Моя тень

Последние лучи солнца плавно опускались на город, отсвечивая бледно-розовыми струйками по всему небу. Мы молча шли вдоль шумящей толпы и низких домов, договорившись все обсудить наедине. Краем глаза я поглядывал на Элио. Его окровавленное лицо и мокрые длинные ресницы уже не выглядели такими жалкими. Из него искрилась энергия, которой раньше я не замечал. Да, выглядел он все так же паршиво, но плечи стали расправленными, а глаза смотрели смело вперед. На душе стало легче. Мы зашли в тихую темную квартиру. Я открыл окна в комнате, чтобы пустить воздух в омертвевшее от одиночества пространство. Элио упал на скрипящую деревянную кровать. — Не дом родителей, но мебель в квартире — это потрясающе. — проскрипел Элио. Я открыл единственный в квартире шкаф и достал чистое полотенце. — Иди в душ, я приготовлю поесть. Не вставая с кровати, Элио протянул руку к полотенцу. Я положил махровую ткань в его ладонь, как вдруг резкое движение его руки притянуло меня к кровати. — Для худощавого торчка у тебя слишком много сил. — я лег рядом с ним, подложив полотенце под голову. — Для самовлюбленного великана ты слишком дохлый. Тонкие пальцы окружили мое лицо, сухие губы грубо вцепились в скулу, плавно переходя ко рту. — Все такой же ненасытный. — легкая усмешка пробежала по моему лицу. — Все такой же трусливый. — Элио продолжал покрывать мою кожу поцелуями. Я медленно стал стягивать с него рубашку, но он своими решительными действиями помогал мне ускорить процесс. Я слышал его тяжелое порывистое дыхание, которое изредка разбавляли голоса людных улиц. Я чувствовал животную, но в то же время нежную страсть человека, боящегося навредить хрупкому существу. В этот вечер мы стали единым целым, как раньше. Я растворился в его соленом поту, бледной коже и костлявых пальцах. Я забыл про тонкие стены квартиры. Я забыл про тех наркоторговцев. Я забыл, кто я. Все, что сейчас было важно, это зеленоглазый парень на моей кровати. Когда солнце покинуло горизонт и на небе все ярче разгоралась луна, я проснулся от холода, который впускало открытое окно. Укрыв одеялом Элио, я старался как можно тише закрыть скрипучую дверцу. Но сделать это тихо у меня не удалось, из-за чего я услышал смех Элио. — О, тебе не спится? — я кинул в него пустую пластиковую бутылку, стоящую на подоконнике. — С тобой поспишь. — Элио перехватил бутылку в воздухе. — Голоден? — Немного. Мы пошли на кухню, где я поставил чайник, отыскал в холодильнике пару яиц, помидоров, и колбасы, и закинул это на сковороду. Натянув на себя свитер, Элио сидел на табуретке возле окна, подперев лицо рукой. Он следил за каждым моим движением, разглядывал меня, будто что-то искал или пытался запомнить каждую деталь. — У тебя шрам на лопатке. Дрался за микроскоп на работе? — Лучше. За пульт от телевизора. Итальянки очень вспыльчивы. — И какую программу вы не поделили? — на лице у него пробежала улыбка. — Мне срочно нужно было поговорить с ней. Но она специально игнорировала меня, испытывая мое терпение. Тогда я выдернул провод от телевизора. Начал кричать. Назвал ее шлюхой, из-за чего мне в спину прилетело стеклянной вазой. И я благополучно поехал в больницу с осколком в спине, так и не договорив. — Так кто еще вспыльчив? — Там все сложно. Было. Я не хочу в это углубляться. — Я стал заикаться. — Ммм, разбитое сердце. Неприятно, правда? — Элио, послушай. — я повернулся к нему. — Это все в прошлом. Сейчас меня волнуешь только ты. — Сейчас. Тогда я тоже был тебе небезразличен. Но ты ушел. Извини, но я не уверен не в тебе, не в нашей связи. — Я не хочу тебе врать. Поэтому говорю все как есть. Да у меня были отношения. У меня была жена, черт возьми. Но женщина, которая чуть не перерезала мне артерию, помогла узнать себя. Понимаешь? Она казалась мне жестокой, черствой, фригидной. Но если бы не та ссора, встретились бы мы еще? Понял ли, как много ты значишь для меня? Сейчас я с тобой, и это лучшее, что происходило со мной после нашего расставания. Пожалуйста, научись доверять мне. Снова. — после этих слов я взял его руку. — У тебя омлет подгорает. — на его лице не дрогнул ни один мускул. Я медленно встал, чтобы поставить сковороду на стол. — Знаешь, Оливер. — он медленно раздирал омлет вилкой, не поднимая глаз. — Не прошло ни дня, как я не думал о тебе. Задавался вопросом, как там Оливер. Наверно, отрывается со своей подружкой, ездит с ней на курорты, не стесняется целовать ее при всех. Наверно, он сейчас так счастлив. Но я никогда не ненавидел тебя. — он поднял взгляд на меня. — Я правда хотел. Вспоминал, как мне больно. Эта боль разрывала меня изнутри. И чем больнее мне было, тем сильнее я тебя любил. Ненавидел я только себя, как ни странно. Я не желал тебе счастья в личной жизни, не хотел, чтобы тебе было хорошо. Это бы значило, что я отпустил тебя. Что мне все равно на тебя. Просто живи и радуйся. Но и рвать твои фотографии в порыве злости не хотелось. Я хотел просто лежать и не чувствовать ничего. Жить тоже не хотел. К моим глазам подступали слезы. — Если тебе станет легче, то ты умудрился сделать мне больно. Когда я узнал от Тони, что ты связался с наркоторговцами и пустил свою жизнь по наклонной, мое сердце разорвалось. Тогда ты был для меня еще тем ублюдком. Элио засмеялся вместе со мной. — Вкусный омлет. Но колбасу пора выкинуть. — Черт. Она испорчена? Пошли в какое-нибудь кафе. Купим нормальной еды. — Я хотел забрать тарелку, но Элио вцепился в нее. — Я хочу остаться здесь и есть твой омлет. Расслабься. — Извращенец. — я сказал это с наигранным удивлением. — Если ты кормил своих пассий этим же омлетом, то неудивительно, что все до одной от тебя ушли. Мы проговорили с ним до рассвета. Он рассказал, как поступил в колледж по настоянию отца. Как прогуливал почти все занятия. Как увидел Кева в одном из баров. Разобщался, поехал с ним на пьянку к друзьям. Как скурил первый косяк. Как получил предложение вступить в ряды торговцев и продавать не только траву, но и вещи посерьезнее. И как подумал, что терять больше нечего. Договорился. И вот он поссорился с родителями, а верные друзья-коллеги приютили его. — Но еще можно все исправить. — Как, Оливер? Ты думаешь, им есть, что терять? Кеву может быть еще да. Но Кас сторчался. И таких, как он еще много. Если я сольюсь, они найдут меня и прикончат. Вместе с тобой и родителями. А трупы сожгут и скурят прах. — Поехали в штаты. Я серьезно. Поступишь в нормальный колледж, будем жить вместе. — Оливер… Я не знаю… — Это чертовски отличная идея. — Я схватил его за руку и будто обезумевший смотрел на него с широко открытыми глазами в ожидании утвердительного ответа. — А родители? Они ни за что не покинут их любимый дом и персиковый сад. Моя широкая улыбка быстро прошла. Я сел на стул, положив локоть на стол. — Может быть, им понравится идея купить не менее прекрасный дом во Флориде? — Я не хочу впутывать их в это. Зачем моему папе терять работу его мечты, а маме ее любимый город ради сына-идиота? — Элио, ты даже не понимаешь, как сильно они тебя любят. Ради тебя они переедут даже в Эфиопию. — Я сказал, что не хочу их впутывать. Свои проблемы буду расхлебывать сам. Они и так много делают для меня. Я смотрел в его серьезное лицо, зеленые сонные глаза, полные решимости, и прядку кучерявых волос, спадающих на бровь. И удивлялся, сколько мужества и храбрости в этом юнце. Я соскочил со стула, сел на колени около него и, вцепившись руками в шею, покрыл его сжатые губы поцелуями. Он спустился со стула и сел рядом со мной. Я видел его проницательные глаза совсем близко. Не в силах сдержать страсть я кусал его губы, обвивал всего руками и плавно опускал на спину.