Я знаю, ты слышишь.

Здравствуй, Ван Со. Это письмо моё сотое и последнее, не будет их больше, полных мольб о прощении. Не будет их вовсе, так прошу же, слушай. Я помню те дни, как сегодня, и даже тот последний. И лица рядом наши, и руки вместе: любили друг друга мы, а сейчас лишь память, и та — горечь. Но случилось как есть и ничего не поделать. Я верю тебе и в тебя — не могу не верить. И буду беречь тебя в сердце вечно и ждать — тоже. Я знаю, ты слышишь. И я знаю, ты никогда не читал моих писем. Прощения не попрошу больше, ведь знаю, как я теперь тебе ненавистна, — ты давно меня забыл и уже не помнишь, и крик немой не дойдет до тебя уже больше, но пусть ты увидишь это писание, пусть хоть немного обо мне напомнит, чтобы осталась хоть память. Как хотелось почувствовать твоих рук касанья, как снились они мне так часто ночью, как ждала тебя я… Я не боюсь, и знаю — День этот последний. Я тебе все ещё верю, но ответа (и тебя самого) не жду. Я пишу последние строчки эти. За окном осень и ночь, воет ветер. Я люблю тебя. И ждала бы вечность. Но слышу, как смерть идёт за мной по пятам. И снова прошу, вспоминай меня иногда и прости за всё это. Прости и прощай, ведь я Уже Ухожу.