Ветер пустыни

      Гаара устало потер виски, ненавидящим взглядом рассматривая лежащие перед ним стопки бумаг. Они никогда не заканчивались. Казалось, наоборот — с каждым днем их становится на одну-две, а иногда и на штук пять больше, чтобы к концу недели перерасти в полноценную дополнительную кипу неотложных дел и задержать Казекаге в его кабинете подольше перед долгожданными выходными. И если последние пару недель он даже был рад дополнительной работе, то сегодня решил, что с него хватит. Он слишком долго избегал Наруто, чтобы можно было просто закрыть на это глаза.       Он успокоился. Конечно, не окончательно, легкая досада еще теплилась у него в груди, но основной гнев сошел на нет, сменившись чувством стыда и растерянности. Он не должен был так сильно реагировать на ее проступок. Не должен был злиться настолько сильно, что сам испугался, что может причинить ей боль — единственной девушке, которую он любит и которая любит его, несмотря на все его прегрешения в прошлом и то, каким монстром он мог быть. Той, кто знала его настоящего и которой было плевать на его титул, на его уже нынешние достижения и на всю его тьму. Той, кто принимала его таким, какой он есть, и никогда не отказывалась от него.       Он так по ней скучал! По ее улыбкам, голосу, веселому и заразительному смеху, по тому, как они просыпались по утрам — всегда в обнимку, даже если ночи были жаркие, а волосы Наруто распущены, из-за чего становилось еще более неудобно спать. Скучал по ее теплому взгляду, тому, как она иногда хмурилась, когда у нее что-то не получалось, как сосредоточенно чему-то училась. Ему катастрофически не хватало ее, без нее он задыхался, ведь он дышал ею, и вот сейчас он довел себя почти до смертельного кислородного голодания.       Она так сильно была нужна ему!       Тяжело уронив голову на руки под давлением жгучего чувства вины, Гаара перевел взгляд на часы. Двадцать минут одиннадцатого.       Покачав головой, Сабаку Но встал из-за стола, совершенно не сожалея о том, что бросает часть работы. Он знал, что сделает ее завтра, если нужно. В наихудшем случае эти бумаги перекочуют на следующую неделю — насколько он помнил, в них не было ничего срочного и безотлагательно требующего его внимания.       Он жестом распустил всех Анбу, что скрывались в тенях кабинета, поправил плащ и стряхнул с рукавов песок, который прилетал сюда вместе с ветром сквозь открытое окно. Кивнув самому себе, Гаара уверенно направился домой, где они жили с Наруто, и где он не появлялся уже больше двух недель. Идиот!       Шагая пустыми улицами Суны, Казекаге пытался подобрать слова, которые скажет любимой при встрече. Простые «прости» и «мне жаль» казались сухими, формальными и абсолютно лишенными того всепоглощающего чувства вины, которое он испытывал. Он умышленно избегал ее, дал приказ охране не пропускать ее к нему в кабинет, игнорировал, когда она первых пару ночей приходила в его старый дом к Темари. Как же он был ослеплен собственной гордостью и обидой!       Он ненавидел себя за это. Знал, что вел себя ребячески, но все равно ничего не мог с этим поделать, подстегнутый самым настоящим ужасом от того, что в ее присутствии окончательно сорвется, вспышка былого безумия прорвется наружу, и песок, подчиняясь его необузданным эмоциям, кому-то навредит.       Свет не горел в доме, что было несколько странно. Раньше Наруто всегда, даже не смотря на его просьбы, засиживалась допоздна, ожидая его возвращения с работы. Она улыбалась ему, внимательно слушая, как прошел его день и при этом разогревала ему незамысловатый ужин, потому что либо не умела приготовить что-то более сложное, либо была занята. Второе происходило чаще. А когда он садился за стол и перед ним оказывалась тарелка с самыми аппетитными запахами еды во всем белом свете, потому что этот ужин был приготовлен с любовью, он начинал слушать о том, как прошел ее день. Она рассказывала эмоционально, активно жестикулировала, строила гримасы и голосом старалась передать все интонации своих собеседников, нередко приукрашивая события при первом повествовании. Но всегда исправлялась в конце, смущенно выдавая ему правду, даже если в своей истории она сглупила или поступила неправильно, или же сделала что-то неловкое.       Должно быть теперь, когда он так долго не был дома, она перестала его дожидаться и ложилась спать одна, сразу после ужина.       Гаара виновато склонил голову и ссутулился, ощущая ужасное давление собственной совести. Это все из-за него. Кажется, он будет корить себя вечно за свое глупое поведение.       Повернув ключ в замочной скважине и тихо отворив дверь, Сабаку Но переступил порог дома и застыл, не сразу поняв, в чем дело. Возможно, звенящая тишина оглушила его, выбив из колеи. Что-то было не так, но он никак не мог сконцентрироваться и понять, что же именно его беспокоит.       Поспешно включив свет, Гаара осмотрел гостиную. Книги, свитки и бумаги с фуинами лежали аккуратными стопками на полках книжного шкафа. Диванные подушки были свалены в одну кучу, словно на них спали. С кухни не доносился едва уловимый запах свежеприготовленной еды. Но даже не это настораживало, а что-то совершенно другое, легкое и зудящее о неправильности увиденного.       И только пару мгновений спустя он понял, что не так.       Везде тонким слоем лежала пыль. Она покрывала пол, кофейный столик, полки, подоконники и даже диван с креслами. Цветы в углу понуро опустили листья, явно давно никем не политые.       Дом выглядел брошенным и пустым. Нет, не так. Дом выглядел умирающим, и издевательски вторил его внутреннему состоянию.       Паника захлестнула Гаару так стремительно, что он вздрогнул от неожиданности и всепоглощающего чувства потери. С трудом сконцентрировавшись, Сабаку Но просканировал дом и с ужасом осознал, что ее здесь нет. Давно нет. Даже крупицы чакры не осталось.       Лихорадочно перепрыгивая через несколько ступенек, Гаара поднялся на второй этаж и ринулся в собственную спальню. Стремительно распахнув дверь, он замер и едва не рухнул на колени — шкаф был раскрыт и половины вещей в нем не было. Ее половины.       Страх за Наруто, за то, что он мог так легкомысленно ее — их — потерять, сковал все тело. Гаара все же не выдержал и обреченно привалился к дверному косяку. Слова, произнесенные ею в их первую брачную ночь, только сейчас всплыли в его памяти, принося осознание, что он совершил куда большую ошибку, чем думал сначала.       Не бросай меня, никогда, я слишком сильно натерпелась этого в детстве. Я смогу вынести все, но только не твое равнодушие или игнорирование. Злись, обижайся, кричи, но не отворачивайся от меня.       Вот только он сделал именно то, чего она боялась. Он отвернулся от нее. Бросил саму, беременную их ребенком, зациклившись на собственной обиде и совершенно забыл о том, как тяжело сейчас ей.       Дьявол, неужели он действительно так легко разрушил все, что у него было?       Холодный рассудок, тщательно тренируемый Гаарой на протяжении долгих лет, наконец взял бразды правления в свои руки.       Анбу.       Почему они ничего ему не сказали? Он приставил к ней двух человек, которые следили за каждым ее шагом, тенями следовали за ней, оберегали ее от любых невзгод. Так какого черта они ни слова не сказали ему?       Ярость красной пеленой застилала глаза. О том, что его жена куда-то делась, они уж должны были ему доложить.       Шуншином оказавшись в своем кабинете, Гаара скрестил руки на груди, нетерпеливо ожидая членов элитного отряда. Он знал, что они появятся с минуты на минуту, стоит им заметить, что в кабинете главы деревни вновь зажегся свет.       Ожидание продлилось недолго и уже меньше чем за пять минут перед ним стояли шесть человек в масках, терпеливо ожидая приказа своего повелителя.       — Кто следил за моей женой? — холодным, начисто лишенным эмоций голосом спросил Гаара, обведя ледяным взглядом присутствующих. Двое тут же выступили перед остальными шиноби, опасливо, что не скрылось даже за их масками, посматривая на взметнувшийся змеями вверх песок. — Почему вы ни слова мне не сказали о том, что Наруто сбежала из дома?       Один из Анбу сделал полшага вперед, из-за чего казалось, словно он загораживает собой оставшихся членов охраны.       — Вы сказали, что не желаете ни видеть, ни слышать что-либо о вашей жене, только если она не будет в опасности, господин Казекаге, — глухим из-за маски голосом отрапортовал мужчина.       Его слова подействовали на Гаару как пощечина. Внешне он остался столь же невозмутимым, но внутри все вскипело от злости и ненависти к себе, к тому, каким он оказался мерзавцем.       — Где… — броня спокойствия и сдержанности рухнула, проскальзывая в охрипшем голосе тревогой и страданием. — Где она?       — Госпожа Наруто, судя по всему, сейчас в Конохе, — отчитался все тот же шиноби, чьи слова отрезвили Сабаку Но. — И еще… мы не были уверены, стоит ли говорить до этого, но… Кажется, у вашей жены проблемы со здоровьем. Перед тем, как уйти, выглядела она очень плохо.       Гааре казалось, что он забыл, как нужно дышать. Ей было плохо, с ней что-то случилось, а он…       Никаких волнений! — набатом в голове.       Слова Цунаде вспыхнули в сознании яркими искрами, опаляя и без того разгоряченный мозг. Он сам стал причиной ее волнений! И если из-за него они лишатся ребенка… Ему стало дурно.       Колени предательски подогнулись, из-за чего Гааре пришлось опереться о стоящий рядом стол. Анбу взволнованно переглянулись, явно не зная, что делать — стоять на месте или же помочь главе деревни.       — Господин Казекаге? — встревоженно спросил один из шиноби.       — Все в порядке, — быстро выпрямив спину и вернув лицу привычное выражение отсутствия эмоций, Гаара обвел взглядом присутствующих и отдал короткий приказ. — Найти мне Канкуро и Баки, немедленно!       Тренированные воины поспешили выполнить приказ, пока Казекаге мерил шагами комнату. Холодный рассудок сейчас был единственным, что спасало от необдуманных действий, и не давал впасть в панику, столь не свойственную Гааре.       Сперва оставить брата в качестве его заместителя, Баки будет свидетелем, чтобы Совет за это время не обвинил Канкуро в захвате власти. Собрать вещи — самый необходимый минимум, а потом мчаться в Коноху, чтобы увидеть, убедиться, что с Наруто и ребенком все в порядке, вымолить прощение, а после забрать домой и больше никогда в жизни не отпускать, решать ссоры сразу, больше говорить и доказывать ей, что такого больше никогда не повторится. Потому что без нее было больно и одиноко. Без нее он ощущал себя живым мертвецом.       Канкуро и Баки прибыли вместе в сопровождении Анбу и, приветственно склонив головы, стали терпеливо слушать приказ. Бумаги составили быстро и просто, заверили личной печатью Гаары и подписью Баки как свидетеля, и как только с формальностями было покончено, Сабаку Но-младший исчез в вихре песка.       Дорожная сумка была маленькой, рассчитанной на самый необходимый минимум в дороге для выполнения миссии. Поспешно побросав внутрь одежду, а на кухне захватив походный паек, Гаара внимательно осмотрел дом. Он очень надеялся, что в следующий раз, когда он сюда вернется, то будет уже не один.

***

      Стражники Деревни Скрытого Листа смотрели на Казекаге Суны во все глаза и явно не могли ничего понять. Он был весь в пыли и песке, с грозно сверкающими глазами, один, без извечного сопровождения и без предупреждения.       Но у него не было никаких проблем с документами, он был мужем героини Конохи, бывшим джинчуурики, нынешним правителем деревни Песка и явно жаждал побыстрее войти в селение. Причин для отказа не было, поэтому поспешно поставив печати на документах и внеся Сабаку Но в список посетителей деревни, Котецу и Изумо недоуменно уставились на спину поспешно удаляющегося Гаары.       Аловолосый понятия не имел, почему его тянет к башне Хокаге, но решил не спорить с интуицией и послушно направил ноги в заданном мозгом направлении. Презентабельное здание возвышалось в центре над остальными домами и привлекало внимание своим алым кандзи огня на белом фоне.       У входа в резиденцию Хокаге, опираясь на стену и делая очередную затяжку, стоял Шикамару, меланхолично всматриваясь в облака. С трудом верилось, что сейчас он внимательно слушает своего собеседника — высокого и худого мужчину, который что-то уверенно доказывал, изредка срываясь на крик. Нара перевел раздраженный взгляд на стоящего рядом человека и что-то коротко ответил, очевидно, не в первый раз. Мужчина разразился бранью и вновь принялся что-то доказывать, добавив теперь к своим словам еще и жестикуляцию.       Шикамару многострадально закатил глаза и только после всего этого заметил идущего по улице точно в его направлении Сабаку Но.       — Гаара? Здравствуй, что-то с Темари? — стоило только мужчине рядом замолчать, как Нара тут же задал вопрос подошедшему молодому человеку. Волнение в голосе оленевода было настолько осязаемым, что казалось, словно к нему можно прикоснуться.       — Нет, все хорошо, я к Наруто…       Собеседник Шикамару многозначительно и весьма нагло прокашлялся, привлекая к себе внимание. Гордо задрав подбородок, он смерил Гаару высокомерным взглядом и презрительно скривил губы. Черт, наверняка его сейчас здесь задержат! Аловолосый к этому точно не был готов — все, что его интересовало, была Наруто и желание увидеть ее как можно скорей.       — Вообще-то, у нас здесь беседа! — грубым и несколько визгливым голосом провозгласил мужчина, игнорируя предостережение в бирюзовых глазах.       — Больше не смею никого задерживать, — дипломатично ответил Гаара, успокаивая внутреннего демона, который требовал растерзать хама. Черт возьми, он ведь даже не планировал начинать разговор с Шикамару!       — Да вы хоть представляете, кто я? — мужчина сорвался на крик, явно пропустив мимо ушей фразу молодого человека. — Я доверенное лицо страны Рек!       — А это Казекаге Суны, — вклинился Нара, сразу же прекращая возможный скандал. Мужчина резко захлопнул рот, стремительно побледнел и испуганно уставился на Сабаку Но.       — Прошу прощения, я…       Гаара нетерпеливо отмахнулся. Ему сейчас точно было не до страны Рек, которая с завидной периодичностью пыталась ухватить кусок плодородных земель, которые Коноха передала в собственность деревни Песка как знак дружбы и сотрудничества.       — Наруто здесь?       — Да, у Цунаде. Поздравляю, кстати! — улыбнулся оленевод, дружелюбно хлопнув будущего родственника по плечу и вдруг застыл от внезапного осознания. — Это же мой будущий племянник…       Гаара невольно улыбнулся, позволив уголку губ приподняться в добродушном жесте, глядя, как шок сковал тело Шикамару, из-за чего тот даже выронил сигарету из рук. А еще он испытал крупицу облегчения, с ребенком явно все в порядке.       — Я пошел!       Сабаку Но не желал больше делать ни одной остановки на пути к Нару. Он волновался, и сейчас это совсем не касалось того, что он все испортил в их отношениях. Все сводилось к тому, что он едва различал чакру возлюбленной в здании, хотя обычно она сияла ярче любого маяка. Это настораживало и откровенно пугало — это был первый раз за все время его знакомства с джинчуурики Кьюби, когда он не мог определить ее местоположение сразу.       Да что же с ней случилось, если ее чакра едва заметна на фоне остальных шиноби?       Поспешно поднявшись на нужный этаж, Гаара решительно двинулся по коридору, игнорируя любопытные взгляды проходящих мимо ниндзя. Гладкая полированная дверь с начищенной до блеска от постоянного касания ручкой словно выросла из-под земли и притягивала к себе. Именно за этой дверью сейчас находилась Наруто, его Наруто.       Два коротких стука в дверь оповестили находящихся в кабинете о его присутствии. Глубоко вздохнув, Гаара решительно повернул ручку и вошел в помещение.       За столом, делая какие-то пометки в толстой тетради, сидела Цунаде, но как только Казекаге вошел внутрь, сразу же прекратила писать и уставилась на аловолосого нечитаемым взглядом. Недовольно поджав губы, женщина перевела взгляд с посетителям на свою пациентку.       Наруто тяжело упиралась о стол, придерживая округлый живот, который уже нельзя было скрыть. Ошарашено глядя на собственного супруга, который не сводил с нее внимательных, встревоженных глаз, джинчуурики хотела разрыдаться, но вместо этого…       Гаара в ужасе смотрел, как резко и сильно вдруг побледнела Нару, как закрыла рот кулаком и, не говоря ни слова, ринулась в маленькую неприметную дверь. Не раздумывая ни секунды, Сабаку Но помчался за женой, влетая в комнатку, которая оказалась уборной и в которой его любимую сейчас буквально выворачивало наизнанку.       Белая раковина окрасилась в ало-черный цвет вязкой жидкости, заставив Гаару в ужасе смотреть на происходящее. Что… что происходит? Наруто в порядке? А ребенок? Черт возьми, чем он занимался все это время, если его жена оказалась в настолько плохом состоянии? Как он мог допустить, чтобы это случилось?       — Наруто… — хрипло выдохнул аловолосый, нерешительно приближаясь к жене. Джинчуурики, уже прополоскавшая рот, медленно повернулась к супругу, виновато посматривая на него из-под полуопущенных век.       — Прости меня, я не должна была… поступать по-своему, когда ты попросил беречь себя, — немного сиплым голосом произнесла Наруто, втянув голову в плечи и нервно покусывая нижнюю губу.       — Наруто… — с трудом выдохнул Гаара, чувствуя, что тяжелый комок нервов внутри пусть и не исчез, но стал немного легче. — Я… я не должен был…       Больше ни о чем не думая, Сабаку Но ухватил жену за руку и потянул ее на себя, тем самым выводя из комнатки. И только когда они оказались в кабинете Хокаге, где на них внимательно смотрела Цунаде, он позволил себе сделать то, и чем так долго мечтал. Порывисто обняв девушку, Гаара одной рукой зарылся в ее распущенные волосы, а второй тем временем бережно держал ее за талию. Она казалась сейчас такой хрупкой, словно могла разбиться в любую секунду.       — Я так виноват, Наруто…       Джинчуурики даже задержала дыхание, так нежно и одновременно так измученно произнес он эту фразу.       — Но что это только что было? — отстранившись на полшага, спросил Сабаку Но, взволнованно глядя на возлюбленную и игнорируя удивленно приподнятые брови Цунаде — она прежде никогда не видела Казекаге таким… эмоциональным.       — А на все вопросы медицинского характера отвечу я, — авторитетно заявила Пятая, откинувшись на спинку кресла и слегка улыбаясь. Наконец-то драме Наруто пришел конец, и у той все пошло на лад.       Гаара кивнул, вновь поворачиваясь лицом к жене. Остальное он обсудит с ней чуть позже, наедине. Главное, чтобы сейчас она его простила и была рядом. А с остальным он как-нибудь разберется.