Человечность

Гэвин не ненавидит андроидов. По большему счету, ему на них плевать. Машина есть машина, и она должна выполнять свою функцию. Микроволновка - разогревать пищу, тостер - поджаривать хлеб, смартфон - поддерживать тебя на связи со всем миром. Андроиды должны помогать людям, облегчать их повседневную жизнь и исполнять приказы. И Гэвину плевать на машин. Плевать, если они выглядят как люди, говорят как люди, но не люди. И всё же… Первые смерти от рук андроидов не влияют на мнение Рида относительно всей их пластиковой братии. Ну, от тостеров и микроволновок люди тоже умирают и что с того. Но с каждым новым делом, которые происходят всё чаще и чаще, напряжение всё больше и больше копится в Гэвине. Когда к ним присылают Коннора, Гэвина откровенно хуебесит. Потому что он годами учился, готовился, расследовал, чтобы пробиться дальше, пробиться выше. А тут приходит набор проводов и микросхем на ножках, и Гэвину говорят: это тоже детектив. Такой же как ты. Даже лучше. Он может изучить улики на месте и у него перманентная связь с космосом с интернет-сетью и огромной базой данных. Гэвин приходит домой и избивает грушу, пока не перестает чувствовать рук. Какого чёрта. Какого ёбанного черта. Коннора приставляют к Хэнку. Разве что самая последняя крыса в подвалах участка не знает, КАК Гэвин относится к Андерсону. При этом мало кто помнит, что изначально всё было по-другому. Когда Рид только пришел на эту работу, он восхищался Хэнком, равнялся на него, старался стать таким же классным детективом. А потом смерть Андерсона-младшего, долгая депрессия Андерсона-старшего и всё катится вниз быстрее с каждой бутылкой алкоголя. Так что да, теперь Гэвин презирает Хэнка. Потому что тот слабак. Потому что тот не выдержал. Не смог. К слову, алкоголь Гэвин тоже презирает. И теперь, у Гэвина есть Парочка для Ненависти Номер Один в участке. “Мы расследуем все дела, связанные с андроидами”. “Андроиды от стресса могут самоуничтожиться”. Андроиды, андроиды, андроиды… Блять, как же бесит. Свою ненависть к Коннору Гэвин ошибочно распространяет на всех жестянок. Если бы он задумался и покопался в себе, то понял, что на всех остальных андроидов ему все еще плевать. Но перед глазами перманентно маячит RK800, на столе всё больше дел об этих “совершенных” пластиковых куклах и, как следствие, Гэвин практически на каждом углу орёт о том, как ненавидит андроидов. А потом эта тупая революция. Нет, революция-то сама по себе не тупая, Рид, как человек свободолюбивый и готовый отстаивать каждое свое право, вполне может понять её мотивы. Может понять этого Маркуса, который взял на себя роль главы всего этого движения. Но Рид не может понять, как жестянки могут что-либо чувствовать. Машины. Чувствовать. Набор схем с прописанными программами, внезапно решающий действовать сам по себе, а не по-человеческому приказу. Что? Нет, это определенно какой-то вирус, от которого нужно спасать всё население. Гэвин и спасает. И плевать, что делом занимаются Андерсон и пластиковый ушлёпок. Гэвина вырубает RK800 прямо в хранилище улик. И не очнись Рид в хаосе, где вся полиция поднята на уши, где всем приказывают немедленно бежать спасать город, Гэвин бы поорал и побесился от произошедшего. К сожалению, у него нет времени на подобное. Он в первых рядах несётся к схватке между андроидами и людьми. Но там, куда его приводят ноги людей почти нет. Только наряд полиции, прибывший с ним, против штук двенадцати враждебно настроенных пластиковых кукол. И если бы Гэвин не считал андроидов просто машинами, неспособными на эмоции, то сказал бы, что их глаза горят ненавистью. Они не хотят сдаваться. Они не хотят мира. Они хотят уничтожать и убивать. Огонь, свистящие пули, крики. Взрыв. Еще больше огня, кровь и тириум. На Гэвина нападают - Гэвин защищается. Он отключается от системы координат “андроид-человек” и переходит в “враг-свой”. Его действия уверенные, четкие. Он должен победить, должен уничтожить противника. Рид совсем не замечает, как в помещении резко становится тихо. Вокруг лишь гора тел, не разобрать где пластмасса, а где мясо и кости. Гэвин замирает, замахнувшись на девушку-андроида. Рид смотрит в ее глаза и не понимает. Она машина. Но взгляд настолько человеческий, настолько отчаянный. При этом она несломленна. Изо рта у неё хлещет тириум, Гэвин держит её за талию, корпус андроида - решето, тириум течет по рукам Рида, пропитывает всю одежду и, кажется, даже проникает под кожу. Её диод последний раз мелькает красным и она отключается. Скин сползает, оставляя миру только белую, цвета слоновой кости, оболочку. Вокруг нет признаков жизни. Ни человеческой, ни андроидной. Рид с остервенением отмывает тириум с рук в маленькой раковине в туалете того же здания. Он думает: ”зачем?”. Думает: “Тириум высохнет и испарится”, но продолжает оттирать голубые пятна, чуть ли не сдирая себе кожу. Она краснеет от такого рвения. Гэвин ополаскивает лицо, опирается мокрыми руками о гладкие края раковины и смотрит в зеркало. Он видит в своих глазах страх. Он так давно не видел его там. Гэвину хочется кричать. Бесится, орать от злости, но вместо этого он лишь сильнее цепляется за края раковины, до побелевших костяшек, и зажмуривается до черноты перед глазами. Вдох-Выдох. Вдох-выдох. Андроиды всё ещё машины. Но будет ли машина рада, если её швырнут об стену? Ей будет всё равно, напрашивается очевидный ответ. Тостеру будет всё равно. Микроволновке тоже. А ты сам будешь рад так сделать? Да..? Нет. Ведь ты пошел в полицию, чтобы бороться с насилием. Какое право ты имеешь сам применять его? К человеку, к тостеру или андроиду. Ярость не доведет тебя до добра, как не довела твоего отца, избивающего тебя в детстве, тушащего об тебя окурки. Как не довела твою мать, вечно недовольную жизнью и вымещавшую всю злость на тебе. Ярость. Злость. Ненависть. Они сожрут тебя. Они сжирают тебя и так. Мысли бьют по уставшему мозгу каждым новым вопросом и каждым новым ответом. Машины. Люди. Андроиды. Живые. Не живые. Убивающие. Ищущие защиты. Готовые бороться. Человеческий взгляд. Микросхемы. Гэвин бьёт кулаком зеркало. Обессиленно и отчаянно. Он запутался. Он продолжает злиться и ненавидеть, но не может и не должен этого делать. Его рвёт изнутри. Ему нужно время. Ему нужно понять, разобраться, отделить черное от белого, живое от неживого. У него нет времени. Его ни у кого сейчас нет. Костяшки жжёт, кровь капает на кафель. Возможно парочка осколков вонзилась ему в руку. По рации объявляют о прекращении забастовки. Вдох-выдох, Гэвин пытается дышать. Вроде получается. Рид закидывает голову назад, слушая монотонное бурчание по рации вперемешку с помехами. Кажется, все закончилось мирно и без жертв. Есть раненые, нет убитых. Кажется, только здесь все еще локальный апокалипсис. Наверное, если все хорошо, то о трупах здесь не будет упомянуто ни в одном отчете, а Риду запретят распространяться о произошедшем. Возможно, взамен удалось бы выторговать себе немножечко времени. Но кажется он просто не позволит себе копаться в своих мыслях, пока все вокруг будут разбирать последствия военных действий. На следующий день, Детроит становится другим городом. А Рид, кажется, остается тем же. Он все также терпеть не может смазливого Коннора и бухающего Хэнка. Все также неприятно шутит и мерзко смеется. Разве что сомнений больше. Разве что в глубине взгляда что-то меняется. Трещит немного, как разбитое зеркало. Гэвин отделяет своё “нравится” от “не нравится” и не забывает про “все равно”. Служить в полиции все еще нравится. Коннор все еще нет. На всех остальных андроидов - плевать. Живые они или нет. Хотят считать себя таковыми - пускай. Не девиантятся - тоже хорошо. Законы пусть не нарушают и бог с ними. Кажется все возвращается к началу. Хотя и частично меняется. Теперь Гэвин готов попробовать? Признать? Андроидов такими же разумными и способными на чувства существами? Он не знает. Он все еще запутался, все еще устал, но кажется маленькие продвижения в лучшую сторону все-таки есть.