктору продать своего старпома ему в услужение, даже не скрывая своих истинных мотивов. Думая о Джей-Джее, Юра всегда жалел, что рядом нет его сестёр. Вот бы они полакомились лягушатником. – Нет, – улыбнулся французишка, глядя на него из-под ресниц. – Просто как раз сегодня в храм моего любимого дядюшки проник вор. И попытался украсть это. Юре показалось, что его внутренности превратились в лёд, когда Джей-Джей взял у подскочившего Тай Хона длинный свиток из бычьей кожи. Виктор рядом с ним нервно переступил с ноги на ногу. – Навигационные карты, на которых указан путь к Дальним Вратам, – Джей-Джей кинул карте Изабелле. Изабелла была шлюхой Леруа и родила ему несколько бастардов. Юра даже слышал, что Джей-Джей по-своему любил её, поэтому стал судорожно прикидывать сумеет ли он скрыться хоть где-то на земле, если пристрелит её и отберёт карты. – И, согласитесь, было бы нелепо подумать, что именно вы затеяли прогулку к сокровищам морского дьявола. – Было бы странно, я совершенно согласен. Улыбка сползла с лица Джей-Джея, и он повернулся к бассейну. Короткий кивок, и двое пиратов вздёрнули лежащую поперёк купели палку. Вместе с человеком, привязанным к ней за запястья. Человек судорожно втягивал ртом воздух. Он находился под водой всё то время, что Юра и Виктор расшаркивались перед Леруа, и теперь легкие его горели огнём. Юра по левую руку от капитана задрожал. Виктор выступил чуть вперёд, перекрывая его, от страха, что юный старпом не сдержится и сотворит какую-нибудь глупость. После пары десятков шрамов Плисецкий стал более успешен в дипломатии, но у Виктора всегда было опасение, что прежнее «сделаю – потом подумаю» рано или поздно вернётся. И когда он смотрел, как вытащенный из воды Отабек судорожно хватает губами воздух, он буквально чувствовал, как с Юры слетают последние тормоза. – Вот этот вор, – Джей-Джей улыбнулся так радостно, словно встретил кузена, а не достал грабителя из-под воды. – Вам знакомо его лицо? Виктор натянул на губы подобострастную усмешку и покачал головой. Юра, испуганный едва ли не до потери сознания, вторил его примеру. Джей-Джей улыбнулся ещё шире и резко вытащил из-за пояса наточенный колышек. – Значит оно, – голос барона зазвенел радостью, – ему больше ни к чему. Его окутанная зелёным шёлком рука рванула к лицу Отабека и Юра вскрикнул от ужаса. Кол замер в дюйме от шеи квартирмейстера. Джей-Джей обернулся, с улыбкой глядя на Юру. Плисецкий понял, что прижимает ладони к губам, но, несмотря на страх, испытал прилив облегчения. Леруа убрал колышек за пояс и вернулся к Виктору. – Вы явились в мой город и злоупотребили мои радушием, – с угрозой в голосе произнёс он. Пираты стали подниматься из своих купелей. Виктор занервничал. – Джей-Джей, уверяю, и в мыслях не было… – Что он попадётся?! – вскричал Леруа. На виске у него от ярости билась жилка. Юра мысленно взмолился Кацудону, чтобы не делал глупостей. Тот находился прямо под ними в компании Пхичита, Гоши и Милы. Командовал, конечно, Гоша, но если Юри решит помочь Виктору, приказы его вряд ли остановят. Виктор, кажется, думал о том же, поэтому благоразумно промолчал. – Вы решили отправиться к Дальним Вратам, – уже спокойнее продолжил Джей-Джей, отходя вновь к своей парильне. – И мне крайне любопытно узнать, – Леруа театрально повернулся к ним, – зачем? Юра не знал, как Джей-Джей из французского капера превратился в барона Сингапура, под эгидой которого ходит десяток кораблей. Это был не его город, он не имел здесь родственных связей и авторитетных сделок, чтобы получить командование. И всё равно к тридцати годам стал одним из самых влиятельных пиратов мира. Виктор говорил ему, что Джей-Джея, его любовь к интригам и природную жестокость, не стоит недооценивать. А Кристоф вторил ему, замечая, что эти качества сингапурцы весьма ценят в своих правителях. Но Юра всё равно хотел скормить его самодовольную тупую рожу своим сёстрам. Виктор сделал шаг, второй по направлению к Леруа. Размотал шёлковую ленту, обхватывающую руку и протянул ладонь Джей-Джею. Болотные глаза французишки расширились. Женщинам в парильнях было запрещено разговаривать, но Изабелла, стоящая по правую руку от Джей-Джея, вскрикнула: – Чёрная метка! Все пираты повскакивали с мест, некоторые опрятнули ближе к выходу, некоторые – к Виктору. Юра прекрасно их понимал. У него была практически такая же реакция, когда Виктор показал ему метку. Только в отличие от этих суеверных обалдуев, Юра точно знал, что ждёт капитана «Ледового Побоища» в Тайнике. – У нас всего пять месяцев, – тихо проговорил Виктор. Его рука даже не дрожала. – И я прошу мне помочь. Джей-Джей глядел на метку не отрываясь. В его, к сожалению, умной голове шли какие-то процессы, но Юра не мог прочитать ни одной мысли за спокойным взглядом его болотных глаз. Вдруг Леруа обернулся к своим людям и бросил им что-то на незнакомом Юре языке. Тай Хон вытащил нож и решительно направился к Отабеку. Юра не успел издать ни звука, как старпом перерезал верёвки, стягивающие запястья Алтына, и тот, обессиленный, упал в воду. Юра очутился в купели в два шага и поднял любимого. Отабек тяжело опёрся об него. Сделав сей жест доброй воли и доверия, Джей-Джей вновь повернулся к Виктору. – А что я получу взамен, капитан? Виктор расплылся в своей самой торгующейся улыбке и снял синюю шляпу с головы. – Чего душа попросит, капитан. Джей-Джей ухмыльнулся, словно ожидал этих слов. Его рука с длинными, словно когти, ногтями, упала в сторону купели. – Его, – шепнул он. Юра как раз поднимал Отабека из воды, когда понял, что практически все взгляды присутствующих направлены на него. Лишь Джей-Джей глядел на Виктора. – Что? – тупо переспросил Юра, ступая мокрыми ногами на холодные каменные плиты. Отабек неожиданно выбрался из его поддерживающих объятий и сам вылез из купели. Ноги его подрагивали, а голос осип от долгого нахождения под водой, но был твёрд, как сталь. – Юра не предмет торговли. Виктор, едва оправившийся от шока, постарался вернуть разговор в безопасное русло. – Согласен, что за вопрос? – Это был не вопрос. Люди Джей-Джея поднялись в боевую стойку. Отабек сурово сжал челюсти и закрыл Юру своим плечом. Виктор начинал понимать, что требование – не шутка. – Старпом должен помочь нам в Пенной Бухте, – воззвал к Джей-Джею Никифоров. Надежда оставалась лишь на крохотную частичку человечности, оставшуюся в его истощённом развратом теле. – Без него мы не выберемся живыми. – Найдите на свой корабль другую русалочку, Никифоров. Эта останется со мной как залог. Юра вздохнул и потянул Отабека за рукав, выступая вперёд. – Идёт. – Что? – Отабек обернулся к нему и схватил его за руку. – Нет, не идёт! – Юра… – просяще начал Виктор. – Всё из-за тебя, Виктор, если такова цена – идёт! – резко оборвал обоих Юра, выпутываясь из рук Отабека и отступая ближе к капитанам. – Без них, – он указал на карты в руках Изабеллы, – мы не доберёмся до Источника, а значит все пойдём на корм рыбам. В лучшем случае. Виктор выглядел таким несчастным, что Юре даже стало его жаль. Со страстью Никифорова к самокопанию он застрелится от чувства вины быстрее, чем доберётся до Источника. Юра пытался даже не думать о том, что происходит в голове у стоящего позади него Отабека. Плисецкий сделал шаг в направлении Джей-Джея. Его потряхивало от отвращения, но он сам ввязался в эту авантюру. Он должен был сделать это ради Виктора. Ради них всех. – Только условие. Мы тоже отправимся в Пенную Бухту, и там ты вернёшь меня, чтобы я помог моей команде. Леруа выглядел словно кот, обожравшийся сливок. – Договорились.* * *
В покоях Джей-Джея, куда привели Юру служанки, горели десятки свечей и пахло курившимися благовониями. Леруа держался заведённых порядков Сингапура, но на низком лакированном столике громоздились хрустальные бутылки с прованским вином, а в цветочных горшках на полу цвели лилии*. Юра без ропота позволил девушкам раздеть себя, вымыть в пахнущей розовым маслом бадье и облачить в легкие шёлковые штаны и газовую накидку в цвет глаз Джей-Джея. Он не питал иллюзий о том, для чего его забрали. Джей-Джей вошёл в покои, когда девушки уже закончили приводить его в порядок: обтёрли приторно пахнущими маслами и расчесали волосы, заколов их в хитрую косу на затылке и скрепив заколкой в виде жука-скарабея. Под внимательным взглядом барона Сингапура Юра чувствовал себя женщиной, которую будут оценивать на пригодность жизни в гареме. Леруа хлопнул в ладоши и служанки, поклонившись, покинули комнату и плотно закрыли за собой дверь. – Вот мы и остались вдвоём, принцесса, – не пытаясь скрыть довольства в голосе, Джей-Джей подошёл к столику и налил себе вина в гранёный кубок. – Думаешь сбежать, моя маленькая морская богиня? Юра скривился и сложил руки на груди. Поза не защищала: он был почти голый в этой чужой, неприветливой и кичащейся своим богатством комнате. – Если ты не заметил, то у меня между ног член. Я мужчина. – И тебя возмутило только это? – Джей-Джей рассмеялся и протянул ему бокал. Юра нехотя взял его. – Какое имя тебе больше нравится? Я избороздил сотни морей и всюду оно звучит по-разному. Лицо Леруа горело предвкушением и Юра начинал всё яснее понимать, зачем был устроен цирк с картами и торгом. И от складывающихся перспектив у него внутренности превращались в лёд. – Если вплоть до Пенной Бухты я буду слушать эти байки, мне даже не потребуется бежать, – с деланным безразличием и искренним раздражением произнёс Юра. – Я просто утоплюсь. Джей-Джей его, кажется, даже не слушал. Он скользил к Юре бесшумно, наступая, словно шторм, начинающийся с тёплого штиля. – Как насчёт нимфы? Сирены? – голос Джей-Джея можно было спутать с шипением горящих в камине поленьев. – Может, русалки? – пальцем он подцепил подбородок Юры, заставляя глядеть на себя. – Не нравится? Но так уж мы тебя зовём. Юра качнул головой, вырываясь из хватки его пальцев. – Не думал, что барон Сингапура такой суеверный. Джей-Джей рассмеялся и отступил к обтянутой сатином софе, а затем развалился на ней, жестом приглашая Юру присесть рядом. – Мне хотелось, чтобы ты поведал мне, что такое создание, как ты, делает на суше. Разве ты не должен заботиться о моряках где-то глубоко в пучине? Юра фыркнул и сел, стараясь держаться на расстоянии от своего захватчика. – Об этом должен думать Дэви Джонс, не я. – Что же должен делать ты? – страстно ухватился за отсутствие отрицания Леруа, садясь на софе ровнее. Юра взглянул в его пыщущее гедонизмом и алчностью лицо и решил ответить честно. – Сдирать лица с костей подобным тебе. Джей-Джей расхохотался и хлопнул по коленям. Юра его нисколько не напугал, а видимо, воодушевил и заставил желать знать больше. – Ты плаваешь с Никифоровым уже три года и до сих пор не пытался утащить его на дно. Почему? И пока ты не начал россказни о благородной душе Виктора, напомню… – Никакого благородства, – прервал его Юра. – Просто его шутки мне изредка нравятся. Джей-Джей не посмеялся, встал с софы и отошёл к окну, за которым раскинулась гавань. Юра знал о набожности французов и суеверности моряков, а Джей-Джей был и тем, и другим. Переубедить его, что Юра не загадочная морская тварь, не представлялось возможным, поэтому перед Плисецким вырисовывались две прямо противоположные перспективы. Либо его сожгут как богопротивное существо, либо будут почитать как морское чудо. Леруа молчал довольно долго. Его закостенелое в грехе тело словно вросло в пол перед окном и превратилось в недвижимую статую. Когда он вновь заговорил, Юра даже вздрогнул от неожиданности. – Может всё дело в вашем квартирмейстере? – тихо и угрожающе произнёс он. Юра промолчал и Джей-Джей обернулся. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. – Чайка принесла мне на хвосте, что ты появился на корабле ненамного позже его. И я не мог не заметить твоей реакции на нашей аудиенции, – его улыбка замораживала своим холодом. – И как он взбесился, когда я потребовал тебя. Не могу его не понять. Я бы убил каждого, кто попытается отнять у меня такую жемчужину. Юра вспыхнул и вскочил на ноги, сжимая кулаки. – Иные мужчины полагают, что страсть оправдывает их поступки. Скажу тебе как тот, кто веками пожирал сердца подобных. Это не так. Впервые за долгое время у него требовали вспомнить собственную сущность и обратиться не в метко стреляющего пирата, а во владыку морской пены и царства грешных костей, на которых стоял его остров. И ему совсем не нравились те зарождающиеся чувства отмщения и злобы, раскрывающие свою кровавую пасть в его груди. Отабек говорил, что в его глазах можно прочитать лишь морскую пучину. Вот и Леруа не понял какой гнев охватил юношу, а потому расценил его движения как знак одобрения. – Я лишь предлагаю свою страсть, – Джей-Джей раскрыл руки, разводя в стороны полы своего зелёного халата. – А взамен приму твои дары, если ты соизволишь, – улыбка его стала игривой. – Ну же, Юрочка. Если ты мог подарить свою любовь такому, как он, я достоин большего. Бешенство вспыхнуло и разорвалось внутри Юры, словно подожжённый пороховой погреб. Натянув самую ласкающую усмешку, которую тренировал не один десяток лет, он протянул французу руку, приглашая к себе. Джей-Джей набросился на него так, словно ждал несколько столетий. В его поцелуях не было ни нежности, ни любви, которую проявлял в своей страсти Отабек. Лишь алчущее ласк и морских даров тело пыталось поскорее раздеть Юру и уложить в постель. Юра с идиотской радостью понял, что ласки грешника его больше не волнуют, как когда-то в морской толще. Лишь внушают тошноту и отвращение. И прочищают разум. Не позволяя барону Сингапура оторваться от себя, Юра заманил его в постель и резво подмял под себя. Халат слетел с Джей-Джея ещё по пути к кровати и Юра провёл ладонями по его груди, оседлав бёдра. – Я вижу твоё сердце, – прошептал он, с нажимом ведя от разлёта ключиц к рукам. Джей-Джей под ним тяжело задышал. – Вижу твою чёрную душу, – Юра взял его руки в свои и закинул к спинке кровати. – Ты одержим, – Юра наклонился к его груди, коротко прихватил солёную от пота кожу губами. – Жесток, самодоволен, – Юра поднял голову и улыбнулся, – и непроходимо глуп. Он сел на пятках, не вставая с Джей-Джея. Леруа приоткрыл подёрнутые поволокой глаза и недоумённо взглянул на него. А затем дёрнул руками и с ужасом обнаружил, что привязан к кровати. Джей-Джей даже не успел раскрыть рта. Нож, который старпом спрятал у бедра после ужина, оказался у его горла с быстротой молнии. Юра тяжело сплюнул на пол, пытаясь избавиться от вкуса его кожи. – Однажды я покараю тебя, – пообещал он, отдирая кусок ткани от тонких исподних брюк Джей-Джея и пропихивая ему в горло. Барон Сингапура захлебывался слюной, когда Юра вязал бечёвку, доселе перетягивавшую винную бутылку, вокруг его головы, но сказать не мог ни слова. – Мои сёстры любят кормиться чёрными душами. В груди Леруа креп протестующий вопль, но Юре было уже плевать. Он резво связал его ноги, проверил держащую кляп бечёвку и слез с постели. Если он хотел успеть к отплытию, необходимо поторопиться. Корабль-то он догонит, а вот Отабек Алтын может натворить глупостей в его отсутствие.* * *
Виктору пришлось выдержать не одну истерику, вернувшись на «Побоище». Юри стыдил его за то, что позволил забрать Юру. Мила и Пхичит сходили с ума из-за того, что могло произойти с ними в Бухте без верного провожатого. Отабек же просто метался по палубе, словно раненный зверь. Гоша даже неосторожно попытался его успокоить и ушёл к себе с крепким синяком под глазом. Они подняли якорь в полночь. Едва раздав приказы, Виктор заперся в каюте с Пхичитом и картами. Мила приложилась к бутылке, Юри ушёл спать. Отабек остался на рулевой палубе. Он не спал чуть больше суток, но нервное напряжение, которое схватило его за нутро в ту секунду, когда Виктор позволил забрать Юру, не оставляло ему возможности уснуть. Ли молчаливо стоял у штурвала, а Отабек следил за тем, как огни Сингапура тонут в болотно-зелёных водах гавани. Он никогда не мог понять, что творится в изумрудных глазах его сирены. Его поступки пугали Отабека своей непредсказуемостью и импульсивностью, однако одна константа в решениях Юры всё-таки присутствовала. С первого дня их знакомства он заботился об Отабеке и думал о его чувствах прежде, чем о своих. А сегодня он поступил так, как посчитал нужным, забыв про им самим обещанное «мы». Сердце Отабека грызла тревога и бешеная, почти неконтролируемая ревность. Юра позволил себя увести, даже не поговорил с ним. Ушёл за Джей-Джеем, словно так и надо, словно сам захотел. А ведь только глупец мог не понять, зачем сингапурскому барону красивый юноша в качестве залога. Виктор подскочил к нему быстрее, чем Отабек успел схватиться за оружие. Юра подарил ему нежный взгляд, выходя из бань, но этого было недостаточно, чтобы усмирить его гнев. Капитан «Побоища» едва не выволок его из сингапурской обители. А квартирмейстер едва не утопил его по дороге на корабль. Отабек раньше не замечал за собой таких припадков. Разумеется, быть не ревнивым, будучи без памяти влюблённым в подобного юношу, совершенно невозможно. Но обычно за Юрой ухаживали старые, матёрые пираты, отвращающие русалочку одним своим запахом. И Отабека утешало то, что никому из них он не мог и не хотел отвечать взаимностью. Стало легче, когда чувства Юры раскрылись ему в полной мере. Отабек знал его любовь, чувствовал его верность и не переживал о сальных взглядах и пошлых шутках чужаков. И как ни странно, красивый молодой Леруа не вызывал в Отабеке серьёзных сомнений в верности Юры. Вызывала лишь неискушённость самого Плисецкого в искусстве любви. Джей-Джею следовало лишь показать ему, каково это, и… – Если не знать, что за люди населяют Сингапур, то здесь даже красиво. Отабек резко обернулся к мачте. Юра, улыбаясь, смотрел на него сверху вниз, свесив ноги. Напряжение, не отпускавшее квартирмейстера, схлынуло. – Немного, – Отабек подарил ему маленькую улыбку. – Как ты сбежал? Юра нетерпеливо покачал головой и, спрыгнув с мачты, решительными шагами направился к нему. – У нас есть день форы. Его руки обвили шею Отабека, притягивая к себе для поцелуя. Отабек не был поклонником публичного проявления чувств, но через минуту он словно по волшебству обнаружил себя прижимающего Юру к бортику и покрывающего его шею поцелуями. С трудом оторвавшись от него, Отабек взял его лицо в ладони и глубоко вздохнул. Юра глядел на него мутными от страсти глазами и просяще раскрывал губы. А он к нему с жестокими разговорами. – Скажи, что ты вернулся такой, – слово «возбуждённый» тяжело было применить к Юре даже в голове, вслух не получилось вовсе, – не из-за Джей-Джея. Юра, как ни странно, не разозлился, а наоборот – улыбнулся и нежно поцеловал его в подбородок. – Мною будут торговать и продавать меня ещё не раз, – сказал он, обнимая Отабека за пояс. – Но есть кое-что, что получить от меня можешь только ты, – шепнул он, чтобы даже вечно немой Ли Сынгыль не поймал своим чутким слухом. – И какую бы цену за меня не давали, я буду принадлежать только тебе, – Юра хитро улыбнулся, зелёные глаза под сенью светлых ресниц засверкали. – И я тебе это докажу. Отабек даже не понял, как очутился в каюте Юры. Он смутно помнил, что пытался вести себя прилично и не взять старпома среди работающих матросов. Юра, всегда державший свой авторитет за вожжи, едва мог унять руки, чешущиеся в желании стащить с Отабека одежду. Он спешно распорядился, чтобы Минами донёс до офицерского состава весть о его возвращении, а Отабек настойчиво попросил мальчика донести до того же офицерского состава мысль, что сегодня старпома лучше не беспокоить. Встав на колени в своей каюте и судорожно стягивая единственный предмет одежды квартирмейстера – брюки, – Юра поймал себя на мысли, что впервые не носится по палубе, контролируя всех и каждого. Казалось бы – легли на курс, возможная погоня, вся команда на ушах, а он пытается содрать с возлюбленного штаны. Отабек даже не подумал сопротивляться и строить из себя образец альтруистического целибата, когда Юра ловко стащил с него исподнее и прижался щекой к бедру, пытаясь успокоить дыхание. Он откинулся затылком на дверь, у которой старпом решил его раздеть, и зарылся пальцами в светлые волосы, потихоньку вытягивая из них шпильки, которыми сингапурцы стянули светлые пряди в высокую причёску. Юру потряхивало. Ещё в прошлой жизни прелюбодеяние не было чем-то большим, чем обыденность. Он видел, как его сёстры делали это, сам иногда хватал сластолюбивых мореходов и утаскивал в пучину. Это было едва ли не обязанностью – развлекаться с морячками, прежде чем смерть заполнит их легкие. Но сейчас – всё иначе. Лилия предлагала ему отправиться в бордель и поучиться у молодых девушек как ублажать мужчин. Ведьма искренне хотела ему помочь заполучить возлюбленного всеми способами. Даже Мила предлагала ему лечь с ней, чтобы знать что делать, когда придёт время. И всё же Юра не захотел. Его человеческое тело было чистым, невинным, не знающим ласк и не ведающим как их дарить – новым. Таким, каким он хотел подарить себя бесстрашному моряку. У Юры затряслись руки и плечи. Он взглянул на Отабека снизу вверх и тяжело сглотнул. Когда-то он обижался. Многие хотели его, желали его тело и готовы были убивать за ночь с ним. А Отабеку он себя откровенно предлагал, на что получал нежные улыбки и легкие, мимолётные, дружеские прикосновения. Но сейчас, глядя в подёрнутые поволокой тёмные глаза квартирмейстера, чуть качающийся член, задевающий кожу на поджаром животе, и ощущая крепкую, массирующую хватку в своих волосах, он не верил, что когда-то мог думать, будто Отабек не хочет его. Юра приподнялся на коленях, легко касаясь головки члена Отабека губами, и замер. Его горячее дыхание оседало влагой на нежной коже. – Я совсем не знаю, что надо делать, – шепнул он, не разрывая зрительного контакта с возлюбленным. Отабек мягко улыбнулся и пальцами подтолкнул его затылок, а рукой потянул на себя, заставляя встать. Юра поднялся с колен. Теперь его ещё сильнее трясло. Отабек прервал его, находясь в состоянии крайнего возбуждения. С него станется объявить очередной целибат. – Можно я, – ладонь Отабека скользнула по щеке Юры и зарылась пальцами в волосы на затылке, – не буду спрашивать готов ли ты? – его левая рука легла на талию Юры и прижала вплотную к своему паху. – Я так долго хотел тебя, что не уверен, – крепкие бёдра двинулись, стимулируя зажатый между их телами член Отабека, – что смогу ещё выдержать. Он уронил подбородок в изгиб шеи Юры и языком отметил на ней влажный след. У Юры подогнулись ноги и он вцепился в плечи Отабека, привлекая его ближе к себе. Алтын, продолжая мокро целовать его ключицы, подхватил Юру под колени и приподнял, заставляя обнять свою талию ногами. – Это выглядит так дёшево, – хрипло хихикнул Юра, когда Отабек понёс его к кровати. – Давай немного побудем дешёвыми, – Отабек сгрузил свою ношу на кровать. – Я столько борделей пропустил ради этой минуты. Юра тихо рассмеялся и позволил развязать шнуровку газовой накидки, в которую его облачили сингапурцы. Отабек был в меру нежен, раздевал его аккуратно, скрупулёзно целовал открывшиеся участки кожи и иногда оставлял короткие тёплые поцелуи на губах. Его любовник со счастливым вздохом прикрыл глаза, раскидываясь на кровати и позволяя ласкать себя. Он прожил на «Побоище» три года и всё это время был безостановочно влюблён. Ему было знакомо рукоблудие, он иногда занимался этим после особенно жаркого дня, когда квартирмейстер (как всегда без рубашки) обливаясь потом, с бугрящимися от напряжения мышцами работал на корабле. Или после особенно яростной стычки, когда у Отабека азартно горели глаза, а его абордажная сабля мелькала то тут, то там. Но когда Отабек на пробу приласкал его член, пройдясь от основания к головке и круговым движением обхватив её, Юре показалось, что его позвоночник прошибли удары сотни морских угрей. – Так и думал, что ты невероятно отзывчивый, – шепнул Отабек, заводя ногу Юры себе за спину. Его рука всё ещё дразня обхватывала его член. Юра приоткрыл заслезившиеся глаза и лягнул его пяткой по поджарой заднице. – Мы болтать будем или трахаться? – надломившимся голосом спросил он, разлившись в стон, когда Отабек крепко и с оттяжкой провёл по его члену. – Мы не будем трахаться, – в подтверждении своих слов, Отабек потёрся уже каменно стоящим членом о Юрино бедро. – Мы будем заниматься любовью. – Как сладкие Кацудон с Витей? – Юра вцепился короткими ногтями в плечо Отабека, резко открыв зелёные глаза. – Так не пойдёт. Собрав в разомлевшем теле последние силы, Юра резко поддался вверх и перевернул Отабека на спину, а сам оседлал его бёдра. – Не мог бы ты не упоминать их, когда мой член трётся о твою задницу? – попросил Отабек, тут же хватая Юру за бёдра и заставляя проехаться вверх по своему члену. Юра немного пожалел, что перехватил инициативу. Он так редко позволял Отабеку рулить ситуацией, и тот определённо испытывал наслаждение, подмяв его под себя. А Юре, чего греха таить, понравилось отпускать бразды правления из рук, зарывшись с головой в нежность и ласку, которой его охватили любящие руки Отабека. Однако плоть требовала своё. Оказавшись на Отабеке, он почувствовал едва ли не острую необходимость, чтобы крепкий член, тёршийся под ним, оказался внутри него. И как можно скорее. У него предательски разъезжались ноги и он почти растёкся по горячему телу под собой, надеясь вплавиться в Отабека, чтобы незаполненность перестала быть такой пугающей. Крепко сжимая бёдра Отабека ногами, Юра перегнулся через него и достал из деревянной тумбы у кровати бутылочку. Трясущимися, вспотевшими пальцами он откупорил деревянную крышечку и щедро плеснул светлой жидкости на пальцы. – Юрочка, что… – Отабек задохнулся, когда обмазанные маслом пальцы скользнули по его члену. Юра всучил ему бутылочку и Отабек с недоумением узнал одно из масел Юри, которое он помогал грузить ещё на Тортуге. Краснея до самой груди, Юра взглядом указал ему на себя. Отабек сел на кровати, оставляя Юру на своих коленях, и подтянул его за поясницу к себе вплотную. – Так ты рассчитывал на это, Плисецкий! – почти в восхищении прошептал он и скользнул масляными пальцами ко входу, мягко его массируя. Юру передёрнуло от щекотки, прошедшейся от копчика вверх по спине. – С тобой нужно быть готовым ко всему, – прошипел он треснувшим голосом, когда Отабек скользнул первой фалангой пальца внутрь него. Юра почувствовал жжение и зуд в самых кончиках пальцев. – Ну давай же... – попросил он, когда Отабек, упёршись лбом в его грудь, принялся методично массировать стеночки изнутри. – Давай. – Терпи. Отабек разрабатывал его долго, как показалось Юре, целую вечность. К моменту, когда в Юру вошёл третий палец, внутренности Плисецкого горели и были связаны крепким корабельным узлом. Он вспотел с ног до головы, даже тонкие светлые волосы на лобке были мокрыми, словно он только вылез из воды. Отабек был на вкус солёным, как море, и Юра чувствовал едва ли не мстительное удовольствие, смыкая зубы на его предплечье. – Надо перевернуть тебя, – тяжело дыша от напряжения, сказал Отабек, когда Юру выгнуло на его руке. – Так будет легче. – Закрой рот, прошу тебя, – Юра слепо ткнулся ему в подбородок. У него пересохли губы и влажный язык Отабека, прошедшийся по его горячему рту, будто вернул к жизни. Он держался за плечи возлюбленного крепко, так что у Алтына не осталось ни единой возможности отцепить его от себя и перевернуть на живот. Юра завёл руку за спину и, несколько раз проведя ладонью по всей длине члена Отабека, взял его за основание и медленно направил к своему раскрывшемуся входу. Отабек вошёл легко, помогая собственной рукой и раскрывая нежные стеночки себе навстречу. Юру выгнуло так, что ему показалось, если бы не рука любимого, поддерживающего его за лопатки, он бы сломал спину. Юра открыл глаза. Отабек зажмурился, рот у него был приоткрыт. На его лице было написано такое мучение, что Юра почувствовал себя самым жестоким на свете человеком, приподнимаясь на нём, и снова опускаясь. Из горла Алтына вырвался прекрасный низкий стон. Юра взял его за подбородок одной рукой, а другой обнял за шею, прижимаясь к его груди и покачиваясь. Отабек открыл помутнённые глаза. – Я так тебя люблю, – прошептал он запёкшимися губами. Юра издал хныкающий звук и обнял его талию ногами. Он так много хотел сказать и не желал говорить вовсе. Он почти трахал себя членом Отабека, а тот почти разваливался в его руках, впервые демонстрируя чудеса несобранности. Юра насадился слишком резко и член внутри него ударил по точке, от которой у Плисецкого, судя по ощущениям, задрожали кости. Ни в одной своей жизни он не испытывал подобного удовольствия. Стон, вырвавшийся из груди Юры, словно привёл Отабека в чувство. Или, что более вероятно, сорвал последние тормоза. Он крепко взял Юру за бёдра и принялся едва ли не с остервенеем насаживать его на себя, уже не боясь травм и боли, которую мог причинить любимому. Юра облегал его плотно, как перчатка, но по маслу, которое он не забывал щедро добавлять, скользил легко, будто был создан для него. Угла проникновения не хватало, и когда Юра расслабился в его руках, Отабек снова перехватил его и опрокинул на спину. Юра осоловело взглянул на него, когда его собственные ноги оказались закинуты к плечам Отабека, а самого его сложили, словно гармошку, вколачивая в кровать. Член Юры, уже довольно долгое время остававшийся без внимания, тянул в ожидании разрядки, но Отабек двигался размашисто, с оттяжкой и шлепками, и пожар внутри Юры начинал превращаться в стихийное бедствие. Юре казалось, что он весь – сплошная вибрация. Его руки, вцепившиеся в мускулистые плечи Отабека, отнимались, но он не мог расцепить словно вросшие в него пальцы. Ему хотелось поскорее кончить, и вместе с тем он боялся, что когда-нибудь им придётся остановиться. – Я хочу, уже хочу, – хрипло прошептал Отабек ему в губы, опаляя горячим, словно в лихорадке, дыханием. – Давай, давай, – Юра почувствовал, как немеют пальцы на ногах, сцепленных на лопатках Отабека. Вдруг неожиданно Алтын вышел из него, придерживая член у основания, и резко отстранился. Юре показалось, что он оглох от собственного разочарованного стона. Он приоткрыл едва ли не ослепшие глаза, но его тут же перевернули на живот и поставили на четвереньки. Отабек раскрыл его для себя пальцами и толкнулся, вышибая из Юры дух. Руки Плисецкого так задрожали, что он упал грудью на разворошённую кровать. Отабек прогнул его в пояснице и резко притянул к себе за бедро, второй рукой подхватывая его член. Юра вцепился зубами в одеяло, пытаясь сдержать рвущийся наружу всхлип. Всего было слишком много, от члена внутри горело всё тело, а его собственный горел от желания кончить. Ладонь Отабека переместилась с его бедра на спину, прогибая сильнее, а толчки стали не столько резкими, сколько ускорились. Юра не мог придумать ни одной причины, чтобы продолжать сдерживать оргазм. Сжимая Отабека внутри себя в посторгазменных судорогах, он чувствовал его сперму, заполняющую внутри жгучим теплом. Отабек, держа под уздцы то ли грубость, то ли нежность, ласково похлопал Юру по пояснице и аккуратно вышел из него, садясь на пятки. Юра, которому больше ни к чему было держаться на ногах, блаженно расползся по кровати. Он чувствовал раздражение у входа и как остывает семя внутри него, но волны, блуждающие по его телу, не дали сосредоточиться на бытовых мыслях. Юра повернул голову к Отабеку и тот проделал то же самое. На смуглом лице парня мелькнула сытая улыбка. – Почему мы не делали этого раньше? – поражённо спросил Юра, отводя мокрые волосы с шеи. – Только не говори, что я был слишком мал, не готов, а наши отношения ещё не вышли на нужный уровень… – Болтливый… – проворчал Отабек, подтягивая его к себе за руку и заключая в объятия. Они были липкими от пота, холодно-влажными и пахнущими мускусом, но Юра устроился в руках Отабека с таким комфортом, словно изволил почивать на королевском ложе Луи XIV. Юра уткнулся холодеющим носом в широкую теплую грудь, но разморенность медленно покидала его тело. И он очень боялся, что Отабек окажется из тех мужчин, о которых рассказывала Мила. Сделал дело – и на бок. Через несколько минут Отабек прижался к макушке Юры поцелуем и отпустил его. Плисецкий вздохнул. Тоже мне, захотел романтики. Сейчас Отабек повернётся к нему спиной и уснёт, убаюканный негой оргазма. Кровать прогнулась, и Отабек поднялся на ноги. Юра сел на кровати. Совершенно голый и по всем канонам его мужчина отошёл к письменному столу. Он плеснул вина в чистый кубок и беззастенчиво повернулся к Юре. – Ну что, выпьем и по второму кругу? – тёмные брови игриво вздёрнулись. Юра в шоке подтянул колени к груди. – Кто ты и что сделал с моим Отабеком? Раскосые тёмные глаза зажглись бесстыжим весельем. – Кто допьёт бутылку, тот первый будет учиться ласкам ртом. Возможно, Отабек недооценил альтруистичности своего возлюбленного, потому что Юра оказался на ногах уже через несколько секунд и принялся пить вино из горла.