Искаженный Сигнал

Пойнтман (первый прототип)

За прошедшее время, как мне казалось, маленький отряд был готов встретиться с абсолютно любой ПРОБЛЕМОЙ. Я сам, пусть и с учетом всех косяков нервной системы, готов был драться с клонами, Армахем и черт-те кем еще одновременно, но в итоге… В итоге мы столкнулись с банальной простудой, которая и уложила часть отряда по соседним койкам в лазарете. Первой свалилась Альма. И это было логично — в отличие от меня и тел «Сигналовцев», ее не прививали «от всего и побольше» перед каждым заданием. Уж не знаю, кем была та коматозница, но явно не бойцом спецназа. Как, кстати, не прививали и Феттела — его держали в лабораториях, где риск подцепить какую-нибудь экзотическую лихорадку сводился к минимуму. Так что когда заболели эти двое — никто особо не удивился. Но вот когда к их компании присоединились Янковски и я– стало уже не до смеха. И дело даже не в том, что четыре человека — это уже, считай, половина отряда. А в том, что… Простуда?! Вы СЕРЬЕЗНО?! Да еще и жить «в карантине» с этими двумя ненормальными? Нет, ну одну Альму в своей комнате я еще выдерживал. В основном потому, что других желающих ее к себе забирать не нашлось, а без присмотра ТАКОЕ лучше не оставлять. Но получить в нагрузку еще и Феттела? Нет, спасибо, не хочу. Как будто меня кто-то спрашивал… С Паком по поводу карантина спорить никто не стал… Ну, верней, никто, кроме белобрысой. Но ее претензии, надо сказать, были весьма логичны и обоснованны. Я аж заслушался, как эти умники спорят. Что бы там ни говорили, Ленка — тоже умник. — Я же не собираюсь лезть к другим, смысл меня здесь держать? Город пустой — заразить я при всем желании никого не смогу, клоны на дистанцию обкашливания точно не подходят, да и армахемовские хуесосы тоже. Смысл твоего карантина в чем? — Смысл в том, чтобы не выпускать никого из карантина до тех пор, пока я не выясню, что именно за заразу вы все подцепили. — Пак, ну что мы там могли подцепить? Обычная простуда. От всего, что опасней ОРВИ, эти тела привиты по самое «не могу». Спецназ же — подразумевается, что по всяким жопам мира и в полной антисанитарии работают, там без собственного иммунитета и всей этой медикаментозной чухни никуда. — Смею напомнить, что помимо известной нам дряни существует куча дряни неизвестной. И смею предположить, что передается она каким-то образом от человека к человеку, потому что симптомы заболевания во всей нашей компании есть пока что только у четверых людей, которые держатся отдельной кучей. То бишь у тебя, Альмы и Пойнтмана с Пакстоном. С учетом того, что вы постоянно кучкуетесь в одном месте, была масса ситуаций, когда вы могли передать друг другу заразу, принесенную тем же Пойнтманом или Феттелом. Или захваченную тобой либо Альмой с лабораторного уровня «Предвестника». — С «Предвестника» уже дофига времени прошло. Если бы был такой инкубационный период — уже всем бы тут досталось. Ты вон постоянно со мной в близком контакте, а почему-то не заразился. — Или не демонстрирую симптомов. Или привит, а ты — нет. — Это от чего же такого может быть не привито это тело, если оно в «Сигнале» уже черт-те сколько и должно быть привито от того же, что и остальные? — Это я и пытаюсь выяснить. И буду признателен, если ты мне не будешь мешать. Обещаю снять карантин, если выяснится, что это очередной грипп или ОРВИ. Этими заявлениями Редду пришлось удовлетвориться. Бурчать он, конечно, не прекратил, но всерьез нарушать режим не начал. И это хорошо — нам тут полноценного бунта не хватало только. Ведь стоит Редду начать, как он сам выражается, «какой-то кипиш» — так за ним и Альма с Феттелом подтянутся, в сторонке стоять не станут. Так что хорошо, что у Янковски есть доля благоразумия… Понимая, что в карантине буду сидеть еще долго, принимаюсь читать какую-то книжку. Просто чтобы занять руки, ну и заодно — мозги. Нет, можно было бы и просто лежать, как обычно в лазарете, но зачем, когда какой-то доброхот из числа детишек натащил «больным и несчастным» нам гору книг на самые разные тематики. Никак снова ради этого дела в ту библиотеку наведались. Спокойно почитать не дала Альма. Заняться ей нечем, так что принялась доставать меня. Поскольку читать ее учить кому-то надо было, пришлось заняться этим мне. Три часа возни увенчались успехом и обеспечили всем обитателям лазарета спокойствие и относительную тишину. На одну книгу у нее уйдет при такой скорости чтения… Дня два, наверное. Понять бы еще, что ей подсунуть такое, чтобы она увлеклась и от меня отстала. — Держи, — от звука голоса вздрагиваю. Верней даже не от голоса, а от осознания, что Редд умудрился подойти к нашим кроватям абсолютно незаметно. Да, мы с Альмой сдвинули кровати, чтобы получилось так же, как и у Феттела с Реддом. С Янковски при этом мы обменялись понимающими взглядами и в итоге принялись присматривать каждый за своим подопечным. И вот сейчас Редд правила изменил, подойдя к «нашему» отсеку. Даже больше — «дельтовец» обратился напрямую к Альме, протянув ей книгу. Мельком я посмотрел на название. Оно мне ничего ровным счетом не сказало, так что можно было и не узнавать. — Путешествие «Голубой Стрелы», — прочитала Альма. Посмотрела на игрушечный поезд, изображенный на обложке. — Я что, совсем маленькая, по-твоему? — Уже читала? — Нет, но… — Тогда прочитай и потом обсудим, как со взрослой, о чем эта книга. Больше ни слова не сказав, Янковски возвращается на свое место. Феттел, казалось, сейчас прожжет в парне дыру силой мысли. А может, и в Альме, да и во мне заодно. Усмехаюсь своим мыслям и наблюдаю за этой парочкой. Феттел постоянно старается держаться как можно ближе к Лене. Постоянно пытается прикоснуться, взять за руку, даже спать, хоть спиной к спине прижавшись, но рядом со своим «имуществом». Замечает ли Лена, что в этом отношении есть что-то нездоровое? Даже если замечает — разумно считает, что лучше пусть он рядом с ней отирается, чем чудит что-то в духе времен своей синхронизации с Альмой. Примерно теми же принципами руководствуюсь я сам, давая возможность Альме держаться рядом со мной. Возможно, это единственное, что удерживает Альму и Феттела от полноценной войны хоть за Редда, хоть за меня, хоть за любого из «Сигнала», лояльно относящегося к обоим представителям чертовой семейки. Семейки, мда… Так-то если подумать, это, получается, моя семейка. Не было печали, как говорят мои новые русские друзья. Друзья… Видимо, температура влияет — я впервые их назвал так, пусть и про себя. Жизнь, похоже, вообще катится к черту. Или уже прикатилась. — Привет, бациллы ходячие, — из-за дверей раздался голос Стаса. — Пак вам посылочку с колесами передал. Сказал, чтобы вы читали инструкции, жрали вот это вот все по графику и ложились спать. Если вдруг что ночью случится — стучите в дверь, мы в соседней комнате. Кто именно «мы» он не уточняет. Но ставлю на то, что в основном под «мы» понимается Пак. Школьника ему в ассистенты поставили, чтобы был на побегушках, пока наше светило медицины пытается понять, что именно мы подцепили. Редд выжидает минуту, а потом идет забирать оставленную под дверями «посылку». — О, народ, у нас на ужин не просто парацетамол, а парацетамол со вкусовыми добавками. Кому малинку, кому апельсинку? — Я ни то, ни другое не пробовал, так что все равно. Впрочем, если ты считаешь, что какой-то из вкусов лучше вылечит головную боль — положусь на твой опыт, — в привычном тоне заявляет Феттел. — Пойнтман? — Редд ставит греть чайник и рассыпает содержимое пакетиков по чашкам. — Тоже все равно. — Альма? — А ты какой будешь? — Ну, я решила начать с малинового, так что предлагаю всем, кому все равно, стартовать с этого варианта. Апельсиновый у нас будет к завтраку, если за ночь темпа в норму не придет. Но это маловероятно — не знаю, как это тело, но со своим собственным я во все ОРВИ именно болела по одному дню. Ну а дальше остаточные эффекты. — Это если мы подхватили именно ОРВИ. Лично у меня, если доходило до симптомов, речь всегда шла о более серьезной дряни, — снова влияет температура, видимо — я начинаю с ней спорить. — Давай все-таки на данном этапе продолжим предполагать, что у нас обычное ОРВИ? Сделать мы отсюда все равно ничего не сможем, а без дурацких мыслей о том, что это может быть что-то более опасное, нам всем будет спокойней и веселей. Забавная логика. Признаться, иногда этого даже мне не хватает. Особенно сейчас, когда происходит непонятно, что, и все чаще мне приходит в голову, что прежней жизнь уже не будет. Вот мне бы тоже взять — и не думать о непонятно откуда взявшихся сумасшедших родственниках, собственном прошлом, исчезнувшей памяти, своей связи с «Армахем» и том количестве темных делишек, которые я за свою жизнь наверняка разгреб на благо корпорации… Все, ни черта у меня не получается «не думать о всяком дерьме». — Держи, — снова она подошла абсолютно незаметно. Подняв голову, понимаю, что девчонка протягивает мне кружку с тем самым лекарством, которое нам предоставили аж в двух вариантах. Могли бы просто таблеток дать, впрочем — дети они и есть дети, наверняка сейчас еще аскорбинкой и гематогеном «лечиться» предложат по пути. — Там, кстати, еще аскорбинки с гематогенками есть, вкусная штука. Так, пора мне записываться в телепаты. Впрочем, какие-никакие способности все равно есть, иначе бы я Лену не видел. А так вот, стоит. Если чуть расфокусировать взгляд — сразу видно, что это не Редд Янковски, а мелкая белобрысая девчонка в пижаме и с растрепанным «хвостом» на голове. С моим ростом, когда она стоит рядом, и вовсе кажется мелкой. Хотя, скорей всего Лену в ее то ли девятнадцать, то ли двадцать, за подростка принимают и паспорт спрашивают. Заметив, что я на нее смотрю, девчонка улыбается. Не так, как это делают девушки, когда стремятся привлечь внимание парня, а просто… как будто дружелюбие демонстрирует, что ли. Я и так знаю, что она дружелюбная до неприличия. И своим дружелюбием притягивает к себе вечно всяких… Феттела вон. И Альму. Идеальные друзья, ничего не скажешь. Одной рукой забираю кружку, чуть касаясь теплых пальцев. Потом, совершенно неожиданно для себя, хватаю ее за запястье второй рукой и дергаю на себя. Она садится рядом на кровать слишком спокойно для человека, которого только что схватили и без спроса дернули. И не задает вопросов вроде «что ты делаешь», «ты хочешь о чем-то поговорить». И хорошо, что не задает, потому что ответов я не знаю. Так и сидим рядом. Молча. Я выпиваю предложенное лекарство и продолжаю держать кружку в руках, Лена — сидит рядом, А потом неожиданно спрашивает у меня. — Чем ворон похож на школьную парту? — Что? — Это у Кэррола. Алиса в Стране Чудес. Так чем ворон похож на школьную парту? — И как я должен ответить? — Как мы все должны ответить. Так, чтобы получилось верно с точки зрения общего и частного. В роли частного — тот, по чьей вине мы вдруг оказались здесь, с точки зрения общего — это «не противоречить основным законам физики». Помнишь, даже Красный Мир сохраняет их часть? — Температуру давно мерила? Чаек-то пей жаропонижающий, а то сейчас несешь даже больший бред, чем обычно, — в голосе Феттела привычная насмешка. — Тогда ты ответь. Что общего у ворона и школьной парты. Что общего у всех «залетных»? По какой выборке мы здесь оказались? — Один мир. — Не факт, могут быть и разные. К тому же, в том, нашем мире, наверняка дохуя людей, родившихся двадцать шестое августа, умерших в свой день рождения, относящихся к нашей возрастной группе. Что еще? Ищем общее. — Серебряные украшения. На каждом, — внезапно вспоминаю я. — У тебя и Пака кольца, у Веры кулон, у Стаса браслет, у Кирилла тоже цепочка какая-то, а у Бори серьга в ухе болтается. — Украшения, говоришь… Ни одного крестика. Выходит, либо атеисты, либо когда-то кого-то в ледяную воду вроде бы как макнули, но веры от этого не прибавилось. Еще. — Игра. Вы все с ней знакомы. Как ты в самом начале сказал — нет никого, кто был бы «не в теме». — Выборка из людей, родившихся двадцать шестого августа, умерших в этот же день не своей смертью, носящих серебряные украшения, не носящих нательные кресты, относящихся не к самой старой и не самой юной возрастным категориям… Все равно слишком много. Нас либо должно быть больше, либо есть еще признаки, которых мы не видим. Что-то, что объединит нас и при этом — дифференцирует от остальных людей нашего мира. — А телепатические способности? Может быть, вы все так или иначе являетесь на что-то способными? — предполагает Альма. — Сколько было детей в начальной школе, где продолжался Парагон? — задает ей вопрос Редд. — Ну… На класс каждого возраста хватило. — С какой территории их собрали? — Насколько мне известно, там все были с этого штата. Ну, может, кто-то переехал. — В штате двадцать миллионов населения. В моей стране людей в восемь раз больше, и это мы только легально зарегистрированных граждан и легально же оформленных мигрантов считаем. То есть, в итоге представителей нашей возрастной группы, обладающих какими-никакими телепатическими способностями, да еще и в состоянии настолько скрытом или малозначимом, что даже мы об их существовании не подозревали, должно было быть больше, чем дохера. И у нас в итоге все ограничилось несколькими людьми? — Напомню тебе, что тел было не так уж много. — А клоны? Чисто технически, клоны твои, а значит — там должно быть достаточно телепатической начинки, чтобы хватало на худо-бедную синхронизацию, причем без всяких имплантантов. А так как клоны не ты — сопротивляться вселению они бы вряд ли могли. Даже что-то мне подсказывает, что в клона как-то проще было бы, чем выбивать из обычного тела законного обитателя. Что там у клона с душой и самосознанием? Это чисто боевая машина с прошивкой команд, как у робота, или там есть личность, душа и так далее. — По-твоему, «Армахем» больше делать нечего — личностей в клонах воспитывать? Они вон, меня воспитать не могли, куда им с батальонами справляться. Реплика Феттела вызывает смешки. Я в разговоре принимать участия больше не собираюсь. Что пришло в голову — все сказал, дальше пусть сами… Не знаю, от лекарства это, или от температуры, но меня начало потихоньку вырубать. А раз спать хочется, да и возможность такая есть, то почему бы и не подремать немного? Голова болит, правда… Не знаю, сколько я проспал и спал ли вообще, но когда открыл глаза, обнаружил себя… не там, где засыпал. Больше не было комнаты, Альмы рядом и этих двоих в нескольких метрах от меня. Я был один. В каком-то лесу посреди тумана. Запрокинув голову вверх, ожидаю увидеть знакомое красное небо, но понимаю, что неба сейчас не увидеть. Его нет за туманом. Такое ощущение, что там вообще ничего нет. Ненавижу это… На грудь что-то давит. Пытаюсь глубоко вдохнуть — и на какое-то время оказываюсь там, в реальности. Рядом — Альма. На другой половине помещения — Феттел и Лена. Все спят. Даже Альма рядом сопит в две дырки, замотавшись в два одеяла и трясясь так, что, кажется, кровать ходуном ходит. Похоже, парацетамол на нее не особо-то и подействовал. Да и на меня тоже, только в другом формате. Если девчонка тряслась от холода, то мне наоборот хотелось снять всю одежду, а для верности — еще и кожу. Делать я этого, разумеется, не стал, лишь переоделся в сухую футболку и, снова устроившись на кровати, постарался не двигаться. Общеизвестно, что от лишнего движения температура будет повышаться. Уж насколько далек от медицины, а это знаю. Утром надо будет аспирина попросить, раз уж парацетамол не действует… Словно толчок — и я снова там, в лесу. На этот раз все ощущается на удивление… нормально, если бы не одно «но»: по-прежнему не видно неба, кругом туман, а в тумане — какие-то шорохи. Машинально схватившись за пистолет, я вдруг понимаю, что на поясе пусто. Нет, стоп… Этого не должно быть. На мне сейчас экипировка оперативника «ФЕАР», в реальности ее, конечно, уже нет, но… В голову впивается боль. Похожее было при попытках Альмы выйти на контакт, но сейчас я отчетливо ощущал, что ЭТО — не Альма. Та больше не испытывала по отношению ко мне той смеси ненависти и страха, которая исходила… От кого? Где же ты… Только посмей… Я старательно гоню прочь мысли о том, что без оружия мало что могу сделать. Что твари, приходящие из красного мира, убивают в одно касание (я уже видел подобное). Что существо, охотящееся за мной, явно представляет собой что-то похуже призраков и тех существ, что встретились Лене и остальным в лабораториях «Предвестника». Мысль о Лене заставила вспомнить о серебряных цепочках, которые были надеты на нас там, в реальности. Поднеся руку к шее в надежде получить сейчас ощутимое оружие от паранормального противника, я обнаруживаю… пустоту. Именно в этот момент раздается жуткий рев, а я понимаю вдруг, что тварь эта — здесь, рядом. Она… ОНА С НАМИ В ОДНОЙ КОМНАТЕ. И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ — СПЯТ. Все. Вот теперь меня перемкнуло окончательно. Вдруг я почувствовал, что в легких заканчивается воздух, а тело… Тело в руках твари, которая была и не была похожа на человека. Несколько раз бью тварь руками и ногами, но отпугнуть или заставить меня выпустить не получается. Уже понимая, что это конец, чувствую внезапно, как хватка мерзкого существа ослабевает. Слышу чей-то голос, но разобрать ничего не успеваю, так как перед глазами темнеет. С трудом открыв их, чувствую, как сразу побежали слезы от яркого света, а потом… Потом крик, но чей именно — разобрать не могу… Хватка на горле неожиданно исчезает и я падаю на жесткую землю. Трава царапает лицо, горло раздирает кашель. Вижу впереди что-то мутное, а потом в голове раздается словно бы чей-то голос: «Проснись». Это заставляет наконец-то открыть глаза там, в реальности. Первое, что я увидел — неестественно изогнутое тело Феттела совсем рядом с моей кроватью. Альмы рядом не видно, а телепата словно что-то оторвало от пола и держало на весу. А он… Не сопротивлялся. Совсем. Словно не мог, или же… Я не сразу понял, что он спит. Точно так же, как я несколькими минутами ранее. И точно так же с ним что-то происходит в том сне. Тварь, которая чуть было не задушила меня, переключилась на него. Шея болит, тело едва шевелится от слабости. Голос… не слушается. На помощь не позвать. Все, что можно сделать — смотреть. Смотреть и ничего не успеть сделать. Точно так же, как было с «дельтой», Холидеем, Элис Вэйд… Со всеми, кто так или иначе оказывался в союзниках, а потом — погибал у меня на глазах. Кто-нибудь… Что-нибудь… Хоть что-то… Не хочу на это… Не хочу, чтобы это… Все замедляется, но бесполезно — я по-прежнему не могу и шевельнуться. Как в замедленной съемке вижу, что Феттела что-то бросает об стену, а потом — раздается мерзкий звук ломающихся костей, которые я не спутаю ни с каким иным. Слишком часто приходилось слышать. Внезапно пальцы натыкаются на что-то и прежде, чем успеваю понять, что это за предмет, я его швыряю в сторону невидимого противника. Миг — и на Феттела выливается содержимое графина с водой. Он кричит и… просыпается? Не знаю точно, потому что меня оглушает вой той твари из кошмара, а потом… Потом все заканчивается. Скорей всего, я отключаюсь, потому что ничем иным выпадение из памяти нескольких секунд объяснить не могу. По прошествии этого времени обнаруживаю, что сижу на полу, склонившись над чужим телом, и крепко, насколько могу в этом состоянии, зажимаю самую глубокую рану на руке Феттела. Пытаюсь позвать на помощь, но голос не слушается. Перед глазами плывет. Снова пропускаю какое-то время. Какое? Не могу понять. Когда прихожу с себя, понимаю, что больше не стою над Феттелом, а сижу на кровати. — Осторожней, они приходят в себя, — словно из толщи воды доносится голос Пака. — Вижу, — ему отвечает Стас. — Пойнтман, все уже хорошо. Ты в безопасности. Ты понимаешь, что я говорю? — Раз нос не сломал тебе под адреналином, значит, понимает… К телу что-то прикасается. Не сразу понимаю, что футболку с меня сняли. И «школотрон» сейчас пытается освежить в голове курс основ первой помощи из школьной программы. Руки уже перебинтованы. Повязки не такие аккуратные, как у Пака, но кровь остановилась… Кровь… Феттел! Разворачиваюсь слишком резко — это понимаю, когда голова начинает кружиться сильней. Но сквозь мутную пелену успеваю заметить, что Пак и Феттел здесь, рядом. Телепат лежит на соседней койке, которую обычно занимала Альма. Врач как раз заканчивает бинтовать порезанную ногу. Обе руки и торс уже в бинтах, судя по проступившим на них красных пятнах — пока что даже паранормальная регенерация не особо помогает. Мне, судя по ощущениям, тоже. — Пойнтман? — Альма заметила, что я пришел в себя и тут же начала разговор. — Все хорошо. Пока что, — последнее она добавила едва слышно и тут же словно осеклась. Хочу спросить, что это за хрень была, но не успеваю — ко лбу прислоняется прохладная ладонь, и желание о чем-то говорить сразу пропадает. Потому что только сейчас осознаю, как сильно болит голова. — У него, кажется, тоже температура высокая очень. Пак тут же отвечает что-то, но слов разобрать не могу. Почти проваливаюсь в полудрему, но выдергивает из нее осознание: в комнате не хватает одного человека. — Где… — горло перемыкает и приходится прокашляться прежде, чем продолжить фразу. Делать этого не потребовалось, поскольку Альма поняла, о чем я хотел спросить. Верней, о ком. — Не знаю. Опять исчез. Я спала. Потом проснулась, Лены нет, а ты… Тебя… И его, а я… Я побежала к остальным, а мы… Вы… Он нас всех убьет теперь! — Кто? — пытаюсь выяснить я. Альма уже собирается назвать мне имя той твари, но я успеваю заметить кое-что более важное. А именно — что в нашем «карантинном» отсеке без всякой защиты находятся двое людей, которые ранее считались здоровыми и которые должны таковыми оставаться. — Стойте. Что вы двое здесь делаете? — К нам прибегает Альма и вопит, что вас там убивают. Угадай с одного раза, что мы тут делаем, — огрызается Стас. — Как прибегает? Дверь же… Заперта… — едва слышно доносится голос Феттела. Резко обернувшись, сразу сталкиваюсь с ним взглядом и… не знаю, что сказать. Произошедшее только что отложилось в памяти урывками, но фрагменты, которые я помню… Он только что спас мою жизнь. И серьезно пострадал при этом сам. — Мы не запирали вас, — совсем тихо произносит Пак. Явно читает изумление в глазах Феттела потому что совсем тихо произносит. — Пакстон, мы что, по-твоему, уроды какие-то? Да, мы вас засунули в лазарет. Между прочим, с нормальными условиями содержания, обеспечением лекарствами и едой, но одним лишь условием — чтобы вы не совались к остальным и не заражали их всей той дрянью, что умудрились нахватать. Но до тех пор, пока не было с вашей стороны попыток нарушить это условие, дверь бы мы не закрыли. Потому что если бы вдруг что-то случилось… Мда, если бы… Собственно, как раз на случай такой вот ситуации мы ее и не закрыли. Упоминание «дряни, которую мы умудрились нахватать», заставило вспомнить об одном важном моменте. О том, что на Паке и Стасе нет никаких защитных средств, даже банальных медицинских масок. И что с нами в комнате они провели уже… Не знаю даже, сколько времени. Сколько я пробыл в отключке, если отключался? Почему «если»? Раз какие-то фрагменты из памяти выпали, значит — отключка была. Вопрос в том, надолго ли. Писк заставил оторваться от размышлений. Только сейчас понимаю, что все это время подмышкой у меня был зажат градусник. Надо сказать, русский метод измерения температуры сейчас был единственным доступным, потому что при нашем градусники были бы просто перегрызены — зубы стучали только так. Причем не только у меня… — Мда… Так, я знаю, что уколы вы не любите, но другого варианта сейчас нет. Пойду принесу все, что нужно, а вы пока что главное не дергайтесь лишний раз. Сил дергаться не было, поэтому я просто кивнул. Закрыв глаза, стараюсь сконцентрироваться на чем-то важном. Чем-то… Вот только сейчас мелькнула же какая-то мысль… И тут же исчезла. — Что вообще… ну, случилось-то? — донесся до меня сквозь полудрему голос Стаса. Судорожный вздох Альмы — и она произносит только два слова, которые заставляют меня вскинуться и включиться в спор. — Харлан Уэйд. Это был он. Он пытался убить Пойнтмана, а когда Пакстон сунулся того вытаскивать и попытался закрыть — едва не убил и его тоже. Там, в том мире он… — Погоди. Уэйд мертв. Я сам видел, как ты его чуть ли не на атомы… — игнорируя головокружение, сажусь и тут же крепко прижимаюсь спиной к стене. Кажется, «не дергаться» было вполне разумным советом. — Если помнишь, меня тоже на атомы. И как-то не остановило. — Слушай, я все понимаю, но та тварь не была похожа на то, что описывала Лена по сюжету игры. Вообще. И почему, если это действительно он, появился он только… — я осекся, когда вспомнил, что первое появление чего-то странного было зафиксировано в тот момент, когда я… Что-то не вспомнил. Тогда у Лены получилось отогнать неизвестный, как она потом сказала «черный сгусток». При этом нас с Феттелом накрыло примерно так же, как сейчас. Разве что без физических повреждений обошлось. А потом мы заболели… Или заболели мы раньше и поэтому тварь появилась? Что, если при болезни появляется какое-то негативное паранормальное воздействие? Как бред, но при этом способный убить? Это вполне вписывается в нашу реальность, где кошмары могут угробить… — Одно из двух. Либо это действительно Урод, либо тебя пытались убить собственные кошмары, — Феттел не читает мысли дословно. Даже если бы умел это делать — в нынешнем состоянии ему бы выжить самому, а не на копание в чужих головах ресурс тратить. Поэтому в телепатии его даже не подозреваю. А вот в наличии логики и умении приходить к тем же выводам, что и я… Это он может. — Лена бы сейчас сказала раскинуть мозгами и ответить на один вопрос: от кого Альма унаследовала свои «паранормальные гены». Если от матери — то это один разговор. А если они же присутствовали в своего рода спящем виде у Урода, то… — То убив его, я открыла Ящик Пандоры, да? Как на тебя похоже — даже тут найти, в чем меня обвинить, — едко отозвалась девушка. — Тебя никто ни в чем не обвинял, хватит уже, — буркнул Стас, которому явно не по себе было от начинающейся ссоры между Альмой и Феттелом. Впрочем, почему — я его прекрасно понимаю. Раньше этих двоих утихомиривали Вера и Лена. Сейчас Веры здесь нет, а Лена… Эта вообще неизвестно, где. — Кстати, я упустил один момент из виду — какой призрак и куда опять утащил нашего трансвестита? Ох, это ему повезло, что здесь Лены сейчас нет. Иначе бегать бы Стасу кругами по комнате, уворачиваясь от летящих в него предметов самого различного веса и габаритов. — Я не знаю. Когда я проснулся, ее уже здесь не было. Замечаю одну забавную вещь — Феттел также, как и я, в упор не воспринимает Редда, как мужика. Тут я его понимаю. Мы-то весь «Псевдосигнал» видим в первозданном виде. И Ленка при всем ее стремлении на мужика походить на этого самого мужика не тянет от слова «совсем». Разговор прервало появление Пака с лекарствами. Ладно, сейчас башка болеть перестанет, переберусь на другую кровать и завалюсь дальше спать. И горе тому ублюдку, который решит в этот раз помешать мне отдыхать. Я же не посмотрю, мертвый он там, или живой — придумаю, как оприходовать так, чтобы мало не показалось… Слова, слова… Это я так, сам с собой. Благо, что пока что про себя, а не во всеуслышание, как Лена. Лена, Лена… Всей этой дряни не было, пока она была рядом. А что, если девчонка, побывавшая в камере телестезической подготовки — единственная причина, по которой меня и Феттела до сих пор не доконали наши же собственные кошмары? Нет, вот это точно не те мысли, которые стоит озвучивать вслух. На них лучше даже самому не зацикливаться, а не то… — Вам лучше уйти, — это собирался произнести я. Причем еще несколько минут (а то и десятков минут) назад, когда понял, что Пак и Стас оказались без всяких средств защиты в нашем «заразном» обиталище. Но озвучил все Феттел и только сейчас. — Если та тварь вернется… — Если та тварь вернется, мы что-нибудь придумаем, — голос корейца наполнен уверенностью. Но интуиция мне подсказывает — что-то придумать прямо сейчас они не смогут. Поэтому я вспоминаю один момент. А именно — что дрянь со мной прекратилась, когда Феттел разбудил меня. А дрянь с ним — уже когда я ливанул на него воды, тем самым приведя в чувство. Идею тут же озвучиваю, а дальше снова нить разговора перехватывает Феттел. — Мы будем следить друг за другом. Спать по очереди. А вам стоит уйти, — меня удивляет, что он снова начинает на этом настаивать. — И найдите Лену. Насколько я помню, склонность к судорогам плохо сочетается с высокой температурой. Странно, но они решают послушаться. Выходят, закрывают за собой дверь. Теперь я понял, что и в предыдущие разы не слышал щелчка замка. Постучали, сказали, что надо забрать лекарства, Лена подождала минуту, забрала, закрыла дверь и… все. На полном доверии. В этот раз все так же. — Спите пока что. Я прослежу за вами обоими. Сил отвечать уже не было, поэтому я просто решил воспользоваться предложением Альмы и хоть немного отдохнуть. Оставалось только надеяться, что Феттел хоть немного, но обломал когти той твари и повторно она нас хотя бы в эту ночь доставать не попытается. Не попыталась. Вместо этого сюрпризов мне преподнес полный мешок этот, мать его, «родственничек».