Любовь - это только лицо на стене

      Последующие несколько дней были ничем не примечательны. Сабрина почти забыла об истории с Ником и о странных сновидениях, списав их на нервное напряжение. Она любыми способами избегала встреч с мисс Уорделл и всё было хорошо.       Но потом сны вернулись, точнее один из них — самый странный и пугающий: она вновь видела свою преподавательницу такой, какой видеть не должна была. И обе они вели себя совсем не так, как должны были. И с каждой минутой этот сон обретал новые краски, становясь всё откровеннее и горячее.       Сабрине с каждым разом становилось всё сложнее выбраться из паутины сновидений. С каждым разом её воля становилась слабее, а похоть — напротив, сильнее, она разжигала сотни желаний, переплеталась с любопытством и подстёгивала фантазию.       Сабрина пугала саму себя. Она пила зелье сна, проветривала спальню и наслаждалась каждой минутой покоя, но в тоже время она ясно понимала, что скучает по порочным снам и ждёт момента, когда видения найдут брешь в защите.        — Кузина, выглядишь бледноватой, с тобой всё хорошо?       Девушка улыбается как можно искреннее и ободряюще кивает.       Но слова колдуна наталкивают её на мысль, и Сабрина обращается за помощью к книгам колдовства. Девушка, судорожно перелистывая пожелтевшие от времени страницы, выискивала новые и новые способы. Она проверила себя на все виды порч и, совсем отчаявшись, на приворот, надеясь на то, что происходящее с ней — всего лишь чья-то злая шутка.       Но ничего.       Ожиданиям не дано было оправдаться — постороннего вмешательства она так и не обнаружила.       Ведьма бродила привидением, стараясь скрыться от мира и сама от себя, но из каждого зеркала на неё взирала бледная девушка с болезненным маниакальным блеском взглядом и искусанными губами, оживляя своим образом проклятый сон. Сабрина в отчаянии запускала пальцы в белоснежные волосы и устало прикрывала глаза, упираясь лбом в холодное стекло, моля и чёрта, и бога о покое.       Она была на грани безумия, проводя ночи в забытьи и сталкиваясь со своим кошмаром днём.       Стоило ей отвлечься, хоть на секунду отпустить сознание, как проклятый образ представал перед глазами, куда бы она ни пошла и что бы ни делала, по пятам следовало порочное видение, окутывая дерзкими мечтами и дразня слух вкрадчивым шёпотом до безумия желанного голоса.       Реальность была не милосерднее воспалённого сознания. И в школе, и в академии она каждый день встречалась с дьявольски идеальной мисс Уорделл. Всё в ней Сабрине нравилось — от шпилек, стук которых отбивался в груди юной ведьмы, до кончиков алых ногтей. Она ловила каждое её движение, каждый взгляд, каждый уверенный шаг и каждое плавное покачивание бёдер. Она следила за движением алых губ и не слышала ни одного произнесённого ею слова, думая лишь о том, каковы они на вкус.       Она не хотела идти на её уроки, но со звонком первой бросалась в класс и последней покидала аудиторию, стараясь побыть с ней подольше, стать ближе, вынудить Уорделл коснуться её, открывая дверь или же передавая тетрадь.       Сабрина становилась зависима от неё.       И каждая встреча вела к новым образам, заставляя юную ведьму отводить взгляд и прятать алеющие щёки за занавесом волос. А затем вновь искать взглядом объект своего интереса, живя от встречи до встречи.        — Сабрина! — окликнула её одним утром Сьюзи. — С тобой всё хорошо? Тебя будто лихорадит. — Подруга ведьмы всем своим существом высказывала обеспокоенность и желание помочь. — Ты за весь урок не сделала и записи.       Сабрина не сразу отреагировала на её слова, думая о том, как хороша Уорделл, когда склоняется к ученику, и её платье так облегает фигуру, как та юбка из первого сна. И так сильно желание прикоснуться к бедру, ощутить тепло тела сквозь ткань…        — Сабрина?        — Всё нормально, — наконец сипло произнесла девушка, но под полным тревоги взглядом, сдалась. — Ну, возможно, не всё.        — Я… Мы можем помочь?       Сабрина провожает взглядом идущую к столу преподавательницу, и не знает ответа на этот вопрос, но упрямая надежда заставляет её кивнуть.        — Мой отец уехал из города на два дня, и Роуз ночует у нас. Приходи, и мы что-нибудь придумаем.       Спеллман улыбается так искренне, как только может, и обещает прийти, но после урока вновь задерживается в классе, позабыв о ждущих друзьях.       Лишь к вечеру она вспоминает об обещании, данном Сьюзи и поспешно закупается алкоголем, затуманив сознание продавца ближайшего ларька. Она довольна своей маленькой шалостью и бодро шагает, вслушиваясь в перезвон бутылок, к дому Сьюзи. Наслаждаясь тихим и тёплым вечером, девушка наблюдает за прохожими и проезжающими мимо машинами, думая о том, куда могут направляться эти люди. Возможно, кто-то спешит домой к ужину, а кто-то торопится на встречу с тем, кто дорог, кто избавит от тяжести трудовых будней. Сабрина погружается в мир повседневной суеты простых людей. Она улыбается этой милой рутине и прибавляет шаг, стремясь тоже окунуться в мир безмистического покоя.       И идя вдоль заветной ограды, предвкушая вечер, когда она хоть немного сможет облегчить душу, скинув с себя груз тайн, она слышит голос, который ни с чем бы не спутала.       Харви.       Сердце замирает в груди.       Харви и Роуз.       Сабрина видит, как он ставит тяжёлые пакеты на порог и возвращается к ждущей его девушке. Они о чём-то говорят, и Сабрина решает скрыться в тени дерева, не желая пересекаться с парнем. Особенно сегодня. Но следующая сцена будто удар в живот. На мгновение вдох становится комом в горле. Она смотрит, как он целует её, и не может поверить своим глазам. Но её подруга не отстраняется, а напротив, подаётся ближе, обхватывает его шею и углубляет поцелуй, не заботясь о том, что кто-то может их заметить. И Сабрина думает, что, возможно, она одна ещё не знает о новой паре.       Сабрина отворачивается, с силой сжимая ремень сумки, и закрывает глаза.       И проталкивая кислород в лёгкие, сквозь душащие слёзы, она видит, как её бывший парень, парень, который когда-то клялся любить её всегда, уходит прочь, а её лучшая подруга смотрит ему вслед, касаясь пальцами своих губ, хранящих его поцелуй.       Ведьма запрокидывает лицо к темнеющим небесам, слушая ветер, что путается в её волосах.       «Почему именно он? Почему именно с ней?».       Ведьма пытается воспринимать всё проще, пытается не винить их, но ничего не выходит, и ей остаётся только нацепить на лицо фальшивую улыбку и выйти из своего укрытия.        — Сабрина! — с преувеличенной радостью восклицает Роуз, завидев её на пороге. — Я так скучала! Как ты? — заключая её в объятия, быстро тараторит она. — Сьюзи сказала, что ты хочешь что-то обсудить. Что случилось?        — Сбавь обороты, — смеясь, отвечает ведьма и поспешно отводит взгляд. — Давайте выпьем, и я расскажу.       Сьюзи хмурится, наблюдая за ними.        — У тебя есть алкоголь?       Вместо ответа Сабрина ставит на стол сумку, и девушки с любопытством склоняются над ней.        — Итак? — произнесла Сьюзи, убавляя звук на колонках и прерывая разговор ни о чём, желая перейти к сути. Пока они в состоянии адекватно воспринимать информацию.       Сабрина осушила свой стакан без остатка и сейчас лежала на полу, глядя в потолок.        — Что ж, проблема в том, что у меня есть некоторые навязчивые мысли кое о ком, — медленно произносит ведьма, растягивая слова и переводит взгляд на Роуз, с тёмным триумфом наблюдая за тем, как она напрягается. — Точнее, всё началось со снов, а потом переросло в фантазии.        — Особого содержания?       Сабрина усмехается такой формулировке и кивает.        — Да, довольно особого, иногда прям чересчур.       Она не верит в то, что решила кому-то рассказать об этом, и мешает ещё один коктейль, добавляя в него куда меньше сока, чем в первый раз.        — Я понятия не имею, почему это появилось и как от этого избавиться.       Она смотрит в стакан, боясь встретится взглядом с подругами.        — Возможно, ты неравнодушна к объекту твоих этих мыслей, — предположила Сьюзи. — В реальности вы общаетесь меж собой? Возможно, сны иллюстрируют твои желания?        — Мы видимся почти каждый день, — размышляя о её словах, медленно произносит Сабрина.       Роуз крутила пустой стакан в руке и не спешила подходить к столу (к Сабрине), всё гадая, о ком же грезит Сабрина и не Харви ли является героем её снов.        — А вы в хороших отношениях? — как можно ненавязчивее спросила она.       Но ведьма ясно видела, как этот вопрос волнует Розалинд. И с некой горечью понимала, что терзания подруги её так не волновали бы, если бы не возможность участия во всей этой истории одного парня. Поэтому Сабрина отвечает как можно уклончивее:        — Довольно-таки.        — И что ты чувствуешь, когда он рядом?        — Волнение, — задумавшись ответила девушка. — Влечение. И, возможно, страх.        — И ни разу не пыталась показать этого ему?       Сабрина громко фыркает, представляя какое выражение лица будет у мисс Уорделл, попробуй она к ней подкатить.        — О, нет. Это Харви может просто поцеловать тебя и всё. Всё счастливы. У меня ситуация несколько сложнее.       Роуз мгновенно мрачнеет и отводит взгляд, игнорируя олицетворяющую собой вопрос Сьюзи.       А Сабрина мешает себе ещё одну порцию, задаваясь вопросом, откуда в ней столько яда и почему ей так хочется испортить подруге вечер. Она пытается думать о чём-то другом, но идея размышлять о словах Сьюзи ей кажется ещё хуже.       Сабрина не сдерживается, и острая усмешка кривит её губы.       Легче ей не становится. Этот вечер лишь всё усложняет, и всё ещё больше запутывается. Она теряется и не знает, как вернуть себе себя.       Роуз пытается переключиться на более нейтральную тему: заговаривает о литкружке — и юная ведьма лишь сильнее стремится достигнуть беспамятства, ведь вся эта затея с клубом осуществилась благодаря мисс Уорделл. Сабрина помнит её советы, их разговоры наедине. Её руку в своей руке. Она помнит, как та помогала её друзьям, помнит, как они вместе изгоняли демона из дяди Сьюзи и как крепко сжимала её руку, крича на ухо, что не справляется.       Сейчас она готова кричать то же самое.       И ей чертовски не хватает её поддержки.       Сабрина стонет и закрывает лицо руками.       Оставленный на краю стола стакан падает на пол и разбивается вдребезги.        — Ничего, сейчас уберу, — поспешно восклицает Сьюзи и выходит из комнаты.       Ведьма смотрит на Роуз, которой явно неловко наедине с подругой, и усмехается.        — Знаешь, Роуз, — сжимая виски руками, произносит она. — Свои фантазии я воспринимала как бред, бежала от них и даже не думала воспринимать их серьёзно, но сегодня, Роуз, я хочу воплотить их в реальность.       Девушка потрясённо смотрит на неё, а Сабрина движением руки собирает все осколки вместе и спешит покинуть комнату. Она и сама себе не верит, она хочет передумать (одуматься!), но чертовски боится пойти на попятную, боится упустить момент.       Ведьма захлопывает дверь ванной комнаты прямо перед подругой и старается смыть с себя дурман проточной водой.        — Сабрина? Всё хорошо? — бросается к ведьме Роуз, как только та выходит в коридор. Она не отвечает и только мотает головой, а потом так же молча снимает намоченную футболку, отбрасывая её на пол и останавливается перед зеркалом.        — И как я выгляжу?       «Как жертва», — думает Роуз, смотря на тёмные потёки туши на бледных щеках и ставшую полупрозрачной от воды ткань бюстгальтера.        — На тебе лишь юбка и лифчик, Сабрина, — заметила Сьюзи, с тревогой посматривая на пошатывающуюся подругу.       Сабрина, будто и не слыша их, направилась к вешалке у входной двери и, взяв оттуда ветровку Сьюзи, накинула её себе на плечи. — Я одолжу это?        — Сабрина, — в унисон крикнули девушки, когда ведьма взялась за ручку двери. Роуз сделала шаг вперёд и замерла под пристальным взглядом ведьмы. — Куда ты?        — Ты не в себе, Брина, — заламывая руки, говорила Сьюзи. — Прошу, останься здесь, утром всё будет восприниматься иначе.       Сабрина не собиралась возвращаться.       Она улыбнулась и подставила лицо ночной прохладе, с наслаждением вдыхая ночной, туманящий своим ни на что не похожим ароматом воздух и чувствуя, как свежий ветер невесомо ласкает её тело и путается в растрёпанных волосах.       Подруги хотели уже увести Сабрину от двери, но не успели и сделать и шага, как ведьма исчезла, растворившись словно дым.       Только дверь хлопала на сквозняке.       Сабрина нажимает пальцем на дверной звонок, чувствуя, как сырость проникает под тонкие одежды и захватывает тело в плен холода. Девушка запахнула полы куртки и обняла себя руками, пытаясь унять мелкую дрожь и хоть немного согреться. Она вновь позвонила, вслушиваясь в тишину за дверью, всматриваясь в темноту окон и стремительно трезвея на пронизывающем ветру.       Время шло, но свет так и не загорелся в темном окне, и дом всё так же был объят ночной тишиной, что давила своей тяжестью, убивая смелость. В коченеющей руке девушка сжимала розу и совершенно не помнила, где её взяла: украла ли из магазина или срезала в чьём-то саду — но роза была, и Сабрина убивала время, отламывая шипы со стебля.       Когда ствол стал совершенно гладким, Спеллман прикрыла глаза и втянула носом морозный воздух. Дурман отпускал её мысли, и, распахнув глаза, она взглянула на быстро бегущие по небу облака, на выглядывающую из-за них высокую, яркую луну и пообещала себе, что если и в этот раз мисс Уорделл не выйдет, то она пойдёт домой.       Но не успела Спелманн дотянутся рукой до звонка, как дверь перед ней отворилась, являя ей Мэри Уорделл, тело которой от посторонних глаз скрывало лишь полотенце, что едва доходило до середины бёдра.        — Сабрина? — с тревогой произнесла она, втягивая девушку в дом. — Что с тобой?       «Она заслуживает большего чем пьяное домогательство подростка», — подумала в этот момент Сабрина и тут же порывисто обняла женщину.       Обнажённой кожей она касалась мягкой ткани, а лицом утыкалась в хранящие аромат шампуня чуть влажные волосы.       За спиной давно захлопнулась дверь, а слова всё не шли. В голове Сабрины вообще не было каких-либо связных мыслей. Только аромат тела стоящей рядом женщины, только касание её тёплых рук к замёрзшей коже. И ничего больше. Девушка на несколько мгновений выпала из реальности и попросту не знала, что ей делать дальше.        — Сабрина, что же с твоим лицом? — полным тревоги и заботы голосом спрашивает Лилит.       Девушка нехотя делает шаг назад.        — Всё хорошо, это просто вода.       Женщина поддевает пальцами её подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза.        — О, Сабрина, — выдыхает она и проводит большим пальцем по бледной щеке. — Ты напугала меня, — «признаётся» она и привлекает девушку к себе.       Сабрина замирает, млея от её прикосновений и осознания того, что Уорделл переживала за неё. Девушка смелее обнимает её за талию, утыкаясь лицом в плечо, и тихо шепчет:        — Я не знаю, что мне делать. Я так запуталась, ты мне так нужна!        — Нам, — доноситься в ответ проникновенный шёпот, и дыхание Сабрины резко сбивается.       Девушка отстраняется и заглядывает ей в глаза.        — Нам?       Мадам Сатана знает, как важны для девчонки чувства, как она дорожит моралью. Демоница готова подыграть ей и изобразить проклятую любовь.        — Что ж, — на выдохе произносит она. — Нужно было догадаться, что Вы всё заметите.        — Давай присядем.        — Зачем? — складывая руки на груди, защищаясь от всего мира, спросила юная ведьма. — Нам всё и так известно, — с трудом произносит она эту правду и, глубоко вздохнув, продолжает: — Просто ответьте, есть ли шанс или нет? Ответно или безответно?       Сабрина не выдерживает испытывающего взгляда и прикрывает глаза, напряженно вслушиваясь в происходящее вокруг, ожидая ответа, словно приговора.       Но ничего не происходит. Ей кажется, что время просто замерло, утонув в ватном одеяле, но потом в тишине она начинает различать свист разгулявшегося ветра, скрип ветви дерева о крышу и убивающее нервы тиканье часов, отсчитывающих секунды.       А потом она улавливает движение навстречу себе и аромат цветов и мёда врывается в неё, обволакивая собой. Сабрина не раскрывает глаз и облизывает губы, а потом чувствует на них чужое дыхание и слышит, как собственное сердце гулко стучит в груди.       Всё вновь замирает, и Сабрина понимает: последний шаг за ней. Мысли спутаны в пёстрый клубок, и она уже не пытается ни в чём разобраться, она просто подаётся вперёд и наконец касается желанных губ.       Сон ведьмы становится явью, и это похоже на падение в бездну. Шаг — и головокружительное чувство полёта. Сердце ускоряет своей бег, колотясь в груди, девушка чувствует слабость в ногах и цепляется за плечи Уорделл, сильнее прижимаясь к ней. Женщина отстраняется первой.        — Проходи в зал, Сабрина, — говорит она, оглаживая нежную скулу. — Я сейчас вернусь.       А девушка замирает на месте, провожая её завороженным взглядом, пытаясь вновь вернуть себе чувство твёрдой почвы под ногами.       Идя сюда, она была готова ко всему: к неловкому молчанию, к отказу, к удивлению и даже к смеху, но не к такому.       Она хотела этого, но это желание не имело никакого отношения к реальности.       Но теперь имеет.       «Это не любовь. Точно нет», — говорит она самой себе, на негнущихся ногах проходя в зал и тяжело опускаясь на ковёр перед камином.       «И плевать. Это что-то иное, то, что ощущается гораздо сильнее, нечто более явное».       Сабрина опускает розу на пушистых ковёр и протягивает руку ближе к огню, с волнением вслушиваясь в приближающиеся шаги.       Она вздрагивает, когда ведьма касается её волос, опускаясь на колени рядом с ней.        — Признаться, я не думала, что мы зайдём столь далеко, — говорит Лилит, зарываясь пальцами в мягкие пряди.       Сабрина прикрыла глаза.        — Почему?        — Думала, твоё увлечение быстро сойдёт на нет, и всё забудется.        — Я надеялась на это, — призналась Сабрина. — Но это нечто большее, чем увлечение. Не знаю, что это, не хочу громких слов, просто хочу быть с тобой, — быстро, боясь отступить или запутаться в словах, произносит ведьма.       Мэри сжимает её ладонь в своей.        — Чего ты желаешь, Сабрина? — глядя ей прямо в глаза, спрашивает демоница, скользя рукой по её шее. — Чего ждёшь от этой ночи?       Ведьма всё ещё слабо верит в происходящее и сильнее сжимает чужую ладонь. Она скользит взглядом вниз, осматривая сидящую рядом женщину и отмечая, что халат скрывает ещё меньше, чем несчастное полотенце. В горле пересыхает, и она хочет выпить что-нибудь высокоградусное, чтобы сознание вновь затуманилось, чтобы алкоголь придал ей смелости. Но вид обнажённых коленей пьянит так же сильно.       Сабрина поднимается взглядом выше по бедру, между слегка разведённых ног, по скрытому тенью и изумрудной тканью участку тела, выше по изгибу талии к плавно вздымающейся груди, задерживаясь на выбившемся из прически локоне, что, обрамляя скулу, спускался ниже, отбрасывая волнистую тень, до которой хотелось дотронуться языком.       Сабрина впивается ногтями свободной руки в ладонь.        — Всего.       Ведьма склоняет голову набок и улыбается.        — Мне всегда это в тебе нравилось.       Сабрине слышится несказанное властное: «Бери».       А Лилит оглаживает большим пальцем её ладонь и опускает её себе на бедро. Девушка касается её смелей и уверенней, чем в первый раз, она смотрит прямо в глаза и второй рукой также накрывает бедро, перенося вес на руки и приближаясь к её лицу. Целует жадно, быстро, но уже не так отчаянно: теперь она желает прочувствовать каждый момент. Касание горячих губ пускает по телу волну тепла, что замирает где-то в самом центре, скручиваясь в пульсирующий клубок желания. Сабрина растворяется в этом поцелуе, теряя себя. Вкус губ Уорделл ничем не разбавлен: ни помады, ни вина, осевшего на языке — лишь только ее вкус. Сабрина жалеет о том, что водка, смешавшаяся с мятной пастой, мешают ей прочувствовать это на сто процентов. Она думает, что, возможно, следует перебить эти отголоски пьяного вечера вкусом чужих губ на языке.       Она, вопреки теряющимся в тумане похоти доводам разума, не противится своим желаниям, коротким скользящим движением касается губ и отстраняется, почувствовав, как чужие губы раскрываются ей навстречу.       Сабрина спешит отпрянуть. Страх отрезвляет, и она понимает, что не уверена, будто готова к подобному. Здравый смысл и мораль берут вверх.       Но смотря на чуть приоткрытые губы и ловя на себе взгляд из-под полуопущенных ресниц, она понимает, что готова на гораздо большее и вновь приникает к ней, сходя с ума от непозволительной близости, обвивая руками шею и проникает языком в рот Лилит, утопая в волнующем звучании её приглушённого стона.       Мадам Сатана привлекает девушку ещё ближе, обнимая за талию, вынуждая прогнуться в пояснице. Она неспешно проводит языком по тыльной стороне зубов ведьмы и задевает дразнящим движением нёбо. Сабрина вздрагивает и резко выдыхает, чувствуя прикосновения пальцев к чувствительной коже поясницы, что посылает дрожь по всему телу.       Сабрина задыхается в новых ощущениях, она теряется в собственных чувствах и чужих намерениях, сдаётся под напором Лилит, и происходящее волнует и пугает одновременно. Девушка замирает, глядя на женщину широко раскрытыми глазами, в которых отражается целая гамма чувств от туманящего разум желания до упрямого отрезвляющего страха.       Лилит чувствует, как она напрягается, успокаивающе-нежным движением скользит ладонью по её спине и, улыбаясь, тянется к позабытой розе. Она понимает, что несколько поторопилась и что нужно подогреть желание своей невинной жертвы, убить страх, затуманить разум и завладеть её чувствами целиком и полностью.       Применять магию слишком рискованно, а значит, она это сделает, став человечней. Став этой ночью любящей и понимающей. Роднее сестры, заботливее матери, нежнее верных подруг и искусней всех, кого Сабрина только могла бы познать за свою жизнь.       Она признаёт: девчонка, бесспорно, сильна, но её глупая наивность является таким же очевидным фактом.       Сабрина с замиранием сердца следит за действиями ведьмы, переводя взгляд с цветка на её лицо.       А потом бутон оказывается между их губ, и девушка с волнующим интересом наблюдает за тем, как Уорделл невесомо касается губами розового лепестка.        — Вдохни этот дивный аромат, Сабрина. Почувствуй, как он разливается тягучей тяжестью в воздухе, ощути его силу.       Девушка тонет в волнующей хрипоте голоса и послушно вдыхает, но, как ей кажется, слишком сильно и глубоко. Дышать становится не так легко — роза нежно душит, забивает собой всё, стирая посторонние образы и оставляя лишь ощущение тепла тела под ладонями, дразнящее касание лепестка к влажным губам и шум собственного сердца.       Сабрина желает раствориться в этой ночи и спускает тормоза, вдыхая пьянящий аромат полной грудью и не противясь странному желанию, прокручивает стебель и касается языком цветка, там, где виден след поцелуя Лилит.       Женщина прикусывает губу и склоняет голову, с неподдельной заинтересованностью наблюдая за девчонкой. Она думала, маленькая ведьма непорочна, но, видимо, это не совсем так. И в этот раз демоница рада ошибиться.       Сабрина ловит этот взгляд и чувствует, как в ней с новой силой разгорается решимость. Она смотрит Уорделл в глаза и медленно ведёт пальцем по стеблю вниз, отмечая каждый след от сломанного шипа, каждую шероховатость. И сходит с ума, осознавая, что женщина ловит каждое её движение.       Уорделл маняще улыбается и, не отрывая голодного взгляда от девушки, тянется к оставленному у дивана бокалу вина, очерчивая пальцем его обод, проникает внутрь, погружаясь в багрянец. Спеллмен сильнее сжимает стебель, видя, как вино стекает по изящным пальцам. Она не дыша ждёт продолжения, не зная, чего ожидать, и с шумом выдыхает, когда Лилит стирает влагу о цветок.       Их взгляды пересекаются лишь на мгновение, и женщина нарочито медленно проникает влажными пальцами меж плотно прилегающих друг к другу лепестков тугого бутона. Девушка сглатывает ком в горле и продолжает завороженно наблюдать за Уорделл, за тем, как она слизывает остатки вина с пальцев, спускаясь к ладони и практически прозрачному запястью, припадая алыми губами к фарфоровой коже, очерчивая языком рисунок вен.       Фантазии вновь овладевают Сабриной, смешиваясь с действительностью, разжигая в ней пожар и толкая в объятия похоти. Она хочет чувствовать эти губы на себе. Она хочет касаться её сама, избавляя от следов вина, и выводить влажный след на теле, желает упиваться её вкусом и ароматом, в сравнении с которым, она уверена, меркнут любые розы. Порочный образ, пропитанный чарующий букетом дразнящих ароматов, будто отпечатывается в сознании, Сабрина не видит ничего, кроме неё, и ни о чём больше не думает.       Она с пылкой готовностью откликается на не озвученное предложение горящего взгляда и припадает губами к цветку, собирая сверкающие капли вина, что соскальзывают по внешним сторонам бутона. Ей нравится этот вкус, что она раскатывает по языку, нравится касание бархата к языку и то чувство, которому она отдаётся, позволяя стону сорваться с губ, когда Уорделл подаётся ближе и дразнящим касанием ласкает её бедро на границе юбки и обнажённой кожи.       А потом она замирает, ловя затуманенный желанием взгляд напротив и, не разрывая контакта, склоняется ниже к розе, очерчивая подрагивающим кончиком языка узор лепестков. Поначалу едва касаясь, постепенно Сабрина склоняется ниже, зарывается носом в бутон и проникает языком между лепестков, выискивая заветные капли вина. Двигаясь от края к середине трогательно-нежного и ароматного лабиринта, прилагая всё больше усилий, помогая себе губами, она не замечала, как всё больше заводится.       Лишь тяжёлый вздох, в который Лилит вместила самое горячее желание, заставил её остановиться и очнуться от сладкого дурмана. Но лишь на мгновение. Выскользнувшая из рук роза не успевает достичь пола, как Сабрина, повинуясь порыву жгучего желания, сокращает расстояние до минимального и седлает колени женщины.       Уорделл, стараясь пробудить в себе несуществующую нежность, проводит рукой по её лицу, убирая выбившиеся локоны и оставляет короткий поцелуй на верхней губе. Девушка тянется навстречу, но удивлённо замирает, не понимая, почему женщина отстранилась, а демоница мягко улыбается ей и проделывает то же самое с нижней губой, спускается к подбородку.       Сабрина понимает, чего от неё хотят, но не торопится повиноваться. Аромат вина дразнит обоняние, и она страстно желает избавиться от него.       Перехватывая запястье Уорделл, она касается губами подсохшего багряного следа и ведёт языком вдоль сухожилия. Она останавливается на запястье, прихватывая тонкую кожу губами, щекоча языком и видя, как подрагивают тонкие пальцы. Слыша, каким тяжёлым становится дыхание.       Лилит избавляет девушку от мешающей куртки и осматривает открывшийся вид, отмечая, что любоваться, к сожалению, нечем. Ни манящих форм, ни плавных изгибов, ни даже героиновой худобы, ради которой некоторые девицы морят себя голодом и дохнут — абсолютно ничего.       Не понимая одержимости своего повелителя этой ведьмой, она отбрасывает прочь лишние мысли. Ясно видя, что ей, в очередной раз, полагаться стоит лишь на собственный талант, и она спешит изобразить на лице восхищение с примесью сладострастия.       Лилит опускает руку на девичью талию, привлекая её ближе. Сабрина не видела отвращения и вековой скуки под слоями масок демоницы. Не видела обступающей её тьмы, не видела демонического лика в пламени камина. Она смотрела не неё, видя лишь блеск огня в волосах и тень локона, игриво скользящего по шее.       Сабрина зачарованно тянется к ней и касается губами чувствительной кожи, лаская языком путь артерии, чувствуя учащённый пульс, запоминая вкус и вдыхая аромат чуть влажных волос. Она прокладывает смазанными поцелуями влажную дорожку к ключицам, распахивая дрожащими руками вырез халата шире.       Лилит ничего толком не чувствует, но вознаграждает её старания протяжным стоном, что врезается в сознание юной ведьмы, обещая тысячи беспокойных ночей. Она убедительно играет свою роль и неспешно ведёт, едва касаясь кожи, ладонью по открывшимся участкам тела вверх, чтобы затем плавно очертить линию бюстгальтера и проникнуть пальцами под бельё, накрывая рукой девичью грудь.       Сабрина рвано выдыхает и сильнее прогибается в спине, и Мадам Сатана на секунду замирает, разгадывая её реакцию, а девчонка резко подаётся вперёд, выбивая из головы женщины все планы и разбивая губы в поцелуе. Она сама избавляет себя от мешающей детали гардероба, решая сегодня не останавливаться ни на чём.       Демоница испытывает неподдельное удивление, что-то вспыхивает в глубине обугленной души, но она быстро справляется с этим нелепым чувством и упирается рукой в пол позади себя, дабы не упасть под напором юной ведьмы, впивающейся в её уста, словно изголодавшийся зверь. Она отстранённо думает о синяках, что останутся на теле, и покорно передаёт девчонке инициативу, раскрывая губы навстречу требовательному поцелую. И проклиная весь мир, она признаёт: ей действительно любопытно, как далеко та способна зайти.       Поддаваясь любопытству, она желает испытать её и проворно скользит ладонью вниз по плоскому животу, минуя измятую юбку и накрывает внутреннюю часть бедра, лаская горячую кожу и продвигаясь выше и выше.       Девушка замирает и напряжённо прислушивается к собственным ощущениям, а Лилит осторожно, почти невесомо касается её губ и стирает пальцем с них кровь. Сабрина тяжело дышит, неотрывно следя за тем, как она подносит палец к губам и медленно, будто стремясь растянуть удовольствие, слизывает алую каплю.       Девушка с шумом втягивает носом воздух, судорожно сжимает запястье женщины и возвращает её ладонь на своё бедро.       Лилит покорно поглаживает её кожу, не отводя взгляда, всматривается в темноту расширенного зрачка и тягуче-медленно касается губами губ. Руками она ведёт назад, выбираясь из-под юбки, спускается к коленям, накрывая их ладонями, неспешно оглаживая, так же не торопясь возвращается назад, прижимаясь ближе, и, заводя руки за спину девушки, расстёгивает молнию юбки, а затем поднимается ещё выше, очерчивает талию и, проникая под ослабленный пояс, задевает резинку белья.       Дыхание Сабрины сбивается, и она задыхается от обрушившихся на неё новых чувств, и сердце ведьмы заходится в беге. Она цепенеет, ощущая руки под одеждой, и живо представляет, к чему это всё ведёт. Эти мысли пугают, волнуют и вызывают стыд, что ложится румянцем на щеках. Она теряет контроль над телом, жаждет большего и утопает в сладкой боли, рождающейся между ног и расходящейся по всему телу, бросая её в жар. Когда Лилит вновь переходит к внутренней стоне бедра, Сабрина несдержанно стонет в нетерпении и подаётся всем телом навстречу руке ведьмы.       Демоница наслаждается этим зрелищем, она плавно касается пальцами её белья и, усиливая нажатие, размазывает вязкую влагу по ткани. Сабрина вздрагивает и чувствует долгожданное облегчение от прикосновений ведьмы, сладкая боль отпускает её тело, уступая место чему-то иному.       Сабрина не поспевает за собственными чувствами, ночь набирает обороты, накрывая ведьму сокрушительной волной и единственное, что сохраняет для неё значение в этом круговороте — это Уорделл, образ которой становился с каждым мгновением всё ярче и всё сильнее въедался в жизнь Сабрины.       Желание пульсацией отдавало между ног, требуя разрядки, и, дрожа всем телом, Сабрина прижимается теснее к ладони любовницы, нетерпеливо виляя бёдрами и раздражая её слух тихими стонами. А Лилит нетерпеливо приникает губами к нежной шее, чувствуя неистово волнующий пульс и упиваясь своей маленькой победой.       Мир Сабрины сосредотачивается в одной точке, взрывается миллионом осколков и собирается вновь, даруя блаженство и чистую пустоту взамен бушующих чувств. Уорделл упивается этим моментом, впитывая дрожь юного тела, вдыхая аромат первобытного греха, что слаще роз и вина, и сыто улыбается. Она успокаивающе поглаживает по спине девушку, что обрушила на неё тяжесть своего тела, прижимая её к себе и шепча всевозможный бред ей на ухо, а Сабрина не спешит отнимать лицо от чужого плеча, боясь встретится взглядом с Уорделл, боясь встретиться с реальностью, с новой собой, с необходимостью расставить всё по местам и ужасом от того, что она понятия не имеет, как всё должно быть.       Но реальность гладит её по волосам и мягким голосом предлагает принять душ и лечь спать, реальность тёплыми каплями смывает с тела все следы, успокаивает, навевает сон, овевает ароматом цветов и мёда. Сабрина не замечает фальши и засыпает под разговор ни о чём, прижимаясь к Уорделл, неосознанно ища покоя и защиты.       Сабрина засыпала, не представляя, что её реальность — иллюзия.       Она спала не ведая, что рядом с ней сама мать демонов, не видя чудовищного оскала, не подозревая о том, что летит в бездну, из которой почти невозможно выбраться.       Она спала и не слышала, как Лилит взывает к дьяволу, не видела пустоты в её взгляде, когда в ответ на призывы она слышала лишь тишину. Сабрина не чувствовала на себе взгляда, полного ядовитой ревности и леденящего кровь желания расправы.       А демоница гонит эмоции прочь и продолжает делать то, что делала, ведя ничего неподозревающую Сабрину за собой.       Утром она встречает Сабрину открытой улыбкой, топя в юном сердце лёд неуверенности. Она откровенничает с ней, позволяя задавать самые личные вопросы. Она открывает девушке душу, которой нет, рассказывая выдуманные истории своей личной жизни о любви, предательстве и изменах.       «Почти выдуманные», — ехидно замечает внутренний голос.       Она говорит о любви к смертному, ради которого отринула сестёр, о том, что он бросил её ради смертной девицы, оставив её одну во всём мире.       Лилит уверяла Сабрину, что с её отцом их связывали исключительно платонические отношения, уверяла, что он был ей другом.       Она видела сочувствие во взгляде Спелманн, и ей становилось тошно. И когда девчонка всё же ушла, она разгромила полдома.       А потом в спешке всё восстанавливала, потому что Сабрина возвращалась назад, трясясь от негодования и неудержимого желания пожаловаться на подруг, что донесли её тётушкам о том, как Сабрина ушла от них среди ночи в неизвестном направлении, о самих тётях, что устроили ей головомойку, как только завидели, разглагольствуя о том, как перевернули весь город в попытках её отыскать.       Рассказала она и о том, что никто не желал её слушать, и о кузене, и его осуждающем взгляде, и о своём побеге. А потом неожиданно для самой себя рассказала о Розалинд и Харви и о том, как ей чертовски больно и одиноко.       Лилит привлекала её к себе ближе, успокаивающе гладя подрагивающие плечи и невесомо касаясь губами волос. Она стирала слёзы с её лица и уверяла ведьму в том, что всё хорошо и ничего страшного не произошло, но, разумеется, она никого не оправдывала. Она прекрасно понимала, чем сильнее Сабрина отдалится от друзей и родных, тем лучше. Она вела её за собой прочь от семьи и друзей.       А девчонка впитывала её лживые слова, словно губка, и в ней крепла вера в собственной правоте и ущербности окружающих.       Сабрина всё чаще бывала в её доме, осваиваясь и примиряясь со своим чувством, что крепло день ото дня. Лилит следила за ней, ловя каждое изменение и предвкушая близкую победу.       Так, после нескольких вечеров откровений, демоница решила продолжить играть с ней в страсть. И начавшиеся будни лишь способствовали ей в этом. Она убивала ведьму, демонстрируя безразличие при посторонних и дразня невинными касаниями к руке или плечу, она держала между ними дистанцию, разжигая взглядом пожар в душе. Она отвечала на флирт мужчин, игнорируя потерянный взгляд. А потом звала Сабрину к себе в кабинет, засекая, сколько секунд той потребуется на исполнение просьбы. Она видела обиду и ревность, она выводила девчонку на откровения. И каждый раз она с лёгкостью отбивала обвинения, уверяя ведьму в правильности своих решений. Ради всеобщего блага.       А потом она прижимала её к стене и забиралась руками под свитер, наслаждаясь податливостью юного тела и нетерпением ведьмы.       Сабрина думала, что наконец обрела свободу. Она чествовала свободу от тревожных снов, от неосуществлённых желаний, от страха быть непонятой и отвергнутой, от оков правил и норм. Она чувствовала себя счастливой и не печалилась, когда вскоре вовсе перестала общаться с друзьями и стала игнорировать Харви, будто того и не было в её жизни. Сабрине была безразлична, и академия, а также всё, что с ней связано, не трогали её, как и семейные дела, но вот Уорделл становилось в её жизни всё больше, она будто вытесняла собой всё, незаметно, но эффективно устраняя возможных конкурентов.       Сабрина была опьянена своей любовью, она врала родным о друзьях, она сбегала из дома в ночь. Она встречалась со своей любовью в её доме, в кино на ночных сеансах, в многолюдном кафе или же запирались в учительском кабинете «ради дополнительных занятий».       Никто не подозревал их, никто не видел, как Уорделл ласкает ступнёй ногу Сабрины под столом кафетерия, никто не замечал ласк в темноте кинозала, не слышал за криками жертв хоррора приглушённых стонов, некому было увидеть, как судорожно пальцами сжимают подлокотник. Безлюдная обочина была свидетелем жарких поцелуев в машине и страсти, что заставляла забывать о неудобстве и тесноте салона.       Этот роман стремительно набирал обороты, и одним вечером Сабрина попросила Лилит сделать её своей. И той не требовалось пояснений или же повторного приглашения. Она лишь участливо спросила, уверена ли девушка в своём решении, и предложила провести их следующую встречу в доме Спеллманов.       Сабрина лишь благодарно кивнула ей, думая, что на родной территории ей будет проще, и радуясь столь трепетной заботе, не ведая о скрытых мотивах Лилит.       Той, что вновь предана и предаёт. Она просто не желает делить Сабрину ни с кем. Она ясно понимает, что не позволит Тёмному лорду завладеть юной ведьмой, не даст утолить его жажду обладания, она ясно понимает, что не он ворвётся в это тело, не он отправит её за точку невозврата.       И ночью Лилит ловит первый вскрик боли губами, первой входит в невинное тело, именно она пятнает грязью её душу и плоть, она клеймит кожу поцелуями и отравляет разум пустыми клятвами. Она забирает у неё невинность и крадёт ведьму у света и тьмы, ведя за собой. За собой.