---
Когда Юнги добирается до кухни, потирая глаза, Чимин уже находится там. Он горбится с чашкой чёрного кофе над столом, Тэхён возится с миской хлопьев рядом с ним. Тэхён салютует двумя пальцами, прежде чем приступить к еде, но Чимин не поднимает взгляд. У него похмелье, ясное дело, тёмные круги под глазами и волосы, больше напоминающие воронье гнездо. — Намджун-хён ушёл в студию. Просил передать, чтобы ты заглянул после завтрака, — шамкает Тэхён с полным ртом. Юнги кивает и забирает у Тэхёна коробку с хлопьями, насыпая их в миску. — Хочешь таблеточку от головы? — спрашивает Тэхён у Чимина, подталкивая его локтем. Чимин мотает головой. Атмосфера звенит от напряжения, хотя Тэхён, кажется, не замечает этого. — Передашь мне молоко, Чиминни? — говорит Юнги. Чимин вздрагивает. Это прозвище. Юнги утыкается взглядом в миску с хлопьями: — Прости. Чимин протягивает ему молоко. Он успевает съесть пару ложек хлопьев, когда Чимин поднимается и уходит, бормоча что-то о стирке. Тэхён провожает его взглядом, разворачивается затем к Юнги, хмурится, поджимая губы. — Хён, я волнуюсь за него. Юнги вздыхает. Он отталкивает тарелку в сторону. Ему больше не хочется есть. — Я тоже.---
Юнги стал частью Бантан Сонёндан с тучей сомнений и проклятий над головой, следующей за ним по пятам. Она не оставляла его даже во сне и во время уроков танцев, в общаге, когда он пытался понять, как быть с новичками и двигаться дальше без старых участников группы. Айдол? Это грёбаная измена. Ему не хотелось заводить новых друзей, когда старые плюнули ему в лицо. Возвести вокруг себя стены было единственным шансом выжить, когда всё вокруг пугало его. Он хотел стать успешным. Хотел быть тем, кто плюёт на мнение окружающих, кто будет гордостью семьи, кто заработает на хорошую еду. Так что он притворился сильным, холодным, чтобы никто не смог увидеть его слабости. Он поставил себе цель и шёл к ней, и это держало его на плаву. Он не был в восторге от мелкого танцора из Пусана, никто не был. Он неплохо двигался, но был обычным ребёнком с всё ещё круглыми щеками и всё ещё невинными глазами. Он был везде. Они смотрели запись с его прослушивания со странным предчувствием, и, когда его утвердили как последнего мембера, Юнги не был счастлив. Он не хотел его. Но всё в жизни обычно не происходит так, как он хочет, и Чимин вскоре забрался в его — и всех остальных — сердце. Он щеночком следовал за Юнги с широко раскрытыми глазами и улыбкой, от которой щёки расползались. Он считал Юнги и Намджуна самыми классными, наблюдал за ними в студии, заливался краской, когда они хвалили его. Сильно заботился о Чонгуке, хвалил всё, что тот делал, прислушивался к советам остальных. Даже если был против. И работал, не покладая рук, часами застревал в танцклассе, спал по три часа. Когда Юнги был заполночь в студии, напрочь забыв о времени, с горящими глазами, он мог слышать, как Чимин поёт. Матерится, когда не может попасть в ноту. Плачет, иногда. Дело в том, что ты не можешь предугадать, что влюбишься, до тех пор, пока это уже не случилось. Когда Чимину было семнадцать, он бросился на шею Юнги, смеясь — мы сделали это, хён, сделали — и Юнги понял, что в груди всё сжимается не просто так. И он не мог смириться с этим. Он не уверен, что вообще когда-нибудь сможет.---
Чонгук пялится на него с умоляющими глазами в пол-лица. — Ну ты же сделаешь это, правда, хён? Они хотят, чтобы он сыграл. Чонгук будет выступать для MBC, и его хотят заставить аккомпанировать. — Ну же, — говорит Чонгук, почти плача, дёргая подлокотник его кресла. — Фаны всегда хотят видеть тебя за игрой. Он всегда так говорит; он знает, что они ждут. Но игра на фортепиано делает его слишком уязвимым. Он просто не может делать это напоказ перед кем-то. Он думает о том, как Чимин вечность просил его сыграть, и как он всегда отказывал. Иногда Чимин упоминает об этом и в интервью. Он говорит, что умеет играть на пианино, но я годами живу с ним и ни разу не видел. Он не уверен, что сумеет сдержать слёзы, играя для Чимина. — Не знаю. — Хён, пожалуйста. Я хочу выступать с тобой. Чонгук искренен. Он не понимает. Они будут просить его снова, позже, скажут, что это будет отпадное шоу, будут давить, пока он не согласится. Но это не обязательно. Он никогда не был способен отказать Чонгуку, на самом деле. — Ладно. Чимин ловит его на кухне, сидящим за столом с миской рамёна. Он садится напротив и подпирает рукой подбородок, в упор смотря на Юнги. — Ты будешь выступать. Юнги кивает в свою тарелку. — Думал, ты не хочешь играть для кого-то ещё. — Так нужно для шоу. — Ты не сыграл для меня. — Фанаты хотят этого. Чимин отодвигает стул и поднимается. Тот противно скрипит по полу. Он зол. Юнги может понять это по напряжению в его плечах, по изгибу рта. — Они важнее меня. Он не спрашивал. Он утверждал. — Чимин… — начинает он, но волна раздражения захлёстывает его. — Не драматизируй. Чимин усмехается. Он отворачивается, и его плечи словно застывают. — Если ты безэмоциональный, это не значит, что все такие. Я не драматизирую. — Я не, блять, безэмоциональный. — Чимин знает это, Юнги понимает, что тот говорит это из злости. Но это всё равно задевает его. Впивается иглой под кожу, как и всё, что говорит Чимин, — потому что Чимин точно знает, куда бить. — Плевать. Посмотрю из-за кулис, наверное. Он идёт по коридору, сталкиваясь с Сокджином, направляющимся в кухню, и тот приподнимает удивлённо брови. — Что это с ним? — Понятия, блять, не имею, — ворчит Юнги, возвращаясь к рамёну.---
Дело в том, что влюбляться не всегда просто. Не всегда уместно. Несколько айдолов попали в скандалы из-за отношений, и это угрожало их карьерам, особенно, если это девушки. Они могут всё исправить, но это требует времени. Юнги не может себе этого позволить. А это были просто скандалы с отношениями, обычные любовные скандалы, парень и девушка, всё так, как и должно быть. Юнги и представить не может, что случится, если айдола поймают на любовном скандале с одногруппником. Он привык на корню убивать свои чувства, так что он спрятал поглубже в груди боль, что появлялась, когда он смотрел на Чимина, и всё возвращалось к норме. Кроме того, что ничего нормальным не было. Он просто притворился. Притворился, что его сердце не бьётся чаще, когда Чимин улыбается; притворился, что его руки не дрожат, когда Чимин кладёт свою голову на его колени. И он притворялся до тех пор, пока до него не дошло, что это далеко не всё. Намджун понял. Юнги не знал, как это произошло, представлял его, поймавшим Чимина в слезах, может, подмечавшим льющиеся с губ слова. Он пришёл к нему в студию, однажды, неумелый и неловкий, как и каждый раз, когда он собирался сказать что-то личное. — Валяй, — сказал Юнги, и Намджун прочистил горло. — Не… не бесись, ладно? Серьёзность в его голосе заставила Юнги развернуться лицом к нему, забывая о работе. — Что такое? — Он не хочет, чтобы я рассказывал тебе. Я и не должен, наверное, но… — Он упёрся лбом в ладони, колеблясь. — Мне кажется, что я обязан рассказать, потому что он в отчаянии, и мне нужно, чтобы ты был аккуратнее. — Намджун, хватит ходить вокруг да около. Что за хрень происходит? — Чимин. На секунду сердце Юнги перестало биться. Чимин узнал. Он понял. Он знал, что Юнги не смотрел на него так, как должен был… — Ты ему нравишься. Юнги застыл. Не может быть. Он вспомнил всё, что Чимин ему когда-либо говорил, вспомнил, как он смотрел на него, и ничто в его поведении не говорило о его чувствах. Юнги не был особенным для него. Он был чувствительным, ласковым со всеми, кроме него, так было всегда. Он знал, что Юнги не его тип. Не может быть, что Чимин, малыш Чиминни, сердце которого распахнуто настежь, мог скрывать свои чувства к кому-то. — Нет, не нравлюсь. Брови Намджуна хмурятся в раздражении. — Хён, я говорил с ним. Он сказал мне. — Ты издеваешься? — Не будь козлом. — Слова Намджуна были резкими. Он редко вёл себя так с Юнги; он слишком уважал их разницу в возрасте, несмотря на должность лидера. — Я пытаюсь. — Он всё мне рассказал. Ты ему давно нравишься. Ему кажется, что он гей, но он не уверен. Он запутался. С ума сходит. Думает, что ты будешь ненавидеть его. Юнги опустился обратно в кресло, пялясь на Намджуна с глазами шире, чем когда-либо. Он не знал, как чувствует себя. Нужным, возможно, потому что глупая влюблённость, с которой он так долго мучился, оказалась, наконец, взаимной. Напуганным, скорее, потому что понимает, каким потерянным чувствует себя Чимин. И разбитым, с раздирающим сердце разочарованием, потому что чувства Чимина роли не играют. Это было всего лишь ещё одним разбитым сердцем в уравнении. Они ничего не могли с этим поделать. — Я ему нравлюсь, — произнёс Юнги со смесью благоговения и страха. Намджун точно видел его лицо. Абсолютно, потому что он побледнел, выпрямившись, сжал руки в кулаки. — Блять, — сказал он. — Ох, твою мать. Юнги перевёл взгляд в сторону, но было уже слишком поздно. — Он тоже тебе нравится.---
Не секрет, что Чимин спит со всеми подряд. Все знают это. Сплетни быстро распространяются в мире айдолов. Теперь, если Чимин говорит с каким-то парнем дольше минуты, они распространяются, как пламя пожара. Слышали? Чимин из BTS трахается сейчас с тем-то и тем-то. Секреты айдолов вообще забавная штука; они не остаются в тайне долго, и каждый знает достаточно, чтобы надолго обеспечить СМИ работой. Но никто не осмелится выложить тайну, потому что у каждого есть тысяча собственных причин бояться быть раскрытым. Так что, даже если все знают, что Кристал из f(x) трахает Мунбёль из Mamamoo и Рави из VIXX врезал Бобби из iKON так сильно, что сломал ему нос, а какой-то лидер из неизвестной группы до гематом избивает своих мемберов, никто не скажет ни слова. Чимин очаровательный. Он всегда так действует на людей, заставляя мальчиков и девочек течь от взгляда или смеха. Юнги привык ревновать. Он по-прежнему чуть-чуть мечтает управлять людьми с таким изяществом. Но он отталкивает людей. Они смотрят на него и начинают нервничать; он пугает, даже пытаясь быть маленьким и незаметным. Когда он говорит, то кажется, словно он пьян, или устал, или ему скучно, все говорят, что он выглядит раздражённым. Это не зависит от его желания. Это скорее способ защиты, потому что общаться с людьми сложно. Сложно и для Чимина тоже; он теряется среди незнакомых людей, но он такой милый, что все всё равно тянутся к нему. Он никогда не думал, что очарование Чимина окажется таким соблазнительным и вызывающим. Не думал, что Чимин из тех, кто запросто раздвигает ноги, ведь он так легко привязывается, всё принимает близко к сердцу. Но всё меняется, теперь изменился и Чимин. А Чимину всегда нравилось внимание. Они за кулисами музыкального шоу. Юнги не знает, какой сегодня день; они сливаются в сплошное месиво, когда начинаются выступления. Чимин говорит с ним совсем немного, потому что выступает на особой сцене. Сейчас он стоит с парнем из какой-то новой группы, очень стеснительным, с милыми ямочками на щеках. Чимин прикидывается стесняшкой, выбирает смех и руку на плече мальчика. Он запрокидывает голову во время смеха, падает на него, прикрывает рот, искря глазами. Бедный парень. — Думаешь, он долго продержится? — говорит Намджун рядом с ним, изогнув бровь. — Шутишь? Он уже сдался. Мальчишка не может отвести от Чимина взгляд. Он выглядит беспомощным. Юнги интересно, смотрится ли он так же со стороны. Намджун фыркает: — Он хотя бы кажется неплохим парнем. — Ага. Они вовсе не всегда такие милые. — Хватит пялиться, — Намджун набрасывает свой пиджак, отворачиваясь. — Ты не его парень. Он может делать всё, что ему вздумается. — Никогда не говорил, что он не может. — Тогда почему ты выглядишь таким измученным? — Что, теперь мне нельзя иметь чувства? — Завались. Чимин смотрит на него краем глаза и ловит его взгляд. Он застывает, внезапно становясь смущённым, улыбка спадает с его лица. Пацан пытается привлечь его внимание. Юнги отворачивается.---
— Если хочешь, можешь встречаться с ним, — Намджун произнёс это мягко, с пониманием. — Мы не можем встречаться, Джун. — Всё нормально, если вам этого хочется. Я смогу объяснить остальным. — Ты хочешь, чтобы вся эта ёбаная группа развалилась? — Просто будьте осторожней. Множество айдолов так делают. — Не из одной группы. Слишком легко попасться. Думаешь, что агентство примет это? — Есть группы, в которых мемберы встречаются, Тэхён говорил мне… — Ты, блять, хочешь, чтобы мы разрушили наши карьеры? — Хён, я хочу, чтобы вы были счастливы. Кулаки Юнги сжимаются с горечью, с усталостью. — Если ты вдруг не заметил, карьера айдола несовместима со счастьем.