Сто двадцать секунд

      Манга плохому не научит. Точнее, может, и научит, но к суровым реалиям жизни точно подготовит. Себя Принц уже точно может тогда считать готовым до зубов и зваться уже не Принцем, а каким-нибудь Верховным Властелином, заключившим все тайные знания мира в яркие томики.       Да, манга плохому не научит, Принц предупреждён и, значит, вооружен знанием о том, что самые явные простаки на вид на самом деле оказываются ужасными злодеями и хитрющими манипуляторами. Хайджи всегда просто улыбается и хлопает по-дружески по плечу и правда честно манипулирует всей их разношёрстной командой, в которую сам Принц никак не может понять, как же его занесло и почему он до сих пор позволяет выворачить все силы своего несчастного организма наизнанку для очень смутной цели. Да, наверное, это уже Хайджи какой-нибудь Верховный маг, который из него, бедного японского школьника-переростка, хочет сделать супергероя. Для новой сенен-манги прокатит, для жизни самого Принца это уже перебор.       Да, точно перебор, Хаджи этот самый перебор и есть, потому что вроде Принц и готов поставить против его манипулирующего простачества невидимый панцирь равнодушия и недоверия, но, похоже, не успевает. Или забывает. Или ну его к черту, когда Хайджи всегда вечером заглядывает к нему со специальным успокаивающим кремом и помогает растереть уставшие ноги. Еще и носки длинные тёплые притащил, в них спать потом — одно удовольствие, и ноги Принца в такие моменты, кажется, живут отдельной счастливой жизнью.       Да, всё это перебор. В манге было бы легче, там душевного рвения достаточно, даже если физические силы подводят, а в реальности всё тяжелее, сложнее и больнее. Временами задерживаясь взглядом на шраме на колене Хайджи, Принц думает о том, что тот другой простак. Не злой, а грустный в душе. И с такими простаками намного сложнее.       — Принц, чего грустишь? — надо же, беззаботный вопрос Хайджи ловит его как раз на этой мысли. В кухне они одни, все уже разбрелись к себе, а вот они — те ещё полуночники с приступами бессонницы.       — Грущу?       — Ну да. Это, знаешь, по глазам видно.       Принц только плечами пожимает — и что тут сказать, раз и так всё видно? Да он и согласен.       — А вообще… Закрой глаза на пару минут, — ещё веселее выдаёт Хайджи, и Принц опасливо скрещивает руки на груди.       — Чего это вдруг?       — Ну, закрой, чего ты боишься?       Да, как тут не бояться, вся манга учит не доверять таким простакам, но Принц поддаётся, крепко зажмуриваясь, и начинает считать. Пара минут — так пара минут. Всего сто двадцать секунд, которые пролетят очень быстро, вот их он и считает. Сбивается, вслушиваясь в лёгкие шаги рядом, сбивается ещё раз, ощутив, как Хайджи наклоняется к нему, греет спокойным тёплым дыханием лоб. И вообще считать забывает, чувствуя, как по носу и щекам Хайджи ведёт кончиками пальцев.       Две минуты, сто двадцать секунд? Да нет, вряд ли, наверное, Хайджи отстраняется через целую вечность, и Принц, открыв глаза, растерянно моргает.       — У тебя пятнадцать веснушек и рыжие ресницы. Рыжий же — цвет счастья, так что тебе даже по определению грустить не надо, — делится своим открытием Хайджи, привычно хлопая его по плечу под ворчливое «Дурак».       Да, манга плохому не научит. Вот бы найти ту мангу, в которой написано, что делать, если влюбился в грустного простака. Надо бежать за ней изо всех сил.       Но Принц, заперевшись в ванной, под тусклой лампочкой у зеркала пересчитывает веснушки. И правда — пятнадцать.