С первой на третью

Райчи правда хотел вернуться в раздевалку, но не нашел на это смелости. Запас был исчерпан на несколько дней вперед. Он обошел клубное здание несколько раз, поглядывая в горящие окна раздевалки. Санада был там. Райчи так до конца и не понял — его отвергли, ему ответили или просто пожалели. Если бы только можно было отмотать еще раз и пересмотреть, и еще раз, и в интернете загуглить объяснение этого эпизода. Они стояли так близко, и еще Райчи поцеловал Санаду. Хотя поцелуем это можно было назвать с натяжкой, у Райчи все внутренности выжгло. Был Райчи, и не стало, только кучка праха на грязном полу раздевалки. Санада что-то говорил, а Райчи не слышал. Сложно слушать, когда нет ушей, потому что их тоже сожгло ко всем чертям. Каким местом он сказал то, что сказал, оставалось загадкой. Как и то, что Санада по этому поводу подумал. Райчи не успел отойти, как уже стоял на сцене, и спасибо регулярным тренировкам и репетициям, тело помнило, что ему делать, даже в отсутствие мозгов. Он очухался, когда Сузумеда запела другую песню, а Санада подхватил. Они переглядывались, и Райчи путался, путался и путался. Как тупой кот в коробке с шерстяными клубками. Наверняка все бы решил разговор, нормальный человеческий диалог без броненосцев и прочих неловких перлов. Но откуда было взять на него смелости. Герои мюзиклов, когда не могли что-то сказать, начинали танцевать и петь. Наверное, Райчи пора было прибегнуть к их методам. Хотя Санада вот спел, и ничего, ничего яснее не стало. Утро после фестиваля было словно похмельным. Райчи радовался выходному, как еще никогда в жизни. Он провалялся в постели больше часа, хотя никогда так не делал, выполнил зарядку, обнаружил, что отец куда-то ушел, и устроился на кухне с хлопьями и какой-то частью Звездных войн. Ну и давно это было. Когда кружок этажом выше был неким загадочным существом, вносящим в их жизнь немного-много музыки. Райчи еще не до конца понимал, что испытывает то самое, от чего людям свойственно петь. В водовороте дней Райчи совсем позабыл тот разговор, а сегодня проснулся с мыслью, кто же такие джедаи. Оказалось, что это рыцари-миротворцы со световыми мечами. Ну, пожалуй, у Райчи с ними было что-то общее: у них мечи, у него бита. Вспомнив о бите, Райчи включил на паузу и выбрался во двор помахать. На улице стояла жара, соседка сверху поливала из лейки цветы на балконе, и Райчи капало на макушку. Он так увлекся, что не заметил ее. Сузумеда перебежала улицу и выпалила: — Привет! Райчи сжал биту крепче. — Привет. На Сузумеде было короткое платье желтого цвета и каблуки, с которыми она обгоняла Райчи в росте на пару сантиметров. — Я думала, что заблужусь. — У нас тут легко потеряться. Сузумеда, качаясь, переступила с ноги на ногу. — Как дела? — Э-э-э, — Райчи убрал биту за спину. — Хорошо. Что, интересно, она здесь забыла. — А Тодороки-сенсей дома? — Не-а, куда-то делся с самого утра. — Ясно, — Сузумеда резко выдохнула и сделала шаг назад. Ее пальцы добела сжимали маленькую сумочку. — Я хотела извиниться, ведь ему попало из-за нашего номера. Хотя, конечно, считаю, что правда на нашей стороне. Отец что-то рассказывал вчера про выговор от директора, но Райчи был так увлечен собственными мыслями, что не услышал ни черта. — А, хорошо, — пробормотал он. Сузумеда выглядела странно. Наверное, все дело было в одежде. Или в чем-то еще. — Ну, пойду я, — она резко повернулась на каблуках и как будто передумала. Замерла, оглянулась на Райчи и спросила: — Ты когда-нибудь влюблялся так, чтобы все вдруг обретало смысл? — Как в песне? — уточнил Райчи. Сузумеда кивнула: — Как в песне. Райчи царапнул ногтем биту и ответил: — Жизнь ни разу не мюзикл. — И поэтому она такой отстой, — пробормотала Сузумеда, похлопала себя по щекам так, что те стали красные-красные, мотнула головой. — Ух, перегнула, да? Райчи пожал плечами. Отстой — наверное, подходящее слово, хотя девчонки обычно так не выражались. — Не говори Тодороки-сенсею, что я приходила, договорились? Райчи протупил добрых полминуты, прежде чем выдавить из себя «ага». *** Про Сузумеду Райчи отцу, конечно, не рассказал. На следующий день тренировка была с раннего утра. До отборочных оставалось меньше недели. И теперь они наконец могли заниматься только бейсболом. Еще одной проблемой стало определение основного состава. Отец держал интригу до последнего. Как он выразился: — Я беру пример с лучших. Санады еще не было, но ясно, что пассаж предназначался ему. Без музыкального клуба поле стало казаться огромным. А тишина угнетающей. На разминке многие мурлыкали что-то себе под нос, другие насвистывали, третьи просто словно нарочно шумели больше обычного. Санада влетел на поле, когда тренировка уже во всю шла, выпалил: — Извините! Посмотрел на Райчи. Райчи посмотрел на него, умер, воскрес, еще раз умер. — И где ты был? — Я проспал. Отец усмехнулся. — За честность прощаю. Санада заулыбался, стянул олимпийку, бросил ее к забору и пошел бегать. Райчи зря думал, что сможет как раньше. Хотя он и раньше не мог. От одного взгляда на Санаду мутило. И в животе было так мерзко, будто падаешь с огромной высоты во сне. Танцы песнями, но им играть турнир, бороться за место на Кошиене, надирать задницу Савамуре, Нарумии и всем остальным. Если дело пойдет так дальше, как будет Райчи играть? Когда Санада выпадал из его поля зрения, все шло хорошо, но стоило ему там появиться, и мир катился куда-то отлетевшим от телеги колесом. Все уроки Райчи провел, гипнотизируя номер Санады в телефонной книге. Алгебра, физика и японская литература не одобряли такого подхода, но власти не имели никакой. К концу дня Райчи ощущал себя самым тупым человеком на планете земля. Он сидел за углом школы на сухой траве и слушал, как репетирует музыкальный клуб. Звонкий голос Сузумеды прорывался сквозь все инструменты. Райчи думал о ней, и как же хорошо было думать и не ревновать. Сузумеде было больше «отстой», чем ему. Фу, он не собирался думать об этом, совсем. На втором этаже зашумели и затопали — видимо, девчонки начали расходиться по домам. Райчи дождался тишины и собрался уходить сам, когда тихонько заиграло пианино. — Что-то изменилось внутри меня. Что-то уже не так, как прежде. Райчи прикрыл глаза, вслушиваясь в текст песни. Так красиво, интересно, тоже мюзикл или что-то ближе к «Звездным войнам»? — Пора довериться своим инстинктам. Закрой мне глаза и сделай прыжок! Он влип в мелодию и слова, прислушался к ощущениям и не заметил, как провалился в сон. Сон хорошо ему знакомый, выверт сознания, преследующий его пару недель: Санада наклонялся к нему, спрашивал: — Откуда у тебя этот шрам? И трогал его горячим влажным языком. Не вылизывал, не целовал, просто прикасался языком к шраму и замирал так. Тело напоминало чугунная статую: не пошевелить и пальцем. Глубоко внутри распускалось возбуждение. Внизу живота становилось больно. Теплое дыхание Санады щекотало щеку, его язык на шраме обжигал, как солнце в зените. Райчи выбросило в реальность, он с трудом разлепил глаза, музыка уже не играла. Он уперся взглядом в свои кроссовки, потом в зеленые тенниски рядом. Заторможено подумал «я ведь уже не сплю» и повернул голову. Санада резко отстранился. Остатки сна сдуло. — Санада... — прохрипел Райчи. А что дальше-то? Мысли прыгали в голове резиновыми мячиками. Осознание подбиралось с трудом. Райчи потрогал пальцами щеку и понял, что она влажная. Ущипнул себя, чтобы разбудить, но по всему выходило, что он действительно уже проснулся. — Привет, — сказал Санада. — Извини, — сказал Санада. — Я тебя поймал, — сказал Санада. Подался вперед и накрыл губами его рот. Самое время проснуться, приказал Райчи себе, когда Санада прихватил зубами его нижнюю губу и положил ладонь на затылок. Сейчас вот. Но ничего не происходило. То есть, конечно, происходило все. Санада притянул его ближе и сильно сжал пальцами плечи. Если бы это был сон, Райчи бы устроился у Санады на бедрах, расстегнул ширинку и отдрочил им обоим, но в реальности у него руки тряслись на все восемь баллов по шкале Рихтера. Они целовались так долго, что начали саднить губы, возбуждение то накатывало, то отступало. Желание взять в рот член Санады периодически сменялось безысходной нежностью, удовлетворением от одних объятий, но то и дело возвращалось. В какой-то момент Санада простонал: — Кислорода не хватает. И Райчи трижды полностью наполнил легкие воздухом, потому что ему тоже. Санада улыбнулся, как тогда в первый день после хорошей подачи. Будто он вывел Райчи в страйк-аут в последнем иннинге на финальном матче, будто целый стадион скандировал его имя: «Санада! Санада!» Райчи оставалось только принять это безоговорочное поражение и поцеловать его снова. Сверху брякнули клавиши пианино, и их разнесло друг от друга на метр. Райчи задрал голову наверх, в окне уже было темно, но раздавались тихие ругательства. — Она будет в порядке, — шепнул Санада одними губами. Райчи кивнул. Сердце билось быстро, гуляло на все деньги. Они сидели и ждали, пока наверху все затихнет, но было похоже, что Сузумеда собиралась тут ночевать. Санада ткнул пальцем в сторону школы. Они прокрались вдоль стены и вышли на тропинку. Райчи решил не возвращаться за сумкой, домашка на сегодня сто процентов была в пролете. Они заговорили только за воротами школы, точнее Санада заговорил. — Если меня отберут в основной состав, — сказал он, сжав плечо Райчи, — давай встречаться. Райчи на всякий случай ущипнул себя. Нет, он определенно не во сне. Не во сне и даже не в мюзикле.