Пони тоже бывают зависимы

      Тётушка Бэбс не соврала, и мансарда, которую эта кобылка обозвала чердаком, оказалась действительно уютным местом. Здесь была уютная на вид кровать, пара больших окон с видом на ночной город, впрочем это самая обычная спальня. И, что удивительно, басы здесь были почти не слышны. Но сейчас было не до этого. Стоило Бэбс оставить кобылок наедине, единорожка тяжело вздохнула, стараясь не простонать от боли. Суставы решили, что подъём на чердак был плохой идеей, и вот он приступ ноющей боли, заставляющий зажечь рог и вновь облегчить вес своего тела с помощью телекинеза.        — Замкни дверь, незваные гости нам не нужны, — уставшим голосом произнесла Глори, вновь снимая с себя седельные сумки с помощью всё того же телекинеза. — Тем более после принятия этого, ты не сможешь не только внятно думать, но и шевелиться. Поэтому хорошенько подумай, нужно ли оно тебе.        — Я думала, ты просто дилер, которому похуй что и кому продавать, — огрызнулась пегаска, замыкая дверь на замок. Она была не в самом хорошем расположении духа, всё же она пришла сюда только потому что Бэбс пообещала угостить её чем-то, что поможет забыться и почувствовать себя хоть немного лучше, пускай и на время. — Наслушалась я уже нотаций на три жизни вперёд. И, надеюсь, ты не забыла свой товар.       Пегаска выглядела не просто холодной. Она была агрессивной, относясь к кобылке перед ней с некоторым пренебрежением. Словно Скуталу хотела показаться самодостаточной, самостоятельной, но единорожна видела перед собой полную самоуверенности и весьма глупую особу, которая попусту пренебрегает своей жизнью. Впрочем, Глори была не той, кому интересно лезть в чужие жизни. Ей было плевать. А потому и спрашивать она ни о чём не стала, забираясь сквозь боль в суставах на кровать. И только после этого, наконец вздохнув с облегчением, единорожка с помощью телекинеза вытащила из сумки маленькую металлическую коробочку и одну из жестянок с энергетиком. Надавив сгустком энергии на жестяное колечко, без особых трудностей Сансет открыла свой напиток. Она молча поднесла жестянку к своим губам и сделала несколько крупных глотков, под пристальным взглядом фиолетовых глаз упрямой пегаски. Отстранившись от напитка, Глори посмотрела на свою собеседницу совершенно безразличным взглядом, словно Скуталу была не пони, а мебелью, сродни стулу.        — Я не забываю свой товар, особенно, когда речь идёт о заказе Бэбс, — холодно произнесла кобылка, не сводя взгляда персиковых глаз с фиолетовой пары. — Ложись на кровать, устраивайся поудобнее. Потому что потом ты будешь не в состоянии даже думать…       Глори прикрыла глаза, стараясь сохранять самообладание. Вот почему она не любила толкать тяжёлые наркотики на таких вечеринках. Уж очень любили пони на таких мероприятиях откровенно борзеть. Единорожка почесала нос кончиком копыта, наблюдая как поостывшая пегаска, кинув пару неуверенных взглядов то на собеседницу, то на замкнутую дверь. Она пришла сюда, потому что хотела расслабиться, забыть про одну надоедливую пони, забыть о недавнем разрыве с очередным партнёром, забыть о разбившейся вдребезги мечте поступит в Академию Вондерболтов. Она застряла здесь, в Манхеттене, в этой Селестией забытой шараге, только потому что не смогла сдать экзамены лучше. потому что не смогла быть лучше!       Ненадолго задержав дыхание, оранжевая пегаска тряхнула своей гривой стараясь отогнать назойливые мысли. Сейчас не время было думать о прошлом, о проблемах. В конце концов она на вечеринке, а как всегда говорила Пинки Пай: «Нет ничего лучше хорошей вечеринки». Сомневаться в словах этой пони не приходилось, а потому Скуталу направилась к мягкой постели, на которой уже лежала её собеседница. Пегаска устроилась чуть поодаль, всё ещё не выказывая какого-либо дружеского настроя. Ровно как и совершенно не пыталась заговорить или извиниться за свою грубость.        Сансет устраивал такой расклад. Она легко открыла тоненькую металлическую коробочку с изображением Флаттершай и её кролика на крышке телекинезом и достала из неё тоненькую сигарету, которую поднесла фильтром ко рту Скуталу. Мягкое персиково-красноватое свечение рога стало единственным источником света, ведь ни она, ни тем более пегаска не удосужились включить свет. Он им был и не нужен. Обе кобылки здесь были только чтобы расслабиться. Пухлые губы Скуталу обхватили фильтр сигареты, впрочем забрать маленький предмет из телекинетической хватки не удалось, а потому она терпеливо ждала, пока окружённая телекинетическим коконом к ним вальяжно плыла зажигалка.        — Делай глубокую затяжку, так быстрее накроет, -тихо произнесла, почти прошептала Глори. Атмосфера вокруг не располагала к громким разговорам, она казалась несколько интимной. Впрочем Скуталу удостоила собеседницу лишь положительным мычанием. Единорожка поднесла свою зажигалку к краю сигареты, откинула крышку и телекинезом вдавила кнопку, заставляя кремень выбить искру. Язычок пламени очень быстро лизнул тонкую сигаретную бумагу, заставляя её начать тлеть, испуская тонкие белёсые струйки ароматного дыма. Кажется, то была мята.       Стоило огоньку погаснуть, Скуталу сделала глубокую затяжку…попыталась её сделать. Дым, попавший в глотку, словно обжигал слизистую. Пегаска очень быстро отстранилась, заходясь лающим кашлем. На глазах проступили слёзы. Наблюдая за этой картиной, Глори не смогла сдержать весёлой усмешки. Выпустив зажигалку из телекинетической хватки, Сансет сделала небольшой глоток энергетика, после чего поднесла жестянку к мордочке пегаски. Надо было видеть с какой силой бедняжка вырвала из телекинетической хватки жестянку, ловко опустошая её.        — Неужели это твоя первая сигарета? — тихим игривым тоном произнесла темношкурая, не в силах удерживать маску холода и безразличия.        — А что если и так? — буркнула пегаска, предварительно избавившись от уже пустой баночки энергетика. — Неужели побежишь задравши хвост всем рассказывать?       Глори тихо хихикнула, поднося фильтр тлеющей сигареты к своим губам. Прикрыв глаза, кобылка с относительной лёгкостью делает глубокий вдох, наполняя свои лёгкие едким дымом. Мгновение, и весь этот дым струёй воздуха несётся в мордочку Скуталу, заставляя лиловогривую пони заморгать и сморщить носик из-за непривычного запаха.        — Распускать слухи не в моих интересах. Утечка информации порой может действительно повредить, — уже без того леденящего холода в голосе произнесла пони, пока надоедливые пряди бирюзовой в полоску гривы вновь упали на правый глаз. — Попробуй снова. Сейчас пойдёт легче, -добавила Глори, после чего фильтр сигареты вновь оказался около губ Скуталу.        — Тебя спросить забыла, — буркнула смущённая пегаска. откровенно завидуя той лёгкости, с которой её собеседница вдохнула ядовитый дым. Губы вновь обхватывают злосчастный фильтр, после чего пегаска снова пробует затянуться. И в этот раз у неё действительно получается, хотя в итоге она всё равно несильно закашляла. Лёгкие всё ещё сходили с ума, ровно как и слизистая глотки, но теперь можно было терпеть. И стоило кашлю сойти на нет, кобылка вновь обхватывает губами фильтр, делая уже третью затяжку. Глори же наблюдала за пегаской с выражением скучающего интереса. Не то, чтобы её действительно заботило здоровье этой оранжевой максималистки, но Бэбс… Ох уж эта кобылка! Она всегда имела некоторую власть над единорожкой, впрочем никогда не злоупотребляя этим. И сейчас Сансет чувствовала себя нянькой.       Вынырнув из потока пространных размышлений о бёдрах своей хорошей подруги, Глори с удивлением обнаружила, что половины сигареты как и не бывало. Скуталу увлеклась, и пришло время забрать у ребёнка столь опасную «конфетку».        — Хей! — недовольно воскликнула пегаска, не почувствовав фильтра между своих губ, после чего посмотрела на единорожку, с удивлением замечая, что она не могла больше резко двигаться. Взгляду фиолетовых глаз предстала спокойно делающая затяжку единорожка, и вид такой спокойной Глори возмущал Скуталу до глубины души.        — Й.я скзала! — заплетающимся языком произнесла пегаска, хмурясь, пытаясь подняться на копыта. -Йа скзала хй! Эт мъя доза!        — Не-а, я обещала Бэбс, что пригляжу за тобой, — спокойно и с нотками наигранной нежности произнесла Глори, выпустив из лёгких едкий дым. — Тётушка Сид не погладит нас по головке, если ты не сможешь завтра встать. Шарагу никто не отменял!       Скуталу тем не менее так не считала. Чувствуя медленно растекающееся по телу тепло, она продолжила безуспешные попытки подняться, но её упорства хватило ненадолго. Осознав наконец свою беспомощность и прекратив бессмысленные потуги, пегаска уткнулась мордочкой в мягкую постель. Довольно хмыкнув, единорожка телекинезом повернула голову Скут на бок, чтобы та, не дай Луна, не задохнулась, после чего извлекла из сумки свой смартфон и стилус, всё же без этого маленького указателя пользоваться устройством было безумно неудобно, а Сансет пробовала и копыта, и телекинезом давить на несчастный сенсорный экран. И ни в какую! Ловко управляясь с включением и разблокировкой смартфона, Глори прекрасно чувствовала как перед глазами всё начинает понемногу расплываться. Пепел с сигареты падал прямо на постель, но никого это не волновало. Сделав очередную затяжку, темношкурая прищурилась, стараясь сфокусироваться и понять сколько ещё осталось.        — Послушаем-ка мы музыку, — тихо произнесла кобылка, вновь переключив своё внимание на смартфон. Оставалась одна хорошая затяжка, после чего нужно было тушить сигарету. Это радовало. Ткнув в экран в последний раз, единорожка мягко опустила смартфон на постель, стилус же она выронила. С каждой секундой становилось всё труднее себя контролировать. Последняя тяга, Глори тушит сигарету, отчаянно сопротивляясь мутнеющему взгляду. Ещё мгновение, последним усилием тела Сансет переворачивается на бок. Привычная ноющая боль в суставах, пронизывающая тело словно тысячи иголок, которые невнимательный хирург оставил под шкуркой, постепенно начала утихать. В уши кобылки льётся приятная немного психоделическая музыка избавленная ритмичного баса, вводящая в лёгкий транс, смешиваясь с действием наркотика, обволакивая сознание, проникая так глубоко. Сначала теряется ощущение времени, затем пространства. Скуталу лежит в таком же состоянии. Мысли начинают путаться, а окружающая их комната теряет всякую детализацию. Цвета внезапно начинают сливаться, исполняя какой-то странный и непонятный никому гипнотизирующий танец. Мысли сначала становятся бесформенной кучей, после чего внезапно растекаются бессмысленным киселем. Невозможно сосредоточиться, да и не нужно. Скуталу хотела расслабиться, Сансет…она так и не поняла зачем вновь притронулась к этим сигаретам. Весь мир словно замер. Как будто бы обеим кобылкам удалось наконец остановить неуловимый момент счастья, заставить его застыть на вечность, зовущейся ночью. И имени у этой ночи нет, ну, а момент зовётся «поцелуем Флаттершай»…