Магистр с гор Мэйлин

      Время, затраченное на дорогу в столицу, решили не тратить даром.       Всем спутникам сообщили, что глава Мэй утомился и нуждается в длительном сне. Линь Чэнь так умело делал озабоченное лицо и говорил таким лекарским голосом, что бедняга Ли Ган встревожился всерьёз и предложил нарушить правила и остановиться на передышку в какой-нибудь придорожной гостинице получше. Пришлось главе вмешаться самому и строго-настрого приказать, чтобы никакие ранее отданные приказы не нарушались из-за его нездоровья. По всему цзянху славилась способность Мэя Чансу быстро перемещаться из города в город, притом что всем было известно: глава верхом не ездит по причине своей немочи. Секрет был прост: его повозка была особой конструкции, в ней можно было спать с удобствами, а во второй повозке имелась жаровня, на которой умельцы-повара на ходу готовили горячие кушанья, — то есть останавливаться не требовалось ни на ночлег, ни на еду. Линь Чэнь в таких путешествиях не сходил с седла по несколько дней, разве что лошадей меняя, и на него косились с суеверным ужасом; «вот ты и стал считаться настоящим колдуном», подшучивал над ним Линь Шу. Сам он дорого дал бы, чтобы в новом теле хоть раз промчаться галопом, как любил делать в старом; точно так же Вэй Ин тосковал по настоящим полётам на мече — «чтоб ветер в ушах свистел!», объясняли оба. «Когда-нибудь», твёрдо обещал обоим Линь Чэнь.       Труднее всего оказалось отделаться от Фэй Лю. Верный телохранитель вознамерился неотлучно пребывать при спящем главе — и мог заподозрить неладное, глядя на неподвижное и почти бездыханное тело; а по рассказам верных людей, именно таким — полумёртвым — выглядело тело Мэя Чансу, когда его покидали обе сущности вместе. Спас положение Линь Чэнь, заявивший, что сам собственной персоной останется при спящем подопечном; Фэй Лю поёжился и удрал от него в повозку к Ли Гану, благо там кухарка пообещала приготовить его любимые мандарины, варенные в сиропе.       Можно было идти.       Линь Шу на незримых тропах был не самым удобным спутником — вечно убегал вперёд и останавливался ждать, нетерпеливо морщась. Вэй Ин сам удивлялся своей осторожности… просто он-то знал об этих тропах немного больше. Один неверный шаг — и навеки затеряешься в здешнем мглистом небытии… если, конечно, тебя не будет ждать и звать кто-нибудь с правильной мелодией правильной флейты.       В этот раз Линь Шу не спешил.       — Сянь-дагэ, как ты полагаешь, этот траурный Лань в силах подчинить такого призрака, как ты или я?       Вэй Ин пожал плечами.       — Трудно сказать не проверив, и лучше не проверять. Но я слышал при жизни, что мелодии «Призыв» и «Расспрос» непреодолимы и редкая нечисть может с ними справиться — разве что высшие демоны.       — Ты когда-нибудь встречал демонов? — хмыкнул Линь Шу. — Ну то есть настоящих, а не людей, которые их с успехом заменяют.       — Не доводилось, к счастью, — признался Вэй Ин. — Та Тьма, с которой я имел дело, демоном всё же не стала, осталась несобранной силой. Разве что…       — Разве что демоном стал ты сам, собрав её в себе, — договорил за него Линь Шу. — И похоже, ты вполне справляешься с музыкальной магией твоего траурного Ланя.       Вэй Ин отмахнулся. Плохо я с ней справляюсь… но признаваться в слабости он не любил, да и пугать Линь Шу не стоило. Вряд ли я ещё когда-нибудь окажусь в опасной близости к Лань Чжаню, а значит и думать об этом незачем.       — Скажи, — всё-таки не удержался он, — что за вещь лежала там на камне рядом с его мечом? Я не мог разглядеть издали…       — …а я не очень понял, — вздохнул Линь Шу. — Смятый кусочек светлого металла, похожего на серебро, с привязанным к нему плетёным шнурком. Какая-то подвеска, должно быть.       Вэй Ин в очередной раз пожал плечами. Подвесок из серебра он в прошлой жизни видел не меньше, чем в этой; одной из таких мог бы считаться цзяновский колокольчик — но откуда бы мог взяться он у Лань Чжаня? Нет, всё-таки зря дразнили Старейшину два его друга: Лань Чжань ждал кого-то ещё.       — Мы на месте, — сказал он вместо ответа.       Местом был холм над резиденцией Ордена Цзинь, и ночная тьма укрывала его словно одеялом — поверх макушек деревьев. Огни у подножия располагались по строгим линиям: цепочка факелов на стене, яркие фонари пятнами над служебными дворами и воротами — там и ночью не останавливалась жизнь, — тёплые мелкие огоньки садовых фонариков, паутиной разложенные в садах, и наконец сама Башня Кои, вздымающаяся уступами и похожая на гору Хэншань в дни храмовых праздников — точно так же залитая мягким светом масляных светилен.       — Даже в императорском дворце не тратят столько средств на освещение, — неодобрительно произнёс у него за спиной Линь Шу. — Нам, как я понимаю, не туда?       — Смени облик, — посоветовал в ответ Вэй Ин. Им как раз надо было туда: сквозь поле света в темноту подземелий.       Два призрака перелетели через стену в самом глухом её участке — где сад был и внутри, и снаружи. Должно быть, когда-то этой тайной калиткой пользовались люди, приводившие к прежнему главе женщин; сейчас здесь были для порядка небрежно нарисованы три печати барьера, давно не подновлявшиеся, — «и в самом деле, какие опасности могут грозить самому богатому и великому Ордену после смерти Старейшины Илина», вслух усмехнулся Линь Шу.       Сады, поддерживаемые благими чарами здешних садовников, благоухали даже осенью: цвели деревья, цвели пионы на клумбах, цвели пышные куртины кустарников; Линь Шу мимоходом сорвал горсть спелых ягод шелковицы и теперь жевал их, наслаждаясь вкусом, — он и в призрачной ипостаси оставался лакомкой. Никто не поднимал тревоги, никто не бегал по аллеям с факелами и с мечами наперевес; что же мы такое, если орденские оберегающие заклинания нас не видят?       — Даосы сломают языки в спорах о таком казусе, — тоном Линь Чэня ответил ему Линь Шу. — Чем стал ты, забравшись в чужое тело? чем стал я, пойманный в самый миг смерти? Когда-нибудь узнаем, а пока — не всё ли равно!       — И то правда, — покладисто согласился Вэй Ин: они как раз дошли до первого ручья, золотисто поблескивавшего под садовым фонариком.       Линь Шу ступил в воду так решительно, словно это он всю жизнь провёл на берегах озера и в охоте на водных тварей.       Дорогу Вэй Ин запомнил ещё в первый раз, но здесь и помнить не требовалось — просто следовать по течению до решётки водостока, потом через решётку по небольшому водопаду в отводной подземный канал… дальше начинался настоящий лабиринт ходов и проходов, и где-то там угадывалось безмолвное присутствие, которое Вэй Ин уже не перепутал бы ни с каким другим: у всякой тьмы есть свой цвет и голос.       Линь Шу следовал за ним, бросая по сторонам быстрые взгляды — как полководец, оценивающий местность.       — Ни одной ловушки? — недоверчиво уточнил он на середине пути. — Что за беспечный народ здесь обитает?!       Вэй Ин кивнул ему на отверстие в стене, мимо которого они как раз проходили: совсем крохотное, почти незаметное, если не знать, где искать.       — Но дротики и стрелы — это же для людей, — продолжал недоумевать Линь Шу, — кстати, нужно будет проверить дорогу для побега: ради твоего Генерала. А против нечисти есть что-нибудь?       — Есть печати на сводах водоотливного канала, — отозвался Вэй Ин и указал вверх, где капельки влаги на камнях складывались в затейливый круговой узор, — и не спрашивай, почему они не отзываются на нас: понятия не имею.       — Нужно будет проверить весь путь побега, — повторил Линь Шу и умолк, сосредоточенно запоминая повороты.       Даже в факелах был обычный, а не магический огонь, и питался он обычной смолой — Вэй Ин удостоверился, проведя рукой сквозь пламя. У него начинала складываться в голове настоящая теория: о душах, которые могли приходить сюда беспрепятственно. В самом деле, ведь Ли Вань тоже не была обычным призраком — странствовала душа вполне живой девочки, прошедшая через перерождение и законно обитающая в новом теле. Получается, что есть призраки-мёртвые и призраки-живые?.. и вся наша заклинательская статегия рассчитана на призраков-мёртвых?       Хотелось бы мне однажды понять во всей полноте, что же такое смерть.       Или нет, не хотелось бы!       — Не касайся пола, — предостерёг он Линь Шу перед самой дверью камеры Вэнь Нина. Зря он прежде думал, что призраки не оставляют следов! в тот раз они с Вэнь Цин натоптали изрядно да к тому же посмахивали пыль с лохмотьев пленника, поэтому перед уходом Ли Вань дважды взмахнула рукавом, поднимая настоящую пылевую метель, которая скроет все следы…       — Это он? — спросил Линь Шу почему-то шёпотом, хотя подслушивать было некому.       …а Вэй Ин старательно всматривался в запылённый пол.       Кто-то приходил сюда после них. Следы были слабые, но отчётливые — тёмные и гладкие на сером пушистом фоне.       Линь Шу посмотрел тоже и недовольно хмыкнул.       — Подошвы дорогих сапог, — определил он с точностью опытного разведчика. — Кто-то навещает Призрачного Генерала… смотри, сколько ходили вокруг.       Неподвижную фигуру и впрямь окружали несколько дорожек, но целая площадка была вытоптана перед ней — словно приходивший стоял с Вэнь Нином лицом к лицу… о чём-то говорил или что-то делал?       И наконец Вэй Ин всё-таки посмотрел на самого Призрачного Генерала.       Вэнь Нин стоял всё в той же окаменевшей позе — словно дерево, вросшее в пол. Цепи, обвивавшие его руки и торс, местами были тускло-серого цвета от пыли, а местами поблескивали свежим чёрным металлом: там, где их кто-то трогал.       Линь Шу рассматривал, не касаясь.       — Ты видел эти знаки? — спросил он наконец. — Что они означают?       Призракам не требуется освещение, и Вэй Ин вытащил из рукава лист бумаги и дорожную тушечницу с маленькой кистью.       — Помоги.       Линь Шу с готовностью подставил ладони под тонкий лист. Незнакомые печати надлежало срисовать со всей тщательностью; Вэй Ин никогда прежде так не старался — даже на строгих уроках учителя Лань Цижэня… особенно на них! Там ведь было столько всего интересного помимо аккуратных правильных штрихов!       — Он не пытался шевельнуться? — осторожно спросил Линь Шу на седьмой печати.       Вэй Ин поднял глаза. Лицо Вэнь Нина было таким же неподвижным, как в тот день, когда они нашли его мёртвого на тропе Цюнци.       Даже в пещере на Луаньцзан, ещё не пробуждённый, Вэнь Нин силился открыть глаза. В нём ощущалось скрытое напряжение — теперь же всё было немо и неподвижно.       …всё.       Вэй Ин не позволил пальцам дрогнуть и старательно дорисовал девятую печать. Потом подождал, пока высохнет тушь, скатал листок в тонкую трубочку, убрал в рукав и только тогда протянул руку и дотронулся до запястья мёртвого друга.       Как я не заметил этого в первый раз?.. в тонких меридианах стояла чужая Тьма, стылая, будто вода зимой.       Тьму Призрачного Генерала Вэй Ин знал «в лицо и по имени» — столько сражался с ней, пока возвращал обратно в тело светлую душу хунь! Теперь же она не отзывалась и не повиновалась ему, смешанная с другой Тьмой, тягучей и тяжёлой, без единой искры или ряби. На прикосновение она даже не огрызалась — просто не отвечала никак.       — Ничего подобного мне прежде встречать не доводилось, — честно признался Вэй Ин после третьей безуспешной попытки. — Вся суть се-ци именно в том, что она не знает покоя и вечно ищет чем утолить свой голод… а нэй-инь занята тем же, что обычная кровь: питает и залечивает и поэтому вечно в движении. Здесь же эта сущность неподвижна как смола и неподатлива как камень; чтобы сотворить такое, нужно вторгнуться в самую суть и поддерживать постоянно… поддерживать?..       — Давно хотел спросить, бывает ли тёмное ядро, подобное золотому, — усмехнулся Линь Шу и провёл ладонью над цепями, не касаясь. — Если обычная вода собирается в озёрах и в море, то почему наша инь не может поступать так же?       — Кажется, я начинаю понимать, для чего служат печати на его оковах, — согласился Вэй Ин, оставив бесполезные попытки всколыхнуть чёрную смолу. — В него влили какую-то чужеродную дрянь, а печати не дают ей вытечь наружу… нет, инь не имеет единого центра… но почему его собственная нэй-инь молчит? Выходит, душа по тоже ушла?..       Лязгнула цепь: Линь Шу взял Вэнь Нина за кисть и слегка приподнял его руку. Рука осталась на весу, словно что-то её держало.       — Это ничего не доказывает, — возразил Вэй Ин и осторожно опустил руку обратно. — Возможно, по изгнана и вместо неё телом управляет этот странный чёрный клей…       — Разве ты не тот, кто слышит души? — пожал плечами Линь Шу.       Вэй Ин уставился на него, как на призрака. Мысли мчались вокруг сердца, гремя копытами. Есть же способ поговорить с шэнь… но так ли разумна по, чтобы откликнуться?.. а если и хунь спрятана где-то там под чёрным илом?.. Как всё это работает?!       — Гвозди, — решительно сказал он наконец. — Те, что вбиты в его голову. Если там тоже есть руны, мне нужно их увидеть.       Линь Шу осмотрелся в тесной камере и подтащил от стены табурет.       — В облике призрака я не нуждался в подставках, — ворчал он, осторожно ощупывая волосы неподвижного Призачного Генерала, — а эта колченогая мебель скрипит так, что того гляди разбудит стражу… нашёл. Вытащить оба?       — По одному, — распорядился Вэй Ин, — оба сразу слишком рискованно.       — Слушаюсь, господин! — Линь Шу всегда шутил, когда бывал взволнован.       То, что Вэй Ин для краткости именовал гвоздём, было скорее тонкой спицей из прочного чёрного металла. Вязь незнакомых символов покрывала все четыре грани сверху донизу, Вэй Ин смог опознать только сложноначертанное «шу» — знак подчинения. Кто бы ни был тот человек, что выбивал эти руны, ясно было одно: он продвинулся далеко по тёмному пути… так далеко даже сам Старейшина Илина не хаживал! точнее, вообще не ходил в эту сторону.       Среди тех талисманов, которые он использовал на Луаньцзан, никогда не было этого беспрекословного «шу». Даже мёртвый, Вэнь Нин оставался другом, а не просто нечистью.       — Ты заметил? — тихо спросил Линь Шу.       Вэй Ин не ответил, занятый рисованием новых знаков на новом листе бумаги. Ещё бы я не заметил!.. как дёрнулись неподвижные губы Вэнь Нина, когда гвоздь покидал его голову.       Если послушать сейчас?..       Он продолжал срисовывать знаки, стараясь, чтобы кисть не тряслась от нетерпения. Никогда не делал такого прежде, только слышал об этой возможности; мои-то мертвецы говорили со мной сами, иной раз даже слишком много и громко!       Я не рискну играть здесь на флейте; но для Сопереживания она и не требуется.       Было ещё время подумать — целых шесть несрисованных символов. Пять. Четыре. Можно ли испытывать судьбу и делать один бросок, когда столько всего всем должен?.. Три. Но разве Вэнь Нину и Вэнь Цин я должен меньше? Я с ними связан жизнью и смертью.. да, а с Линь Шу и его людьми ты связан словом. Последний символ. Пора.       Линь Шу передал ему заполненный лист и взвесил чёрный гвоздь на ладони.       — Не хочется вытаскивать второй: похоже, это больно. Положимся на то, что знаки на них одинаковые?       Вэй Ин кивнул. Никогда ещё призрачные губы не слушались так плохо.       — Подожди. — И всё-таки договорил, решившись: — Есть способ поговорить с ним сейчас, но это опасно.       Линь Шу нахмурился.       — Именно сейчас? пока гвоздь не вернулся на место? В чём опасность: Генерал может взбеситься без контроля?       — Именно сейчас, — кивнул Вэй Ин. Вязкая тьма в меридианах Вэнь Нина колыхалась, стала подвижнее, утратила мёртвую стылость. — Да, может; но главная опасность не в том.       Линь Шу пожал плечами:       — Мы оба призраки — что он может нам сделать? Хотя, если услышит стража…       — Если я ошибусь, я могу не пережить этого разговора, — сказал Вэй Ин, решительно выговаривая слова. — Мы многое сделали за эти годы, дальше ты справишься сам. — Оставалось только посмотреть Линь Шу в глаза, и он посмотрел. — Я должен.       — Знаю, — отрезал Линь Шу. — Разве я когда-нибудь просил тебя забыть эти долги? вот и делай что должен. Ты знаешь, что у тебя глаза стали красными?       И неторопливо спустился с табурета на пыльный пол, продолжая держать гвоздь на открытой ладони.       — Знаю, — сказал Вэй Ин.       Что я знаю?       При обычном Сопереживании достаточно просто пригласить духа войти в твоё тело — но здесь придётся делать наоборот: входить самому и искать спрятанную душу хунь, в надежде, что она там ещё есть. А я ведь и про «обычное» Сопереживание только читал, сам никогда не участвовал в этом ритуале и не знаю, смогу ли.       Старейшина Илина, усмехнулся он над собой. Тебе ли бояться непроторённых троп!       Линь Шу рядом усмехнулся и кивнул.       — Что я должен делать, Сянь-дагэ? Могу чем-нибудь помочь?       — Ты ещё помнишь, как я учил тебя зажигать огонь? — непослушными губами отозвался Вэй Ин. Линь Шу за всё время освоил только это нехитрое детское умение. — Если я задержусь слишком надолго, прижги мне запястье.       — Надолго — это сколько? — проворчал тот и щёлкнул пальцами, заставляя затеплиться крохотный огонёк на конце ногтя. — Мы пришли сюда в полночь, как подобает истинным тёмным духам; назовём рассвет временем твоего возвращения? И, Сянь-дагэ… удачи.       Вэй Ин даже кивать не стал: вслушивался, подходя всё ближе, на самый порог… должно быть, наяву это смотрелось странно — призрак обнимает неподвижного мертвеца… мёртвые не мертвы, нам ли не знать, друг мой!       Незнакомая Тьма облепила ноги, будто болотный ил. Помедлила, поднялась выше, ещё выше, к плечам и горлу, — и наконец залила глаза, всё больше напоминая юньмэнские топи. Вэй Ин осторожно пошевелил руками, складывая пальцы в печать. Я был здесь прежде тебя, я сильнее тебя, услышь и подчинись.       Тьма ощупывала его липкими ладонями.       Хозяин? различил он неслышный вопрос. Хозяин вернулся? Чёрным по чёрному нарисовался незнакомый облик: насмешливые горящие глаза, волосы как водяные травы, улыбка, открывающая клычки, — демон?.. нет, человек, и совсем молодой, — протянул руку, взвешивая на ладони что-то чёрное и длинное, и сказал не спеша: «на моих мертвецов это действовало безотказно; посмотрим, насколько силён будешь ты!»       Хозяин? снова прочавкала чужая Тьма, и сквозь неё донеслось, перекрывая: хозяин и друг.       Я здесь, отозвался Вэй Ин насколько мог громко. Прости, что так долго не приходил. Я вытащу тебя, обещаю. Ты позволишь мне посмотреть?..       «Да» было уже не чёрным, а серым. Другая картина проступала сквозь мутную завесу: большой зал, яркие лучи света сливаются в квадрат на полу, залита солнцем невысокая фигура — на коленях, в белом одеянии; и ещё одна рядом, в серой холстине — в трауре? Смутно памятный голос: «Молодая госпожа, вам не подобает…» — и голос, от которого разрывается сердце: «Защиты и справедливости!» Ты была там, шицзэ? на суде? и просила за Вэнь Цин и Вэнь Нина?.. Девушек уводят в разные стороны — одна оглядывается, уходя, и что-то ещё пытается говорить, другая идёт ровным шагом, с гордо поднятой головой. Только так, сестрица Вэнь Цин, только так…       …белая вспышка ярости — и перед глазами всё снова тонет во тьме.       Он понимал, что душа хунь откликнулась на зов, что сейчас он видит прошлое глазами Вэнь Нина — никакие гвозди, цепи, печати не могли заставить забыть. После тьмы потянулись другие картины, монотонные, как кочки в болоте: свод камеры над головой, тяжесть цепей, какие-то люди приходят и уходят, что-то говорят, рисуют всё новые талисманы, — не слушать, не смотреть, не подчиняться. Мэн Яо растягивает резиновые губы в улыбке: «у нас много времени впереди, молодой господин Вэнь»… Словно эхом — улыбка с клычками: «провалиться мне в диюй, если я не раскрою твой секрет!» — нет никакого секрета, только решение, ведь решено было раз и навсегда… и смутной, совсем смутной тенью, будто в паутине: пение тетивы, испуг, фигура в чёрном и алом: «Да ты отлично стреляешь!» — решено и другого решения не будет. Новая цепь стягивает горло как ошейник, и внутрь вползает незнакомая змея, равнодушная, тяжёлая, мертвее мёртвого. «Посмотрим, как ты теперь не подчинишься!» — что ж, посмотрим, но не будем смотреть, сознание гаснет, как угли под водой, всё дальнейшее сливается в одну равнодушную трясину…       …крохотный огонёк касается руки, гладит по локтю, перебирает волосы…       …сестра?.. разве возможно?..       Она приходила, тихо подтвердил Вэй Ин. И придёт снова. Вы непременно будете вместе, обещаю.       …голос вторгается в разбуженную липкость: «почему ты упорствуешь? ведь Старейшины давно уже нет!» На этот раз знакомое лицо: острый нос, острые глазки-буравчики, старательно насупленные брови, — Су Шэ, без ленты, в жёлто-белых одеждах какого-то нового Ордена. «Твой господин мёртв, растерзан на кусочки собственной дохлой армией, и душа его развеяна! ради чего ты упрямишься, ведь тебе некому больше служить!» Что ты знаешь о службе, хотел бы ответить Вэнь Нин, но говорить не стоило — ничего не знает. «Мой господин достоин того, чтобы ему служили! — горячо убеждает Су Шэ. — Ты бы знал, как он умеет ценить своих людей и награждать их! Да, он ошибся с негодяем Сюэ Яном, тот причинил тебе много зла, но ведь всё может быть и по-другому! Только согласись, и тогда получишь свободу и всё что захочешь!» Две души рассмеялись в унисон — душа хунь и призрачная душа Вэй Ина. Всё что захочу? можно я захочу его голову? а ещё лучше — голову Цзинь Гуаншаня!..       …снова серое марево заволакивает глаза… рассвет пасмурного дня, тучи сгущаются над зубчатой короной Башни Кои…       …рассвет.       Пылающий уголёк прижался к многострадальному запястью, Вэй Ин зашипел сквозь зубы и затряс рукой.       — Ты вовремя, — сказал он, когда смог говорить.       Линь Шу погасил «огненный ноготь» и вернул спицу на место в голову Призрачного Генерала — бережным и жестоким движением, как выдёргивают стрелу из тела раненого.       — Узнал что-нибудь важное?       Вэй Ин помотал головой, окончательно приходя в себя нынешнего.       — Сюэ Ян, — сказал он. — Не знаю, кто он, но он гений и мерзавец. Это его рук дело — все эти печати и гвозди… да, но главное, что душа хунь жива и даже почти невредима. Вэнь Нин ухитрился сберечь её на самом дне, куда никому не добраться; я всегда знал, что этому парню служат железные копья и железные кони.       Оставалось сделать только одно, и он это сделал: встал перед Вэнь Нином и прислонился лбом к его лбу, словно для нового ритуала.       — Скоро всё закончится. — Лоб Призрачного Генерала был холоднее чем у живого человека, но всё же теплее чем у мертвеца. — Обещаю, скоро мы вызволим тебя отсюда. Теперь я точно знаю, как это сделать.       — Точно? — переспросил Линь Шу, когда они уже замели следы и покинули душную камеру.       Точнее некуда, хотелось крикнуть Вэй Ину. Я точно знаю, как вытащить из него эту подлую болотную воду!       — Давай-ка посмотрим на будущий путь побега, — вместо этого сказал он.