Дитя мятежников

      Толстая военная подошва глухо ступила на растрескавшуюся землю. Порывы удушающего зноя подхватывали иссохшие пласты, на лету превращая их в мелкую крошку. Каждый сделанный вдох отзывался стягивающим ощущением безумной сухости прямо в лёгких, быстро переходящим в боль. Иден закашлялась, ощущая, как на влажные ресницы садится всё та же пыль. Встречающая девушку надзирательница гулко рассмеялась, ударяя её по плечу, словно старую подругу.       — Ничего, — низкий голос женщины, казалось, иссох настолько, что скрипел, — у тебя будет достаточно времени, чтобы привыкнуть, — она старалась говорить беспечно, но Иден чувствовала повисшее в воздухе напряжение. Девушка росла, впитывая образ мысли военных подразделений, где в каждом новичке видели шпиона. Версио стиснула зубы, подавляя очередной приступ. Губы сомкнулись в тонкую линию. По смуглому лбу пробежала морщина.       — Так точно, — собрав всю решимость, прохрипела она, по-армейски вытягиваясь.       На другом конце космопорта её ожидал небольшой хоппер для перелётов в пределах планеты. Непредвиденная секундная слабость стоила ей первого впечатления. Но встреча с верхушкой трудового лагеря предстояла вечером, и Версио не сомневалась, уже со следующего утра с неё будут требовать не меньше других. Но скорее больше. Едва прибывшим дают самую унизительную работу, особенно в её случае. Всю дорогу Иден бесцельно поглядывала на сменяющиеся ландшафты, настраиваясь на необходимый для службы образ.       Женщина решила не проводить экскурсию по базе, напоследок отдав прибывшей один-единственный ключ. Оставшись в выделенной комнатушке, Иден наспех расстегнула рюкзак, нашаривая пальцами мягкий пакет отфильтрованной воды, и принялась жадно пить. Огромные глотки отдавались саднящей болью в трахее, но девушка не останавливалась до тех пор, пока последняя капля не растеклась по распухшему языку. Влага будто ушла в никуда, оставляя девушку с вновь пересохшим горлом. «Привыкнешь» — эхом отскакивал от стен смех надзирательницы. Наконец Иден смогла осмотреться.       Даже ироничная ухмылка не спасла ситуации. Девушка видела условия и похуже, но столкнуться с подобным лично походило на какой-то второпях придуманный розыгрыш. Однако с каждой мучительно, едва ли не издевательски, медленно проходящей секундой абсурдная надежда на то, что сейчас ей скажут собираться и быть готовой к вылету на Корусант, таяла. Отец не раз предупреждал её, что нужно быть предусмотрительной, не давать чувствам превращаться в отчаянные (или наоборот, слишком уверенные) порывы и всегда думать, прежде чем ступать на заминированную землю. В очередной раз, будто она вновь была маленькой девочкой, разбившей посуду, Иден пожалела, что отнеслась к совету как к должному.       Скрипнув зубами, Версио сделала глубокий медленный вдох, чтобы унять злость. Нужно было думать о настоящем, учитывая, что времени на «привыкнуть» ей как раз и не дадут. В каюте — девушка мысленно осеклась — в комнате места было, казалось, даже меньше, чем в кабине СИД-истребителя. Неудобный, будто не к месту расположенный стол, стоял у изголовья кровати, отчего служил одновременно и аномально высокой тумбочкой. Девушка устало плюхнулась головой на давно продавленную подушку и устремила расфокусированный взгляд в поток.       Глаза уже начинали смыкаться, и Иден успела ухватить первые картинки сновидения, когда в дверь грубо постучали — и на том спасибо — тут же распахивая. На этот раз за девушкой зашли штурмовики, докладывая, что руководство готово к личной встрече, где она получит дальнейшие указания.       Сопротивляться судьбе и тянуть время было не в интересах Версио, учитывая, при каких обстоятельствах она сюда попала. Иден кивнула. Желая побыстрее избавиться от компании, она, словно по тревоге, застегнула молнии сапог, что до этого успела снять, и уверенно поравнялась с солдатами.       Логово начальника — штаб, как назвали его штурмовики — встретил её пронзительным скрежетом дверных петель, который давно бы свёл с ума адекватного человека. От выводов Версио решила воздержаться. Несмотря на резкость звука, ни один мускул на смуглом лице не дрогнул. Девушка была уверена, начальник возьмёт это на заметку.       Немолодой мужчина сидел в массивном коричневом кресле, который видал свои лучшие годы ещё до рождения Иден: местами обивка была явно протёрта, целый фрагмент резного металлического подлокотника куда-то пропал, а из верхней части спинки, словно проплешина, торчал кусок посеревшего от пыли наполнителя.       — Вольно, — махнул штурмовикам мужчина, не отвлекаясь от лица Иден. Дождавшись скрипа металла и характерного хлопка, он кивнул на менее роскошное место напротив. — Эррол Хаттан. — представление не тянуло даже на забытую речь. Скорее всего, начальник просто привык к тому, что для подчинённых его голос всегда звучит эффектно. Девушка кивнула, принимая к сведению. В отчётах значилось другое имя, что было неприятным аспектом. Об этом человеке она не знала абсолютно ничего. — Иден Версио. — Хаттан смаковал каждую букву, но Иден оставила непоколебимое выражение лица. — Дочь небезызвестного адмирала Версио. — каждый, с кем ей приходилось знакомиться, уточнял или констатировал этот факт.       — Да, сэр. — спокойно ответила Иден, — Его слава не всегда играет на руку, особенно, когда дело касается… Провалов. — кривая улыбка заставила мужчину едва заметно прищуриться.       Слишком явно изучает. Скорее всего, он из тех, кто шёл в войска, чтобы когда-нибудь дорасти до разведки, но в итоге так и завяз здесь. От подобных мыслей Версио стало тоскливо. Мужчина сложил ладони, чуть наклоняясь вперёд.       — Звание осталось при Вас? — дождавшись очередного «Да, сэр», он чуть наклонил голову вбок, будто вдаваясь в расчёты. Кивнув самому себе, он вновь сфокусировался на девушке, — Думаю, конвоирование будет в самый раз. На первое время. — подытожил он, направляя взгляд в небольшое окно, за которым проезжал танк. После громоздкой техники оставались глубокие траншеи продавленного чернозёма.       Не так давно девушка читала, что Вобани — планета лесов и болот. Из сухой военной сводки становилось понятно, что заключённые выполняют в том числе и земледельческие работы. Только это совсем не вязалось со всё ещё саднящей горло засухой. Версио поджала губы, решив отложить эту несостыковку на потом. В конце концов она не знала скорость хоппера, и они могли преодолеть несколько географических параллелей.       Губернатор — от древности и абсурдности этой должности девушка едва не прыснула — долго и нудно рассказывал, какое значение имеет лагерь для Империи. Иден могла бы принять это на свой счёт, как издевательство, если бы он не был так глуп. Конец речи и впрямь воодушевлял. Тем, что она наконец закончилась, а девушка получила прямые распоряжения. И выбеленные доспехи штурмовика.       В армейскую перчатку легла голокарта завтрашнего маршрута.

—

      Дисциплина была неотъемлемой частью жизни семьи Версио. Поэтому учёба в Академии никогда не казалась Иден слишком тяжёлой, как это было, например, у Гидеона. Вставать по будильнику, иногда экстренно, с первого раза и без права заснуть вновь — девушка была удивлена, что для кого-то это может быть вполне реальной трудностью. Отец, занимая ещё не столь высокую должность, говорил, что сон сверх положенного — непозволительная роскошь и бесполезная трата ресурсов. Иден бывала в полевых условиях, служила в Имперском флоте и корректировала тактические ходы прямо во время битвы, а потому знала, как простая рассеянность от прерванного с непривычки сна может поставить на карту многое. Анализируя свой опыт сейчас, она была благодарна за такое воспитание. И чувствовала себя бодро, планируя время так, чтобы успеть в освежитель до смены. Пока висок не приложился об угол стола.       И без того смутный мир закружился калейдоскопом ярких вспышек. Череп мгновенно пронзила боль, вместе с пульсацией которой подступала тошнота. Заработать сотрясение в первый день, даже не успев выйти из комнаты. Представить реакцию отца было нетрудно — полнейшее разочарование её действиями не было для адмирала в новинку. Словно наяву вновь зазвучал железный голос Гаррика: «Ты, как и твоя мать, приносишь лишь позор этой фамилии».       Стиснув зубы, Версио перекатилась на другой бок и, уже не так быстро, села в кровати. Тусклый жёлтый свет покачивающейся из стороны в сторону лампы начинал раздражать. Запоздало девушка поняла, что ей выделили комнату без окон, отчего та ещё больше походила на каюту небольшого контрабандистского судёнышка. Иден свесила ноги с кровати, позволяя себе потратить пару секунд, чтобы перевести дух. Вот уж действительно встала не с той ноги.       Надевать пластины брони штурмовиков их учили ещё в академии. Тогда девушка лишь криво усмехалась про себя, ведь там готовили элитных солдат. То, что она столкнётся с этим всего спустя несколько лет после выпуска, больно резануло по самооценке. Радуется ли сейчас этому отец? В последнее время она слишком часто вспоминала адмирала. Уверенным движением Версио надела шлем. Осталось зайти за бластером.

—

      Ехать пришлось на танке, трясучка которого с непривычки казалась просто безумной. Иден всё ещё подташнивало после удара, но глаз она держала зорко. Впрочем, это не мешало бегло, не без военного интереса, осмотреть технику изнутри. Танк был изрядно потрёпан. По всему корпусу были вмятины, оставшиеся после боёв, некоторые пластины, как предположила Иден, были вставлены позже. Скорее всего техника была уже ломом, когда её сюда привезли. Девушка знала, этот танк участвовал ещё в войнах клонов. Время на Вобани будто остановилось, консервируя частичку истории Старой республики. Только шлемы на солдатах в белой броне были другими.        Когда танк остановился, девушка, следуя инструкции, дождалась, пока все выйдут. В это время подоспевшие к машине дроиды уже начали повторную проверку документов. Осмотрев кабину на наличие каких-либо подозрительных вещей, она кивнула напарнику впереди и замкнула колонну. Дроиды последовали за ними, торопливо проводя инструктаж, будто боялись не успеть к началу работ. Поглядывая на сгорбившихся и смиренно идущих преступников, Иден позволила себе отвлечься на пейзаж. Огромный имперский завод стоял будто совершенно не к месту. Его постройка требовала изменения русла недалеко протекающей реки, куда теперь выходили сточные трубы. Девушке казалось, будто она чувствует заводскую вонь даже сквозь фильтры шлема.       Ожидая увидеть муравейник из занятых рабочих, Иден удивилась тоскливости, которая пронизывала всех, кто здесь находился. Несмотря на окончание смены, работа в нескольких цехах ещё продолжалась. Без лишних эмоций Версио смотрела, как вымотанного десятичасовой сменой дуроса избивают за погрешность в вырезке панели. Послышался выстрел, совершенно чётко отличающийся от грохота падающих обрезков. Девушке пришлось отвлечься, сопровождая собственную бригаду.       Пока напарник координировал заключённых по цеху, Иден снимала с каждого наручники и откладывала деактивированные в предназначенный ящик. Никто не смотрел в глаза, боязливо либо безразлично уставившись в пол. Так того требовала неписанная дисциплина. Должно быть, все они мечтали, чтобы наручники вновь застегнулись — именно это значило окончание смены.       Иден казалось, будто она работала больше каждого из них. Уже через полчаса жар, что неограниченно валил из соседнего, плавильного, цеха казался экстремальным. А ведь она была ещё и в доспехах, что корректировали температуру. Наблюдать за узниками было трудно. Согласно плану, она и ещё двое штурмовиков обходили цех по определённым заранее маршрутам, которые разрабатывал целый отдел. Они редко повторялись, учитывая, что и бригады заключённых перегруппировывались каждый раз.       Слуховые сенсоры шлема смягчали шум вокруг, но не заглушили внезапно разразившейся сигнализации. В воздухе буквально повисло дурное предчувствие — так начинались неприятности. Версио на уровне инстинктов покрутила головой, чтобы найти источник проблемы.       — Остановить конвейер. — искажённый вокодером голос мог принадлежать только штурмовику.       Следуя инструкции, Иден осталась там, где была, и держала своё внимание на ближайших работниках. Как и ожидалось, не все внимательно слушали инструктаж: немолодой битх потерянно озирался по сторонам, что было силы вцепившись в рычаги станка. Версио сделала несколько шагов к нему.       — На колени, — слышать собственный голос таким было, будто пересматривать голодраму из детства, — Живо! — вскомандовала Иден, выводя заключённого из ступора звуком перезарядки бластера. Битх покорно упал на пол, заводя руки за голову.       Она ещё раз обвела взглядом всех, кто был поблизости. Теперь часть внимания можно было направить на инцидент.       К этому времени вокруг станка, на котором произошла авария, скопилась толпа инженеров. Кто-то проводил экспресс-тесты на содержание канцерогенов — такие Иден видела, когда проходила полевую практику. Краем глаза ей удалось заметить осколки, разлетевшиеся во все стороны. Это были куски одной из панелей. Саботаж? Кто-то решил подпортить целую партию? Версио ухватилась за эту загадку, будучи уверенной, что остальным на это не хватит квалификации — и тут же прикусила язык. Теперь она одна из них, такая же рядовая, как и любой штурмовик. Вот только опыт разведки, которого у большинства не было, ещё мог кое в чём помочь.       По громкой связи объявили об экстренном завершении смены, а военные из охраны начали выводить рабочих. Это дало Иден шанс, чтобы приблизиться к месту аварии.       Упираясь коленями в осколки от разбитого сплава, заключённая стояла спокойно. Ей позволили снять защитный шлем, поэтому от Версио не ускользнул отчаянный и без того упорный взгляд куда-то справа от себя. Так змея высматривает добычу, когда охотится.       Удачно поручив ближайших работников охране, Иден, стараясь не шуметь, приблизилась к девушке, которая оказалась в центре инцидента. Она помнила её взгляд, когда снимала наручники с худых стёртых запястий. Лейтенантке хватило лишь одного чуть более уверенного движения мускула на вспотевшем лице, чтобы свести одно к одному. Иден сняла бластер с предохранителя.       — Что у тебя там? — и без того повышенные тона становились зловещими. Опасными. Но Версио уже не обращала внимания. Из руки девушки выпал крупный осколок, один-в-один походящий на лезвие ножа.       — У заключённого обнаружено несанкционированное оружие, — словно приговор произнёс подоспевший штурмовик, что патрулировал цех вместе с Иден. Он, казалось, и вовсе не обратил внимания на держащую прицел коллегу, быстро выбивая землю из-под ног работницы.       — Это не оружие… — только и успела произнести девушка, когда на её шее щёлкнул магнитный ошейник.       Версио не терялась в ситуации, в конце концов именно её инициативой было замечено нарушение. Теперь же стоило сравнить дальнейшие действия с предписанными в инструкции.       Тут же подоспел небольшой отряд быстрого реагирования, поразивший нарушительницу несколькими шоковыми зарядами. Иден наклонилась, подбирая злосчастный осколок. Он бы и впрямь в два счёта мог быть использован против неё или кого-то из отряда. В голове эхом отозвались слова заключённой.       — Не оружие, — согласилась Версио, ловя на себе раздражённые неожиданной дерзостью взгляды, — но ты собиралась использовать его как оружие. — панический взгляд обвиняемой и был признанием. Теперь даже совесть не сможет на неё надавить, — Позовите надзирателя. — обратилась к другим штурмовикам Иден, отбрасывая бракованный сплав в сторону дроида-уборщика.

—

      Броня была старой и снималась тяжело. Каждое движение воздуха отдавалось холодом на мокрой от пота коже, а запястья безумно ныли, будто она занималась метанием детонаторов сутки напролёт. Сейчас Иден мечтала только о приятной температуре освежителя.       Хаттан официально похвалил её за предотвращение саботажа, поздравив с первыми успехами. А после сделал Версио подарок. Своеобразную проверку, которая выглядела, как посвящение. В ладонь девушки легла дубинка, а вместо приказа губы губернатора дёрнулись в ухмылке.       Заключённая — Иден доложили, что её зовут Леана Халлик — перестала кричать лишь к рассвету, когда лицо уже распухло от неосторожных ударов. Лейтенантка не упивалась собственной жестокостью — это было лишь средство. Возможно, поэтому у Леаны остались целы зубы.       Под конец заключённая посмотрела куда-то в прорези её шлема, но мимо глаз. У самой Халлик под левым был заметный след имперской дубинки, выделяющийся багровой дугой. Нижнее веко уже начинало вздуваться, а сам глаз был налит кровью, практически сливаясь со зрачком в слабом освящении пыточной. Лишь зелёная радужка упорно, как и сама девушка, не поддавалась дубинке. На секунду Версио захлестнула дикая ярость, вместе с желанием бить по лицу так сильно, чтобы эти глаза больше никогда не бросали вызова, как это делала девчонка. Иден сжала ладонь в кулак и повесила дубинку на пояс. Послышался щелчок шлема, на который Халлик едва заметно дёрнулась.       Броня штурмовиков оставалась предметом устрашения лишь для изолированных народов и аборигенов. Как бы не кричала об обратном имперская пропаганда с огромных постеров, которые рисовала мать Иден, всё сводилось к простому: ряды солдат в белой броне пополнялись теми, кто не прошёл выше. «Неудачниками» — как называли их в академии.       Повстанцы, партизаны, мятежники — всех предателей в первую очередь учили думать о штурмовиках как о машинах, грубом оружие Империи, которое нужно уничтожить. Сняв шлем, Версио заявила о себе как о большем.       Она не произнесла ни слова, лишь наклонилась, касаясь наливающейся багровым гематомы на скуле. Их взгляды встретились, и Иден показалось, будто зелёный ободок стал тускло-серым. Наконец, она добилась того, что было недоступно все восемь часов пыток.       Версио не успела прокрутить события до логического завершения, проваливаясь в крепкий сон.