Один на один

      У каждого случаются такие дни, когда грустно просто так. Потому что грустно и больше никаких причин можно не искать.       Эдди вымученно улыбается своему веснушчатому отражению, но тут же возвращает прежнее выражение вселенской грусти и отрешенности. Уж кому-кому, а себе он точно врать не намеревается.       Вот как сегодня. Просто грустно и никак иначе, хоть разукрашивай себя во все оттенки радуги, это даст ровным счётом ни-че-го.       Скептическим взглядом окинув свое отражение, Эдди безэмоционально скидывает ярко-красную футболку и меняет её на чёрный свитер с высоким горлом. Тоже для совершенной честности самому с собой, Эдди топит себя в грусти и мягком свитере.       И когда такое случается, ты просто не можешь этому противостоять. Ложишься в реку тоски, ловишь холодное течение безучастности и лежишь так, пока тебя не принесёт к водопаду, который с огромной высоты уронит тебя куда-то ещё. А тут, обычно, два пути — либо та же беспросветная тоска, либо тёплое озеро спокойствия и самопринятия. Смотря, куда ты хочешь попасть.       Эдди разворачивается на носках, но оборачивается через плечо, чтобы бросить ещё один взгляд на свое отражение.       — Ничего особенного, — пожимает плечами, берет со стола поясную сумку и, мягко ступая по ковру, выходит из комнаты. Но возвращается, понимая, что забыл самое важное для его прогулки — новенький смартфон с широкоугольной камерой.       Но в такой ситуации, когда грусть настигает тебя неожиданно, есть свои плюсы. Например, она мягко обнимает тебя за плечи и окутывает все еле заметной пеленой, отделяя тебя настоящего от всего мира, который со своей суетой совершенно не вписывается в твоё нынешнее понимание действительности.       Эдди идёт медленно, аккуратно ступая по опавшим листьям и слушая их хруст под ногами.       — В конце концов, — юноша бурчит себе под нос тихо-тихо, — так я хотя бы могу попробовать найти, что ищу так долго. Без лишней суеты.       Бывают такие дни, когда грусть опускается на тебя безо всякой на то причины. Но всегда, когда бы это ни случилось, есть одно очень важное правило — уметь вовремя скинуть её с сердца.       И Эдди это правило известно, как никому другому. ***       До Эдди доносится знакомый стук колёс и эхо объявления о прибытии поезда, который через некоторое время извергнет из себя пассажиров, чтобы перекусить парой новых. Все это — от билетной кассы до самого маленького чемодана — вызывает в душе Эдди смесь из взрослого спокойствия и детского восторга. Для него самого это уже стало маленькой традицией — приходить на станцию, садиться на самую крайнюю лавочку и наблюдать за проходящими поездами. Остановка в его родном городе маленькая — всего каких-то пять минут, но за это, казалось бы такое короткое, время Эдди успевает увидеть и поймать камерой своего смартфона все что нужно.       Выбор лавочки никогда не был случайным. Эдди кажется, что последний вагон всегда скрывает в себе чуть больше тайн, чем все остальные. Волочащийся по пятам за всем составом, он сам словно усталый путник, зацепившийся за мимолетный шанс попасть в пункт назначения. Как те пассажиры, которые почти опоздали, но успели запрыгнуть в заветные двери.       Эдди вдыхает осенний воздух — запах листьев и вокзала — и всем телом чувствует, как грусть пытается вырваться наружу, чтобы заполнить собой все пространство. Так случается каждый раз, и каждый раз Эдди со спокойствием мудреца запирает её в себе. Вставляет в уши наушники и включает плейлист, который оставляет щемящее чувство глубоко внутри.       С каждым приходом на станцию, юноша делает множество снимков на свой смартфон, но неизменно оставляет лишь два-три кадра, особенно удачных. Под особенно удачными он понимает лишь те, где через еле заметные детали чувствуется его настроение в данный момент. Только он и никого другого. Ничего от высокого искусства или профессиональной фотографии, но все от себя.       Грусть растекается по телу Эдди, густым туманом обволакивая душу. Он бы даже смог назвать это какой-то непонятной формой мазохизма — позволять одной эмоции вот так безнаказанно накрывать тебя с головой и не оставлять ни единого окошка. Но в каждом, даже самом плотном окне есть небольшая щель, которая по-предательски пропускает внешний мир внутрь. Это происходит, когда Эдди выключает музыку, чтобы пропустить через себя шум ветра и вокзала. Где-то в метре от себя он слышит характерный щелчок и звук печати полароидного снимка.       — Привет, — молодой человек рядом с Эдди улыбается так, что улыбка, кажется, растягивается от уха до уха. «Словно чеширский кот», — проносится в голове Эдди.       — Здравствуйте, конечно, но это немного невежливо фотографировать кого-то исподтишка, — будучи максимально вежливым, Эдди сдерживает тон, но не сдерживает мимику и хмурится, недовольно окидывая незнакомца взглядом.       — Оу, извини, — парень убирает полароид в чехол, — я обычно так не делаю, но ты привлёк моё внимание.       Улыбка ни на минуту не исчезала с лица кудрявого незнакомца.       — И чем же? — Эдди спрашивает без особого интереса, но наушники сворачивает и аккуратно убирает в карман.       — Не могу ответить на этот вопрос, — незнакомец пожимает плечами, — О, готово! Ну, удачи тебе, чем бы ты ни был занят.       Юноша неуклюже поправляет рюкзак и уходит со станции широкими шагами, продолжая также улыбаться и, кажется, насвистывая какую-то мелодию.       — Глупости какие, — выдыхает Эдди, но снимок, который оказался в его руках перед уходом парня, убирает в карман. ***       Домой Эдди возвращается окружными путями, прихватив по пути чёрный кофе без сахара, но после первого глотка выливает горячий напиток в урну. «Надо было брать какао», — Эдди недоумевает своему выбору, ведь он в принципе не любит горькое.       Длинный, несуразный, немного похожий на лягушку парень совершенно сбил меланхоличный настрой Эдди. Грусть, которая мягко обнимала его за плечи до этого, отпустила свои объятия на подходе к дому.       Когда Эдди возвращается в комнату, от того самого состояния остаются жалкие крупинки, а на его смену врывается странное чувство: любопытство, смешанное с недовольством. Неудивительно, ведь никому ещё не удавалось нарушить «тихий день» Эдди Каспбрака.       — Ну и что же мне теперь с этим делать? — тонкими пальцами Эдди держит фото за краешек и прислоняет к книгам на полке. Что говорить, а вышел на ней он и правда неплохо.       Ночь даётся Эдди с трудом — он не находит места на собственной кровати, сползает на ковер, прочитывает несколько страниц настольной книги и, даже, пробует танцевать, неловко покачивая бедрами в такт музыки. Грусть ушла, а вот сон не идёт никак.       — Ну и что будем делать, мистер Каспбрак? — обращается Эдди к своей фотографии и глупо хихикает, представляя себя со стороны.       Интересный, все же, тот парень с кудрями-пружинками и широкой улыбкой. ***       Утро субботы встречает Эдди моросящим дождём, который обещает длиться весь день, не прекращаясь ни на мгновение. Каспбрак хмурится и сильнее кутается в огромное пуховое одеяло, в котором он, со своим небольшим ростом, кажется совсем мальчишкой. Хотя, на минуточку, он уже совсем взрослый, учится в выпускном классе и подрабатывает в книжном магазине на самой оживленной улице родного города. С другой стороны, и город-то совсем маленький, и учёба даётся легко. А комиксы сами себя не прочитают и фильмы сами себя тоже не посмотрят.       Эдди чувствует как что-то призрачно касается его плеча.       — Не сегодня, подруга, — он улыбается уголками губ и падает на кровать, укрываясь одеялом с головой. Эдди верит, что со своими эмоциями всегда можно договориться. Вчерашняя грусть снова уходит в тень — дожидаться нужного момента.       Эдди полдня нежится под тёплым одеялом, листая комиксы. После обеда ему становится скучно не делать, ровным счётом, ничего и, натянув на себя удобные джинсы и старый растянувшийся свитер, седлает велосипед и едет до любимой железнодорожной станции. Сегодня Эдди выбирает озеро спокойствия и безмятежности. Удобно устроившись на привычном месте, он набирается наглости и закидывает худые ноги на лавочку, под неодобрительное цоканье сухой бабушки с соседней лавки.       — Неплохо сидишь, выглядит удобно, — недовольное цоканье рядом и весёлый голос сверху вызывают в сознании Эдди диссонанс, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на наглеца, посмевшего рассеять приятную негу, которая на него опускалась, стоит только принять настолько удобное положение.       — Это моя суперпозиция, — бурчит Эдди встречаясь со вчерашней лягушачьей улыбкой.       — А если я попрошу сесть рядом, я сильно её нарушу?       — Конечно, какая же это суперпозиция получится, так, пустяки, — Эдди кажется странным, что они вот так просто разговаривают, даже не называя имён.       — Ну, тогда не буду мешать, — в глазах незнакомца мелькают искорки веселья, он разворачивается на пятках и удаляется вдоль перрона, оставляя Эдди наедине со своими мыслями. ***       На следующий день Эдди решает снова пойти на станцию и поймать уединение, которое было так нагло прервано в прошлые дни. Он снова идёт до станции пешком, кутаясь в огромный шарф, который хоть как спасает его от пронизывающего ветра. На перроне шумно: студенты, приехавшие на выходные, прощаются с родителями и друзьями; одинокие и спокойные взрослые ждут сигнала отправления, чтобы заскочить в поезд и снова уехать из своего родного городка в большие мегаполисы зарабатывать деньги. Скорее всего, думается Эдди, они не вернутся до весны. Осень набирает свои обороты, а зима в их городе не представляет из себя ничего интересного, кроме огромных сугробов, в которых можно утонуть. Из динамиков слышится объявление о посадке и толпа, как один, бурлящей волной хлынула в поезд. Эдди наблюдает за привычной картиной через камеру смартфона, готовый уловить самый интересный, — конечно для него самого, — кадр.       И он ловит: чёрные кудри виднеются среди разношерстных пассажиров и камера успевает поймать широкую улыбку и прощальный жест, направленный в его, Эдди, сторону.       Поезд отправляется, а Эдди так и остаётся на лавочке со смартфоном в руке и единственной за сегодня фотографией в нем. Грусть протягивает ему руку, касаясь мягкими подушечками костяшек пальцев и он принимает её, как всегда, спокойно и с уважением. Никогда в голову Эдди Каспбрака не могла прийти мысль, что за пару дней ему станет так одиноко, как не было никогда.       У каждого бывают такие дни, когда грустно просто так. И если с привычным чувством лёгкой меланхолии ещё можно договориться, то одиночество не поддается уговорам. По крайней мере, не сразу.       Эдди возвращается домой, бросает взгляд на полароидный снимок и кидает его в ящик письменного стола. ***       Зима в этом году выдалась не просто холодная, а морозная и кусающая за любой открытый участок кожи. Эдди кутается в несколько слоев одежды, чтобы показать, что победителем здесь выйдет он, но никак не, пробирающий до костей, холод. Мать посылает его в ближайшую кафе-кондитерскую за кексами, и ему приходится согласится, сопровождая свои сборы недовольным бурчанием. План начать рождественские каникулы не выходя из дома с треском провалился.       Эдди — 0: Коллаборация Матери и Холода — 1.       Колокольчик на двери кафе звонко оглашает приход нового гостя.       — Здравствуйте, — Эдди пытается выпутаться из собственной ловушки, -шарфа и спадающей на глаза шапки, — но сдавшись, вздыхает и тычет рукой в варежке на кексы, не поднимая взгляд.       — Может, какао?       Голос бариста кажется ему знакомым, но посмотреть кто там по тут сторону стойки он так и не удосуживается. Попытка выудить деньги из карманов занимает все его внимание. Хотя, предложение-то стоящее, один черт, торопиться ему некуда.       — Да, можно, — Эдди улыбается, справившись наконец со своим зимним обмундированием и прежде чем положить купюру на прилавок поднимает голову ровно в тот момент, когда до него доносится:       — Только суперпозиции у нас тут не получится — стулья не такие удобные, — карие глаза блестят весельем, а улыбка пробивает одиночество Эдди и, кажется, сражает его наповал.       — Что ж, придётся потерпеть, — Каспбрак улыбается уголками губ и бросает взгляд на бэйджик.       «Ричи»       — Для кого делаем какао?       Эдди неразборчиво бормочет свое имя, не в силах справится с непонятным волнением, нарастающим внутри.       — Эдс? — Ричи переспрашивает, подняв бровь и уже готовится чиркнуть маркером по стаканчику.       — Нееееет, — Эдди закатывает глаза, — звучит очень тупо.       У каждого бывают такие дни, когда грустно.       — Тогда?       Грустно просто так, без причины.       — Тогда, Эдди.       Но если ты умеешь договориться, то иногда очень интересно посмотреть, куда эта грусть тебя приведёт.       — Очень приятно, Эдди.       Эдди улыбается и признается, что ему тоже очень приятно.