Три способа выпить кофе

Обычно Цзыяна не удивишь. Человек, вращающийся в кругах моделей и артистов, где каждый второй со странностями — априори закаленный и привычный. За несколько лет Цзыян научился не показывать своих чувств, мириться с чужими недостатками, лицемерить и принимать все как должное. Как волю судьбы. Но не сейчас, когда этот малолетка с Цзыяном… Флиртует? О боже. Только этого ему не хватало. Сколько лет заключения сейчас дают за растление малолетних? Цзыян не знает и знать не хочет, тем более на собственном опыте, тем более тогда, когда его карьера идет в гору. Лин Чао: взъерошенные рыжие волосы, нелепые веснушки на щеках и переносице, упрямый взгляд, детская непосредственность и: — Я вообще-то уже взрослый, гэгэ! У меня даже проколоты соски! Цзыян давится кофе и едва не погибает прямо за этим нелепым ярко-оранжевым пластиковым столиком в окружении искусственных фикусов. Лин Чао: зеленая толстовка с принтом из аниме, разноцветные шнурки, увешанный значками рюкзак. И пирсинг сосков. Слов для ответа не находится, Цзыян методично обрабатывает полученную информацию и обнаруживает, что двадцать четыре года прекрасно жил без нее; так же прекрасно без нее прожил бы еще двадцать четыре года. Нет, Цзыян ни разу не моралист, не консервативен, как его бабушка, ругающая политиков в новостях. У Цзыяна забит рукав, в ухе индастриал, под ключицей гордое «вечно молодой вечно пьяный» — приходится закрыть глаза на то, что крепче кофе Цзыян ничего не пьет, — и вообще он лоялен к модфикациям тела. Но Лин Чао, такой внешне мальчик-зайчик, цветочек весенний, спокойно повторяет, что у него пирсинг сосков. И Цзыян давится во второй раз. Мимо проходящая официантка подозрительно на них косится, а Цзыяну хочется выдавить из себя — это не он совращает малолетку, это малолетка совращает его! На свои карманные предлагает сводить в кино, и еще раз в кафе, и на аттракционы, и… И Цзыян все равно платит за двоих, потому что, о боже, не хватало только, чтобы за него платил ребенок. С трудом прокашлявшись, Цзыян выпрямляется и старается сделать внушительный вид. Приподнимает подбородок, распрямляет плечи, поправляет волосы — слишком пафосно, кажется. Но ничего, в таких ситуациях можно и переигрывать, лишь бы впечатление произвести. Хотя Лин Чао и так — под впечатлением. Восхищенно пялится, что Цзыяна берет внезапное смущение, а потом бросает взгляд на свое отражение в экране телефона и цокает языком. Это в меру мило и смешно, но у Цзыяна взгляд все равно с губок бантиком и милых ямочек опускается ниже. Ниже подбородка, ниже шнурков толстовки, аккурат до… В общем, аккурат до, да, именно до туда. Хочется стукнуть себя по лбу и прикрикнуть «отвернись от ребенка», а потом записаться в эти сумасшедшие «каждый второй». Но Лин Чао такой сладенький и наивный, что трудно оставаться равнодушным. И к его откровениям. — А еще у меня белье кружевное! Цзыян точно помнит: кофе заказывал, чтобы его пить, а не откашливать после каждой реплики Лин Чао. Сейчас это неважно. Важно полное отсутствие воздуха в легких, горький вкус на языке и наличие слишком богатого воображения. Крутится вопрос — как можно носить кружевное, ужасно натирающее белье, и так спокойно об этом говорить. В свои светлые двадцать, когда Цзыян был молод и неопытен, тоже любил обтянуться кружевами. Незабываемые ощущения, впечатляющий опыт. — Лучше сними, — советует он, отодвигая чашку с кофе подальше от себя. На всякий случай. — Прямо здесь, гэгэ? — уточняет Лин Чао и тянется к пряжке ремня, заставляя своего гэгэ пережить мини-инфаркт. — О боже, нет! Голова начинает болеть. Что неудивительно, потому что Лин Чао полон сюрпризов, и узнавать о нем что-то еще внезапно страшно. — Почему ты кричишь на меня, гэгэ? — обидчиво тянет Лин Чао и склоняет свою крохотную головку к плечу. Щурится, смотрит Цзыяну в глаза — выглядеть должно, наверное, внушительно, но выходит лишь забавно. Посмеяться бы, но что-то страшно. Сейчас он посмеется, а вечером ему в подробностях по телефону опишут, какие у Лин Чао сережки и цвет кружев. Это в лучшем случае. В худшем выяснится, что этот маленький обидчивый мальчик сын какого-нибудь мафиози, и этот поход в кафе станет для Цзыяна последним, если только он не подыграет вздорному ребенку. То есть, либо смерть, либо несколько лет тюремного заключения… Какой-то небогатый выбор. Цзыян словно наяву видит, как в него влетают пули, кровь заливает новое дизайнерское пальто, рвется сшитый на заказ джемпер. Спонсоры будут в ярости. Неужели нельзя умереть в чем-то своем, Му Цзыян?! Подавить обреченный вздох не удается, и Лин Чао сразу наклоняется вперед. — Я тебе надоел, да? Тебе скучно со мной? У него и глаза блестят, будто сейчас заплачет, и розовые губки дрожат, и щеки заливает румянец. Только не это. У Цзыяна паника, он не умеет успокаивать плачущих детей, а еще находит Лин Чао очаровательным, милым, прекрасным, красивым… И не хочет в тюрьму. — Нет-нет, я просто устал на работе, — машет руками, едва не сбивает локтем чашку. Давит из себя максимально беспечную улыбку, мол, да все хорошо, малыш, не переживай, ты прекрасный собеседник, твоя компания чудесна, поют ангелы, не натравливай на пустоголового гэгэ мафиози отца. — Значит, я зря позвал тебя гулять, гэгэ? Я плохой, да? Возможно, Цзыяну не избежать пули в лоб или ножа меж ребер. Или его заставят сделать харакири. Может, уточнить у Лин Чао, как наказывают бедных моделей, отказывающих малолетним ухажерам? Нет, не стоит, это может сократить срок жизни Цзыяна в несколько раз. Как же с детьми сложно. — Ты хороший ребенок, гэгэ просто устал… — и спасает Цзыяна официантка с очередным молочным коктейлем для Лин Чао. Небольшая передышка, минута покоя. Цзян разглядывает пластиковые фикусы, других посетителей, ползущую по стеклу муху, фенечки на рюкзаке Лин Чао — что угодно, кроме него самого. Может, если бы не разница в семь лет, Цзыян чуть-чуть поддался бы ему, они поиграли бы в эти детские отношения и спокойно разошлись, выбросив все из головы. Еще неплохо было бы выбросить из головы образ пирсинга Лин Чао… Неплохо бы… Неплохо бы... — Может, ты боишься отношений, потому что целоваться не умеешь? — внезапно поднимает голову Лин Чао и кивает собственным словам. — Не переживай, я научу тебя. Я в этом мастер! Цзыян смотрит на него долгим взглядом, потом на кофе — жалеет, что теперь не спрячешься за чашкой и кашлем, — потом переводит взгляд на свои руки, на золотые браслеты и серебряные кольца, на дорогие оригинальные часы. У Цзыяна есть счет в банке, неплохие накопления, этого хватит, чтобы сбежать в другую страну от полиции и мафиози. Куда-нибудь далеко сбежать, в Японию, Россию или на Шри-Ланку. Дети невыносимые и добиваются своего всегда. — Ну давай, научи, — пожимает плечами. Лин Чао находит, что для этого нет лучшего места и времени, чем здесь и сейчас.