Седрик Гриффин (Стас)
Блять, да как же бесит эта хуйня… Все время что-то крутится-мутится, хер пойми как переделывается, да еще и напарники мутные, как эта жизнь. И тащат в компанию личностей не менее мутных. Элис ничего так девчонка. Странная, но ничего. Правда, непонятно, что ей от Ленки надо. Та, конечно, пацана из себя строит, как может, но все равно ведь ясно, что девчонка внутри. Это же как с трансвеститом спать. Может, кому-то и по-приколу подобное, но по мне как-то… Страхово, что ли? Девчонки должны быть девчонками, пацаны — пацанами. А когда девчонка настолько пацан, что при залете в пацана никто разницы не замечает — это пиздец. Полный. Самый пиздец, что у нас Элис оказалась самой нормальной девчонкой. Верка вообще мать-командирша, Ленку так и вовсе сразу за мужика считать начали. И, главное, постоянно делают из остальных каких-то придурков. Идеи в голову лезут Лене, стратегии всякие делает Вера. Типа, четверо мужиков (с Пойнтманом нас вообще пятеро) ни на что не годны и в компании так, чисто для фона. И, главное, всех все устраивает. Ну ладно, Кирилл на башку ушибленный, да еще и Верка ему явно нравится. Но Борис почему позволяет бабе командовать? Пак… Ну, этот вообще пацифист ебаный, занят только тем, чтобы Гиппократу давать… А схера ли Пойнтман молчит? В армейке что, про суборду все забыли к двадцать пятому году? Хотя… Может и к лучшему, если забыли. Ебнутая компашка, конечно, но никто мозги не ебет «школотроном». И вроде пока что идеи подают здравые. Да и Ленке этой явно надо было изначально с яйцами родиться: то она Альму кошмарит (единственная из всех нас), то Аристид красивой такой подставой размазывает. Как бы с точки зрения эволюции по теории дедугана того, Дарвина — вполне понятно, чего к ней, а не к тому же Боре Элис прицепилась. Типа, раньше в приоритете были самые сильные, а сейчас — самые хитрожопые. Главное, чтобы эта хитрожопость нам боком не вышла. Хотя вроде она, то бишь он, ничего так. В теньке не отсиживается (разве что когда Пак заставляет), пахана из себя не строит. А все остальное… Ну, как говорится, сработаемся. Тем более, что выбора особо нет. Пока размышляю о всяком-разном, параллельно слушаю выкладки Лены по теме кошмарвилля этого. Ну, который Альма ей показывала и который, как оказалось, ей и Элис может показать. — Короче, смотрите, что получается. Тебе страшно в ее снах было? Только честно, — Редд смотрит на Пойнтмана. И я не сразу понимаю, что вопрос адресован именно ему. Уй, у нее точно яйца полиуретановые или еще какие. Я с этим типом не то что разговаривать — смотреть в его сторону боюсь. А уж вопросы такие задавать — так это вообще… К моему удивлению (наверное, остальные удивились не меньше), солдат тихо произносит: — Да. Ты даже не представляешь, насколько. — Я представляю. Потому что я, если помнишь, тоже побывал в ее кошмарах. А теперь вспомни, было ли страшно, когда мы с тобой вылетели, ну, когда я на тебя призраком кинулся. — Весело. И это было не мне. Тебе. Я понимаю, к чему ты клонишь. — Клоню к тому, что при синхронизации смешиваются чувства всех… Ну, участников, или как-то так. Если один держит себя в руках, а второму страшно, то нагруз распределяется пополам в любом случае. Вот мы и получаем, что при контакте с Альмой все вылетают на самую натуральную панику. — Мы что, эту тварь жалеть будем? — Кирилл снова трет лоб. Мда, чувак, я тебя понимаю: когда у самого башка, как с бодуна, постоянно, при этом не по твоей собственной вине, любого захочешь убивать. — Нет, не будем. Но можно попробовать зацепиться во время ее налетов друг за друга. Взять вместо одного человека двух или даже трех — уже будет крыть меньше. И… Редд собирается сказать что-то еще, но Пак внезапно перебивает парня. Это еще одна странность — обычно наш обелившийся узкоглазик тактичен, как английский джентельмен. Хотя Редд его дико бесит, так что джентльменства могло и поубавиться. — А ведь есть логика. Смотрите, когда Альма нападала на нас с Реддом одновременно в «Предвестнике» — было вовсе не так страшно, как при столкновении один на один. — Можно подумать, ты с ней один на один сталкивался, — огрызается Кирилл. — Она в основном Редда доебывает. Ну или поебать пытается. Или что там ей надо. — Я не сталкивался. Но по вашим описаниям могу понять, что испытанное тем же Реддом при встрече один на один намного хуже, чем то, что ощущал я при распределении нагрузки в «Предвестнике». И надо отдать должное Редду — он не истерящая девица, вряд ли его можно вот так просто выбить на панику. А вот если передается часть паники Альмы, ну или Элис, как сегодня — разговор получается совсем другой. — Ну хорошо, допустим. Вы отследили закономерности, нашли выход. Но как это реализовать? — Вера смотрит настороженно, исподлобья. Понимаю. Она единственная из нас, кого эта вся петрушка не коснулась. Правда, есть и минусы — паранормальщину она не заметит и сдохнет, если рядом никого из «ненормальных» не будет. Но это другой разговор. — Реализовали все за нас. Синхронизация, — голос Редда из-за ватных тампонов в носу получался гнусавым. А уж бледный вид парня и вовсе доверия не внушал. Так скажем, если после каждой такой синхронизации я буду выглядеть также — то нет уж, спасибо, я лучше на стреме постою, пока они эксперименты над собой будут ставить. Тем более, что ко мне пока что Альма и не приходила вовсе. Верней, видел я ее мельком пару раз, можно сказать, что издалека. Но не горел желанием знакомиться поближе. — А теперь то же самое, но так, чтобы все поняли, — мне показалось, или Пойнтман улыбается? Едва заметно, верней даже — незаметно под бородой, но… Глаза щурит. Может, мне кажется? — Хорошо, говорю так, чтобы все поняли. Нам нужно сделать то, что собиралась сделать с нами Армахем. Настроиться друг на друга. Пробраться в сны друг друга. И там, в мире с красным небом, держаться рядом. Чтобы никакая Альма, или еще какая тварь просто не могла напугать нас настолько, чтобы нам с этого что-то было. В смысле, чтобы все осталось на уровне «страшновато, но несерьезно». — Если это поможет избавиться от вечно болящей башки — записывай меня в добровольцы, — первым произносит Киган. — Я так понимаю, что сейчас еще кто-то найдется из желающих. Пойнтман, явно исчерпавший запасы красноречия на годы вперед, просто кивает. Моралес хмыкает и заявляет, что он в деле. Пак на секунду хмурится, но потом отрицательно качает головой. И я получаю свое законное право не быть первым отказавшимся, а поддержать уже имеющуюся идею. Чем с радостью пользуюсь. Во всеуслышание говоря. — Не, ребят, я пока что пас. «Пока что» — потому что допускаю изменение ситуации к худшему. В смысле, если у этой компашки получится весь их замут и Альма поймет, что кошмарить их не выйдет — она запросто переключится на одиночек. И в итоге нам просто придется проситься в компанию к этим. А значит — отношения с ними лучше не портить. Тем более, что предъявлять мне или Паку за отказ от Реддовской идеи никто не стал. Кстати, Элис вообще не высказалась ни «за», ни «против» — просто сидела рядом с Реддом и по-тихому сопли на кулак мотала. Видать, страшноват для нее мир кошмаров. — И с чего нам начать, сенсей? — Кирилл гоготнул от своей шутки. — Ну, сначала я попробую разобраться, как туда вообще попасть. Самому. Потому что тащиться в Кошмарвилль с помощью Элис явно было не самой хорошей идеей, а внятно объяснить, как мы туда попадаем, она не смогла. Но явно какой-то механизм есть, раз она туда шастать может. — А почему ты считаешь, что туда можешь шастать ты? — скептически уточняет у Редда Борис. — Я уже там бывал, как помнишь. И не всегда по чьей-то прихоти. В смысле, Пойнтмана призраком на тот уровень я чисто случайно, походу, затащил. Да и с тем пацаном мы в первый раз явно не по его воле состыковались, иначе бы он меня так не испугался. И, кстати, я приблизительно представляю, как мы туда попадаем. — Да-да, нам нужны шерсть единорога, зуб мамонта и кровь девственницы. Из всех трех ингредиентов у нас есть только последний, — пошло пошутил я, метнув красноречивый взгляд в сторону Элис. Шутку про «хотя, возможно, и этого у нас нет» озвучивать не рискнул — доказывай потом, что не никого оскорбить не хотел. А оскорбляться они любят, девчонки, в смысле. Мужика бы я уже спросил напрямую, затащил он Элис в кусты на стоянке, или пока строит из себя «просто друга», а вот с Реддом хер знает, что из этого выйдет. В смысле, сам же изначально девчонка, может мыслить этими их… Возвышенными категориями. И потом доказывай, что не верблюд. А отношения портить — нахуй не всралось. Как говорится, к окружающей среде надо приспосабливаться. В определенных рамках, конечно. В смысле, я не собираюсь делать что-то мудацкое вроде слива остальных «Армахему» ради собственного выживания, или подставы кого-то вместо себя, как это сделал мудак из наших, пришитый Альмой в самом начале наших приключений. Не по понятиям это как-то. Да и показывает опыт, что долго такие твари не живут. Но вот нарываться зря, участвовать добровольно во всяких мутных экспериментах и прочим дерьмом заниматься мне точно не стоит. Потому что в отличие от Лены, которая явно планирует эффектно самоубиться до того, как ее прикончат собственные имплантаты, я собираюсь жить долго. И по-возможности, счастливо. — Нам нужно пообсуждать какую-нибудь нервотрепку, а потом — лечь спать. По крайней мере, со мной так работает. В общем, я сейчас попытаюсь вылететь на Пойнтмана, раз уж мы вместе с ним один раз синхронизировались или типа того. Если разберусь, что к чему — попробую «присинхронизироваться», или как там это называется, к кому-то из остальных. Лучше к Боре, потому что я так понимаю, что с Кириллом могут какие-то побочки начаться, ну, с башкой его то бишь. — Угу. Ты главное, смотри, чтобы тебя там Альма не присинхронизировала куда-нибудь. Или Феттел. С него, насколько я могу судить, станется, — фыркает Моралес. — Он мертв, — произносит Пойнтман, нахмурившись. — Как и мы все. Заметь, ни Альму с Феттелом, ни нашу компанию факт принадлежности к мертвецам не останавливает. Тем более, насчет Феттела я тебе уже говорил — все может быть не так просто. — Я помню, — солдат становится мрачней тучи, но причины своего недовольства не выказывает. Хотя тут понятно, чем он недоволен: Феттела не прибил, тот теперь за ним будет таскаться. А может и не только за ним. А может быть — и уже таскается, просто в отличие от Альмы, на прямой контакт не идет и кошмарить нас явно не собирается. Так, натравит каких-нибудь тварей исподтишка. Или еще что-нибудь вытворит в привычном стиле. Он все-таки не маленькая мертвая девочка, а взрослый мужик, фантазия должна работать лучше и действия как-то более продуманы могут быть. Ну, это теоретически. Лучше бы мы ему были неинтересны, конечно. Вот только «лучше бы» — это не значит, что так и будет… ***Лена Иванова (Редд Янковски)
Засыпая, отчетливо стараюсь представить то место, о котором мы договорились с Пойнтманом. Тем более, что место должно быть очень простым. Комната, похожая по размерам на тренажерный зал, пара турников, лавки вдоль стен. Разметка для игры в футбол на полу. Облупившаяся штукатурка. Беленый потолок. За окном слева — только небо. Справа — полувыбитая решетка и кирпичная стена высокого здания. С такими вводными было очень сложно ошибиться и попасть «не туда», но… — Эй, ты не охренел?! — взвилась я, стоило открыть глаза на знакомой детской площадке. Уже собираюсь продолжить высказываться, но замечаю, что пацан сам на себя непохож. — Мне очень нужно было спрятаться… — прошептал он едва слышно. Каюсь, только сейчас я обратила внимание, что он белый, как мел, и весь в испарине. — Что случилось? — рывком поднимаюсь и оказываюсь рядом с ним. Сажусь рядом, позволяя привалиться к своему боку. — Я побуду тут… Я… Недолго… Не прогоняй… Мне только пару минут… Отдышаться… — скривившись от боли, мальчишка пытается устроиться головой у меня на коленях. — Все нормально, — вздыхаю я. — Мы просто… Ладно, неважно, в другой раз попробую. Можешь посидеть тут часов восемь-девять, раньше все равно никто будить не будет. — Правда? Это очень странно… Я думал, ты разозлишься. Прогонишь. — Ну, как видишь, я разозлилась, — заметив, что пацан поеживается, стаскиваю с плеч куртку и укутываю его. Только сейчас замечаю, что здесь немного прохладней, чем было раньше. В моей одежде еще тепло, а вот ему в одной кофтенке и штанах явно не по себе. — Что с тобой случилось? — глажу по голове. Он жмурится. — Они меня поймали, — выдыхает он. — Я опять… Я опять у них. Я сбегу… Я все равно сбегу, даже без нее сбегу… Мне просто надо отдохнуть где-нибудь. И я подумал про тебя. Здесь легче. Не знаю, почему. Может быть, потому что ты призрак. А может… Не знаю. — Пак говорит, что во сне связь сознания с телом разрывается. Мы тут с Элис кое-что провернули, и кажется, я въехала, как в принципе эту штуку можно использовать. Конечно, с оговорками, в самом крайнем случае и постоянно глядя по сторонам, чтобы на всяких Альм не нарваться. Пацан рассмеялся. Сквозь боль, сквозь почти слезы, на его скривившемся лице проступила улыбка. — Ты боишься совсем не тех, кого следовало бы. Не помню, говорил ли я тебе это раньше, но… ох… — Что? — черт, чего я вообще беспокоюсь за него? Чего я вообще привязалась к пацаненку, которого вижу третий раз в жизни и то во сне? — Ничего. Странно. Тепло здесь, а я его там чувствую. Как будто там со мной не они, а ты. Здорово. — Постой… — я не сразу поняла, что пропустила кое-что важное в его сообщениях. — Они — это что, Армахем? Они тебя опять сцапали? — Есть такое. Недолго я от них бегал. Впрочем, им тоже недолго осталось со мной развлекаться. Сейчас я тут быстренько передохну — и… Как ты там выражаешься, сделаю им похохотать? — А ты сможешь? — с сомнением спрашиваю я. — А ты сомневаешься? — ехидно спрашивает он. — Ну, мы вопросов «кто кому насколько может сделать похохотать» не касались. Слушай… А ты вообще знаешь, где ты? — Только не говори, что ты собралась погеройствовать и, рискнув своей шкурой, вытащить меня из их лап. — Парниш, ты хоть знаешь, какой из меня вытаскиватель? Тронешь-сдохну, блин. — Так насчет этого я в курсе, — ехидно ухмыляется пацан. — От спасибо, подбодрил, так подбодрил. Своей шкурой, как ты говоришь, рисковать я не собиралась. Просто если тебя притащили в школу Вейда, то можно было бы ребятам, когда туда полезут, сказать, чтобы по сторонам смотрели на всякий случай. Могли бы по пути тебя зацепить. — А ты в школу не идешь? — Иду. Охранять броневик, блять. Нет, да что за херня, который день подряд заставляют то жрать готовить, то на стреме стоять. Я вообще-то в шутер с элементами хоррора записывалась, мне пострелять обещали дать, — зло фыркнула я. — Извини. — Чего? — Ну, у тебя вроде как проблемы, а я тут… — Именно потому что ты «тут» к тебе нас всех и притягивает. — В смысле? — Я понял, почему у тебя нет кошмаров. Ты переключаешься со страшного на всякое… Неважное. И делаешь это очень быстро. Меня тоже перебрасывает вместе с тобой. Так лучше. Лучше пусть так, чем как у меня. Когда затягивает на что-то одно. Когда ты видишь только то, что перед тобой, а… — Эй, — несильно встряхиваю пацана за плечи. — Все хорошо. Ты не там, ты здесь. — Я не знаю, куда они меня притащили, — вздохнул ребенок. — В общем-то, все их комплексы похожи. Я… Мне страшно, Лен. — Сейчас менее страшно, чем когда в одиночку? — уточняю я мимоходом. Во-первых, хочется отвлечь пацана от мрачных мыслей, во-вторых — хочется самой уж точно не начать бояться за него. Потому что если моя догадка верна, то от моего страха будет хуже, прежде всего, этому мальчишке. — Одному всегда страшней. Хотя нет… Один раз было, когда… Ну, был другой. И ему было страшней, чем мне, а я из-за этого… — он вздыхает и прикусывает нижнюю губу. — Вот в этой теме я и собираюсь разобраться, — вкратце выкладываю ему результаты экспериментов и догадок. — Выходит, я и тебе мешаю. — Выходит, что так. Ну и что, убивать тебя теперь за это? — Ты удивишься, — зло усмехается мальчишка. — Вряд ли меня что-то в этой жизни уже может удивить, — вздыхаю и, запрокинув голову, таращусь на красное небо. Что же, одно радует — похоже, мои суждения верны и мы не просто сны видим, а в какой-то «астральный мир» попадаем или как его там. В любом случае — надо искать способы использовать закономерности этого мира себе на пользу. Хотя бы в деле защиты от всякой паранормальной хрени. А то «слоумошить» нельзя, в бою участвовать, в общем-то, тоже нельзя, нервничать нельзя — и не поймешь, что тебе вообще можно делать. И как выбираться из того дерьма, в который судьба всех нас забросила. — Смотри, накаркаешь, — усмехается пацан. — Это точно. Всегда когда думаешь, что дно пробито, оказывается, что парой минут спустя снизу постучат. — Ага, точно, — он чуть усмехается. Судя по нервному движению пальцев — не успокаивается окончательно, но явно чувствует себя лучше, чем минут пять назад. Или сколько там времени прошло… Поднимаю голову вверх и понимаю, что фигушки мне, а не попытка определить время по солнцу. — Кстати, еще одна странность — солнце в этом мире явно есть, иначе как бы существовала растительность вокруг? Вот только самого солнца не видно. Да и темно было бы в любом случае. Хотя… Если этот самый «красный мир» расположен в ином измерении, где не действуют законы физики… Стоп. — Что? — Что? — смотрю на пацана, оборвавшего ход моих мыслей своим вопросом. — Ты сказала «стоп». Или это было не мне? Или это было не обо мне? — Я разговариваю сама с собой. — Ну, насчет этого я уже как-то в курсе. Так почему «стоп». — Потому что если бы здесь не действовали законы физики, то они бы не действовали целиком и полностью. В смысле, мы бы не стояли твердо на двух ногах, не могли бы дышать и все в таком духе. — А почему ты уверена, что здесь мы дышим? — Потому что я слышу свое дыхание. И сердцебиение чувствую. Ну, если руку на грудь положить. Пацан фыркнул и прижал ладонь к лицу. — Твой мозг же сохраняет связь с телом. Вот ты и чувствуешь, что дышишь и что у тебя бьется сердце. — Ага… Стоп. А тепло и холод? Хотя нет, тут может сработать наложение восприятия двух телепатов, находящихся под синхронизацией. Ну, в смысле, взаимовлияние и все такое… Бля! А как тогда может быть такое, что твари из этого мира переносятся в тот, материальный мир? Телепатия-телепатией, но их же и на видеокамерах видно, а аппаратура — это вам не человек, ее наебать если и можно, то по другим алгоритмам. В смысле, там не каждый образованный и взрослый человек сообразит, а у нас все это проворачивает ребенок, про которого написано, мол, дегенерат чутка. — Это ты про Альму? — А про кого же еще? Не-не-не, что-то не так с этой красной реальностью. — Я бы сформулировал иначе: что-то не так с тобой. Все, кто сюда попадает, так или иначе сталкиваются с самыми страшными своими воспоминаниями. Судя по твоей биографии — у тебя они тоже должны быть. Никогда не было такого, что ты чуть не умирала? Никогда не было такого, что тебя обижали? Что-то мало верится, Лена. Но тебя твои страхи не трогают. — Я тебе уже говорила — кошмары можно взять под контроль. — Я не смог этого сделать за все годы своей жизни. Она, будучи самой сильной из нас — и то не смогла! А ты говоришь «взять под контроль» так просто, будто каждый день только этим и занима… Пацан застыл, как окаменевший, невидящим взглядом уставившись перед собой. — Ну-ка погоди… — совсем тихо произнес он. А потом повернулся ко мне и потребовал. — Покажи-ка мне, чем ты там каждый день занималась за своим компьютером… — Ой, да с радостью, — фыркнула я. Словно по наитию расставляю руки в стороны и чувствую, как меня тянет куда-то… В темноту. Или нет? Миг — и вокруг нас появляются светящиеся мониторы, на каждом из них изображен какой-то страшный игровой персонаж. Тут и небезызвестный «Пирамидоголовый» из Сайлент-Хилла. И не к ночи упомянутая Альма. И даже корусы и фалмеры из Скайрима — местечко нашлось всем. На мгновение мне даже стало почти неудобно от осознания того, сколько же времени я, оказывается, просидела за разнообразными хоррорчиками. Кажется, ни одной новиночки не пропустила. — И тебе, значит, вот это вот все уже нестрашно, — ехидно произнес пацан. — Знаешь, что страшно? Системные требования новых игрушек и цены на видеокарты! Мне же почку надо было бы продать, чтобы поиграть в то, что выйдет через месяц-другой. Ну, в смысле, вышло бы. — Нет, подожди, — он прошел вдоль кучи экранов, беспорядочно мерцающих посреди пустоты вокруг нас. — Ты не боишься вот этого вот всего, потому что… Просто потому. Ты еще и деньги платишь за то, чтобы тебя хорошенько напугали, так? — Ну… Получается, что да. — Платить за то, чтобы быть напуганным. А оказавшись в мире, за показ которого платил, перепугаться и пытаться сбежать. У тебя очень странная логика. — Логика вполне понятная. Адреналина хочется, но не реальной опасности. Понимаешь, когда ты смотришь страшный фильм или играешь в страшную игру — ты понимаешь, что все это ненастоящее. Что то, что на экране — оно на экране. А ты тут, в комнате, с пивком и за железной дверью, да еще и в мире, где всякой паранормальной ахинеи не существует. — Ясно. А потом уже здесь ты обнаружила, что можешь убивать всех этих тварей. Или заставлять их исчезнуть на время. И теперь тебе снова нестрашно. Знаешь, я тебе завидую. Впервые у кого-то в этом мире все просто и понятно… — Мне понятно все, кроме двух вещей: как это все действует и как сюда попадать. А так да, все вообще понятно, никаких вопросов, блять, ага. — С учетом того, что «как тут все действует» — это всю историю этого мира тебе с нуля рассказывать придется, тебе тоже ничего не ясно. — А у этого мира есть история с нуля? И ты ее всю-всю знаешь? — И опять у тебя в голосе непонятный мне интерес, — мальчишка качает головой. — Знаешь, уже не понимаю, кого больше стоит бояться — тебя или «Армахем». — Да, действительно, кого же тебе бояться больше: человека, который ни к чему не принуждает и даже пытается в меру сил помочь или корпорацию, которая отводит тебе роль подопытной крысы и за человека не считает. Какой же сложный, мать твою за ногу еб, выбор, — на мгновение мне даже стало обидно, что равняют с какими-то уродами. — Я не об этом, — мальчишка встает и начинает ходить вокруг. Невольно срывается на смешок. — Ты не понимаешь, что именно делаешь. С нами, с нашими кошмарами. Обычно все меняет страх. В твоем случае мир меняется под действием… Не знаю, чего именно. Не могу это охарактеризовать точно. Никогда не чувствовал того же, что и ты. — Еще успеешь, у тебя вся жизнь впереди, — фыркаю я. — А сколько это — вся? — А этого, приятель, никто не знает. В этом-то и весь фокус. Каждый день может быть последним. Ты не знаешь, когда и как умрешь. Можно жить, постоянно себя накручивая по этой теме и постоянно шарахаясь от каждой тени, а можно просто… жить, наверное. Не знаю. Получать опыт, ошибаться и исправлять ошибки, снова делать выбор, причем чаще всего неправильный… Не знаю, как тебе объяснить это, но… Когда ты живешь — места страху просто не остается. Там и думать-то едва успеваешь, а бояться вообще некогда. — Тебя послушать — так все вообще проще некуда. — Ну, все сложное так или иначе состоит из простых вещей. И всем этим вещам либо давно найдено объяснение, либо оно лежит где-то на поверхности. Главное просто найти его — и дальше все станет вообще просто. Стоп… — осознание простого факта заставило меня вскочить на ноги и начать озираться. — Ты чего? — пацан хватает меня за руку и мешает сделать шаг в сторону. — Ничего, — едва слышно произношу я. — Просто ты кого-то сюда привел, верно? Или кто-то увязался за мной. — Ничего подобного. Если бы мы были здесь не одни… Хотя постой. Если кто-то спит рядом с тобой, и он — такой же, как мы, то может немного влиять на нас. Но такое влияние нельзя заметить. — Ну да, конечно. Я не могу заметить, что мне в голову лезут мысли, которые в обычное время туда не заглядывают. — По-моему, ты вела себя так же, как и обычно. — Нет, не так, как обычно. Думала иначе. Похоже на себя, но иначе. Так что, говоришь, кто-то может влиять из тех, кто спит рядом? — Да. Тебе надо всего лишь понять, кто находится с тобой на расстоянии… ну, шагов пяти думаю. — Замечательно, блять! — ехидно произнесла я. — Спасибо за мудрый совет. — Да что тебе опять не так? — обиженно произнес пацан, оттопырив вперед нижнюю губу. Будто собирается сейчас разреветься. Но я уже знаю, что это не так. Просто у него мимика слишком… Живая. Даже для ребенка. — Да все так. Только мы спим, как селедки в бочке. Спальники на пол свалили, ну или на ящики куда-нибудь, кучей улеглись — и баюшки-баю, товарищи. Ну, кроме тех, кто на дежурстве. — Но влияние кого-то третьего появилось только сейчас, так? — Получается, что так. — Ну хорошо. Тогда это либо тот, кто спит ближе всех к тебе либо тот, кто не спал все это время, но впервые заснул сейчас. — Ну, по несколько ночей подряд не спать у нас бы никто не смог. И физически, и технически. В смысле, никого не ставят в патруль так, чтобы подряд две ночи дежурил. А ближе всех Элис, но это не она. С ней я синхронизировалась уже и в ее восприятии вот этот вот мир куда более… Ну… так скажем, сейчас бы тут и ты, и она круги наворачивали с воплями. А у нас здесь кто-то в целом на меня похожий и по жизненной философии и по степени отбитости. — Ладно, и кто подходит по жизненной философии и степени отбитости? Развожу руки в стороны. — Я их всех несколько дней знаю. Понять, кто там и что в плане жизненной философии, возможности не представлялось. — Но ты же общаешься с ними. — Ну, общаюсь. Я и с тобой общаюсь, но заметь — даже имени твоего не знаю пока что. Примерившись к лазилке, запрыгиваю на нее, хватаясь руками за перекладину. — О, ну это просто. Меня зовут… — что он договаривает, я не успеваю услышать. Потому что следующее, что я чувствую — сильный удар в лицо (явно ботинком били, суки), а потом — вижу яркий свет, бьющий прямо в глаза и чей-то знакомый «ангельский» голосок. — Еще один паранормальный ублюдок. Ну и кто тут у нас? Пока меня рывком поднимают на ноги успеваю заметить, что больше не в броневике. Что я вообще, мать вашу, в другом месте. Это… Это как? Это что, блять, за херня?! — Плохие новости, малыш, — полковник Вэнек раскуривает сигарету, смачно выпуская дым мне в лицо. Стараюсь не раскашляться и крепче стискиваю зубы понимая, что только что полученный удар в нос — это еще цветочки. Так, ласковое приветствие. — Я бы тебя просто убил. Но, поскольку наше руководство дало приказ убить вас всех, я просто выбью из тебя ответ на вопрос «где остальные». И не волнуйся — твой приятель снова мне поможет. Он более сговорчивый, как выяснилось…