***
Тринадцать очень быстро нашла общий язык с местной ребятней: те плохо знали английский, но когда ты с людьми на одной волне, то языковые ограничения не мешают понимать друг друга с полуслова. Она училась кататься на скейтборде: ровные асфальтированные дороги под углом идеально подходили для этой цели. Ирэн сидел на камнях неподалеку от берега и смотрел на волны. Шквалистый морской ветер ерошил его волосы и задувал прямо под одежду, что было не особо приятно, но Ирэна это мало волновало. Он смотрел, как волны несут вдалеке льдины и небольшие айсберги, как в небе летают птицы, слушал шум прибоя и ветра и наслаждался непривычной местностью. Тринадцать была права - уехать из Америки в эти холодные края стоило хотя бы по той причине, что здесь девушке был предоставлен шанс почувствовать себя обычным подростком, не обреченным на скитания в попытках выжить в суровой реальности погибающего мира. Местный ландшафт удивлял разнообразием при всей своей лаконичности. В Гренландии было как-то особенно спокойно и уютно несмотря на холодный влажный климат. Ближе к вечеру, когда Ирэн уже думал уходить, к нему подсел Алан. Он принес Ирэну плед, или огромный разноцветный шарф - так сразу понять было сложно, но это было однозначно что-то теплое. Алан заботливо накинул это на плечи парня и сел рядышком. Некромант взглянул на Алана: ветер трепал его рыжие волнистые волосы, перебрасывая челку то на бок, то на глаза; острые уши теперь были проколоты в хрящах, там красовалось по три сережки в каждом ухе. Смотрелось это непривычно и диковинно, но вполне подходило под общий образ эльфа. Поверх голубой рубашки он накинул теплую куртку-парку песочного цвета и обмотал вокруг шеи желтый шарф. Он смотрел куда-то вдаль, немного щурясь, а потом вдруг сказал: – А у тебя еще осталась та голубая кружка? – Какая? – Которую я расписывал для тебя. Птицы, чайки, точнее, летящие на голубом небе. Помнишь? Я же не придумал это. – Помню, - Ирэн тоже стал смотреть на горизонт, и не удивился, что Алан вдруг вспомнил о кружке. На насыщенном сине-голубом небе кружили чайки. - Кружка разбилась давным давно. Извини, не сберег. – Иногда кружка - это просто кружка, - философски изрек Алан и неожиданно для Ирэна достал пачку сигарет. Ирэн вопросительно поднял бровь. Алан зажал сигарету зубами и посмотрел на некроманта, протянул ему пачку. - Вот, держи. Мне не жалко, у меня еще есть. – А Лотта в курсе, что ты... куришь? - Ирэн вдруг почувствовал себя так, словно он подросток, которому надо максимально скрытно покурить, и он делает это где-то за гаражами или стройками, идя потом домой час окольными путями, чтобы выветрить запах сигарет с рук и одежды. Но сигарету принял и зажег. Дым оказался с ванильным ароматом, табак был мягкий и приятный. Гораздо лучше самокруток, которые Ирэн так старательно экономил. – Знает. Она не в восторге, но не ругается. Я нечасто курю, только когда.... немного волнуюсь. - Алан помолчал, а его собеседник не стал задавать вопросы. Почти докурив сигарету до фильтра, Алан выдохнул дым в сторону и опустил голову. Выглядел он чем-то встревоженным. - Лотта мне рассказала немного о том, как проходила ваша жизнь Там, - говоря “там”, как понял Ирэн, Алан обозначал территорию, где жить было небезопасно. - Что умирало много людей, и, к сожалению, много тех, кто был тебе дорог. И умирали они на твоих глазах. Мне жаль, Ирэн. Я плохо помню всех, кто смотрит на меня с фотографий дома, но, когда я произношу их имена, мне становится тепло и грустно. – Понимаю тебя, - Ирэн кивнул и убрал остаток сигареты в карман, чтобы потом выбросить в урну. Мусорить в столь чистом и пока еще чужом мире ему не хотелось. - Иной раз я так хотел все забыть. Я даже завидую тебе, что ты ничего толком не помнишь. – Память делает нас теми, кто мы есть, даже если воспоминания причиняют боль. Через боль надо проходить, иначе какой смысл в жизни, полной счастья, если ты не можешь ощутить контраст между хорошим и плохим? - Алан снова изрек неожиданно глубокую мысль, удивив Ирэна. Тот думал, что он и в правду стал совсем плох, но Лотта явно преувеличила. - Я бы все отдал за воспоминания, которых лишен теперь. Я чувствую себя разбито и пусто: словно я когда-то был копилкой, наполненной разной мелочью, а потом меня уронили. Мелочь разлетелась во все стороны, какие-то осколки потерялись, но меня попытались склеить заново. Форма вроде та же, но чего-то не хватает, и наполнять теперь опасно. Алан взглянул на свои руки и потер большим пальцем место на пальцах другой руки, где не доставало ногтей. Потом он взглянул на Ирэна и чуть улыбнулся. – Я ловлю чувство дежавю. Словно когда-то я уже проводил с тобой вечера на берегу моря или океана, и дом там тоже стоял, и я тоже был такой... Такой вот. Раздробленный. – Такое правда было, - Ирэн вздохнул и уперся локтями в колени, сцепил пальцы в замок и уперся в них подбородком. - Это было давно. В один из таких вечеров ты все вспомнил, и я тебя потерял. Было грустно. Алан положил руку на плечо Ирэна, и они оба стали молча смотреть на темнеющее небо. – Ты останься, пожалуйста, здесь, - вдруг тихо сказал Алан спустя полчаса молчания. За это время его щеки покраснели от холода, как и пальцы на руках. Ирэн вопросительно взглянул на Алана. - Останься здесь с Тринадцать. До вашего появления тут было хорошо, но пусто. Теперь я чувствую, что все шло, как надо. Все шло к тому, чтобы вы появились тут в конце концов, исколесив много дорог и пройдя через тернии и леса. Не уезжайте. – Мы останемся, - кивнул Ирэн. - Тринадцать тут нравится, а я чувствую перед ней обязательство. Если бы не встреча с ней, может, меня бы тут не было сейчас. К тому же, в Америке дома у меня нет, и кроме брата никого не осталось. А тут есть Лотта, ты, и... О, это был кит? Ирэн вскочил с камней на ноги и снова увидел это: вдалеке водную гладь прорвало всплеском воды, из которой на мгновение показался серый хвост явно огромного животного. На мгновение некромант потерял дар речи. Алан усмехнулся и встал рядом. – Да. Это был кит. - Он с улыбкой взглянул на Ирэна и направился в сторону дома. - Ты явно замерз. Пойдем, сделаю чай. Ирэн пошел следом, повторяя в голове: “кит... огромный, многотонный, он пережил столько лет... возможно, он видел этот мир еще в лучшие его времена, и все еще плавает здесь и удивляет всех...”Часть 14
3 февраля 2020 г. в 14:49
– Это был худший способ добраться куда-либо целым, но невредимым, - Ирэн, едва ступив на землю, моментально отошёл от шумящего лопастями вертолета. Выглядел он бледнее обычного, кожа была какого-то зеленоватого оттенка, и казалось, что парня вот-вот вывернет наизнанку. – Ненавижу летать. На самолётах ещё ничего, но вертолет…
– Сюда иначе добраться сложно, - Лотта похлопала Ирэна по плечу, немного жмурясь из-за яркого солнца. – Ну, ты вроде бы цел, значит, все в порядке. Пойдем, не стой.
– Это было невероятно, восхитительно, прекрасно! – Тринадцать подбежала к Ирэну и Лотте, таща за собой чемодан с вещами. – Да если бы мне сказали, что я когда-нибудь прилетаю на вертолете, я бы сочла сказавшего сумасшедшим! Это нереально круто!.. Ой, Ирэн, ты такой зелёный. Тебе бы чаю выпить.
Ирэн от комментариев отказался и первым последовал к ожидающей их машине. Они прибыли в Нуук – столицу Гренландии, и единственное, что пока что отметила Тринадцать – это шквальные порывы ветра прямо в лицо и со всех сторон сразу.
Девушка запрыгнула в открытый багажник темно-красного пикапа. Сначала она забросила туда вещи, а потом поднялась сама. Ирэн предпочел ехать вместе с Лоттой и водителем – в кабине.
Аэропорт находился неподалеку от города, поэтому до него добраться не составило труда. Они ехали по асфальтированной дороге, которая сильно контрастировала с окружающей их природой: зелёные луга, покрытые мхом и одуванчиками; редкие, невысокие кустарники с ягодами; ярко-синий океан (или море?) вокруг… Сам город напоминал рождественскую открытку: на улицах, поднимающихся по холмам, стояли одно- и двухэтажные домики разных цветов и видов. Какие-то очень старые, какие-то блестяще-глянцево новые, с милыми внутренними двориками, в которых резвились собаки, дети, стояли каменные садовые фигурки гномов и оленей. Городок был очаровательным. Тринадцать никогда не видела города в его первозданном виде – без следов разрухи и хаоса, крови, побитых автомобилей и разграбленных домов и магазинов. А Нуук выглядел так свежо, живо и ново, что Тринадцать сразу решила – она останется здесь навсегда. Слишком красиво, чтобы покидать это место.
Машина остановилась возле ещё одного яркого дома. Издалека казалось, что он просто желто-голубой, но когда девушка увидела его вблизи, она восторженно вздохнула.
– О мой Бог, - она даже забыла, что ей надо бы вылезти из багажника – так залюбовалась домом. Одна его половина была раскрашена в цвета звездной ночи, как на картинах Ван Гога, и синие, лазурные и голубые оттенки плавно перетекали в яркие жёлтые, красные и оранжевые цвета: на солнечной стороне был нарисованы подсолнухи, птицы, одуванчики, костры, светлячки, уличные фонари, золотистые собаки, все самое яркое и жёлтое, что могло только прийти на ум, было нарисовано на доме.
Ирэн помог Тринадцать спуститься с багажника и достал из чемоданы, завороженно поглядывая на дом.
– Чувствую руку знакомого художника.
Парень полюбовался художеством на доме, и так и простоял бы весь день, если бы его не одернула Тринадцать. Она схватила его за рукав и настойчиво потянула за собой.
– Пойдем, нам надо вещи отнести. И с Аланом поздороваться.
Ирэн ее воодушевления не разделял: ему отчего-то казалось, что не с тем сейчас Аланом ему предстоит здороваться, но опасений своих, дабы не расстроить девушку, не высказал.
Он последовал вместе с ней следом за Лоттой. В доме витал до боли знакомый аромат: запах выпечки перебивал запах разбавителя для масляных красок, но этой квинтэссенции вполне хватило, чтобы пробудить в Ирэне воспоминания о прошлом. Он словно слышал разговоры его друзей в соседней комнате, словно видел их всех, живых и молодых, рядом с собой. На мгновение ему стало нехорошо, и он прислонился к стене.
– Ты в порядке? - Лотта положила руку ему на плечо и заглянула в глаза с беспокойством. - Я понимаю. Тут пахнет домом, да?
– Даже слишком, - Ирэн вздохнул, взял чемодан и себя в руки и прошел по коридору. На бледно-голубых стенах тут и там хаотично висели фотографии и картины в рамках и без, на комодах и тумбочках - тоже. Все вокруг кричало воспоминаниями о жизни, которая безвозвратно осталась в прошлом. Каждый знакомый рисунок и лицо на фотографиях делало Ирэну невыразимо больно, из-за чего он даже подумал, какой глупой было авантюрой соглашаться ехать сюда.
В гостиной было просторнее, чем в небольшом узком коридоре: окна с двух сторон пропускали достаточно света несмотря на легкие желтоватые занавески, у стены стоял диван и два разномастных кресла, накрытых пледами, на полу красовался ковер ручной работы с национальными узорами; у стены обосновался камин, увешанный рождественскими носочками и гирляндами. Стояли небольшие столики, висели полки, уставленные книгами, и в целом было очень уютно и по-домашнему тепло.
На ковре возле камина ссутулившись сидел человек. Короткие рыжие волосы, удлиняющиеся на челке, немного вились и лежали в легком беспорядке. Профиль с тонкими чертами лица и выступающими скулами показался Тринадцать знакомым: это лицо она уже видела на фотографиях, которые привезла с собой (точнее сказать, парочку снимков она в наглую стащила у Кристиана). На Алане был теплый свитер красного цвета с вязаным узором из котов и оленей, светлые джинсы и разные по оттенкам желтого цвета носки. Он читал книгу, скрестив ноги по-турецки.
Когда он услышал голоса, то обернулся. Ярко-голубые глаза смотрели на вошедших с любопытством. Алан поднялся, положив книгу на пол и заложив между страницами перышко, потянулся, и Тринадцать едва ли не открыла рот от удивления: Алан был очень высоким даже относительно Ирэна: ей казалось, что его рост достигает двух метров или очень приближен к этому. Алан дружелюбно улыбнулся и мягкой плавной походкой подошел к Лотте и ее друзьям.
– Ты вернулась, - он мягко улыбнулся Лотте и обнял ее. Лотта поднялась на цыпочки и взлохматила волосы Алану. - Я даже соскучиться не успел, а ты уже здесь. И не одна. У нас гости, да?
– Верно, - Лотта отпустила Алана и указала ладонью на Ирэна и Тринадцать. - Они будут жить у нас, я забрала их из Америки. Тут им очень нравится. Девушку зовут Тринадцать, а это...
– Ирэн, - Алан посмотрел на парня, несколько удивившись тому, что он произнес незнакомое до этой секунды ему имя. Ирэн чуть поднял бровь в молчаливом вопросе. - Ирэн. Тебя зовут Ирэн. Я... кажется, я тебя помню.
Ладонь Алана была теплой и сухой, как и раньше. Кожа чуть сильнее огрубела, чем помнил это Ирэн, но в остальном это был явно тот же человек. Ирэн бросил взгляд на его ладонь и не смог скрыть удивления на своем лице: там, где у людей располагаются ногти, виднелись лишь шрамы на коже. Ирэн взглянул на Лотту со смесью непонимания и возмущения. Лотта одними губами сказала: “потом”.
– Ты есть в моем блокноте, - Алан, все еще тепло улыбаясь, отпустил руку Ирэна. - И на фотографиях. Я рисовал тебя иногда, с тобой связаны какие-то странные воспоминания. Но я помню, что ты мой друг.
– Верно, - Ирэн кивнул, взглянул на чемоданы рядом.
– Алан, сделай пока чай. С облепихой, как ты любишь, - Лотта погладила рыжего по плечу и махнула Ирэну и Тринадцать рукой. - А вы - за мной. Покажу вам ваши комнаты.
– Лучше одну на двоих, - девушка схватила свой желтый чемодан и пошла по ступенькам вслед за Лоттой. Она дернула Ирэна за руку. - Не возражаешь?
– Да пожалуйста, - Ирэн снисходительно хмыкнул, хотя на самом деле был рад, что Тринадцать озвучила мысль, которая была в голове у парня.
Комната, которую им выделила Лотта, оказалась небольшой: одна кровать, небольшой шкаф, широкий подоконник и столик у окна. На подоконнике стояли горшочки с кактусами и цветами, а сама комната была оформлена в теплых оттенках оранжевого, желтого и бежевого.
– По поводу Алана... - Лотта многозначительно посмотрела в сторону Тринадцать. - Можешь, отнесешь ему то, что хотела передать? Он будет рад. И с радостью научит тебя заваривать невероятно вкусный чай. - Тринадцать поняла намек, что ей надо оставить Лотту и Ирэна наедине, поэтому выхватила из чемодана пакет с вещами Алана и умчалась на первый этаж. Лотта взглянула на Ирэна. - Много дерьма произошло, сам знаешь. Когда у Алана была реабилитация, скажем так, нам пришлось... лишить его парочки особенностей. Когти удалили, а еще он на седативных препаратах. Это его расслабляет, если он вдруг начинает нервничать. Если у него случится приступ, будет плохо в первую очередь ему. Он как ребенок в очень сильном и опасном теле - может навредить от незнания в первую очередь себе.
– Как он может меня помнить? - только и смог спросить Ирэн. Отсутствие когтей не делало Алана лучше или хуже - это был просто факт, что-то новое, к чему теперь надо привыкнуть.
– Тут много наших фотографий, его рисунков. Он же сам сказал. Какие-то воспоминания у него всплывают хаотично. В этом нет ничего плохого, главное - не дави на него. Его разум сейчас раздроблен на множество кусочков, из которых теперь состоит Алан.
– Ладно, разберемся, - кинув вещи на кровать, Ирэн поспешил вниз. С кухни доносился аромат облепихи и зеленого чая, розмарина и малины. Алан переоделся в голубую рубашку, и теперь выглядел настолько привычно, что Ирэн даже улыбнулся.