Долг жены

       Она подошла к нему в этот же день. Представилась, опустила глаза, пару раз смущённо хлопнула глазами и предложила дружбу. Смущение она не играла. Ей было жарко, а всё вокруг, казалось, плыло в оранжевом мареве. Она всегда была слишком восприимчива к пламени. Возможно, потому что буквально жила за счёт него. Хоть это и происходило в прошлой жизни. Но невозможность захлебнуться в знакомом ощущении делала ей плохо.        Его пламя, будто помня, что она клялась в верности, ластилось, но не проникало в сердце. Оно вообще только еле-еле касалось кожи, дразня, обжигая робкой нежностью. Это возвращало её в прошлое, будто сейчас он протянет к ней руку, собственнически проведёт от бёдер к талии, прижмёт к себе и подарит невыносимо сладкую ночь. И от того, что она желала сделать это с его наивной, такой чистой детской версией, смущение сжигало щёки.        А он согласился. Просто улыбнулся, так знакомо-счастливо, что защемило в груди. А вдруг он помнит? Она готова сделать что угодно, лишь бы это было не так. Она ещё не готова встретиться с ним. С его безмерно любящим взглядом.        Так они провели почти год вместе. С ним никто более не желал общаться, а она, наоборот, хотела быть только с ним. Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. По их души прилетел Реборн. Точнее, по душу Тсунаёши, чтобы сделать его десятым Вонголой.        На это ей оставалось лишь опять начинать выживать в мире мафии, набираться нужных знакомств и авторитета, мало ли что может понадобиться её мужу в будущем.        Реборн звал его Тсуной, часто бил, унижал и оскорблял. Она лишь сообщалась и смотрела с презрением. Будто Реборн, лучший киллер девятого поколения, как он представился — лишь грязь под ногами, что неизбежно испачкает ботинки и подол юбки. Для неё он и был грязью, всё-таки в её мире он не опускался до подобного, а с гордостью нёс титул сильнейшего, солнца аркобалено, тех, кто охраняет равновесие сил в мире. Она действительно уважала его тогда. Сейчас же она разочаровывалась в этом мире: никто не ценит Тсунаёши (она никогда не любила сокращать его имя), с чего-то Вонгола решила, что всё крутится вокруг неё и мир мафии можно разделять своими поколениями и, что самое главное, похоже, тут у людей вообще нет никаких ценностей. Что у мафии, что у гражданских.        Так проходят полтора года, за которые они знакомятся с хранителями, Варией, Мельфиоре, Шимон, Кавахирой и мертвецами. Она не признаёт их ничем более, чем жалкими трупами.        Она успевает ещё больше разочароваться. Хранители оказываются детьми, что не желают повзрослеть. Вария — кучкой ублюдков, преданных идиоту, что ещё не преодолел юношеский максимализм. Все остальные — идиотами, что не видят дальше своего носа.        Она пытается не проецировать прошлую жизнь на эту, но абсурдность всего происходящего не даёт ей и шанса. И она смиряется. Былое счастье уходит, оставляет лишь чувство поддержки от пламени. Не только Тсунаёши, вообще всё пламя будто помнит её, поддерживает. В ответ она лишь посылает искреннюю благодарность, когда никто не может заметить.        Ситуация доходит до своего логического конца тогда, когда Тсунаёши прекращает как-либо полагаться на неё. Он отдаляется, смотрит как и на всех, с неловкостью и страхом. Она начинает ненавидеть себя. За то, что позволила Реборну надломить её любимого. Да, он не сломан, не собран по кусочкам Вонголой вновь, как это делали с ней — она бы умерла, но не допустила этого, но Реборн надломил в нём саму его суть.        У неё остался лишь мир из пламени тех, кто её настоящую просто не видит.