Серый след

Александр сошел с поезда ровно в семь утра. Перехватил поудобнее чемодан и поднял воротник. Стылый ноябрь, темнота, едва разгоняемая единственным фонарем, и мелкий степной городок — вот что окружало его сейчас. Раньше, куда бы он ни приехал, его встречали цветами и волной обожания или же пушечной канонадой и пороховым дымом. Сейчас его спутниками были тишина и пустота: ни верных адъютантов, ни охраны, ни офицеров с докладами. Непривычная обстановка для генерал-майора Александра Блока — народного героя и главного символа военной мощи империи. Но неудивительная, учитывая, что он прибыл в городок инкогнито. В темноте мигнул и погас алый огонек чужой сигареты. На перроне стоял еще один человек. Александр поставил чемодан и достал портсигар. Едва различимая фигура двинулась к нему. Когда она приблизилась, Александр разглядел женщину: высокую, худощавую и коротко остриженную. Она ежилась от холода в тонком пальто. Александр зажал сигарету в зубах, наблюдая за ней. Портсигар и спички убирать не стал — очевидно, дама подошла попросить огоньку. — Господин Блок? Он нахмурился. — Я. — Меня прислала Клара — встретить вас. — Я не сообщал ей, что приеду. Александр был удивлен. Его поездка была спонтанной: еще позавчера вечером он резался со знакомыми офицерами в карты, а ночью подорвался, покидал вещи в чемодан и поехал сюда. Столичная суета угнетала его. Пить, гулять и таскаться по приемам свадебным генералом обрыдло, и захотелось сделать что-нибудь осмысленное. Тогда он вспомнил о Кларе. Худенькая, несчастная девочка, благословленная богом, уберегла этот город от разрушения. На Александра тогда возложили позорную миссию уничтожения гражданских и, если потребуется, всего этого места. Но пушки не выстрелили. Клара, святая чудотворница, подсказала, как этого избежать. Сам план Александр помнил смутно: вроде бы он был связан с местными добровольцами, но в результате город уцелел, а болезнь отступила. Александр уговаривал Клару поехать с ним: здесь, среди темных, отсталых горожан, ее уже травили и пытались сжечь, как ведьму. Ее, святую! Негодяи! Но Клара отказалась. Осталась, благословив его на прощание. И вот пять лет спустя он вдруг вспомнил и пожелал убедиться, что с девочкой ничего не случилось. И не говорил об этом никому, однако Клара уже ждала его приезда. Встречающая пожала плечами: — Спросите у нее. Мое дело маленькое — встретить и проводить вас в «Стержень». — Понял. Идемте. Как мне к вам обращаться? Она вяло махнула рукой и зевнула: — Можно мне сигарету? При свете спички Александр заметил какое у нее бледное, усталое лицо. Должно быть, долго ждала. Они зашагали вначале по станции, потом, спустившись по тропинке, обошли ее. Утренний холод жег щеки. Провожатая молчала, Александр тоже. Клара ждала его. Может, сожалела об отказе? Надеялась, что он вернется? В городе стало светлее. Они шли по пустым улицам, изредка встречая ранних прохожих: молочниц, дворников, фабричных рабочих, бредущих на завод. Александр заскучал и принялся разглядывать спутницу. Спросить, что ли, ее имя еще раз? А нужно ли? Ее пальто оказалось зеленым, волосы — тонкими и светлыми. Лицо — незапоминающимся. Не красавица, но и не уродина. И нелюбопытна — будто каждый день с героями Карстовых Бродов встречается. Хоть бы вопрос какой задала. Наконец они пришли. Обошли особняк на набережной, миновав одну из дверей. Другую провожатая открыла своим ключом и зажгла свет. — Располагайтесь. Можете пользоваться, чем хотите. Еда здесь, ванная за той дверью. — Где Клара? — Клара уехала, но очень просила вас дождаться ее. — Когда она вернется? — Мне она об этом не сообщала. Александр размышлял. Ждать он не любил. Но если Клара просит — можно и потерпеть. — Что-нибудь еще Клара говорила? — Ничего. Почти. — Почти? Провожатая, вручая ключ, посмотрела на Александра: — Слуг у Клары нет, но можете нанять кого-нибудь на улице. Если захотите уехать, отдайте мне ключ — я живу напротив вас, на той стороне реки. Видите тот дом? «Невод». Если заблудитесь, то спросите, как найти Юлию Люричеву. Имя щелкнуло сухим выстрелом. Александр вспомнил. — Так это вы. Юлия, вы помните меня? — Я могла бы сказать, что не помню, но это прозвучало бы глупо. — Она не поменяла тона, не улыбнулась ему. — Давайте сделаем вид, что это вы меня не помните, хорошо? — Как пожелаете. — До свидания. — До свидания. Юлия ушла. Александр закрыл дверь и принялся устраиваться, ощущая некоторую досаду. Надо же было так опростоволоситься! Будь на перроне нормальное освещение, он узнал бы ее сразу. Или нет? Тогда она была другой. С Юлией Люричевой он переспал в прошлый свой приезд сюда. Одна короткая, но хорошая ночь, устроенная, что необычно, не им, а ею. Тогда Юлия выдумала заговор против него — главы санитарной армии, — чтобы иметь повод познакомиться. Запустила пару сплетен по городу, написала анонимное письмо, даже уговорила бакалавра Данковского поучаствовать в этом спектакле. Предъявить ей было решительно нечего. Она «пошутила». Хотела поглядеть на знаменитого мужчину. И не только поглядеть. Александр счел это забавным. Юлия оказалась чертовкой, а чертовок он любил. Тогда глаза у нее блестели от удовольствия, руки не стеснялись обнимать, да и грудь была очень и очень хороша. Приятная женщина, одним словом. А он ее не узнал. Она этого ждала, должно быть. И обиделась. А может, и не обиделась, а давно вышла замуж. Тогда его воспоминания будут неуместны. Нечего портить даме репутацию. Александр подремал два часа, потом умылся, побрился, позавтракал и отправился на прогулку. Городок был серым и унылым. В ноябре все города кажутся такими, даже игривая столица. Холодный ветер задувает под полы пальто, мокрые листья липнут к армейским ботинкам. Но этот город был худшим из виденных Александром. Огромные Бойни давили. Возле общежития рабочих (Термитник, кажется?) собирался всякий сброд. Александр понаблюдал за кровавым кулачным боем, но ставить ни на кого не стал, как и досматривать: с его точки зрения бились степняки одинаково, а кроме того, бессмысленной драки он не любил. Если уж сражаешься, то для чего-то. Если пускаешь чужую кровь, то должен быть смысл в этой жертве. Иначе поступают лишь мясники, а он, идейный военный, таких людей презирал. Весь город он обошел часа за три. Задрал голову, разглядывая нелепую башню с названием, вылетевшим из головы. Помнится, бакалавр Данковский бурно ее защищал, хирург Бурах не менее настойчиво советовал ее снести. Как они тогда сцепились — не врачи, а бойцовские петухи на деревенской ярмарке! Нашли из-за чего спорить. Клара сумела их примирить, и пушки не выстрелили вовсе. Александра узнавали даже без мундира. Да что мундир? Военная выправка, револьвер в кобуре и чеканный шаг выдавали его с головой. Да и город маленький — конечно, узнали. Газеты в такую глушь доставляют с заметным опозданием, так что именно сейчас добропорядочные горожане имеют возможность узнать, что он, генерал-майор Александр Блок, отправлен в заслуженную отставку. Он заскрипел зубами. Сволочи! Его, героя Шхер, Карстовых Бродов и еще полусотни громких битв, лишили возможности воевать! Списали в запас! Проклятые власти испугались его растущего влияния, безуспешно пытались сгубить на фронте, в этой эпидемии, а когда не вышло — вышвырнули пинком под зад из армии! Будь Александр чуть меньшим патриотом, он поднял бы мятеж. Расстрелял их всех, установив в стране военную диктатуру. Навел бы наконец порядок и вычистил от гнили не только ряды армии, но и страну. Однако он слишком хорошо знал, чем это обернется для их империи. Война закончилась, но следующая была не за горами. Страну окружают враги, готовые разорвать ее на куски, стоит только продемонстрировать слабость. Оккупанты хлынут рекой, продажные партии начнут навязывать свои условия, солдаты не будут знать, чьим приказам подчиняться. Нельзя. Не сейчас. Ничего, начнется новая война — сами к нему приползут. Тогда и посмотрим, без кого страна может обойтись — без ее главного защитника или кучки слабосильных трусов. Часы пробили два. Из всех развлечений в городе имелись только кабак да театр. К последнему Александр и направился. Тихий звон заставил его остановиться. Будто кто-то рядом с ним тряс связкой ключей или рыболовных крючков. Он недоуменно огляделся, но никого подходящего не заметил: его окружали женщины, мужчины, дети — обычные провинциальные горожане, сливающиеся в единую серую массу. Кто-то явственно хихикнул. Снизу. Ребенок? Александр осмотрелся и успел заметить, как скрылся в сырой пожухлой траве вокруг театра розовый крысиный хвост. Больше на площади никого не было — Александр один торчал, как телеграфный столб. Он хмыкнул и зашагал вперед. В театре серая хмарь отступила, сменившись приглушенными, но все же яркими красками. На декорациях был нарисован город и две прекрасные женщины: горделивая брюнетка и мягкая блондинка. Обе были хороши неимоверно. А между ними стояла Юлия, разговаривая с мужчиной в щеголеватом наряде. Александр расправил плечи и подошел к ним. — Ба, кто же посетил наш скромный храм Мельпомены? Никак сам великий Полководец! — льстиво и с хитрой улыбкой заговорил мужчина. — Я — Марк Бессмертник, здешний антрепренер. Чем могу служить могучему герою? Александр едва заметно поморщился. За медовыми речами ему почудилась насмешка. — Добрый день. Здравствуйте, Юлия. — Здравствуйте, господин Блок. Она выглядела лучше, чем утром, — задумчивой, а не усталой. В здешнем освещении ее глаза смотрелись ярко-голубыми, ресницы и брови — золотистыми. Губы были накрашены, и Александр не вовремя вспомнил, как сцеловывал с них помаду в прошлый раз. — Где здесь расписание премьер? — Обновляем-с. Желаете посетить представление? Александр пожал плечами: — Может быть. Юлия, здесь хорошие спектакли? — Интересные. Но могут не понравиться. — Почему? — Авторская трактовка многих раздражает. — Юлия усмехнулась, посмотрев на Марка Бессмертника. Тот снова заулыбался и приложился губами к ее руке. — Госпожа Люричева — наш самый строгий театральный критик. Архитекторы Стаматины критикуют художественную часть, прелестная Виктория Ольгимская — отсутствие правильной морали в моих пьесах, а достойнейшая хозяйка пустого «Невода» — достоверность происходящего. Наблюдать всегда проще, чем делать, не так ли? Взгляд Юлии стал колким, и она вырвала руку. Ухмылка Марка Бессмертника стала совсем уж неприятной. — Извинитесь. Сейчас же, — коротко приказал Александр. Он не понял, что именно задело Юлию, — намек на пустой дом? Должно быть, она не замужем. Театральный кривляка смеялся над ее неспособностью найти мужа, и вот это уже было оскорблением. Александр не терпел, когда в его присутствии обижали женщин. — Прощения просим, — кривляка прижал руку к груди, — язык мой — враг мой. Юлия дернула плечом: — Не обращайте внимания, господин Блок. Этот человек любит острить, полагая, что это придает его пьесам особенный шик. — И как? — спросил Марк Бессмертник. — Придает? — Придает. Но не это. — А не желаете ли лично оценить мой талант? — Марк Бессмертник повернулся к Александру. — И сводить даму на сегодняшнюю премьеру? Она разберет вам по полочкам все недостатки моего произведения. Больше в этом городе заняться все равно нечем, разве что пить. — Что играете? — Совершенно новую драму! «Полководец и рыбная ловля». К вечеру набросаю сценарий, ночью можно будет ставить. — Интересно было бы взглянуть, — неожиданно согласилась Юлия. — Я не люблю рыбалку, — отрезал Александр. — Нормальное что-нибудь будет? — Сегодня, увы, нет. Завтра в семь вечера — «Лишние люди». — Это не Чехов, — просветила его Юлия, — вам не понравится. — А вам? — А я схожу. Как сказал маэстро — мне интересна не художественная составляющая. — Тогда и я пойду. Позволите пригласить вас? Юлия посмотрела на него. Она не выглядела ни польщенной, ни заинтересованной. Но Александру жутко не хотелось идти в кабак. — Хорошо. — Она взялась натягивать перчатки. — Если хотите — приходите этой ночью, — подмигнул ему Марк Бессмертник, — часа в два. Только без дамы. — И не подумаю даже. — Александр бросил на него презрительный взгляд. Что они тут по ночам устраивают — вертеп с девками? Надо же было ляпнуть такую глупость при приличной женщине! Он предложил Юлии руку, и они покинули театр. На улице пошел снег. Он таял, не долетая до мостовой, но на улице заметно похолодало. — Будьте осторожны с Бессмертником, — сказала Юлия. — Он умнее и опаснее, чем кажется. — Не люблю паяцев. — Клара его тоже не любит. Александр оживился. Они шли по улицам, не обращая внимания на снег, хотя оба были без шляп. — Расскажите, как она здесь жила? Кто о ней заботился? — Клара из тех людей, кто прекрасно выживает без чьей-либо заботы. Ей больше не нужно покровительство. — Но кто-то должен ее содержать? — Сабуровы оставили ей наследство, так что она обеспечена. В городе ее власть признают, и больше не найдется безумца, кто пошел бы против нее. Все посажены на крючки. Александр услышал знакомый звон. — Что вы сказали? — Неважно. Мне приятно, что вы меня не забыли. Ваша компания внесет в мою серую действительность некоторое оживление. Александр слегка наклонил голову: — Если только это не повредит вашей репутации. — Не повредит. Ей уже ничто не повредит. Порыв ледяного ветра продрал до костей. Погода не располагала к прогулкам, и он, проводив Юлию до «Невода», вернулся в «Стержень». Почитал захваченную с собой книгу, пообедал, заскучал. На улицу идти совершенно не хотелось. Что, собственно, ему было нужно от Юлии? Что свело их на этот раз? Всего лишь скука — и воспоминание об одном ярком дне. Стоит ли продолжать? Что за несуразный город, почему здесь все такое серое? К ночи он совершенно извелся. Библиотека «Стержня» не представляла интереса. Знакомых у него в городе не было. Клара еще не вернулась. Сон не шел. К двум часам Александр плюнул и отправился к театру. Девки так девки. Что угодно, лишь бы не скучать. Ледяные лужицы тонко похрустывали у него под ногами. Город замер. Не было ни патрульных, ни бандитов. Даже собаки не лаяли. Тихо звенели на ветру связки ключей или крючков. Александр сглотнул вязкую слюну. Да что такое, опять этот звук! Он прошел мимо управы, в которой раньше располагался его штаб, и вышел к зданию театра. Из-за угла в сторону Утробы плыла в воздухе простоволосая девица в ночной рубашке. Александр замер и потряс головой. Хлопнул себя по щеке. Было больно. — Да что же это? — пробормотал он. Девица. В воздухе. Призрак, что ли? А вот за девицей шли самые настоящие призраки. Бесшумно чеканили шаг, хотя армейские ботинки должны были отбивать знакомый любому генералу ритм. Солдаты. Его солдаты! Приведенные им в этот город во время эпидемии смертельной болезни — и оставшиеся в нем навсегда. Александр оцепенел. Его не пугали война, смерть или мор. С живым врагом он готов был биться до последнего своего вздоха. Но мертвые будили в нем суеверный страх. Он не знал, как их убивать. Тишину нарушили звук шагов и тяжелое дыхание за спиной. Александр обернулся в тот момент, когда задыхающаяся Юлия повисла у него на плече: — Спокойно! Не делаем резких движений, хорошо? Уходим. Александр очнулся и взял ее под руку. Оглянулся в поисках убежища: — В театр! — Ни в коем случае. Бессмертник нас не впустит — он с удовольствием понаблюдает за нашей гибелью. Идемте в «Не... — Юлия повернула голову и осеклась. Александр проследил за ее взглядом и увидел, что летящая девица с призраками за спиной сделала петлю и возвращалась. По улице, пересекающей ту, на которой они стояли. Летела прямо на них. Александр сжал зубы, развернулся и повел Юлию прочь. Нельзя было показывать, что он напуган. Нужно было организованно отступать. — Что будет, если мы побежим? — Не знаю. Но благоприятный исход маловероятен. Иногда у нас находят замученные и поседевшие от ужаса трупы. Не хочу присоединяться. Они шли и слышали в тишине только звук собственных шагов. Александр бросил взгляд назад. Подавил дрожь. Бледная девица пялилась на него и отставала шагов на пятьдесят. Мертвые солдаты сопровождали ее, как почетный караул. — Они летят за нами. — В домах трупов не находили. Продолжаем идти. Спина у Александра закаменела от напряжения. Локоть ныл от хватки Юлии. Город все еще смотрелся вымершим, но теперь Александр понял причину. — Часто здесь такое? — Часто. Горожане чувствуют, когда на улицу выходить нельзя. Но вы — чужак, у вас этого чутья нет. — Священника звали? — Бесполезно. Возле управы они свернули, и Александр тихо выругался. Призраки шагали навстречу. Их пустые глаза смотрели ему в душу. Юлия рвано вздохнула и потянула его в другую сторону. — И зачем я вообще сегодня вышла? Пройдем мимо «Приюта». — Сможем там укрыться? — Лара бы нас впустила. Но Лара умерла. Остальные не откроют — побоятся связываться с жертвами. — Жертвами? — Если люди в городе умирают странно, то это — жертва. Городу, Хозяйкам, степи — неважно. Мы уже мертвецы. — Черта с два! Я еще жив и могу побороться. Церковь в городе есть? — Нет. — А тот собор под башней? — Он проклят. Мы там скорее других призраков встретим. Александр попытался прочитать молитву, но у него отнялся язык. Да что же это за место, где даже вера не спасает?! Звенела в кармане связка ключей. Каждый шаг давался тяжело, словно невидимые крючья цепляли его за штаны. Юлия молчала, постоянно оглядываясь. Строила им маршрут. Расстояние между ними и призраками сокращалось. Александр не мог понять, почему они не нападают. Показался «Невод». Сейчас он казался ему блиндажом, надежным укрытием, хотя никаких гарантий защиты у них не было. У двери стояли пять прозрачных солдат. Юлия замерла: — Сегодня пятое! Я забыла! — Что «пятое»? — Число! Их убили пятого, они тут всегда до утра торчат! Александр обернулся. Бледная холодная ладонь легла ему на лоб. Он отшатнулся и выхватил револьвер. Юлия зашипела. — В кого вы стрелять собрались — в мертвых? — Да хоть в кого! Я не сдохну так легко! — В Ласку не стреляйте, не то нас линчуют! Я попробую поговорить с ней, они с Кларой подруги. Рука Александра дрогнула. Дуло револьвера смотрело в голову парящей девицы. Стрелять или нет? — Ты — генерал Пепел? Александр вдруг заметил, что девица не прозрачная. Да и голос у нее был обычный. И смотрела она на него, а не сквозь, как призраки. Он выпрямился. — Я. — Твои солдаты теперь мои подданные. Но они беспокойны. — Чего они хотят? — напряженно спросила Юлия. — На войну. Они должны сражаться и убивать и не могут этого забыть. Александр облизал пересохшие губы. Опустил револьвер. Так вот почему они шли за ним. Долг поднял их из могилы. — Война окончена. Мы победили. Они демобилизованы. Ласка плавно и жутко, словно марионетка, подвешенная на нитях, обернулась к призракам. Развела руками, и те растворились в ледяной ноябрьской ночи. — Клара была права. Жертв больше не будет. И так же жутко и тихо полетела прочь. Александр шумно выдохнул. — Ловко, — пробормотала Юлия. — А предупредить было нельзя? Ну, Клара! Пятеро солдат у дома и не думали исчезать. Их явно мучило что-то другое. Александр напомнил себе, что он — их генерал, и шагнул к ним. С солдатами он обращаться умел. — Равняйсь! Смирно! — Разрешите доложить? — Докладывай. — Лейтенант Мазуренко! Дозвольте покаяться, господин генерал! — Дозволяю. — Нарушил приказ. Собирался дезертировать и ограбить доверенный на охрану дом. Застрелен в спину. Потерял служебный карабин. Не могу уйти, маюсь страшно! Отмените приказ, господин генерал. Александр стиснул зубы. Дезертиров он ненавидел. Но вечные муки — наказание похуже расстрела. — Отменяю. Убирайся. И дружков прихвати. Все пятеро призраков исчезли. Юлия поежилась: — А вы оставили серьезный след в нашем городе, господин Блок. Хотите зайти на чашку чая? — А покрепче что-нибудь найдется? — Бурахова настойка. — Сойдет. Только в «Неводе» Александр понял, как сильно замерз. Его колотило и отпустило только после рюмки некрепкого пойла. Юлия молча протянула ему сигареты, но Александр достал свои и с наслаждением закурил. — Да, дела. Что ж у вас здесь за чертовщина творится? — Это особенный город. И чудеса в нем особенные. — Чудеса? — А разве это не чудо: мертвые солдаты пять лет мучают местных, не слушаются даже Хозяйку кладбища, тщетно пытающуюся их удержать, а потом приходит их генерал и отправляет... ну, кого куда. Александр сдвинул брови: — Кто пристрелил дезертиров? — Я не могу вам этого сказать. — Как вы здесь живете? Юлия затянулась. — В этом хаосе есть своя система. Правила, соблюдая которые можно быть в безопасности. Почти. — Зачем же вы нарушили их? Зачем вышли ночью? — И не думала выходить. Но проснулась и понеслась, как рыба, подцепленная крюком. Они помолчали. Юлия мяла в пальцах сигарету. Взгляд у нее был ясный, острый и наконец-то живой. Ее слова напомнили ему кое о чем. — Что здесь за звон постоянный? — Звон? — Ключей. Или крючков. — А! Клара. Теперь почти все завязано на ней. Это — ее город, и важные для нее люди получают помощь. Или оказывают ее. — Клара святая. Неужели она не могла помолиться за души моих солдат? Юлия опешила. Затем расхохоталась. — Вы все еще не поняли, куда попали, да? — Она вытерла выступившие слезы. — Святая Клара, ох! — Что смешного? — Забудьте вы о религии. Здесь она не работает. Клара — Хозяйка. Забыли, как она спасла город? Александр промолчал. Юлия присела рядом. В глазах ее скакали знакомые черти. — Конечно, забыли. Клара принесла жертву. Здесь все так работает. Клара многое может, но без жертв и поддержки Сонные Хозяйки чудес не творят. — Кто это такие? — Долго объяснять. Богини. Ведьмы. Женщины, облеченные властью. Воспринимайте их так. Только не молитесь на них, иначе быстро станете разменной фигурой. Не пешкой — но и ферзем можно пожертвовать при надобности. Александр раздавил сигарету в пепельнице. Слова Юлии пробудили в нем смутные воспоминания о том, что когда-то его разум не смог осмыслить и задвинул подальше. — Вы тоже Хозяйка? — А похожа? — Да. Юлия улыбнулась. Как-то очень по-женски. — Нет. Александр наклонился и поцеловал ее. Она ответила на поцелуй с тем наслаждением, какое получают от простых вещей чудом выжившие люди. Александр целовал ее горячо, жадно, требовательно, прогоняя холод из костей и серую хмарь из ее глаз. Хоть на одну ночь. Если Юлия и не была местной ведьмой или богиней, то она, несомненно, поймала его в сети. Или это он поймал ее? Когда он стянул с ее белой шеи платок и припал к ней губами, Юлия хрипловато спросила: — Больше ничего не хотите узнать? — Хочу. Вы замужем? — Нет. — Вот и хорошо. Про город и его жуткие чудеса он расспросит ее утром. Узнает все, взвесит и примет решение — уехать или остаться. Не зря ведь Клара призвала его сюда. Юлия увидела в хаосе осмысленность. Он услышал зов о помощи. И он перестанет уважать себя, если не откликнется на него.