Папочкин секрет

Чонгук шагал по коридору, чувствуя странные ощущения в коленных чашечках. « Чёрт, — пронеслось у него в голове, когда он поднимался по ступенькам, — кажется, я действительно повредил колени ». Стараясь не обращать внимания на студентов и преподавателей, что удивлённо на него смотрели, видя побитого сына Чон Кхвана, он, приподняв плечи и опустив голову, всё же зашёл в аудиторию, стараясь принять равнодушное выражение лица, мол, всё, что происходит, не стоит их внимания. Да и эти краткие взгляды в его сторону, ощущение пристального внимания за спиной начинало раздражать. Хотелось крикнуть «Какое вам дело вообще до меня?», но Чонгук, стараясь не поддаваться излишней эмоциональности, продолжал делать вид, что всё в его жизни идёт своим чередом. Показывать излишнюю нервозность значит дать новый предлог для обсуждений. Чимина нигде не было, поэтому он даже ощутил печаль, когда тот не появился в аудитории. Хотелось ощутить присутствие близкого друга рядом, но в то же время не попадаться ему на глаза в таком виде, что вызвало бы тысячи вопросов. Закончив со всеми документами в универе, Чонгук думал о дате выпуска, которую объявил в его группе куратор. Праздник по окончанию учёбы должен был состояться через три дня. Надевая чёрную маску, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания своими разбитыми губами и подбородком, взгляд Чона тут же метнулся к своей припаркованной около универа машине, что стояла в тени крон деревьев. Разбитое донедавна стекло уже было заменено, да и автомобиль выглядел намного чище предыдущего раза. Аккуратно спустившись по ступенькам вниз, морщась от боли, Чон оглянулся по сторонам. Первое, чтобы увидеть, не поджидает ли его отец. Второе, чтобы найти глазами Ви. Ни того ни другого не было, поэтому Чонгук аккуратно подошёл к машине, доставая ключи из рюкзака и с улыбкой трогая ладонью гладкий белоснежный капот. — Моя девочка, — тихо сказал он, и улыбнулся, открывая дверь машины и замечая на заднем сиденье свою сумку с вещами. Значит, мужчина оставил её и ушёл. Но куда? Может, он всё так же стоит там, на парковке и ждёт его? Сев в мягкий и такой родной салон, он снял маску и блаженно облокотился головой о сиденье, закрывая дверь и сжимая в заживших ладонях руль. Просидев так несколько минут, закрыв глаза и просто попытавшись собраться с мыслями, Чонгук завёл мотор и отъехал от универа, поворачивая на дорогу. Проезжая мимо парковки, Чон всмотрелся в другие машины, пытаясь найти ту самую незнакомца, но её и след простыл. «Уехал?» — пронеслось у него в голове, пока он закусывал нетронутую сторону губы, задумчиво смотря по сторонам. Это было странно, но явно не предвещало конец. Даже если он и уехал, возможно, что когда-то снова начнёт следить за Чонгуком, а может и вообще выследит по номеру его местоположение. Быстро зайдя в интернет, Чон стал искать съёмную квартиру по недорогой цене, надеясь заехать именно сегодня. Хотелось ужасно в душ, просто отдохнуть, упасть лицом в кровать и уснуть. Но прежде всего нужно было купить продукты гигиены, ибо с ним были только вещи и паспорт, всё остальное осталось в доме. Может, он бы и мог когда-то втихаря вернуться туда благодаря ключам от поместья в его бардачке, когда родители будут в отъезде, но после произошедшего он чувствовал подсознательный страх, поэтому эту мысль он откладывал на последний план. Позвонив по номеру хозяйке, чья квартира находилась на седьмом этаже в небольшой десятиэтажке, Чонгук договорился о том, что заедет и готов оплатить сумму на месяц. Двухкомнатная квартира оказалась красивой и уютной, не сильно большой по размерам, но это и нужно было Чону, которого уже колотило от больших частных домов. Балкон выходил на небольшие магазины в зелёных двориках и дорогу около них. В общем, он был всем доволен. Ещё не раскладывая сумку, юноша снова прошёлся по квартире, заглянул в маленькую нежно-лиловую ванную (а это место самое основное для него), на кухню, выполненную в бежевых оттенках и выглянул в окно. Внизу находилась парковка для машин, а вдалеке виднелись верхушки домиков. Зато всё небо было в твоём распоряжении, смотри в него сколько хочешь, такое огромное, не закрытое соседним большим домом. Парень вдохнул свежий воздух, и зашёл обратно, взяв кошелёк и выходя в коридор. Нужно было купить продукты и остальные вещи гигиены. Улица действительно оказалась живой, будто Чонгук приехал на отдых на море, и ходит по маленькому центру около пляжа. Вокруг было много детей, взрослых с колясками, собачников, да и просто пожилых людей, что сидели на лавочках. Такая жизнь Чону нравилась, она ничем не могла сравниться с той, что была у него все эти годы. Наблюдая за этими людьми, он чувствовал радость и зависть одновременно. Как же это хорошо быть свободным в своих действиях, и жить так, как хочется тебе. Хочешь погулять с друзьями — выходи, не забудь купить мороженного в жаркий день, хочешь не чувствовать себя одиноким — заведи себе собаку и гуляй с ней в парке, бросая мячик. Всё это казалось таким близким, и таким далёким для Чона, словно он жил в паралельном мире из роскоши и богатства, но никогда не был способен ощутить хоть маленькую частицу обычного счастья. Он не заметил, как дошёл до маленького магазина. Шагая по раскалённому асфальту обратно в квартиру, Чонгук морщился от ослепляющего солнца, чувствуя странное возвышение изнутри. Эйфория заполнила его, когда он находился в этом месте. Вспомнив, что Чимина не было в универе, он написал ему, смотря на иконку с надписью «оффлайн». *** 1 июня, 02:45 — Прости, Хосок. Намджун, сидя на кожаном кресле, сцепил ладони в замок, смотря всё время в одну точку, будто о чём-то задумавшись. Казалось, что он сейчас просверлит дыру в дубовом столе, настолько цепким был его взгляд. — Блять, ну я же просил сделать всё аккуратно. Как он узнал? Шагая со стороны в сторону, высокий рыжеволосый парень смотрел в окно с тридцатиэтажки съёмной квартиры, где вид открывался на тысячи огней утреннего Сеула, что будто жил без остановки. Настолько быстрым, словно песок сквозь пальцы было его движение. Он нервно ворошил волосы на голове, сложив руки по бокам, иногда сильно кусая губы и злобно смотря на Намджуна. — Он установил микрокамеру в кабинете. — Блять, у вас же есть подходящее для этого оборудование! — Мы можем отключить камеры, что подключенны к системе, но не микрокамеры уж точно. Они мелкие по размеру, их можно прицепить где угодно, этого и никто не заметит, — объяснил Намджун, сжимая руки вместе и нервно натоптывая ногой какой-то ритм. — Когда он узнал об этом? — прошипел Хосок, наконец остановившись у стола, полностью обернувшись к Наму. — Через день после того, как Тэхён пробрался в склад. — Чёрт. — Когда именно подловили Юнги? — задал вопрос Намджун, до сих пор перед глазами видя собственные окровавленные руки. Кровь Мина. — Когда он собирался выезжать за мост, где-то в два часа ночи. Там стояло куча полиции, они сразу начали огонь. — Какого хера начали стрелять именно в него, он ведь нигде не засветился. — Вот именно, блять! Его кто-то сдал, не знаю! — сорвался на крик Хосок, схватив стакан с ручками и бросив его со всей силы в стену. — Почти что вся местная полиция теперь работает на Кхвана, он подкупил их. — Что насчёт Национального агенства? — Я не знаю, блять, не знаю, — тяжело выдохнул Хосок, посмотрев в потолок. — Там есть генеральный комиссар, его имя Ким Сокджин, но я не знаю, работает ли он с Чон Кхваном. Будто окаменев на месте, Хосок снова взъерошил волосы, какое-то время возвышаясь над письменным столом, что-то обдумывая. Намджун, виновато опустив взгляд в пол, уже хотел было снова что-то сказать, но тут Хосок его опередил. — Есть хорошая новость и плохая: у нас есть на него компромат, который вмещает в себя сотни доказательств его афёр, незаконных владений другими компаниями и другое дерьмо. Плохая новость заключается в том, что этот уёбок успел обзвонить почти каждому, блять, инспектору и генеральному суперинтенданту и предложить выгодное взаимное сотрудничество, немного приврав о нас, конечно же. — И это очень плохо, не так ли? — тихо проговорил Намджун, ощущая предчувствие чего-то нехорошего. — Да, очень. Я не знаю, есть ли в Национальном агентстве полиции его сообщники. Но мы должны действовать, этот беспредел не может больше продолжаться. — Ты собираешься доставить все документы на рассмотрение Ким Сокджину? — Намджун встал с кресла, наконец подойдя к Хосоку. — Копии, конечно же, — ответил парень, тут же проговаривая, — надежда только на него, он там главный. Чон Кхван за всё поплатится. И за мою Суи в том числе. — Всё будет хорошо, — сказал это мужчина то ли ему, то ли самому себе. — Я обещаю, мы со всем справимся. — Я верю. Верю. *** 29 мая, 14:00 — Чонгук, мы должны отпраздновать окончание нашего тюремного заключения! Голос Чимина был громким и звонким, резко пальнул по ушам в телефоне, отчего Чон с улыбкой отодвинул его от своего уха. — Не спорю, что тюрьма, но сомневаюсь, что могу отпраздновать. — С хера ли это ты сомневаешься? — недовольно пробубнел тот в трубку. — У меня в жизни всё по жопе пошло. Мне проще плакать, чем веселиться. — Ну раз у тебя в жизни всё по пизде, значит жизни нужно тоже показать свою пизду и пойти веселиться! — Чего? Чонгук рассмеялся, смущённо отодвигая телефон, будто проверяя, слышно ли, что говорит Чимин, хоть он и был уже в съемной квартире один. — Не матерись! — А что такое, не имею права что ли?! — Чимин, по-моему, ты уже и без меня празднуешь. Что с твоим голосом, признавайся, возле тебя бутылка? — Ага, конечно, блять, на которую я скоро сяду. — Ты о чём это? — удивился Чон, шагая на кухню и включая чайник. — Я задолбался видеть твоё суицидальное выражение лица. Я хочу с тобой пойти погулять, как в старые добрые. — Я сам задолбался, Чимин, — пробубнел Чонгук, прокручивая у себя в голове ещё раз все воспоминания за последнюю неделю. Настроение тут же опустилось ниже плинтуса. — Я хочу вернуться в то время, когда я сбегал благодаря тебе со встреч моего отца. Я был так наивен тогда… — Гук-и, — выдохнул парень в трубку, ничего не говоря. — Мне всё казалось совсем другим. Чонгук снова вспомнил о Ви, и выглянул в окно, смотря на свою машину на стоянке. От него не было никаких звонков, ничего, будто он исчез навсегда, словно они и не встречались с Чоном. Но он знал, что это ещё не конец, и от этого становилось ещё страшнее. Хотелось поскорее уехать и забыть всё. — Слушай, я могу порой вести себя, как несерьёзный мудак, но это не так. И я не трепло, Чонгук. Если ты хочешь поделиться чем-то личным, я действительно буду молчать, — наконец подал голос Чимин, тихо, иногда с остановкой проговаривая каждую фразу. — Спасибо, я понял. Я действительно, может, расскажу. Мне нужно подумать, — кивнул головой автоматически Чонгук, забывая о том, что его друг стоит не перед ним. — О'кей. Так ты пойдёшь со мной? Немного помолчав, вслушиваясь в то, как постепенно закипает электрический чайник, Чонгук, кидая пакетик чая и наливая воду в чашку, ответил спустя несколько секунд: — Хорошо, я пойду. Не сидеть же мне всё время в четырёх стенах и думать о плохом, верно? — Ох, о плохом, — протянул Чимин, будто хотел сказать «у тебя действительно всё же проблемы», но вымолвил иное, не затрагивая неприятную тему для Чонгука, — да, ты прав. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на одни страдания. Почему-то от этой фразы у парня мурашки пошли по коже, и что-то сдавило в груди от страха. Жизнь коротка. Перед глазами пролетели картинки оружия у виска, смертельный лазер в подвальном помещении, его отец, возвышающийся над ним. — Чонгук, ты там? Он вздрогнул, закрывая резко намокшие глаза, пытаясь унять пекучее чувство в веках, и сглотнув, поставил чайник на столешницу. — Да-да. Конечно, мы пойдём. А куда именно? «Просто не думай о плохом» — В клуб, как два года назад, когда я впервые повёл тебя туда! Чонгук улыбнулся широко, насколько был только способен, вспоминая как весело ему было, когда он впервые в свои двадцать лет пришёл в подобного рода заведение. Из-за учёбы у него совсем не было времени на веселье, он только начинал собирать деньги на машину и квартиру, проблемы с отцом теперь допекали в почках, ведь с каждым годом он начинал осознавать, что отношение его отца к нему совсем не родительское, и никогда не изменится. Были стадии отрицания, когда он не мог поверить в то, что с ним так обращаются не только в детстве, но и во взрослом возрасте, злость от понимания всей этой ситуации, порой сильная печаль. Клуб был частью того веселого момента, что навсегда запечатлился в его памяти, и который он вспоминал с улыбкой. — Отлично, — проговорил Чон, наблюдая как солнце уходит за горизонт, прячась за пушистыми лиловыми облаками. — Я очень рад, Чимин. *** 29 мая, 22:00 Подъезжая к клубу, Чон обернулся, посмотрев есть ли кто на дороге и припарковался у входа, наблюдая за разодетыми, уже немного подвыпившими людьми. Около двадцати минут назад он подобрал Чимина, который стоял у своего дома, уже одетый в бежевую атласную рубашку и чёрные кожаные брюки. На руках то и дело издавали звук золотые браслеты с подвесками, а на ушах блестели от бликов света серьги в виде бутылок коньяка и вина. — Ты похож на какого-нибудь блядуна, Чимин, — рассмеялся по-доброму Чонгук, то и дело задерживая взгляд на лиловой помаде на губах парня и тенях у белоснежных век. — Соответствую образу, не-блядун Чонгук, — ответил тот, внимательно наблюдая за людьми у входа, — ты, если сравнивать со мной, больше смахиваешь на школьника-девственника, которого побили одноклассники за углом, с твоей то одеждой. Чонгук возмущённо ахнул. Да, Чимин, когда увидел его лицо, стал тут же распрашивать в чём дело, на что он решил солгать, сказав, что упал со ступенек. Чимин, конечно же, не сильно то и поверил, но всё же решил не донимать Чона расспросами, иногда косясь в его сторону прищуром глаз. На нём была обычная чёрная рубашка и джинсы чёрного цвета. Из украшений разве что сидели серьги в ушах, но они у него были пробиты ещё с одиннадцатого класса. Ох и весело же тогда было, когда родители об этом узнали. — Да нормально я одет, — пробурчал он, хлопая дверью машины и вдыхая свежий вечерний воздух. — Я просто не люблю привлекать к себе внимание! — Да, именно поэтому единственный, с кем ты когда-нибудь переспишь в жизни, это священник в церкви Святой Марии, и то не факт. – Священик? – Чонгук закатил глаза. – Я не гей, Чимин, ты забыл? – Ну, это всегда поправимо. Вспыхнув, Чонгук подбежал к товарищу, который стал бегать кругами и смеяться, подначивая Гука своими словами. Подойдя ко входу, они прошли мимо здоровых охранников, зайдя внутрь тёмного, наполненного дымом помещения. В уши тут же ударил громкий бас, отчего Чон поморщился, недовольно пробираясь сквозь потных и мокрых людей, что уже веселились во всю. — Мне больше нравился клуб два года назад, — обратился он к Чимину, наклонившись к его уху. — Почему это? — Музыка была не такой громкой, поменьше дыма и людей. А ещё здесь очень душно. — Подойдём к барной стойке, там посвежее воздух. Пробираясь сквозь кучу танцующих людей, Чон вздрагивал каждый раз, когда ему попадало по коленям или ногам, чувствуя досаду от всего происходящего. Теперь боль напоминала ему о сегодняшнем утре, отчего весь настрой провести время весело испарился, словно капли воды на грязном асфальте, что оставляют неприятный запах. Шагая вслед за бежевой рубашкой друга, стараясь не потерять его из виду, он подошёл к неоновой барной стойке, садясь за свободный стул, и аккуратно подвигая ноги. — Мне коктейль «Секс на пляже»*, а моему товарищу рядом яблочный сок «Монахиня в монастыре», — проговорил Чимин, подмигнув с улыбкой молодому бармену. Тот лишь издал смешок, переводя взгляд на Чонгука. — Нихуя не смешно, Чимин, — разозлился Чон, закатывая глаза. — Да я же пошутил, ну ты чего? — потрепал он волосы Чона в знак примирения, снова повернувшись к бармену. — Дайте ему «Голубую лагуну»*, пожалуйста. — Это тоже какой-то прикол типо? — Чонгук подозрительно приподнял бровь вверх, пытаясь найти в товарище хоть какой-то намёк. — Нет. Я просто выбрал то, что тебе больше по душе подходит. — В смысле? Наблюдая как парень за стойкой смешивает разные напитки и достаёт кусочки фруктов, Чонгук обернулся к танцполу, понимая, что в те дебри из сборища людей он не полезет. — Я не пойду в ту кашу из пота и пьяного сброда, — наклонился он к Чимину, что уже за кем-то наблюдал из толпы. Проследив за его взглядом, Чон увидел взрослого молодого мужчину, что стоял неподалёку от барной стойки и наблюдал за всем происходящим. — А я пойду, — с ухмылкой проговорил парень, оборачиваясь к Чону и приподнимая с намёком брови. — Кому и надо было заказывать «Голубую лагуну», так это тебе точно. Чимин рассмеялся, хватая свой коктейль и кладя кусочек нарезанного на бокале апельсина в рот. — Не парься, скоро и ты ступишь на её землю обетованную, — ответил он, на последок поцеловав Гука в щёку. — Эй! — Я пошёл захватывать территорию. — Будь осторожен, Чимин! Напиши мне потом! — Конечно! *** 29 мая, 23:54 Коктейль голубая лагуна оказался вполне себе сносным, но не то чтобы идеальным, хотя это не важно. Важно лишь то, что Чимин уже успел познакомиться с незнакомым мужиком, взять его номер и сейчас, придерживаясь за плечи Гука, еле стоял на ногах, пока тот выводил его из клуба. — Так и скажи, что ты позвал меня сюда не чтобы я веселился, а чтобы выносил твою пьяную тушу, — пропыхтел Гук, со всей силы хватая завалившегося на бок Чимина, который чуть не прорыл носом асфальт. Чимин громко и вяло засмеялся, при этом икая, пока Чон аккуратно открыл дверь Пежо и усадил его на переднее сиденье. — Обрыгаешь мне весь салон, будешь его вылизывать, понял? — предупреждающе рявкнул Чонгук, помахав указательным пальцем перед носом друга, словно тот был ребенком. — Я тибе што собак… Закрыв дверь и не желая дослушивать пьяное возмущение, Чонгук аккуратно обошёл машину, наблюдая как Чимин ещё размахивал руками в воздухе и что-то там возмущался, облокотившись головой о сиденье. Засмеявшись от такой картины, он сел за руль, и завёл мотор, поглядывая иногда на товарища. — Тебе плохо, Чимин? — Неа, мне заебись! Ухмыльнувшись, Чон расслабился, ощутив приятную негу после третьего коктейля «Голубой лагуны», заказанного за барной стойкой, пока он выглядывал из толпы товарища. Голова приятно кружилась, хотелось вылезти из окна и дышать чистым вечерним воздухом, напевая во весь голос любимую песню. — Сколько ты выпил коктейлей, Чимин-ааа? — протянул Гук, улыбнувшись. — Аммммм… Шесть? Нет, пять! Точна! Бля, падож… Два коктейля «Сэкса на пляже». Они засмеялись в унисон, и, кажется, Чонгук действительно быстро пьянеет даже от трёх бокалов. — И чего ещё три? — Чего ищё? Мммм…а! Два «Лонг Айленда»* и «Отвёртка»*! — Нифига, Чимин, тебя точно не стошнит? — Неа! Кстате, тот паренек дал мне свой намирок хаха, он такая кися! — Давай не будем о твоих гейских романах, пожалуйста, — покачал головой Чонгук, улыбаясь и расслабленно придерживая руль, заезжая под мост. — Хыхы, а! — Блять. Чонгук тут же ощутил, как страх сковал его, когда он увидел огромную кучу полицейских машин, стоящих на мосту и под ним. Проезжая мимо них, он всей душой пожелал, чтобы их не остановили, ибо за вождение в нетрезвом виде ему выпишут охренеть какой штраф. И ладно это, но после такого обязательно позвонят его отцу, а Чонгук хотел исчезнуть из его жизни на некоторое время. Желательно, навсегда. — Ого, скока полиции! Чонгук, полицейские такие секси!!! — Веди себя как нормальный человек, Чимин, пока нас не остановили! Уже отъехав на приличное расстояние, Чонгук с облегчением выдохнул, чувствуя как адреналин, моментально вспыхнувший во всём теле словно искра, медленно и сладко увядает, будто догорающий огонёк свечи. Водка и коктейль сделали своё, смешавшись со страхом, произведя неоспоримый эффект. Чонгук стал радостно смеяться, чувствуя прилив эйфории. — Хаха, Чону тожи весела!!! — Заткнись, Чимин-ааааа! Зачем ты мне заказал коктейль, в котором есть водка, а? — Так ты жи такой нервный, а я жи твой друг, Чонгук-иии! — протянул долго парень, вытирая влажный от пота лоб, и перекатываясь то к окну Пежо, то к Чону. — Мы ведь, ик, друзья? — Ну конечно друзья. Они пели, иногда громко смеясь, где-то в телефоне Чона найдя минусовку песни, которую они впервые услышали два года назад. Голос Чимина, не смотря на то, что тот был пьян, всё равно был красив, нежен, и очень хрупок. — Расскажи о том мужике, он не маньяк какой-то ведь? — попытался прогнать эйфорию парень, сделав свой голос как можно серьёзней. Веселье весельем, а психов и в клубах хватает. — Неа, он классный, во такой, ик, мужик! — ради убедительности своих слов, Чимин поднял большой палец. — Он оплатил за меня все коктейли, и сказал, што ему нужно срочно ехать, но он ни против пообщаться! — Как его зовут то? — Ммммммм… Как-та на букву «эм» или «ю». Как жи, ик, падож, я записал его имя! Достав смартфон с кармана кожанных брюк, Чимин стал листать список контактов в телефоне, иногда закрывая глаза и шатаясь в разные стороны. — Бляяя, Гук-ааа, я спать хачу… Не могу найти. — Ладно, мы уже подъезжаем, булочка. — Хыхы, булкаааа! Остановившись у дома Чимина, Чон осторожно вышел из машины, поражаясь тому, насколько расслабленно он себя чувствовал, что хотел упасть и лежать прямо тут на дороге, смотря на звёзды в небе. Улыбнувшись своим мыслям, он аккуратно вытянул друга из машины, и они вместе пошли к подъезду десятиэтажки, чтобы на лифте добраться до шестого этажа. Уже стоя около двери квартиры Мина, Чон постучал в железную дверь, смотря словно зачарованный на звонок, пока та не распахнулась и на пороге не показался брат Чимина. — Вот же лжец! — вымолвил он, складывая руки на груди. — А говорил мне, что бухать не будешь! — Ну Пак Джи Хёёён! — Блеванёшь в моей квартире, будешь у двери в коридоре спать! Ступая в глубь коридора, его брат ещё что-то бухтел, пока не скрылся за углом, в то время как Гук завёл Чимина за порог, и опустил на пуфик. — Мне помочь или ты сам? — спросил он, наклонившись к Паку и поправляя его светлые крашенные волосы на голове. — Мммм, сам, Гукичк-а! — Что ж, хорошо, тогда я пойду? Уже собираясь ступать, он остановился, когда тот пьяно крикнул «Стой!», хватая его за рукав чёрной рубашки. — Что такое? — Поцелуй в щёчку! — Что? — Наклонись! — Чимин-а, ты, кажется, от выпитого видишь во мне уже того мужика из клуба! — Не-а, ты же мой друг, хачу поцелавать тибя! — Это странно, Чимин-ши! — Почему эта странна, девочкам, значит, можна целоваться, а мальчикам, ик, нет?! — Да целуйтесь вы уже, блять, — крикнул Пак Джи Хён, выглядывая из кухни с тарелкой в руках, и недовольно смотря на Чимина. — Никак распрощаться не можете! — Хаха, — Чон рассмеялся, — о'кей. Наклонившись к Чимину, он крепко обнял его, пока тот прикоснулся губами к его щеке, пряча лицо ему в шею. — Чимин-а, — тихо прошептал ему Гук на ухо, чтобы его брат не услышал, — Пак Джи Хён уже нормально относиться к этому или нет? Немного помолчав, лишь после этого недовольно засопев, Чимин пожал плечами, всё так же держа взгляд опущенным и снова целуя Чона в щёку. Ощутив кожей что-то влажное, Гук взглянул на друга, увидев слёзы в его глазах. — Чимин-а… — Чонгук, мы ведь друзья, да? Ты не из-за этого ничего мне говорить не хочешь? — Ты чего? — шокировано воскликнул Гук, понижая голос до шёпота. — Ну, я же… Чимин снова опустил голову, тихо всхлыпнув, в то время как Чон снова его обнял, вдыхая приятный запах чистых волос. — Давай ты проспишься, а потом мы созвонимся и снова встретимся, чтобы всё обсудить, хорошо? Я никогда бы не перестал с тобой общаться, слышишь? И это даже не причина. Чимин медленно поднял взгляд на парня, внимательно смотря на него и кивнул, слабо улыбнувшись. Снова повиснув на его шее, Чимин проговорил что-то нечленораздельное, в то время как Гук, взяв его на руки, занёс в комнату, положив на диван и укрыв лёгкой простынёй. — Спи, булочка-кун. — Хехе, — слабо засмеялся Мин, — как в аниме…булочка…кун… Чонгук вышел за дверь, аккуратно прикрыв её за собой, в то время как Пак Джи Хён уже стоял на пороге кухни, нечитаемым взглядом смотря на него. Немного помолчав, Чон всё же решил высказаться, перед тем как окончательно покинуть их квартиру. — Ему не хватает твоей любви. Поставь себя на его место. Воздух на улице словно владел необъяснимой силой, что излечивала изнутри, пробуждая все рецепторы, чтобы ощутить эту стихию по полной. Хотелось расставить руки в сторону и улететь, словно птица, далеко-далеко, туда, где за мостом блистают огни другого города, где тьма рассеивается под светом фонарных столбов, лишь продолжая сгущаться выше, там, где тучи скрывают звёзды. — Вот тебе и «Голубая лагуна». Надо, пока эффект не закончился, написать стихи, хе-хе. Чонгук медленно потопал к машине, иногда ойкая от боли в суставах, залезая во все карманы штанов, чтобы найти ключи. В салоне оказалось непривычно тихо без Чимина и Чонгук ощутил печаль, прокручивая в собственной голове всё произошедшее с ними двумя. Чимин вырос в такой консервативной семье… Чон отогнал любые мысли о друге, чтобы отвлечься. И так слишком много нервов потрачено, их нужно беречь на главного босса. « Это же не игра, Чон!» — запоздало с печалью подумал он, тихо выдохнув, всё так же смотря в потолок своей Пежо, перед глазами лишь видя неоновые подсветки в машине Ви. « Если тебя убьют, ты больше не возродишься в том же месте и ничего не изменишь…» Ви. Чонгук потянулся к радио, нажимая на кнопки и выбирая подходящую музыку для настроения. Хотелось что-то такое манящее, что бы пробудило в нём чувства, которые он давно не испытывал, чтобы эти эмоции перекрыли все его мысли и отключили на время, подарив удовольствие. «Голубая лагуна» творила с ним что-то невообразимое, заставляя сердце в предвкушении биться чаще, а мысли исчезнуть из головы, заполнив лишь нужными импульсами, что подают сигналы по всему телу.

Mac DeMarco — Chamber of Reflection (slowed and reverb)

Spend some time away Getting ready for the day You're born again

Вот она, песня, такая сладкая, тянется, словно мёд. Ещё немного, и прилетит пчела, чтобы вкусить эту сладость в себя, вернуть себе то, что было забрано людьми. Чон опускает собственную ладонь себе на грудную клетку, чувствуя как сладко бьётся в его груди сердце, ощущая кожей теплоту своей ладони, что нежно оглаживает грудь, затрагивая соски под тёмной рубашкой, вызывая новые импульсы по всему телу. Он запрокидывает голову назад, тень падает ему на лицо, лишь частично освещая его тело, что приподнимается и опускается с каждым тяжёлым вдохом и выдохом, когда рука опускается ниже к прессу.

Spend some time alone Understand that soon you'll run With better men

Чонгук медленно приподнимает заправленную в брюки рубашку, вздрагивая, когда прохладный воздух в машине касается оголённой кожи живота, и нежно проводит пальцами от пупка к ширинке, вдруг обхватывая бугор на штанах теплой ладонью, сильнее сжимая его до сладкой неги, охватившей в узел низ живота.

Alone again Alone again

Чонгук хрипло выдыхает, стараясь частью воспалённого сознания сосредоточиться на словах песни, но ласка собственной ладонью выбивает воздух из лёгких, заставляя толчки наслаждения бить там, где чресла, сжимать мышцы ног усерднее, чтобы остановить этот поток горячей волны. Чон массирует то место и хрипло выдыхает, после этого застонав. Слишком сложно себя сдерживать, он так давно не делал это. Ах, когда это было? Рука всё сильнее и сильнее сжимает член, иногда нежно поглаживая, а порой сильно, словно шторм в море, проводя движения «вверх-вниз». Чонгук сглатывает вязкую тёплую слюну во рту и закрывает влажные то ли от пота, то ли слёз веки, приоткрывая рот и частью помутневшего сознания пытаясь вспомнить, когда именно он это делал. Кажется, недели три назад?

It's within that brings that lonely feeling Understand that when you leave here

Чонгук растёгивает кожанный ремень, приступая к пуговицам, ощущая подушечками пальцев их холод, чтобы потом почувствовать жар, исходящий от него самого там, внизу. Он прикасается к ткани трусов, ощущая насколько они влажны и возбуждается ещё больше, снимая их. Он стискивает зубы от смущения и жара в щеках, снова сглатывая и обхватывая собственный член рукой, хрипло простонав.

You'll be clear Among the better men Alone again Alone again

Рука начинает движение, вводя в мандраж, заставляя выгибаться давно не тронутое тело Чона, в то время как другая оглаживает голый живот и приподнимается выше, под рубашку, чтобы прикасаться к чувствительной груди и соскам. В ушах звенит, рука на автомате ускоряется, чувства обостряются, он ощущает кожей зажившей ладони вены на горячем стволе. Голубая лагуна вот-вот будет затоплена, ничто не оградит её, ни один риф, ни один берег, ещё немного, и вода накроет её, смешается с нею воедино, лишь пару секунд до окончательного погружения под воду. Он трётся задницей о сидение, чувствует как щекочет лоб и прикрытые веки спадающая на глаза мокрая чёлка.

Alone Alone again

Движение становится быстрым, резким, Чонгук не стесняется собственного голоса, сжимает пальцы на ногах от удовольствия, видит искры в глазах, чувствует, как задыхается от нехватки дыхания; лишь голубая лагуна перед глазами, солнце, горячий песок и Ви, что вжимает его в стену собственной кухни, теперь так же прижимает его на берегу, навалившись над ним, заставляя умирать от чувства горячего песка на собственной спине.

Alone

Чонгук достигает пика, выгибается, вздрагивает от судорог, что охватывают его, перекрывая дыхание и искажая реальность происходящего. Капли воды стекают с лица Ви, падая на губы Чона, он слизывает их, ощущая солёность, и где-то частью сознания понимает, что это вкус его пота, а не морской воды. Лишь в последний момент незабываемого чувства оргазма, самого его пика, он видит как растворяется в сознании видение того, как цунами поглощает лагуну, и вместе с ней его и Ви. Чонгук в шоке смотрит на потолок машины, спустя некоторое время успокоив собственное дыхание, находясь в шоке от того, о чём он думал во время оргазма. — Боже, — тихо прошептал он, закрывая глаза и морщась от осознания всего этого, чувствуя приятную негу в чреслах, и спустя некоторое время наконец подтягивая трусы и штаны. Ему уже плевать на то, что он не вытер себя и теперь его рубашка пропитана им же на животе, он лишь пытается отойти от всего этого, выключая музыку и какое-то время сидя в тишине, смотря в одну точку. Лишь спустя несколько минут он, дёрнув головой и прогнав ненужные мысли, завёл мотор и тронулся с места, отъезжая от дома Чимина, отправляясь прямиком в свет вечерних фонарей ночного Сеула.