Книга Химеры

      В ворохе событий, составлявших жизнь юной виджиланте (она же искусственно выведенный мутант, она же наследница многомиллиардного состояния в одном из самых преступных городов мира), было не так просто вычленить какие-то столпы стабильности и неизменности. Но всё же они были.       Например, вокруг неё или с ней самой всегда что-то случалось. Как ни парадоксально, это был стабильный и прочный фундамент её жизни. Что угодно, так или иначе, рано или поздно — скорее, через малый, чем через долгий промежуток времени — что-то обязано было произойти, разной степени безумия: от нашествия космических енотов до явления тёмных сущностей, мнящих себя богами.       Это во-первых. А во-вторых — можно было заявлять с абсолютной уверенностью: что бы ни случилось, дворецкий из рода Пенниуортов управится с происходящим или с последствиями оного абсолютно чётко, хладнокровно, без капли удивления или растерянности…       Идеально.       Поэтому Химера не удивилась, когда Альберт, возникший на пороге её испоганенной комнаты, как из воздуха, тут же оценил ущерб и без второго слова занялся организацией ремонта. Столп стабильности, что уж тут.       Но вот чего Химера точно не ожидала, так это того, что Курт её во второй раз в жизни похитит. Вместо того, чтобы требовать отчёт о произошедшем, кого-то извещать или тупо поднимать тревогу — хлопнет вместе с ней в свою комнатушку вдали от всех. Жестом запретит говорить, жестом усадит в гнездо из подушек и пледов, насвистывая, поставит чайник…       И заварит какао. С зефирками. Специально подождав, чтобы они расплавились и плавали плёнкой по поверхности.       Робко заулыбавшись, Рика пригубила обжигающий напиток — и будто снова почувствовала на плечах тяжесть чёрного плаща. Плаща человека, чья любовь к этому жидкому лакомству вроде бы как должна была оставаться тайной для всех, кроме Бэт-семьи.       — Ну вот’, — с удовлетворением подытожил Курт, глядя, как она пьёт. — Софсем тругое дело. Тепер можно. Так’.       — Что можно? — с внезапной усталостью поинтересовалась Рика: загадки и недомолвки, как бы мало их ни было, уже успели её достать за сегодня. — И что ты всё заладил, «так» да «так»?       — Я оп’ясню, — спокойно кивнул Курт, не отзываясь на колкость. — Соп’стфенно, отчасти за этим я и привёл тебья сюда. Но сперва расскажеш ты. Что случилос?       Химера мрачно уставилась в кружку с какао. Облизала липкий и сладкий ободок от зефира со стенки. И рассказала.       — Я облажалась, — уныло завершила она своё краткое, но ёмкое повествование, полное красочных эпитетов в стиле Росомахи. — Эта Чаровница могла рассказать куда больше, а я её спугнула. Можно подумать, одной космической угрозы нам было мало, теперь ещё и какая-то местечковая появилась. И мы не знаем, кто это. Потому что я в курсе про двоих — тех, кто считал, что Готэм должен быть разрушен. Но ни Джокера, ни Ра’с аль Гула никто бы не посмел назвать серыми и банальными!       Курт усмехнулся и покивал. Он уже успел уютно устроиться в другом углу, в своей любимой расслабленной позе — сцепив руки на коленях, обвитых хвостом.       — Был ещё Бэйн, — заметил он. — В сфоё фремя он тоже горел подоп’ной идеей. Пока не стал старше. Но вот уш кто точно не может’ называцца незамет’ным.       — И ещё он мёртв, — добавила Рика и тут же усмехнулась: — Хотя, как показывает практика, это далеко не панацея. Потому что Джокер тоже мёртв, но тем не менее. В любом случае, эти трое отпадают, и — та-дам! — благодаря моей глупой выходке, мы не знаем, кто угрожает нам и городу.       — Я знаю.       Густой и глубокий, и в то же время звонкий, как металл, голос, лишённый таких привычных и таких смешных интонаций. Чистый американский английский, безо всяких признаков немецкого акцента. Он уже читал так на лекциях, но то ведь были лекции и Шекспир, а это…       Химера не нашла ничего лучше, как отставить кружку куда-то на тумбочку и попытаться переспросить, издав вместо нормальных слов какой-то нелепый звучок:       — А?..       — Я знаю, — с нажимом повторил Курт, — но, к сожалению, пока не могу сказать. Есть правила, и не я их устанавливаю. Но ты наконец-то задала правильный вопрос, Химера. Ты спросила, почему я так часто говорю «так’». — И Рика вздрогнула от того, насколько резко сейчас, в чистой речи, прозвучало это короткое словечко с немецким акцентом. Курт явно это заметил, потому что успокаивающе улыбнулся и продолжил уже гораздо мягче: — А это значит, что нам с тобой наконец-то пора серьёзно поговорить.       Сглотнув, Рика выжидательно уставилась на него. Она была готова к чему угодно: что у Курта вырастут рога и копыта, завершая демонический облик, или наоборот, засветится нимб и появятся крылья. Хотя глаза его и так сияли золотом — куда уж больше?! Но визуально ничего не произошло. Курт Вагнер вздохнул, потёр острое пушистое ухо и начал:       — Очень хорошо, что ты уже знакома с теорией Мультивселенной и даже применила её на практике. Тебе не надо объяснять, что существует множество миров и в большинстве из них обитают наши двойники — каждый со своей историей и своей судьбой. У этой Мультивселенной есть свои законы, которые надо соблюдать, чтобы не нарушить ход вещей. Именно поэтому — честно предупреждаю — я не могу сказать тебе всего и сразу. Что-то переиначу. Где-то скажу полуправду. О чём-то умолчу. Но сделаю это не потому, что хочу солгать тебе. Просто иначе пока нельзя. Ты меня понимаешь?       Рика кивнула, заворожённая его новым голосом. Он был настолько глубоким, и мощным, но спокойным, как полноводная река, и… Нет, красивым он был и раньше, несмотря на смешной акцент. А сейчас… Просто понимаешь: то, что он говорит именно таким голосом, — безумно важно. Так.       — Есть те, кто умеет переходить между мирами без особого труда, — продолжал Курт. — Есть те, кто великолепно ориентируется во времени Мультивселенной — ведь в разных мирах оно течёт по-разному — и умеет видеть прошлое и будущее и перемещаться в них. Есть те, кто является неотъемлемой частью Мультивселенной, — как уже знакомая тебе Джанин, Дорога Грёз.       — А кто ты? — тихонько спросила Химера.       — Я — это я, — развёл трёхпалыми руками Курт, клыкасто улыбаясь. — У меня тоже есть свой дар, об истоках которого я пока умолчу. Но если сравнивать… — Он задумчиво сдвинул брови и тут же довольно хмыкнул: — Тебе ведь наверняка знакомы слухи, ещё из Англии, что меня видели в двух местах одновременно?       Рика невольно прыснула и кивнула, вспомнив школу Ксавье.       — Так вот, добиться такого эффекта действительно можно, хоть и сложно, если… очень-очень быстро перемещаться в пространстве. Можно даже говорить разные вещи и действовать по-разному… и я прошу тебя даже не пытаться это представлять! — добавил Курт, упреждающе выставляя ладони перед собой. — Суть не в том, как я это делаю, а в том, что в итоге получается. Ведь в итоге, в результате некоторых… хм… моих особенностей, я знаю, что происходило, происходит и будет происходить — не в одном мире. Не на одной Земле. На многих. До некоего определённого момента, о котором я пока тоже не могу говорить.       Рика осторожно, обеими руками вернула на место отпавшую челюсть и постаралась хоть как-то сузить расширившиеся глаза.       — Как ты с ума не сошёл со всем этим в голове?! — выдохнула она.       Сомнений в том, что Курт говорит правду, не возникало: и чуйка, и чутьё едва ли не в набат гремели, подтверждая, что всё так.       — Где-то — сошёл, — серьёзно кивнул Курт. — Пусть и не всегда из-за этого. И спасибо за участие, Рика. Мало кто об этом думает. Но в целом моё душевное здоровье в безопасности. И я во многом знаю, как всё будет. Множество вероятностей, тысячи их, миллионы. Не всегда и не во всём — но в том, что касается меня и тех, кто находится в моём окружении. И когда я говорю «так’» — это значит, что происходит событие, великое или малое, пусть даже ничтожно малое, что ставит происходящее на тот или иной путь. В основном — на самый положительный. На то, как должно быть. Это некое… подтверждение для меня самого — и для тех, кто в курсе, — что всё идёт, как надо.       — Есть те, кто в курсе? — слабо переспросила Химера. Масштабы того, о чём говорил ей Курт, её откровенно придавили, она даже старалась не думать в эту сторону — по его же совету.       — Есть. Стрэндж, которому в принципе известно очень и очень многое, в отличие от обычных обитателей нашей Земли. Константин, который предпочитает, по его же меткому выражению, забивать на это болт. А ещё, например, — золотые глаза чуть сощурились, — один из твоих отцов, Чарльз Ксавье. Я пытался рассказать и моему доброму другу Логану, но он не захотел слушать. Сказал, слишком мудрёно и ему не нужно.       Рика представила, как Логан чешет репу, пытаясь разобраться в событиях космических масштабов и надевая на себя придурочную мину стереотипного канадского дровосека, и невольно рассмеялась.       Курт улыбнулся в ответ, одобрительно наблюдая за ней.       — Но почему ты рассказываешь всё это мне? — отсмеявшись и забрав подостывший какао со столика, спросила девушка.       — Потому что так всегда было нужно, — серьёзно ответил Курт. — Ты начинаешь ходить по мирам, перед тобой раскрывается множество дорог. И ты должна знать, что в этих мирах у тебя сходу может быть союзник — если я там не мёртв и… в себе.       — В смысле, не сошёл с ума? — понятливо кивнула Рика.       — В смысле, осознаю себя как себя, — поправил её Курт. — Порой я могу приносить пользу даже как сумасшедший. А почему именно ты… — Он вильнул хвостом и посмотрел на девушку с внезапным подозрением: — Ты ведь сама знаешь, что троп об избранности уже всем откровенно надоел?       Ага, но ровно так же я думала, когда меня делали леди Ордена — и что-то это никому не мешало! — возмутилась Химера про себя, но вслух ничего говорить не стала, только кивнула.       — Я только что упоминал своё ближнее окружение. Ты — одна из тех, с кем я нахожусь рядом всегда. Как и с Чарльзом. Как и с Логаном. Как и с Джоном Константином, и это тот ещё цирк, особенно если к нам присоединяется… наш третий друг.       Он слегка запнулся, но Рика, помня про недоговорки, решила не обращать на это внимания и так и застыла, обратившись в слух.       А Курт продолжал:       — Мы не всегда можем встретиться сразу, и с тобой, и с остальными, не только с теми, кого я перечислил. Порой до нашего объединения проходят годы. Порой мы можем даже начинать по разные стороны баррикад. Но — и сейчас я буду говорить только о тебе, не касаясь прочих, ибо у них свои истории, — мы всегда оказываемся близки. Я в разных мирах и Федерика Клейтон в разных мирах — какие бы на деле имена, фамилии и прозвища ты ни носила, я всегда узнаю тебя. Ты почти всегда одна из самых дорогих мне друзей. Можешь быть моей приёмной дочерью. Названой сестрой. Даже опекуншей — хоть и никогда родной матерью. В каких-то мирах мы с тобой любим друг друга. — И добавил, усмехнувшись в ответ на её ойканье: — В некоторых даже женаты.       — А в этом как будет? — тут же спросила Рика, зарумянившаяся, несмотря на все уроки Альберта.       Курт только улыбнулся, поднёс палец к губам и отрицательно покачал головой.       — Не спрашивай меня о будущем, Химера. Единственный вопрос, который ты можешь мне задать, это «всё ли идёт так, как надо». И если я отвечу «так’»…       И тут взгляд его посерьёзнел.       — Но сейчас ты должна и можешь знать об одной очень важной вероятности. Тони Старк, каким бы разгильдяем он ни был, совершенно правильно предложил основать твой Орден. Правильно — в том числе и для меня. Потому что я действительно твой рыцарь, Химера. Твой последний рыцарь.       — Что это значит? — прошептала Химера, слегка холодея от того, с каким нажимом было сказано это слово.       Курт поднялся. Медленно, даже торжественно прошёл по комнате и остановился рядом с девушкой, устремив на неё взгляд, полный тепла и светлой печали.       — Потому что, даже если все твои рыцари погибнут или иначе покинут тебя, я останусь с тобой до конца. Потому что мне всегда хватит отваги сказать тебе, что ты не права, — и поверь мне, с некоторыми твоими формациями на это нужна именно отвага. Потому что… я всегда буду защищать тебя до последнего, даже от самой себя. И смогу убить, если пойму, что тебя уже не спасти. И пока в тебе окончательно не угаснет разум — ты всегда можешь меня попросить. И я это сделаю.       Химера медленно поднялась с места. Курт стоял прямо, не присев в привычную полусогнутую позу, и лишь слегка поводил хвостом. И не отвёл взгляда, когда девушка заглянула ему в глаза.       — Ты… ты уже это делал?       Тот молча кивнул.       Рика шумно выдохнула. И быстро, пока не смутилась, поцеловала его в щёку.       Курт с интересом приподнял бровь.       — Спасибо, — пояснила Рика, более-менее успешно справляясь с новым румянцем. — Что присматриваешь за мной. И за другими. И что не даёшь мне стать настоящим чудовищем.       — По-другому никак, моя леди, — церемонно поклонился Курт, но глаза его смеялись.       Рика фыркнула и от души обняла его — не как тогда, когда ревела в этой же его каморке, отчаянно цепляясь за того, кто был рядом, — а уже свободно, осознанно. И только теперь поняла: всё это время в её голове крутился дикий ворох разных мыслей, но не было той, которая могла бы быть совершенно логичной в таких обстоятельствах. Особенно когда Курт изменившимся голосом заявил, что знает, кто такой этот новый враг Готэма.       Даже тогда ей в голову не пришло, что Курт может оказаться предателем и внедренцем.       И дело было даже не в зверином чутье — да и в соулмейтов, особенно таких, каких любят сводить в «истинные пары» в сетературе, Рика не верила.       Просто перед ней стоял Курт Вагнер.       И этим было сказано всё.       — А тепер, — раздалось у Рики над ухом, когда трёхпалая рука осторожно прошлась по её волосам, — я прет’лагаю, уже бес паники и самобичеванийа, доложит’ остальным членам Ордена о случифшемса с Чарофницей. И попробоват’ што-нибут’ с этим стелат’. Сокласна?       — Да, — отозвалась Рика, размыкая объятья, не в силах сдержать широченной улыбки. — Да. Так’.