Капуста с сосисками

"Твоя капуста уже на подходе" - набирают сообщение слегка дрожащие тонкие пальцы. Потом замирают, в раздумье, прибавить что-то или отправить так. "И я тоже. Жду тебя", - помедлив, высокая худая блондинка нажимает значок отправления и переводит взгляд к ворочающейся в глубокой кастрюле капусте. Готовить её - трудоёмкое занятие, если учесть, что для работы с этим овощем нужны очень длинные и острые ножи, которых Кристина ужасно боится, особенно после того, как нечаянно разрубила себе ноготь вместе с мясом, когда резала капусту особенно вдохновенно. По счастью, тогда рядом был Тилль, успевший пресечь поток крови, слез и истерического смеха пластырем и самыми нежными ласками, после чего сам нарезал оставшееся и ещё долго не подпускал Кристину к готовке. Но, к сожалению, тушёную капусту с сосисками он любил едва ли не сильнее, чем Кристину, и девушка вполне смирилась с этим - пусть он любит капусту, а не изменяет ей, Кристине. Пусть и даже иногда обидно чувствовать себя кухаркой. "Скоро буду, милая. Выезжаю", - сообщения Тилля, как всегда, кажутся холодно-отстранёнными, если бы не ласковые слова в конце. Любит Тилль неумело, ухаживания его неуклюжи, но поцелуи и ласки, которые он дарит, для Кристины значат больше, чем криво слепленные комплименты и аляповатые букеты. Потому что фроляйн Лоренц может пробудить в этом огромном мужчине зверя одним взглядом, особенно, когда она стоит на пороге в одном кружевом фартучке, а из кухни несётся невероятный запах капусты. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок - известная истина, и Кристина с горечью убедилась, что оно так и есть. Могучему телу её мужчины требовалось основательное подкрепление - одних ласк Кристины ему было мало. Она кидает взгляд на недовольно бормочащую капусту, и, погрозив ей пальцем, уходит переодеваться. Вряд ли Тилль оценит футболку с изображением полного роз мусорного бака, надетую поверх тёмно-синей водолазки. Да ещё и бедра, на которых небрежно повязана старая клетчатая кофта - в отличие от многих женщин, Кристина совсем не гонится за модой, стремясь к тому, чтобы было тепло. Тилль редко видел её в домашней одежде, а если и видел, то загорался идеей купить Кристине что-то красивое. Фигура у Кристины была модельно-узкая, и подобрать на неё одежду не составляло труда. Вкуса у Лоренц не было, и потому она благосклонно соглашалась на всё, что выбирал Тилль из вороха одежды, когда приводил её в магазин. Его вкусу можно было доверять, потому что сам Тилль очень хорошо одевался, и своей фактурностью гасил спутницу, которая на его фоне казалась худее и ниже, чем на самом деле. Многие не понимали, почему парой такому мужчине оказалась женщина далеко не самой красивой внешности - Кристину можно было назвать миловидной с большим трудом. Она была хрупкой, болезненной, очень худой, пусть даже с очень красивыми ногами и тончайшей талией. Единственной яркой чертой в её внешности были довольно яркие голубые глаза, которые Кристина всегда прятала за очками, неизменно имевшими толстую оправу и огромные линзы. Косметикой она пренебрегала, не умея и не желая ей пользоваться - краситься, чтобы придать лицу классические очертания, нужно было долго, да и перед кем ей было краситься? Перед Тиллем, который одним поглаживанием мог стереть толстый слой штукатурки? Тогда лучше ходить с тем лицом, которое дала природа. Не так оно и было дурно, только не каждый видел его прелесть. Тилль прекрасно отличал красивое от дурного и знал, что подчас за самой обольстительной красотой может прятаться чудовище. Кристина переодевается медленно и неохотно, не желая мёрзнуть - всё-таки, пусть Тилль и отделал её комнату коврами и шкурами, Кристина всё равно мёрзнет - хоть сейчас и весна, а отопление в их большом доме уже отключили - мол, холодное весеннее солнце всё нагреет. Но Кристине приходится мёрзнуть круглый год - слишком уж Тилль любит, когда она щеголяет по дому в одном фартучке. Лоренц боится с ним спорить и говорить, что ей холодно - терять Тилля из-за такой глупости совсем не хочется. Кристина смотрит мимо зеркала, когда стягивает джинсы, но в стекле, занимающем половину стены, мелькает что-то узкое и розовое. Она натягивает сетчатый чулок, действуя боязливо и осторожно - чулки эти, в крупную сетку, с прилагающимся к ним пояском с резинками, ей тоже подарил Тилль. Его подарки всегда были дорогими и странными, и Кристина предпочитала хранить их, надевая их перед Тиллем. Но за то время, пока Тилль ездил в тур с презентацией нового сборника стихотворений, Кристина довольно часто любовалась его подарками, пытаясь уловить едва заметный запах Тилля, исходящий от них. Ожидая его, она истосковалась, хотя Тилль часто звонил и писал ей, напоминая о своей любви и капусте, которая лучше всего получалась только у Кристины. Она с трудом заправляет резинку чулка в пряжку, во время долгого отсутствия Тилля забыв, как это делается; морщит крупный неправильный нос, когда тугая грубая резинка плотно ложится на бедро, а сетка впивается в ногу - наверняка останутся красные следы. Тилль любит разные экзотические вещи, и следы от чулок выглядят почти так же, как красные полосы, которые Кристина плеткой-семихвосткой оставляла на широкой спине Тилля. Она не понимала, как можно получать удовольствие от того, что тебя бьёт любимый человек, но в отдельной комнате их большого дома Тилль хранил целую коллекцию плеток, наручников, ошейников и кожаных корсетов, которые Кристине очень шли. Тилль её никогда не бил, зная, что боль Лоренц не любит, но над собой позволял издеваться всеми возможными способами. И Кристина лупила его с наслаждением, особенно если перед этим готовила капусту. Готовить она не любила, но Тилль заставлял девушку тушить капусту чаще, чем предлагал поцелуи. Запах капусты заполняет дом, и Кристина, увлечённая чулками, не сразу вспоминает про блюдо. Панический визг смешивается с острым запахом сосисок и капусты, и зеркало отражает почти раздетую Кристину, которая бежит по дому в одних чулках. Туфли на высоченных острых шпильках остались разбросаны по комнате, а фартучек - небрежно брошен на шелковую покрышку. На кухне тепло от жара, который испускает кастрюля с капустой, и Кристина не боится холода, хотя она практически голая. Лицо горит и потеет, когда девушка склоняется над кастрюлей, заправляя за ухо острые блондинистые пряди. Капуста бурчит и кипит, и от её запаха сносит голову. Она пахнет так, что рот в одно мгновение наполняется слюной, но Кристина знает: вкус гораздо хуже запаха, но Тилль балдеет и от того, и от другого. А ещё он вне себя от восторга, когда Кристина принимается за уборку. Стоит ей взять пылесос и пойти с ним по ковру, мужчина мгновенно возбуждается, и на время уборки Кристине приходится уговаривать его сходить с друзьями в бар, потому что помочь в наведении чистоты Тилль соглашается нечасто - не мужское это дело. Да и пылесосить, когда лапы, пусть и любимые, тискают твою задницу, не очень-то сподручно. Телефон, лежащий на столешнице, взрывается какой-то попсовой мелодией, и Кристина едва успевает ухватить его, потому что Тилль никогда не держит трубку подолгу. - Да? - спрашивает она, одновременно помешивая капусту. - Купить чего-нибудь тебе, моя хорошая? - голос Тилля, глубокий и ласковый, действует на него обезоруживающе, и Кристина мягко мурлычет, что ей ничего не нужно. Однако Тилль никогда её не слушает, и привозит что-нибудь сладкое. А если он возвращается из тура, то Кристину ждёт ещё и поход в ресторан, где Тилль угощает её острыми блюдами - девушка любит специи и острые соусы. Соевый соус и пицца с пепперони - это её слабость, в то время как Тилль приверженец национальной кухни с её сосисками и бесчисленными сортами пива. - Тогда жди, мне осталось совсем немного, - говорит он, настраивая навигатор на адрес их берлинского дома, - Совсем немного, - прибавляет он рассеянно, слушая шум чего-то кипящего в трубке. В том, что это капуста, он не сомневается, и потому давит на газ. Тилль в который раз жалеет, что не взял Кристину с собой - так они были бы вместе день и ночь, а так, в его отсутствие, Кристина могла вернуться к своей работе, против которой Тилль ничего не имел, но и не одобрял. До знакомства с ним Кристина работала вебкам-моделью, и, поскольку она была недостаточно симпатичной, чтобы заниматься любовью на камеру в паре с кем-то, то в кадре всегда была одна, ублажая себя всевозможными предметами - как того пожелает клиент. Попутно она училась на туристического агента, и любителей наблюдать за девушками через веб-камеру подкупала её вежливость и приветливость. Клиентов у неё было немного, но подрабатывать в другом месте Кристина не хотела. Тилль тоже мог заказать живую проститутку на дом, но экран привлекал его больше. На сайте к его услугам было множество девушек, самых разных типажей, но внимание Тилля, любившего всё необычное, привлекла скромная блондинка с вечно непрокрашенными корнями и тёмными бровями. Она была фигуристая, но слишком худая, и это придавало Флакнелии - на сайте девушка называла себя так - особую прелесть. С ней было приятно общаться, и большую часть денег Тилль просаживал именно на коротенькие сообщения. Предложить встретиться он решился не сразу, но когда увидел Кристину вживую, ничуть не пожалел об этом. Для кого-то невзрачная, Тиллю она показалась очень милой, и её неправильное лицо было много приятнее, чем надменно-красивые физиономии девушек, с которыми он водился раньше. Раскованная и сдержанная в сети, в реальности Кристина оказалась робкой и смешливой, и Тиллю не стоило никакого труда завоевать её доверие. Ему было даже немного совестно, что он так легко охмурил почти незнакомую девушку, но Кристина понравилась ему так, что Тилль даже хотел предложить ей любовь в первый же день. Но пусть она и была вебкам-моделью, нельзя было нарушать определённые приличия. Поэтому долгое время они ходили гулять, не сразу решившись взяться за руки, чинно сидели на задних рядах в кино, пока Кристина не разрешила прикасаться к себе на официальных основаниях. Но даже когда их отношения перешли за границу встреч и степенных разговоров в кафе, Тилль всё равно не решался показывать друзьям Кристину. Пресса давно засекла его с девушкой, которая, по признанию поклонников Тилля, была гораздо милее, чем та, с которой он встречался раньше. Хотя надменная София, которую Тилль обожал, в мире шоу-бизнеса считалась признанной красавицей, и Кристина никак не могла с ней сравниться. Они обе были высокими худыми блондинками, и, может, потому Тилль и потянулся к Кристине, ища в её внешности черты той, которую хоть и перестал любить, но не мог выгнать из своего сердца. Однако, к его счастью, с Кристиной оказалось гораздо лучше, чем с Софией, которая беспрестанно требовала дорогих подарков и ни во что его не ставила. С Кристиной было легко и хорошо: в постели она была богиня, характером она походила на ласковую кошечку, которая не просит ничего, кроме ласки. Она была такой нежной и доброй, что Тиллю хотелось защищать её и делать что-то приятное без Кристининых просьб и желания. Она была такой душечкой, такой послушной и скромной, что Тилль нарадоваться не мог своему счастью и прятал Кристину ото всех, втайне боясь, что её сглазят и уведут. Купаясь в его любви, фроляйн Лоренц жила в его доме, кое-как выучившись на менеджера по туризму и не работала, с утра до ночи ублажая своего почти мужа. Тилль не решался закреплять официально их брак, хотя давно стало ясно, что этот союз должен быть крепким и прочным. Их окончательно свела капуста - единственное блюдо, которое Кристина готовила безупречно. А Тилль от капусты становился сам не свой, так почему бы им и не быть вместе? - Водка в голове, Ты милая невеста, Вставь сосиску в свою капусту, - мурлыкает Тилль пошлую песенку собственного сочинения, не зная, что Кристина сейчас напевает её же, нетерпеливо поглядывая в окно. - Слишком большой, слишком маленький.. Шлагбаум должен быть поднят, - напевает Кристина слабым, но приятным голоском, снимая тяжёлую кастрюлю с огня. Обычно Тилль отбирал у неё все тяжести, но Кристина была гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Ей нравилось быть слабой и защищённой. А Тилль любил расточать заботу и ласку своей королеве. Только сейчас Кристина вспоминает, что из одежды на ней одни стринги с чулками, но ведь чем меньше одежды - тем лучше, ведь так? И если учесть то, как она соскучилась по своему мужчине, одежда им не понадобится. Тилль давит на газ, хотя в центре города это запрещено - мысли о Кристине и капусте подгоняли его, заставляя забыть о правилах. Судьба благоволила ему, и в выходной день на улицах было немного людей и машин. Но Тилль, как ни торопился, всё равно боялся, что Кристина не захочет ждать его так долго. Она и так ждала целый месяц, пока он был в туре по далёкой холодной стране. Чёрный "Мерседес-Бенц" с ревом заруливает на парковку перед домом, и высунувшаяся в окно Кристина сразу узнает эту машину, бывшую свидетелем их свиданий и один раз - даже местом для любви. Девушка видит, как из неё выходит Тилль в неизменном камуфляже звезды - подчеркнуто неброская одежда и чёрные очки, которые делают его ещё более узнаваемым. Она чувствует, как сердце в порыве радости запрыгивает в горло, и стискивает обнажённую грудь, чтобы оно поутихло хоть немного. Кристине хочется открыть окно и кричать, но она из последних сил сдерживается, когда бежит открывать дверь. Тилль замирает, поражённый открывшимся видом. Кристина - розовая, сияющая - смотрела на него, застыв в проёме, и в это мгновение она была так хороша, что мужчина даже не подумал о капусте, чей соблазнительный запах доносился с кухни. - Я соскучилась, - дрожащим, но счастливым голосом произнесла Кристина, прежде чем броситься ему на шею. Он долго стоял, обняв её, наслаждаясь теплом обнажённого тела, хрупкого и гладкого, как фарфор. Тонкие жёлтые волосы щекотали лицо, но Тилль зарывался в них всё глубже и глубже, наслаждаясь запахом своей женщины. - Я больше никогда не оставлю тебя одну, - прошептал он, отводя волосы с розового уха. Толстые короткие пальцы, которые, как помнила Кристина, могли довести её до радостного крика и визга, скользнули ниже, деликатно оттягивая резинку чёрных стрингов. Но не последовало ни щипков, ни хлопков - того, чему Кристина игриво усмехалась и что значило повод перейти к чему-то большему. Было лишь ласковое, почти робкое поглаживание, которое сопровождал поцелуй в шею, в одну из многочисленных тёмных родинок. Прикосновение любимых губ действует на Кристину одуряюще, и она забрасывает ногу Тиллю на бедро, чтобы не упасть. - Дверь.. Увидят... - вцепляясь в его губы своими, шепчет она, и Тилль чуть улыбается, узнав свою Кристину - робкую настолько, что она всегда отказывалась от любви в общественных местах и просила потерпеть до дома. Тилль общественного мнения не боялся и смог бы постоять за девушку, даже если бы их застукали. Но мнение Кристины, её желания были для него законом. Однако сейчас Тилль перечит ей, всё же прикрывая дверь, откуда веет холодной весной, с её полными возбуждения и ожидания запахами. - Пускай увидят. Зато поймут, что есть кто-то счастливее их, - говорит он, поглаживая щёку Кристины - бархатисто-сухую, с нежным румянцем на болезненной коже. Тилль запрещает Кристине краситься, потому что ему нужно наблюдать, как она краснеет, бледнеет, смущённо розовеет, когда он шепчет ей на ушко пошлости. Как её губы, от природы яркие и длинные, от поцелуев становятся сочными, багряными. Ему нравится тискать её до синяков, чтобы потом извиняться и прикладывать холодное к худым бокам и маленьким ягодицам. Ему нравится, что её красота заключается не в большой груди и крутых бёдрах. Тилля пленяет её худоба, тонкие, однако не лишённые рельефа, руки, острые выступы косточек на бёдрах, её слабое зрение, заставляющее Кристину мило щуриться, когда Тилль в порыве страсти снимает с неё очки - чтобы ничто не было им преградой. Её глаза подслеповатые, внимательно-наивные, а слабый голосок нежен и доверчив. Тилль забывает, что голоден, забывает, что ему нужно переодеться, что его давно ждёт на кухне капуста - внимание мужчины поглотило худенькое, крепко обвившееся вокруг него тело. - Так возьми же меня, пока ещё не поздно, Жизнь коротка, я не могу ждать. Возьми меня сейчас, ты что, не видишь - Я не могу трахаться в Германии! - напевает он про себя прицепившуюся мелодию, подхватывая Кристину на руки. Она крепко жмётся, ища внимания, виснет у него на шее, цепляясь тоненькими руками. Тилль осторожно поднимается по широкой лестнице на второй этаж, в спальню, сдавливая Кристину до хруста в рёбрах, чтобы не выронить её. Фроляйн Лоренц такая лёгкая, что Тиллю кажется - он бы мог поставить её на ладонь и держать так почти без усилий. Тиллю уже сорок шесть, но созерцание возлюбленной возбуждает его так же, как если бы ему было двадцать. Он укладывает её на шёлковое покрывало, задергивая полог на широкой кровати, чтобы даже стены не могли наблюдать за их счастьем. - Наверное, все сосиски ты извела, пока ждала меня? - Тилль зарывается носом в электрически-блестящие волосы, снимая с Кристины трусы. Девушка смеётся шутке, которая не так уж далека от правды - в тоске по Тиллю ей приходилось удовлетворять себя всевозможными предметами, и даже пульт от телевизора, сейчас лежавший в гостиной, был Кристине утешением. - Сегодня обойдёмся без игрушек, - говорит он, поглаживая напрягшиеся в ожидании складочки между длинных ног, - ты устала от суррогатов. Он целует её настойчиво и влажно, щедро разлив слюну по розоватой щеке. Кристина порывисто вздыхает, подаваясь назад под тяжестью его тела, но в минуты возбуждения Тиллю нужно властвовать. Кристина запускает пальцы в жёсткие чёрные пряди, направляя его голову к своим ногам, но мужчина упрямится, не сразу слушаясь. - Я соскучилась по тому, как ты это делаешь, - прерывисто выдыхая через каждое слово, шепчет она, приветливо раздвигая ноги в почти идеальном шпагате. - А я истосковался по тому, как ты на это реагируешь, - признаётся он, соединяя губы с трепещущими срамными губами Кристины. Кристина улыбается, польщенная, когда Тилль целует её внизу всё крепче, всасывая капельки закипающего возбуждения. Девушке в одно мгновение становится жарко от ощущения, когда язык Тилля, длинный и рыхлый, касается её влажных губ. Она выгибается, упираясь макушкой в одну из бесчисленных бархатных подушечек, раскиданных по кровати для большего уюта, пока Тилль тщательно исследует каждый желобок горячей скользкой плоти. - Ещё, ещё пожалуйста, - просит она, держа его за волосы длинными тонкими пальчиками. К языку и губам, нетерпеливо прикусывающим разбухшие от возбуждения губы, прибавляются пальцы, и Кристина кричать готова от радости, когда в её растянутое пультом от телевизора нутро вторгаются такие родные пальцы, с грубыми натруженными подушечками. Он чередует язык и пальцы, массируя и деликатно, по чуть-чуть продвигается вглубь, хотя Кристина не обращает внимания на боль, доверчиво подаваясь вперёд. - Мне больше нравится твоя капуста, чем та, которую ты готовишь, - признаётся он, на мгновение отнимая голову от истекающего драгоценным соком лона Кристины. Девушка замирает, не сразу поняв шутку, но потом с облегчением улыбается, поняв, о какой именно капусте шла речь. - Спасибо, что объяснил. А то бы я так и думала, что капусту с сосисками ты любишь больше, чем меня, - Кристина хмурит тёмные брови, но её неправильное и оттого очаровательное лицо в ту же минуту расцветает нежной светлой улыбкой.