Папочкин секрет

Чимин стоял в холле, сложив руки на груди, никак не находя себе места. Кроме него и Юнги никого на первом этаже не осталось, Лиён так и не спустилась вместе с Суи, в то время как Ви, Чонгук и Хосок так и не вернулись с улицы. Тяжело выдохнув, он закрыл глаза, наконец успокоившись и внимательно всё обдумав, поворачиваясь к Мину. — Я не знал об этом. — Я тебе верю, — ответил Юнги, всё так же сидя на диване в полусогнутом состоянии. После больницы он всё ещё был слаб, ему советовали остаться на пару дней в палате, но он решил прийти специально на День Рождение Суи. Казалось, что он самый спокойный из всех людей в этом доме, но глаза выдавали волнительный блеск, как и пальцы, с которых он незаметно сдирал заусенцы. — Что ты скажешь по этому поводу? Он некоторое время помолчал, смотря прямо перед собой, пока не облокотился на диван, поворачивая голову к Чимину. — Я поговорю с Хосоком по-поводу его несдержанности на празднике сестры. Это был крайне необдуманный поступок на эмоциях. Ви тоже какой-то странный. Чимин вздрогнул от упоминания этого мужчины. — Скажу честно, он мне не очень понравился. Особенно его поведение, — пробормотал Пак, добавляя, — как и этот Хосок. Юнги внимательно посмотрел на Пака, словно ловя с ним одну мысль в голове. — Чонгук мне рассказывал ещё в начале лета, что знаком с одним человеком, и его отец ищет их. Теперь я понял, о ком он тогда говорил. Вот только раз уж они знают друг друга, я совсем не понял странное поведение этого… Ви. Юнги приподнял руку, подзывая Чимина к себе. Тот медленно приблизился, присаживаясь рядом и прикасаясь к нему своим плечом. Как бы то ни было, а с этим парнем Чимину ещё было неловко находиться. Они даже не целовались, и от одной такой мысли становилось очень стыдно. — Да, я с тобой полностью согласен, — ответил Юнги, — почему у меня создаётся такое ощущение, что он отморозился? Хотя, судя по многозначущему взгляду твоего друга на Ви, между ними была близость. Чимин удивлённо посмотрел на него, тут же задумываясь, стараясь вспомнить все возможные изменения в характере и поведении Чонгука, вспоминая его замкнутость. Не смотря на проблемы в семье, он всегда оставался тем, кто мог поднять настроение и помочь в трудную минуту. Только сейчас Чимин осознал, насколько больно ему было видеть Чонгука таким потерянным и опечаленным. Перед глазами до сих пор стояла картина бледного неживого Чона, который с такой жалостью смотрел на них, словно забитый напуганный зверь. Он вздрогнул, ощутив мурашки по коже, и тут же качнул головой, собравшись с мыслями. — Мне нужно поехать к Чонгуку, поговорить с ним. Он не виновен в том, что сделал его отец. — Он не сказал тебе, хотя вы лучшие друзья. — Да, не сказал, — Чимин повернулся к Юнги, внимательно на него смотря, — и ты знаешь почему. — Он боялся. Чимин встал с дивана, никак не выбрасывая взгляд товарища из головы, понимая, как внутри что-то не даёт спокойно вздохнуть. — Сегодня я отвезу Лиён домой и заеду к нему. Нам нужно будет серьёзно поговорить. *** Сидя на кафельном полу в ванной и слушая убаюкивающий шум воды, что текла из включённого крана, Суи смотрела в одну точку, видя перед собой одну и ту же картину. Фейерверки запускают в ночное небо, они словно метеориты взрываются на красивые яркие осколки, заставляя её на миг сфокусировать внимание на своём отражении в стекле и фигуре позади. До отвращении знакомой фигуре, что внушает страх. На запястье до сих пор ощущение сильной хватки, губы пробуют на вкус собственную кровь с раны, в то время как всё тело одна сплошная боль, которую хочется удалить. Она старается не видеть краем глаза омерзительное до рвоты лицо, что склонилось над ней, стараясь сфокусировать внимание на фейерверках, что так красиво взрыватся в небе. Она не кричит, она даже не плачет. В её голове клеймом висят слова Хосока о том, что Чон Кхван любит видеть страх в глазах людей, что рядом с ним, их подчинение и, возможно, крики, когда они провинились и просят о пощаде. Поэтому она сжимает зубы до боли, смотрит с ухмылкой на яркие вспышки света в ночи и смеётся, когда чувствует как на лицо приземляется ладонь. Ему не нравится, когда Суи такая равнодушная, и от осознания этого хочется радоваться. Искренне. Поэтому она сжимает зубы ещё сильнее, чувствуя адское давление в дёснах, неутомимо повторяя в голове раз за разом слова о том, что не нужно плакать. Хватка на волосах и она сжимает веки от того, как с болью её лоб бьётся об стол, когда её поворачивают. Снова эмоции рвуться наружу, хочется так сильно плакать до разрыва в горле, до взрыва того, что внутри, чтобы твои ребра наконец разлетелись по разным частям кабинета, а сердце можно было сдавить и вырвать, чтобы больше не болело. Но нельзя. Она заставляет себя держаться, даже в таком унижении быть выше его, и не показать ни единной эмоции. — Всё так же равнодушна ко мне, — где-то слышиться в тумане потемневшего сознания, и она сжимает раненную губу зубами, стараясь не думать о том, что это наивысшая похвала для неё. Она ни за что не заплачет перед таким ублюдком как он. Она лишь будет безэмоциональной маской, что треснет пополам и разобьётся вдребезги, когда наконец останется одна и осознает все произошедшее. Суи словно медленно просыпается ото сна, чувствуя маленькое теплое тело рядом, что прижимается к ней, гладя по руке. Она закрывает глаза, чувствуя неприятные ощущения от слёз, что стянули кожу, и вдыхает запах волос Лиён, прикасаясь к их мягкости губами. Она снова видит картинки, на этот раз закрывая глаза и вдаваясь в подробности. Видит свои ноги, сосредотачивая внимания на том, как багрянные капли крови стекают по бёдрам к коленам. Она несколько часов проводит в ванной, смотря на эту картину завороженными глазами, не понимая, как реагировать. Разные мысли разрывают её голову, в то время как она стоит в луже крови, что приятно греет холодные ступни на белом кафеле. Она смотрит на использованную упаковку медикаментов и на лице появляется улыбка, шокируя её саму. В черепной коробке с адским звоном бьётся мысль о том, насколько сильно она ненавидит и чувствует отвращение к тому, что было внутри неё, что присосалось к утробе, с каждой секундой развиваясь, чтобы вылиться в жизнь. Ей не нужна она. В этот момент Суи осознает, насколько счастлива, когда чувствует, как её выворачивает наизнанку от побочных эффектов таблеток, заставляя склониться над раковиной. — Суи… Суи… Она вздрагивает, смотря в большие глаза напротив, чувствуя хрупкую нежную ладонь у себя на щеке, что трепетно поглаживает её. Суи поддаётся вперёд, прижимая к себе девочку, вдыхая запах её чистой одежды, наконец ощущая покой внутри. Она перебирает чёрные пряди Лиён, подолгу накручивая их на пальцы, снова смотря в её глаза, не отрывая взгляда. — Суи, я позабочусь о тебе, — тихо говорит она, прижимаясь к её груди, отчего у девушки внутри что-то с трепетом бьётся в сердце. — Но моя забота будет насмарку, если ты сама не захочешь это сделать. — Сама? — Да. Ты должна окутать себя любовью, и тогда от моей заботы будет толк. Она смеётся, смотря на маленькое лицо и кивая ей в ответ. — Хорошо, я позабочусь о себе. Обещаю. И только когда Лиён уходит по её просьбе, оставляя незаметно коробку с подарком, Суи медленно приподнимается, открывая её и заглядывая внутрь. Там лежит золотой кулон в виде сердца, приятной тяжестью ложась на ладонь. Открывая его изнутри, она смотрит на знакомую фразу на латыни, вспоминая учёбу в университете.

Etiam innocentes cogit mentiri dolor Боль заставляет лгать даже невинных

*** Выйдя с Лиён из такси, Чимин молча, держа её за руку, стал подходить к дому, в какой-то момент остановившись. Странное чувство, появившееся внутри, заставило его внимательно посмотреть на окна, рассматривая входную дверь издалека и забор. Вокруг стояла тишина, лишь ветер покачивал тяжёлые ветви деревьев. Посмотрев на девочку, он сжал её руку, серьёзно сказав: — Лиён, помнишь то укромное местечко под вишней, где ты любила сидеть, перелазив под спрятанной щелью в заборе? Девочка в удивлении несколько секунд смотрела на него, вскоре кивнув, внимательно смотря на дом Пака. — Перелезь под забором и сиди там до тех пор, пока я тебя не позову, ладно? — Что-то не так? Чимин снова посмотрел на дом, сам не понимая почему сказал это племяннице, чувствуя странное беспокойство внутри. — Предчувствие какое-то. Я не уверен, но вот, возьми. Он протянул ей телефон, кивнув, чтобы та шла к задней стороне забора, наблюдая, как она медленно перелезает под оградой, что была спрятана под виноградом. Вскоре зашагав к забору, Чимин зашёл в двор, внимательно оглядываясь и подходя к входной двери дома. Доставая ключи и открывая её, он снова прислушался к звукам, заходя внутрь. Но как только он хотел крикнуть Лиён, чтобы та выходила, слева за дверью промелькнула непонятная тень, а затылок прошибло тупой болью. В глазах всё потемнело, и последнее, что ощутил Пак, так это мягкость ковра в коридоре. *** Чонгук сжимал руль, слезящимися глазами смотря вдаль перед собой, иногда смаргивая влагу, чтобы вновь собраться с мыслями и привести их в порядок. Не было смысла ехать в дом, где собирались отпраздновать День Рождение Суи. Все сейчас разочарованы в нём, шокированы, да и не стоит думать, что они поверят, если Чон расскажет. Он знает, он это проходил. Когда ты каждый раз твердишь людям одно и то же, будучи невиновным, повторяешь слова раз за разом, но до них не доходит, стоит просто бросить эту затею. Перестать эмоционально зависеть от них и их мнения, иначе так и будешь страдать, пытаясь бесконечно раз за разом доказывать невиновность. Раз уж он злодей и ублюдок в их глазах, почему бы раз в жизни и не поступить так? Тем более, хватит убегать от реальности, его встреча с отцом рано или поздно должна была состояться. Он подъезжает к знакомой улице, смотря на знакомые дома соседей, сглатывая, когда видит свой собственный. Дом — это крепость. Чонгуку хотелось бы так думать, но он никогда не ощущал себя в своей тарелке даже в гостях и снятых гостиничных номерах. Словно для него никогда не нашлось бы настоящего дома, где он мог бы вздохнуть полной грудью и расслабиться. Это дом, наполненный детской обидой, несбыточными мечтами о том, что их семья будет настоящей. Это тот дом, который он навсегда хотел бы позабыть в своей памяти. Ворота безвучно открываются перед ним, и он заезжает во внутренний двор, наблюдая через зеркало заднего вида, как ворота закрываюся, словно навсегда обрывая его путь назад. Может, это и есть контрольная точка. То место, где всё закончится. Он делает вдох, понимая, что хотел бы, чтобы он был последним, и выходит из машины, тут же вздрагивая, когда наконец замечает десяток незнакомых мужчин в чёрных костюмах, что окружили его. Он точно уверен, что у них под пиджаками припрятанно оружие, поэтому не выказывает сопротивления, когда его резко хватают люди под обе руки, и силком тянут на задний двор. — Здесь везде установлены камеры, Чон Кхван наблюдает за тобой, так что даже не вздумай сглупить, щенок. Подведя его к двери, что вела в подвальное помещение, которое всегда было закрыто и предназначалось для склада ненужных вещей, они бесцеремонно ощупали его, отобрав телефон и проверяя на наличие оружия. Спускаясь вниз по ступенькам, рассматривая узкий коридор, Чона вытащили в знакомое из далёкого детства помещение, где он был один единственный раз, когда ради интереса попросил прислугу позволить ему зайти сюда. Чувствуя толчок в спину, Чон от неожиданности падает на холодный бетонный пол, смотря на незнакомцев. — Сейчас придёт Чон Кхван, жди. Поворачивая голову, он только сейчас замечает чью-то фигуру, что сидит в углу за ящиками с хламом. — Мама? — в удивлении спрашивает он, и подбегает к ней, когда та громко восклицает, увидев сына, замирая на месте. Чонгук только сейчас замечает, что её правая рука прикована к ржавой трубе наручниками, отчего внутри подымается волна злобы. — Какого хрена он держит её здесь?! — оборачивается Чон к мужчинам, что стоят у закрытой двери, в то время как остальные вышли наружу. Те не отвечают, игнорируя Чона, отчего он понимает, что бессмысленно что-либо спрашивать у них. Нужно лишь дождаться самого виновника торжества. — Чонгук, сынок! — тихо шепчет женщина, утыкаясь лицом ему в грудь, отчего он тяжело выдыхает, гладя её по голове. На ней грязное чёрное платье, что испачкалось в пыли, по лицу размазан макияж от слёз, а на голове бардак. На ногах нет обуви, а сама она холодная как лёд, ведь в подвале низкая температура. — Мама, сколько ты здесь дней? — С того дня, как мы в послелний раз говорили по телефону, я пыталась сбежать… Она тихо всхлипнула, вытирая свободной рукой слёзы, и качая головой. — Эта… мразь… просчитала всё. Он ударил меня и сказал этим ублюдкам бросить меня сюда. — Господи, — Чон потёр лицо ладонью, — ты здесь столько дней сидишь… Она снова ткнулась лицом ему в грудь, наконец не выдерживая и громко плача, в то время как Чон крепко обнял её, чувствуя своё колотящееся сердце. — Прости меня за всё, — неразборчиво раздалось на уровне груди, — прости… Я должна сказать тебе кое-что очень важное. И ты должен пообещать мне, что не будешь об этом говорить сейчас с Чон Кхваном. — Что?.. Она вдруг посмотрела на него серьёзно, не отводя взгляда, смотря широко открытыми глазами, отчего у Чона мурашки пошли по коже. — Если упомянешь мои слова при нём, он убьёт тебя прямо здесь и сейчас. Ты должен выделить себе время на спасение. Чон в непонимании смотрел на неё, обдумывая раз за разом её непонятные слова в голове: — Чон Кхван, он… Она наклонилась к нему, что-то тихо шепча ему на ухо. *** Дверь резко распахнулась, отчего Чонгук с женщиной уставились на ступеньки, тень на которых с каждым шагом вниз увеличивалась, давая понять по одному звуку кто это. Чонгук напрягся, сжимая руки в кулаки, и всё так же держа в объятиях мать, что сильнее прижалась к сыну. Смотря на знакомое и омерзительное до рвоты лицо, Чон скривился, чувствуя как страх сжимает всё изнутри. Как бы ему не хотелось бояться, но он всё равно не мог себя контролировать. Этот мужчина вызывал непомерный ужас, от которого потели руки и вставали волосы дыбом на голове. — Ну что за выражение лица, — хрипло проговорил Чон Кхван, закуривая сигарету и пристально смотря на Чона, отчего он поежился. — Ну, рассказывай, что делал, пока я гонялся за тобой как идиот по всему Сеулу. Голос был на удивление спокойным, но только Чонгук и его мать могли понимать, что это само затишье перед бурей. Всё только начинается. Смотря на четверо мужчин, что стояли позади Кхвана, придерживаясь за кобуру, он снова взглянул на него, тихо вдыхая воздух. — Ты бросил мою маму в подвал. — Я задал вопрос. — Ты ударил её. Кхван несколько секунд впритык смотрел на парня, пока не выдохнул, и кивнул мужчинам позади себя. — Взять его. Чонгук смотрел, как те быстро приближаются к нему, в то время как мать стала кричать, держась за сына, и покрывая бранью мужа. Наблюдая, как один из незнакомцев ударил женщину ногой, Чон разъярённо закричал, со всей силы ударив мужчину между ног. Тот повалился на пол, пока другие три подхватили его и подвели к главе Чонов, усаживая на колени. Чувствуя, как чья-то рука впивается в его волосы и поднимает голову наверх, он смотрел в глаза человека, что разрушил его жизнь. Не только его, многих людей, что были ему дороги, тех, кого он любил. — Отвечай на вопрос, — процедил Кхван, смотря ему в глаза, всё так же держа сигарету в руках. — От тебя бегал. Мужчина хрипло засмеялся, закуривая и выпуская белый дым, несколько секунд смотря перед собой, пока не наклонился к парню, цедя сквозь зубы: — Конкретнее. Стиснув зубы, Чон понял, что вот сейчас у него начнут выбивать признание. Мысль о матери придавала сил, он не мог позволить того, чтобы ей навредили. — Отвечай! — прокричал он Чонгуку прямо в лицо, отчего тот поморщился, чувствуя запах сигарет. Вслед за этим на него обрушился удар, и только в последнюю секунду он понял, что Кхван ударил его лицо ногой. Сзади раздался крик матери, и он сцепил зубы, отходя от неожиданного ступора, снова смотря на мужчину, что приблизил горящую сигарету к его лицу. — Отвечай на вопрос, щенок, иначе я прожгу тебе личико! — Пожалуйста, не трогай его! — крикнула женщина, но тот не обращал на неё внимания. — Что… сказать?! — процедил Чон, чувствуя, как место удара становится всё горячее и горячее. — Где находятся те люди, которые мне нужны. Ты прекрасно знаешь о ком я. — Я не знаю, где они живут. Я встречался с ними, но они мне не доверяли. Они знали, что я твой сын! Снова удар, но теперь кулаком, отчего Чон запрокинул голову назад, чувствуя, как нос заполняется кровью. — Ты ночевал с Ким Тэхёном. Говори правду, мразь! Снова удар, и Чон замычал, как только со стороны шеи сильно запекло, краем глаза замечая, как мужчина вдавливает сигарету в его кожу. — Оставь его! — надрывая горло, кричала женщина позади, рыдая и пытаясь вырваться из наручников, но всё было бесполезно. — Я не знаю! — прокричал парень, наблюдая, как мужчина достаёт что-то из кармана. Присматриваясь заплывшим взглядом, и смаргивая кровь с ресниц, Чон понял, что это телефон, пока перед его лицом не появился экран с видео. — Смотри внимательней, сучёнышь, смотри, — хрипел прокуренным голосом мужчина, пока Чон широко раскрытыми глазами смотрел на знакомый коридор и тело, что лежало на полу. На видео был связанный Чимин, с заклееным ртом, что испуганно смотрел в камеру объектива. — Отпусти его… Чонгук почувствовал, как страх сковывает изнутри, не веря тому, что этот ублюдок всё же добрался до людей, что были ему дороги. — Что сейчас с ним?! Где он?! — Не волнуйся, мои люди уже отвезли его в одно местечко, где предстоит встреча всех главных персонажей в нашей игре. А точнее, — он наклонился впритык к парню, проделывая дыру тёмными глазами в его лице, — в моей игре. — Ты не сделаешь ему больно?.. Где Лиён?.. — Эту малявку не удалось найти, к сожалению, — Кхван спрятал телефон в карман, — но впрочем, я доволен результатом. Миг, и он достаёт пистолет, снимая его с предохранителя, шагая куда-то позади него. Чона грубо поворачивают, всё ещё продолжая с силой давить на его руки и сжимать запястья, чтобы он не выбрался из хватки. Ошарашенными глазами смотря на то, как мужчина направляет пистолет в голову своей жены, Чонгук вздрагивает, смотря в её раскрытые от ужаса глаза. — Нет!!! — кричит Чонгук, пытаясь вырваться, но бесполезно. — Пожалуйста, нет! — Ты говоришь мне местонахождение всех ублюдков, с которыми ты был связан. Чимин не захотел говорить ничего, но с тобой у нас совсем другая ситуация, не так ли? На этом моменте он улыбается, не сводя глаз с напуганого Чона, что смотрит на свою мать. — Если ничего не скажешь, я пристрелю твою мать, а затем дам приказ своим людям, чтобы те убили Пак Чимина. И поверь мне, — он злобно ухмыльнулся, — моим собачкам ничего не стоит найти его родственников и всех перестрелять. Вот только их смерти будут на твоей вине, сынок. Опустив голову, он зажмурил глаза, громко выдыхая. — Х-хорошо, — с дрожью в голосе промолвил он, наконец решаясь поднять голову вверх. — Я могу сказать где находится снятый частный дом Ви. Это всё, что я знаю. — Всё? — лицо Чона не выражало никаких эмоций. — Да… Резкий и громкий звук на миг оглушил Чона, заставил зажмурить глаза, чувствуя мерзкий писк в ушах от эха в подвале, что разносил шум по каждому углу помещения. Он открыл глаза, словно контуженный от неожиданного выстрела, в немом ступоре наблюдая, как на груди женщины расползается чёрное бордовое пятно. Чёрное пятно на чёрном платье. — Ма… ма?.. Он даже не слышал свой голос, даже не чувствовал как шевелятся его губы, не ощущал горечь в глазах от крови, что попала в веки. Он лишь видел, как женщина прикасается рукой к груди, смотря на кровавое пятно на ладони, и с печалью смотрит на сына. — Малыш… — Мама! — кричит Чон, наконец с горечью взрываясь от боли, дергаясь в руках мужчин, что всё так же удерживают его, крича что-то несвязное Кхван Чону, смотря, как мать медленно ложится на пол, смотря на него с печалью в глазах. — Ты обещал!!! Чон надрывает горло до боли, словно он сейчас порвёт себе все гланды, задыхаясь от хрипа, что всё сильнее и сильнее проявляется с каждым громким криком. — Ты убил мою маму!!! Ты убил, её тварь!!! Кхван в одно мгновение ока приближается к Чону, нанося несколько ударов по лицу, продолжая бить его до тех пор, пока Чон чувствует, что вот-вот потеряет сознание. — Ты обманул меня, Чонгук, — чувствует он сквозь шум в голове, — ты думаешь, что ты сейчас находишься в том положении, чтобы лгать мне, сука?! Чон сглатывает кровь во рту, понимая свою ошибку, в мольбе смотря на мужчину прикрытыми от ударов глазами. — Пожалуйста… Горло жжёт, но он вдыхает воздуха, чтобы снова произнести слова, всё ещё частью души надеясь, что он может спасти тех, кто ему дорог. — Я солгал тебе… но я скажу всё, клянусь. Только, пожалуйста… Пожалуйста, спаси её… вызови ей скорую и я всё-всё расскажу, обещаю. Пожалуйста, пока не поздно. Смотря на Чонгука несколько секунд, Чон Кхван, кивнув мужчине около себя, с гримасой отвращения проговорил: — Отвези её в государственную больницу. Хотя, не вижу смысла это делать, она всё равно не жилец. Наблюдая, как её, словно манекен подхватывают на руки и несут на выход, Чон с замиранием сердца прислушался к закрыванию двери. Смотря впритык на капли крови матери, что расползлись по пыльному бетонному полу, Чон вздрогнул, когда дуло пистолета уставилось на него. Перед глазами пролетели воспоминания, когда Чон впервые встретился с Тэхёном, когда он был уверен в том, что начинается новая полоса в его жизни, и у него всё будет хорошо. Но смотря назад и возвращаясь в реальность, он осознал, насколько всё это было ошибкой. Всё было ошибкой ещё с того момента, когда он решил задержаться в доме Чонов ещё на один год. — А теперь отвечай, — прохрипел Кхван, вдавливая дуло железа Чонгуку в голову, — иначе твою мать и Чимина добьют прямо на месте. *** Бежа по улице, Лиён сжимала в спотевших ладошках телефон, сдерживая слёзы, хрипло вдыхая и выдыхая воздух, которого с каждой секундой становилось мало. В груди жгло, она напрягала свои маленькие ноги, чтобы быть быстрее, отчего боль в мышцах становилась сильнее, но она не обращала внимание. Вдалеке показался знакомый дом, от которого она и Чимин уехали на такси, отчего она с сожалением подумала о том, что были бы у неё деньги, она бы сохранила время, чтобы добраться до Суи как можно быстрее. Остановившись, она несколько минут стояла неподвижно, опперевшись мокрыми руками на колени, тяжело и громко вдыхая воздух, стискивая зубы от боли в дёснах из-за порывов воздуха. Она медленно подошла к воротам, устало оглядываясь, чтобы заметить незнакомые машины или тех людей, что забрали её Чимина, перед этим сделав ему больно. На глазах тут же появились слёзы, но она быстро сморгнула их, всхлипывая, стараясь тихо шагать по зелёной траве, и присматриваясь к высокому забору, через который можно было бы перелезть. Понимая, что нигде нет ничего, на что она могла бы подняться и подпрыгнуть, она с досадой и волнением, что поторапливало её с каждой потерянной секундой, всё же подошла к основным воротам, на свой страх и риск готовясь быть пойманной. На незнакомой улице была сплошная тишина, только ветер дул и заставлял шелестеть листья на ветвях деревьев, отчего ей показалось, что она осталась совсем одна в этом мире. Хватаясь за железные прутья, она подтянулась дрожащими руками, ступая ногой на отступ. Поднимаясь с трудом всё выше и выше, она внимательно посмотрела на острые шпили, аккуратно возвышаясь на самой вершине, медленно перебрасывая ногу, с опаской смотря на острия. Схватив руками один шпиль, она накрыла его ладонями, тут же перебрасывая вторую ногу и чувствуя, как она соскальзывает вниз. В последний момент ухватившись, она с колотящимся сердцем зашипела от боли, чувствуя, как острый угол вонзился в икроножную мышцу. Земля под ногами кружилась, а ноги дрожали, когда она стояла на поверхности, прикрывая руками кровоточащую рану. Схватившись за платье, она сжала его в ладонях, оторвав часть и обмотав вокруг ноги, тут же срываясь на тихий бег, думая о Суи, что осталась в доме. Открывая багровыми ладошками дверь, которые она вытерла о подол платья, она зашла в пустой холл, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам. Вокруг стояла сплошная тишина. Ощущая лишь свой стук сердца, она быстро поднялась по ступенькам, чувствуя, как от прохладного ветра потная кожа приятно щиплет. Заходя в каждую незнакомую комнату, она не промолвила ни звука, хотя всей душой хотела закричать и позвать Чон Суи. Но вспоминая слова Чимина, точно такое же спокойствие и непримичательную опасность у их дома, она сглотнула, внимательно всматриваясь в каждый угол, боясь увидеть высокие незнакомые фигуры. Везде было пусто, словно всё, что произошло час назад было её игрой фантазии. Она поняла, что осталась совсем одна — денег на телефоне не было, она никому не могла позвонить, и только видео, снятое в маленькой коморке с размытым изображением, было единственным доказательством всего произошедшего. Слезящимися глазами осматриваясь, она вздрогнула, когда услышала грохот сверху. Подняв голову, она ничего не увидела кроме полотна, что было прикрепленно к шторам, растягиваясь по всему потолку. Схватив стул с соседней комнаты, она поднялась на него, становясь на носочки и прикасаясь к ткани. Несколько раз подёргав, она вздрогнула, когда та опустилась ниже, являя наружу маленькую дверь, ведущую на чердак. Аккуратно схватившись за ручку, она открыла дверцу, хватаясь за неё, и со всей силы подтягиваясь. Но как только она подняла голову вверх, она запищала, увидев промелькнувшую мимо неё тень. — Лиён! — раздался знакомый голос, и девочка посмотрела размытыми от слёз глазами на девушку, что стояла над ней с ножом в руках. — Суи?.. Чувствуя, как хрупкие, но сильные руки тянут её вверх и сжимают в объятиях, она уткнулась носом ей в шею, наконец не выдерживая и плача. Просидев так пару минут, она несколько раз всхлипнула, пока не сказала Суи о видео, что сняла на телефоне, когда незнакомые мужчины связали Чимина и увезли куда-то с собой. — То же самое случилось с моими братьями и друзьями, — тихо ответила Чон, вытирая ей слёзы. — Когда я вышла из комнаты, я услышала звуки драки на первом этаже. Хотела крикнуть, чтобы они успокоились, но только потом заметила, что парней уволокли незнакомцы. Точнее, люди Чон Кхвана. Лиён широко открыла глаза. — Папа Гука?.. — Да. Уж я точно уверена, что отец Чона в этом замешан. Она замолчала, снова прижимаясь к девочке, гладя её по голове. Ощущая непонятный холод у виска, Лиён подняла взгляд, замечая цепочку в виде сердца на шее Суи. — Я тоже сняла видео, малыш. Мы с тобой молодцы, у нас есть доказательства. Теперь осталось отправить их на почту Намджуну и позвонить ему. — Я так боялась, — тихо прошептала девочка, зарываясь носом в тёмные пряди девушки. — Я боялась остаться одна… Суи посмотрела на неё, вытирая рукой слёзы с ресниц и прижимаясь губами ко лбу ребёнка. — Ты не останешься одна. Мы есть у друг друга. *** — Держись! Резкий поворот чёрного джипа заставляет Намджуна сжать до боли в костяшках ручку двери, морщась от боли, когда голова со всей силы ударяется об окно, образуя трещину. Он смотрит на Сокджина, что вылазит наружу и стреляет по колёсам преследователей, думая о том, как до этого дошло. После ликвидации Джи Ын Хо, его нелегального оружия и всей его шайки в казино, они отправились уже вместе с Джовёном, что пришёл в себя после падения с моста в Чхонджу и Сувон, накрыв нарколаболатории с группой наркодилеров, где нашли документы с именем Чон Кхвана, который спосировал перевозку и разработку наркотиков. Но приближаясь к границе Сеула, чтобы прорваться мимо местных «купленных» полицейских и с доказательствами на руках прибыть в Национальное агенство полиции, где подключили к делу самых преданных, за ними начали слежку чёрные машины, обстреливая из автоматов. — Намджун, пригнись! Крик Сокджина, что раздался в голове, заставил его резко среагировать, вздрагивая от того, как пуля пробила стекло позади, вылетая через переднее стекло. Смотря, как Сокджин вылазит из окна и стреляет, он в ужасе думал о том, что будет, если его убьют прямо здесь и сейчас. — Осторожно, залезь обратно! — кричит он, чувствуя, как кровь стекает с головы по его щеке от удара о стекло. Резкий скачок, и машина подпрыгивает. Её заворачивает в сторону, пока Дэниел пытается взять управление автомобилем под свой контроль. — Подстрелили колёса! — кричит он, оборачиваясь к Намджуну и Джовёну. — Вылазьте из машины, готовьтесь отстреливаться! Нам нужно забрать у них тачку! Сердце колотится словно сумасшедшее, он замирает на месте, пока не чувствует, как руки Сокджина тащут его из салона, а сам он что-то кричит ему на ухо. Перед глазами пролетают моменты с Тэхёном, Хосоком и Суи, и он наконец понимает, что, умерев тут, это, возможно, будет его искуплением за содеяное, за то, что когда-то позволил себе оплошность, что переросло в этот круговорот из боли и смертей. — Намджун, Намджун! — Сокджин трясёт его за плечи, находясь очень близко к его лицу. — Взгляни на меня. Эй, проснись! В ушах тишина, и он наконец осматривается, понимая, что они выехали на какой-то пустырь, куда «местная» полиция решила не соваться вслед за ними, ведь дело предоставленно людям Кхван Чона, в то время как им нужно защищать границу от других людей, что с доказательствами едут доносить на Кхвана в Национальное агенство. — Эй! — Это всё моя вина… — Что? — Сокджин морщит брови, смотря вдаль, откуда приближаются чёрные машины. — Если бы я тогда защитил Суи… если бы я не ушёл… Хосок бы не зашёл так далеко. И вы… вы бы не ставили свою жизнь и жизнь ваших товарищей под угрозу… мне жаль, простите меня. Намджун прикрывает глаза, в печали смотря на свои грязные побитые руки, сидя прямо за обстреленным автомобилем, в то время как Сокджин держит его за плечи, смотря не отрываясь. — Послушай меня, — говорит он, приподнимая его лицо рукой, — рано или поздно это бы случилось. И смерти, и кровь, и убийства. Всё это бы произошло, но с обычными, невинными людьми. Ты не должен расплачиваться за низкие поступки Чон Кхвана, слышишь? Он поднимает взгляд на мужчину, что смотрит на него не отрываясь, отчего внутри словно опять что-то оживает, а сердце начинает биться чаще. — Ты должен гордиться собой, Намджун, — тихо говорит мужчина, вкладывая ему в ладонь пистолет, и сжимая её своими тёплыми руками. — Ты готов пожертвовать своей жизнью ради близких тебе людей. Так поступают только храбрейшие люди. Мне очень жаль, что мы не встретились с тобой раньше при других обстоятельствах. Намджун не может отвести глаза от Сокджина, чувствуя, как жар приливает к лицу, а в глазах начинает печь. Становится тяжело дышать, и он сглатывает, чувствуя на своей ладони руки Сокджина, стараясь запомнить это мгновение как последнее, чтобы раз за разом прокручивать его у себя в голове, когда он будет умирать, отдав свою жизнь за искупление вины. Раздаётся выстрел, и они оба вздрагивают, словно просыпаются ото сна, и Нам уже не чувствует его рук, лишь облик его перемещается к капоту машины, готовясь стрелять в любую минуту. И он, смотря на оружие в своих руках, сжимает пистолет со побелевших костяшек, резко выходя из укрытия и направляя дуло на людей вдалеке. В ушах лишь выстрелы, тело болит от постоянной перебежки с места на место, пока Джовён не решается приблизиться к машине людей Кхвана, возле которой лежало несколько трупов. План был угнать машину, перестреляв хотя бы часть шестёрок, иначе им бы не дали проходу. — Осталось четверо вдалеке! — кричит Дэниел, перевязывая рану на ноге. — Я за руль, вы прикройте! Намджун перебегает с одного места в другое, внимательно осматриваясь, краем глаза смотря на Сокджина, ни разу не отрывая от него взгляда. Если что, он заметит, когда в него будут целиться. И в этот момент Намджун выстрелит, защитив его. — Садитесь! Они залазят в машину, и только сейчас, хватаясь за ручку двери, он видит Джовёна, что бежит к ним. — Давай! — кричит Намджун, видя его лицо, почему-то именно в этот момент сосредоточив свой взгляд на его глазах. И всё кажется словно в замедленной съёмке, будто времени заранее известно исход. Он смотрит на его лицо, спустя несколько секунд замечая, что пуля пробивает ему голову позади. В ушах вновь тишина, голова вовсе не думает. Всё происходящее кажется сном, мозг просто не может принять эту информацию, когда Намджун видит лежащее тело Джовёна, что больше не двигается. Рядом, будто в фильме, начинает стрелять Сокджин, убивая того, кто пристрелил Джо, пока Нам осознаёт, что тело Джовёна начинает отдаляться. И тогда его прорывает. Всё словно в тумане, но он точно помнит, что кричал. Кричал так, как никогда в жизни ещё не рвал глотку, словно благодаря крику он мог вернуть время вспять, когда смотрел на бегущего к нему товарища. Дэниел, что гнал машину вперёд, мрачно смотрел перед собой, пока Намджун рвался на летящую мимо дорогу, видя перед глазами пробитый пулей лоб друга. — Успокойся! Успокойся! Рядом сидел Сокджин, прижимая его к себе, удерживая в салоне, не давая вырваться наружу и открыть дверь, пока сквозь слёзы одно чёткое воспоминание не прорвало голову, заставляя его в ужасе замереть. — Пожалуйста, мы должны вернуться! — в панике кричал он, смотря на заднее окно. — Нет, Намджун, мы не можем, он уже мёртв! — Он… он… Пытаясь собрать мысли в кучу, он дрожащим голосом проговорил: — Я обещал ему… Он хотел, чтобы я выполнил его желание! — Намджун, он уже мёртв, его убили! — с жалостью смотрел на него Сокджин, всё так же удерживая его в своих руках. — Он хотел, чтобы он после смерти был полезен! Он с нарастающей паникой смотрел, как отдаляется место их перестрелки с каждой секундой, как вот-вот исчезнут точки, которыми являются машины. — Я не понимаю. — Он хотел отдать свои органы нуждающимся! Сокджин ошарашенно смотрел на Намджуна, в то время как Дэниел замер, смотря в зеркало заднего вида прямо на них двоих. — Пожалуйста, умоляю, — заплакаными глазами смотрел он на мужчину, — исполните его последнее желание. Я обещал ему. Смотря на мужчину, Сокджин опустил голову, тяжело выдыхая. С мрачным, наполненным тяжестью решения лицом, он обернулся к Дэниелу, отдавая приказ: — Возвращаемся. *** Свет фар машин, что стоят в ночи, ослепляют глаза Чонгука, когда он старается разглядеть тёмные фигуры, что стоят перед ним. Позади — ржавый железный мост, а где-то внизу бушует река от сильного ветра, что поднялся посреди пасмурного вечера. Он стоит и с ненавистью смотрит на Чон Кхвана, и почему-то уверен в том, что он улыбается своей мерзкой ненавистной Чону улыбкой, снова празднуя победу. — Ты был полезен, сынок, — проговаривает мужчина, протягивая руку вперёд. Чонгук ничего не видит из-за фар, но почему-то точно уверен, что это пистолет. Пистолет, что направлен прямо ему в голову. Кхван несколько секунд стоит, ухмыляясь, пока не опускает оружие ниже, туда, где находится сердце. — Но пришла пора прощаться. Раздаётся выстрел, и Чон вздрагивает от толчка в грудь, чувствуя, как что-то горячее заполняет всю грудную клетку, отдаваясь болью в сердце. Перед глазами вечернее небо, перевёрнутые огни города и вода — холодная, приятная. Такая, как руки Тэхёна. Он закрывает глаза, чувствуя, как водяная гладь полностью заполняет его, в ту самую секунду даря мимолётный покой, о котором он всё время мечтал.