Шоколадная космея

— Смешается кровь, но не тело. Мы всегда в одиночестве знали о слезах. Но из-за того, что мы вместе держимся за руки Встреча разных температур и чувств, растворяет одиночество, да? Решившая больше не идти вперед, Та кто спрятала глаза, была я. — Напевала я одну популярную японскую песню из популярного японского аниме. «Gintama» кажется или что-то вроде того. Я никогда особо не фанатела по нему, помню один раз смотрела первую серию, но потом меня отвлекли, а затем и забылось всё. А здесь услышала как её крутили по радио, вот и привязалась. Знаете, за эти два с половиной месяца, что я прожила здесь, я успела многое. Довольно крепко подружиться с Кагоме. Благодаря ежедневным занятиям с Сатико в совершенстве освоить пусть и не все, но многие блюда японской кухни. Сильно поднатаскать себя во всех школьных предметах, тем самым окончательно закрепив за собой позиции умной и старательной девочки. Заработать репутацию одноклассницы, которая всегда поможет понять новую тему или подтянуть в учёбе. В тайне заинтересоваться математикой и программистской. Серьёзно заинтересоваться. Настолько, чтобы на всякий случай, надев капюшон, бежать в полулегальный магазин на отшибе и покупать там журналы и книги про новые, совершенно незначительные и неизвестные, мизерные недо-открытия и недо-исследования, про новые программы для компьютера и антивирусы, про сами вирусы, их устройство, назначение и способы создания. Настолько, чтобы завести тетрадку и записывать в неё интересные факты из этих книг и журналов, собственные наблюдения и теории. Я и в прошлой жизни хорошо разбиралась в компьютерах, моя мама была известным в определённых кругах программистом, а уж теперь, когда знания стали жизненной необходимостью, тем более после слияния с личностью Саю, я почти была обязана действительно хорошо разбираться в этом. Действительно хорошо. Вам, наверное, интересно, что я сейчас делаю. А я бегаю по парку. Зачем? Ну тут всё просто. Хоть в аниме ум ценился гораздо больше физической силы, но здесь-то всё реальное, не нарисованное, а в реальной жизни, как правило, без силы некуда, хотя бы в драке отбиться, ну или от всяких там маньяков и насильников. Кстати о них. Угадайте где я. В парке Тачибана. Вот обычно на этом моменте в фильмах и аниме я кричу: «Дура! Дура! Дура! Ну какова же идиотка! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!» А потом вдогонку: «Вот чтоб в этом же тёмном переулке/парке/подозрительном магазинчике тебя изнасиловали, пытали, убили и съели! Хотя нет: сначала пытали, потом убили, изнасиловали и съели!» И я не жестокая, просто эти глупые, ванильные девочки по типу одной небезызвестной Юи Комори заполонили всё, что только можно. Я даже не злилась на них так, когда люди таких считали не очень умными, смеялись над ними, такие девчонки были единицами. Но постепенно они стали эталонами, глупость перестала быть смешной, она стала восхищать, её стали продвигать и ставить в пример. Вы можете назвать меня такой же, но вы упускаете один важный факт. Два даже. Первый: в моём случае убийства прекратились и не возобновлялись уже год. Второй: сейчас день, ну утро, а они абсолютно всегда происходили ночью. И, между прочим, до ближайшего парка пешком не добраться. Ну, по крайней мере мне. Ну, по крайней мере не сейчас. А ехать на автобусе для того, чтобы побегать слишком хлопотно, накладно и, по меньшей мере, неразумно. Бодро завернув за поворот, я уже было собралась затянуть второй куплет, как чуть не подавилась воздухом. — Эй, сколько можно тянуть?! Мы уже задолбались ждать! Это, что так сложно? — Голос незнакомый, злой, явно пребывающий в высшей степени раздражения. — Дайте нам ёще немного времени! Пожалуйста! Всего две недели и всё, что вы хотите, будет у вас. — Голос, очень похожий на голос Акиры, испуганный. — Две недели? Две ёбаные недели?! Ты, блять, не прихуела?! Забыла где могла оказаться, если бы не мы? — Второй голос, тоже неизвестный и такой же яростный. Опять голос, как у Акиры: — Но поймите нас! Я обещаю! Всего две недели. Я осторожно выглянула из-за куста, за который спряталась, в попытке остаться незамеченной. Чёрт возьми! Это же действительно Акира! И, похоже, она или они, так как она говорила во множественном лице, что-то крупно задолжала. И вот по закону жанра я сейчас должна на ходу переодеться в костюм супергероя, выпрыгнуть из-за кустов, сказать что-нибудь пафосное, избить их до полусмерти (даже не вспотев!), ещё раз сказать что-нибудь пафосное и ускакать в закат спасать. Спасать новые жизни, ага. Но нет. Меня же прибьют на месте. И с такими мыслями я развернулась обратно, как вдруг неожиданно поняла, что…что не могу вернуться. О нет. Нет, нет, нет и ещё раз нет. Нееееет. Ну неужели этот слащаво-ванильный попаданческий инстинкт, который навсегда лишает людей мозга, добрался и до меня? О, отлично. Как будем идти навстречу боли? С честью, верой в дружбу и помощь почти незнакомому человеку, конечно. И да, новоявленная Саю, за все свои синяки потом благодари всё тот же инстинкт попаданки, велевший защищать всё и вся. Наконец, решившись и выбрав наиболее правдоподобный вариант, резко вскакиваю – так, чтобы нельзя было понять, что я только из кустов, и радостно вскрикиваю: — Акира! Привет! Как хорошо, что я тебя встретила. Все наши уже здесь, а до тебя дозвониться никто не может, — И видя засомневавшихся в своих дальнейших действиях мужчин, при словах «все наши», продолжаю давить, — Там Миюри отмечает, ей Хару предложил встречаться, представляешь? Она так долго этого ждала, а он…впрочем, Миюри сама хотела тебе рассказать, а то она обидеться, если я всё расскажу. Ой, ты с друзьями? А я и не заметила. Ну вы тоже присоединяйтесь, там и познакомимся. Ре-бя-та! Иди… Но меня перебили: — Хватит! Не будем мы некуда идти. На вообще пора – время деньги, — И уже сделав два шага от нас, он обернулся, предупреждающе зыркнув на Акиру, — Две недели. Когда эти двое ушли и прихватили с собой, я смогла спокойно вздохнуть. Честно говоря, это было похоже на сцену из очень плохого сёдзе, где главная героиня случайно спасает важную шишку и живёт припеваючи со своим новым гаремом ещё лет сто. Но это не сёдзе. Акира так посмотрела-посмотрела на меня и вдруг порывисто выдохнула. — Спасибо. И, решившись до конца следовать шаблону, улыбаясь и поправляя чёлку, говорю ей: — Не за что. Не за что? Не за что?! Да я ей, блин, чуть ли не жизнь спасла! Хоть что-то мне должно причитаться, разве нет? Она вдруг тоже улыбнулась и, собравшись уходить, на бегу выкрикнула: — Сочтёмся ещё. И да, никому об этом не рассказывай. Завтра всё обсудим!

***

— … период Эдо, входивший в Кинсэй и наиболее известный диктатурой клана Токугава, завершился снятием с себя полномочий сёгуном Токугава в 1868 году. В период Эдо больше всего развивались… Я старательно записывала слова Сато-сенсея, когда поймала на себе взгляд Акиры. Стараясь не привлекать к себе внимание, слегка наклонила голову, как бы вопрошая. Всё же Сато-сенсею, который хоть и был староват, невнимателен и слишком увлечён своим делом, из-за этого же увлечения и любви к своему предмету, не нравилось, когда кто-то отвлекался. Ямамото в ответ только сделала непонятный жест рукой – повела ей в сторону и резко сжала в кулак. Э? Она действительно думает, что я что-то должна была понять? Акира, заметив мой взгляд сначала как-то удивилась, а затем её глаза расширились, будто понимая причину моего недоумения. Тогда она цыкнула в сторону и махнула рукой, явно показывая, что у неё сейчас нет времени. Может быть, она имела ввиду именно то, что поговорит со мной позже? Как позже выяснилось, именно это она и хотела мне сказать своими странными знаками. Это стало очевидно после того, как она подошла ко мне, едва прозвенел звонок на окончание истории – последнего урока в этот день. Поправив свои немного неровно покрашенные и кривовато подстриженные под каре блондинистые волосы она выдохнула: — Нам надо поговорить. Ну раз она вчера сказала, что мы всё обсудим, то в принципе этого и стоило ожидать. Но если честно я немного удивилась. Я конечно спасла её и всё такое, но не думаю, что это как-то обсуждать. В конце концов она меня уже поблагодарила, а распинаться о своём тяжёлом прошлом, матери-пьянице, отце бьющем её, неблагополучной семье в целом, плохой компании затянувшей её в не менее плохие делишки она мне не обязана. Но у Акиры был слишком серьёзный и решительный вид. Слишком для того, кто мог бы собираться рассказывать про свою жизнь в трущобах и заливать, что она так больше не будет. Хотя… Может я чего-то о ней не знаю? А впрочем, была не была. Сказав стоявшей в двери Кагоме не ждать меня и идти домой, я повернулась к ней и сказала: — Так о чём ты хотела поговорить? Она кинула быстрый взгляд на не торопившихся собирать свои вещи одноклассников, убедившись, что на нас не смотрят и замотала головой. — Не здесь. И схватив меня за руку, Акира также стремительно как и вчера убегала из парка потащила меня куда-то. Ну, судя по направлению это пустой участок восточного крыла нашей школы. Он не был пустым как таковым, в нём иногда собирались преподаватели, проводили своеобразные японские аналоги наших планёрок и собраний, может быть готовились к какому-то мероприятию, но не учили. Просто наша школа «Йока» хоть и была частной, элитной и очень хорошей, но запрос на неё резко спал после этих убийств в парке Тачибана, всё же через этот парк хоть и вполне возможно не ходить, но рисковать не хочет никто. И в силу этого спада запроса, людей в «Йоке» стало меньше. Не настолько, чтобы её закрывать, но достаточно, чтобы закрыть одну половину восточного крыла. Благо оно было соединено со школой, и этих бешеных необоснованных слухов про приведения, полтергейстов и сатанистов на пару с язычниками вызывающих демонов не было. У этих японцев просто бзик какой-то на привидения и полтергейсты, класс какой-нибудь закроешь на день, убраться, так они его проклятым заклеймят. Втащив меня в класс, Акира захлопнула дверь. — Вступи в кружок любителей математики. Я глупо захлопала глазами. Что простите? Какой ещё кружок любителей математики? Мы тут, что уроки обсуждаем? Может мне ещё пойти на дополнительные занятия по радиотехнике? Нет, я бы не удивилась этому в любой другой ситуации, но сейчас, после её этого «Завтра всё обсудим», с таким видом как будто она на войну собирается… Еле-еле я выдавила: — Какой кружок? Акира повторила: — Любителей математики. Да она издевается! Другого объяснения я найти просто не могу. Внезапно захохотав от странного чувства дежавю и голливудской комедии, я спросила: — И в чём подвох? — С чего ты решила, что здесь есть подвох? — Совершенно обречённо. Наверное Акира надеялась хоть раз произвести эффект неожиданности и самой всё рассказать. Если она вообще собиралась что-то рассказывать, а не просто впихнуть в какие-нибудь тёмные делишки, а потом пожать плечами с самым невинным видом. — Хотя бы с того, что ты притащила меня в пустой класс, по дороге постоянно оглядывалась, а вчера на тебя наезжали два каких-то шкафа и что-то с тебя требовали. Так подумай, с чего я решила, что здесь есть подвох? Ямамото прикрыла лицо руками и глухо застонала: — Ну почему мне так не везёт? — Да, похоже ей изрядно поднадоели слишком умные японские школьницы. Я поспешила поторопить её: — Ну? Давай, открывай роял-флеш. — Весь как ты выразилась «роял-флэш» в том, что это не кружок любителей математики. Вообще. Нет, наше дело конечно тесно связано с математикой, но это уж точно не «кружок». — То есть вы… — Да. Мы взламываем компьютеры, добываем разную информацию, шантажируем, делаем то, что нам нужно, добавляем вирусы, удаляем и копируем нужные нам файлы. — То есть, — в который раз повторяю я — ты только, что рассказала мне о абсолютно противозаконном деле и ждёшь, что я тоже радостно приму в нём участие? У вас в якудзе все такие безответственные или ты одна такая? А если я сейчас пойду в полицию? Да даже если я сначала соглашусь, а потом пойду в полицию? Как ты можешь мне доверять? — Эй! Нам до якудзы ещё далеко. И мы не безответственные. И знаешь, я что-то очень сильно сомневаюсь, что ты пойдёшь в полицию. — Это почему? — С сомнением тяну я. — Я следила за тобой. Твой брат и отец следователи или что-то вроде того, да? Но я видела как ты кривишься, когда видишь полицейских. А ещё я видела как заходишь в один не самый легальный магазин и покупаешь там не самые легальные журналы. Вот чёрт! Она видела. Но этого как-то маловато, чтобы рассказать мне такое. И видя мой подозрительный взгляд Акира продолжила: — И да, я нашла твою тетрадку. Должна признать, что ты меня удивила. Это очень точные наблюдения, а в выписках только самое главное. Думаю, после некоторого обучения ты станешь неплохим хакером. — Когда ты успела? — На физкультуре. Я тогда подвернула ногу, помнишь? Ты с классом вышла на улицу, а я задержалась в раздевалке. Не подумай, я можно сказать преступница, но до мелочного воровства не опускалась, просто она выпала у тебя из сумки. Н-да. Ситуация можно сказать патовая. Вот так всё и начинается. Вот так и встают на скользкую дорожку преступности и беззакония. Не то чтобы я когда-то была высокоморальным и совестливым человеком и даже не косила под него, как некоторые Божки Нового Мира, но пострадать и попричитать всё-таки надо. А полицейских я не презираю и не ненавижу, как вы могли подумать. Просто… Просто знаете, мне грустно, что все эти «великие и идеальные» преступления разгадывают «великие и идеальные» детективы. А «великих и идеальных» детективов единицы. Простых, обычных полицейских было великое множество. Но они не могли раскрывать сложные преступления в считанные часы. Да что там, они не могли раскрыть их вообще, какие уж там часы. Запутанных и сложных преступлений больше, чем хороших детективов. А таких как L было слишком мало, чтобы раскрыть их все. Помните Бейонда Бёздея? Он мечтал превзойти L и для этого хотел совершить то самое «идеальное» преступление. Но ведь это и было именно на показ, для кого-то. Он оставлял подсказки для кого-то, он вырезал инициалы на телах для кого-то. В жизни так не бывает. Люди делают всё для себя — их не волнует судьба других. Людской эгоизм по определению возведён в абсолют. Говорят, что какой-то человек сделал для другого что-то просто так, да? Чтобы этому самому другому было хорошо? Бред. Он сделал это либо потому, что хочет, чтобы о нём говорили и восхищались им, либо из-за того, что любит его, как бы странно это не звучало. На самом деле и тот и другой вариант чистейшие проявление эгоизма. Знаете, что такое любовь? В самой свое сути это желание быть счастливым. В данном случае счастье появляется вместе с бытиём рядом с этим человеком. А что надо сделать, чтобы этот человек был с тобой? Сделать счастливым его. Подарки, помощь – это всё попытки угодить. Спасение жизни – попытка остаться с любимым человеком, нежелание расставаться с ним. Желание быть счастливым как можно больше и дольше. Любовь – это величайшее проявление эгоизма. Вы можете говорить, что любовь это знать, что твой любимый человек счастлив даже если счастлив с другим и вообще даже говорят так: — «Если любишь отпусти». Но знаете, это совсем не так. Если ты любишь, то будешь вгрызаться до последнего в возможность сделать этого человека своим, потому что никогда не будешь счастлив сам, если твой любимый человек с другим. Да, можно смириться с безнадёжностью, но надеется в душе; можно разлюбить; можно временно отступить и выждать момент, но не сдаться и просто довольствоться наблюдением издалека. А жертвам по типу домашние клуш из сериалов для домохозяек и одиноких просто нравится быть жертвами. Они впадают в эйфорию от одного осознания того, что уступили, стали такими добрыми, хорошими, благодетельными, чуть ли не великомучениками и вообще на них молиться надо. Это же такая плохонькая и хиленькая пародия на Лайта Ягами. Как он там говорил, когда записывал имена преступников? « Я возьму на себя это бремя» или что-то вроде того? Только он себя за все эти без сомнений ужасные страдания, лютые муки совести и часы ненависти самого себя возвысил не то, что великомучеником – Богом. Но я отвлеклась от темы. Я не ненавижу и не презираю полицейских. Мне просто не из-за чего. Нет, я понимаю несправедливость, взятки, коррупция и всё такое, но что они сделали конкретно мне? Ничего. Боюсь только, что пока ничего. Со всеми этими взломами компьютеров и другими «гангстерскими штучками» мне не далеко до полицейского участка и наручников на запястьях. Н-да. — И всё же этого маловато, чтобы вот так сразу выложить мне всё. — Всё ещё с сомнением говорю я. Акира смеётся неожиданно громко. — Ягами! Ты притворялась, что не можешь доказать теорему, к которой в своей тетрадке написала пять способов, да ещё и свой шуточный привела! Это как минимум повод тебе доверять. — Кстати, — тяну, вдруг вспомнив, — а почему вы встречались в парке? Это же вообще-то общественное место. Ямамото улыбается коротко, но хитро. — А это была проверочка тебе. — Кратко, ёмко и информативно. Какой кошмар. — Какая ещё проверочка? — Если честно, то как-то устало и совсем не удивлённо спрашиваю я. Акира фыркнула: — Эээ! А ты думала! Интуиция меня не подводит, конечно, никогда, но я была обязана проверить. Именно поэтому я и назначила встречу там, где ты обычно бегаешь. И не прогадала, кстати. — И что же я должна была сделать в твоей этой проверке? — Да всё просто: ты должна была сделать то, что сделала. Не убегать сверкая пятками от теоретических возможностей проблем, но и не бросаться сломя голову спасать по сути то левую девку, пусть и твою одноклассницу. Никому не нужны предатели или глупые пустышки альтруисты. И решив получить хоть какое-то удовольствие от всего происходящего, заискивающе спрашиваю: — Это комплимент? — Да не в жизнь. Безнадёга. Великая и Непроглядная безнадёга. Теперь мне точно не отвязаться от неё. Но может и не надо? Мелло же тоже мафиози, да? А мне ещё надо как-то спасаться от похищения. Хотя Акира и сказала, что они не якудза и скорее всего мне придётся очень постараться, чтобы до неё дорасти, но все с чего-то начинают. По крайней мере я очень надеюсь, что моих знаний ещё из прошлой жизни, довольно сильно опережающих повседневные знания сейчас, знаний и таланта Саю, а самое главное моего упорства хватит для того, чтобы достичь успеха. И знаете, что я сделала первым делом по приходу домой? Зауважала слащаво-ванильный-розово-сопливый-ужасно-пафосный-просто-чёрт-возьми-самоубийственный попаданческий инстинкт.