***
Валькион нанёс последний удар по стене и, довольный собой, отложил молоток. На молочно-белой стене, которую отделывал сам фейлин (и это стало чуть ли не единственным, что он сделал для комнаты), гордо торчал гвоздь. — Ну вот. Давай сюда картину. Эрика протянула Валькиону раму с картиной, которую ей подарила Хуан Хуа. Феникс заметила, как понравился девушке пейзаж ночного моря со светящимися рыбами-стрекозами, и подарила его ей. Теперь Эрика хотела украсить им свою комнату, но была небольшая проблема: никто не хотел давать молоток в руки этой бедовой девушке. А ну как она стукнет по стене, и весь Штаб провалится в море?! Лучшим помощником в этом деле показался ей Валькион. Высокий, мускулистый, сильный, надёжный, как скала. Всегда готов прийти на помощь, особенно после той истории с зельем забвения. Вот пусть и работает. — Левее! Нет, правее. Выше! Ещё! Да не так сильно. Вот. Идеально! Морской пейзаж занял своё почётное место на стене. Валькион подошёл к Эрике, чтобы со стороны посмотреть на творение своих рук. Вроде висело очень даже прилично. Хотя и до этого стена была приличной. Любителю спартанских условий дизайнерские изыски были непонятны. Но если Эрике нужно, то он рад помочь. Не хватало ещё, чтобы она попала молотком по своим пальцам… Валькион сделал неловкое движение и случайно коснулся руки девушки. Эрика вздрогнула и подняла на фейлина взгляд своих изумительных сиреневых глаз. Не совсем понимая, что он делает, Валькион переплёл её пальцы со своими и чуть склонился над ней… Кто знает, что было бы в следующий момент, не прояви верный баран бдительность. Бакрахелл воинственно наклонил голову рогами вперёд, заблеял и, подскочив, ударил лбом ровно… между ног Валькиона. От неожиданности фейлин согнулся пополам, а баран торжествующе мемекнул. Глупый мужчина! Угрожает хозяйке и, недооценив Бакрахелла, даже не подумал защитить себя! Только, кажется, хозяйка не очень оценила старания своего фамильяра. Похоже, баран добился ровно обратного эффекта: Эрика подхватила Валькиона и вывела его в коридор, заперев Бакрахелла в комнате. — Боже, прости меня, Валькион! — Эрика в величайшем волнении не знала, за что хвататься. Вроде бы фамильяр ударил мужчину между ног, но осматривать то место было как-то неприлично, так что девушка пыталась поймать взгляд Валькиона. Поймала и застыла, заворожённая. Щёки стремительно алели. — Я… мне очень стыдно, прости… Валькион заверял её, что ничего страшного не случилось (ну, он надеялся), а Бакрахелл уже примерялся к войне с дверью. В самый романтичный момент, когда между лицами Валькиона и Эрики оставались считанные сантиметры, дверь комнаты девушки содрогнулась под мощным ударом рогов.***
С того дня Бакрахелл стал считать своим долгом защищать Эрику от грязных поползновений некоторых личностей. Девушка со временем научилась понимать, когда баран готов был пойти в атаку, и успевала перехватывать его, чтобы успокоить и спасти парней от участи Валькиона. Хотя никто не был застрахован от несчастных случаев. Эзарэль как-то раз потребовал Эрику помочь ему в лаборатории. Шеф сказал — солдат ответил «Есть!» И неважно, что Эрика была в другой гвардии. Эзарэль так просто бы не отстал. Вредный эльф заставил девушку перебрать больше половины запасов ингредиентов, несколько раз переставлять по разным порядкам и в итоге — заставил Эрику люто ненавидеть его. — Вам, людям, всё нужно повторять по сто раз? Или ты просто уникальная? Я же сказал, что пучки свистящей травы должны лежать на нижней полке в белой коробке! Даже Алажея быстрее всё понимает. Эрика тяжело вздохнула, понимая, что придётся снова переставлять тяжёлые и объёмные ящики. Лейфтан правильно говорил, что между хозяином и фамильяром существует ментальная связь. Бакрахелл неведомо как узнал о том, как Эзарэль обращался с его хозяйкой, и когда Эрика отправилась отдыхать, а эльф куда-то отлучился, баран пролез в лабораторию. Эзарэль не слышал небольшого шума из лаборатории, поэтому, когда он вернулся, то был, самое малое, ошарашен. — Кто пустил барана в огоро… тьфу, ко мне в лабораторию?! — возмущённо спросил он, но в ответ услышал только насмешливое блеяние. Среди груды разбитого стекла (прощай, мензурки!) гордо восседал баран — сущий дьявол во плоти. Бакрахелл блеснул глазами и продолжил невозмутимо жевать свистящую траву. Следующий час Эзарэль посвятил безуспешным попыткам вытащить барана за рога из лаборатории. Ещё минус несколько колб и плюс почётное звание «этой тупой прожорливой упрямой скотины» для барана. Бакрахелл мемекнул в ответ, и это было похоже на «Кто бы говорил».***
Невра любил шарфы. И это знали все. Похоже, не обошло стороной это знание и Бакрахелла, которого в Штабе стали называть «Заразой». Когда Невра в пятнадцатый раз за день попытался приобнять Эрику, терпение Заразы лопнуло. Наступил вечер, ужин уже давно прошёл. Эрика допоздна засиделась в библиотеке, наивно полагая, что её фамильяр ушёл на разведку. Но нет, не совсем… Бакрахелл ушёл на охоту. Удача улыбалась фамильяру, и дверь в комнату Невры открылась с одного удара рогов. Бакрахелл горделивой походкой, как на смотре, прошёл в тёмную комнату, освещая себе путь инфернальным свечением. Нашёл висящий на стуле шарф Невры — один из его большой коллекции. И стал ждать вампира. Тот заставил себя долго подождать. Но наконец в коридоре раздался чей-то тихий девичий смех, а следом бархатный голос Невры. Щёлкнула дверь, скрывая за собой очередную пассию Невры, и вампир пошёл к себе. Зашёл в свою комнату, включив свет… и застыл на пороге, будто перед ним рассыпали соль или рис, как в древних людских сказках. На его кровати восседало… нечто. У него на рогах было намотано одно из лучших кимоно Невры, а в зубах у него находился один из любимейших его шарфов. Вампир потерял дар речи от такой наглости. Зараза спрыгнул с кровати, вызвав маленькое землетрясение, и угрожающе наставил на Невру рога. Ошеломлённый, парень посторонился, и Зараза бодро побежал прочь по коридорам Штаба, унося в зубах шарф и развевающееся кимоно на рогах. Кажется, больше их Невра не увидит.***
Мало кто мог поспорить с Амайей в искусстве ревновать и строить пакости. Но когда в Штабе появился Зараза, Амайя почуяла нешуточную конкуренцию. Каждый раз, когда паналулу встречалась с бараном, то она шипела и ощетинивалась, становясь раза в два больше прежнего. Бакрахелл же проявлял вежливое любопытство: кажется, он чуял родную душу в любом, кто носил рога. Наверное, этим же объяснялось и то, что с Лейфтаном баран вёл себя спокойнее всего. Лейфтан был единственным, кто мог почёсывать Заразу за рогами без риска остаться без руки. Но на этом его привилегии заканчивались. Закиданная свитками по самую макушку Эрика шла через оживлённую площадь, не видя перед собой дорогу. Естественно, столкновение с кем-либо было лишь вопросом времени. — Ой! Ай! — Осторожно! Бум-с, бам-с, свитки разлетелись во все стороны, Лейфтан распростёрся на земле, Эрика лежала на его груди. Рука парня невольно легла на поясницу девушки. Дыхание обоих слилось в одно. Эрика чувствовала биение чужого сердца и ощущала почти горячечный жар его кожи. Пальцы девушки скользнули по торсу юноши… Их губы были так близки… — Бе-е-е-е! — раздалось возмущённое слева. Разъярённый Бакрахелл стучал копытом по земле и уже наклонил голову, чтобы проучить дерзкого собрата по рогам. Единственное, что его пока останавливало: риск задеть Эрику при атаке. Но стоило девушке встать, как фамильяр, не слушая хозяйку, погнал лореалета через всю площадь, иногда подталкивая того нежным касанием острых рогов.***
Эрика сдалась перед естественным обаянием Валькиона. Она и до истории с водой Леты неровно дышала к нему, чего скрывать. Спустя столько времени ему всё-таки удалось заслужить второй шанс… и обрести счастье. Или хотя бы его щепотку. Валькион предпочитал никуда не торопиться. По мнению Эрики, он был во всех смыслах обстоятельным кавалером и защитником, возможно, даже лучшим… Девушке нравилось это ощущение тёплых крепких рук, которые укутывали её в тёплое одеяло и прижимали к телу, чтобы Эрика не замёрзла в походе. Нравилось ощущать рядом его надёжное плечо и непоколебимое спокойствие. Нравились редкие, но очень остроумные шутки, нравилась его особая улыбка. И, конечно же, безумно нравилось замечать его лёгкий румянец, когда они были особенно близки. Даже Бакрахелл, узнав Валькиона получше, перестал быть таким несносным. А Валькион, не желая рисковать лишний раз, говорил о Заразе только хорошее. Мол, он сильный, умный, выносливый… Враги потратят много времени, прежде чем поймут, с кем они сражаются… — Такое чувство, будто ты думаешь взять Бакрахеллов на вооружение, — хихикнула Эрика как-то раз. — А что? Представь, как кавалерия, только козлерия. Отряд свирепых воинов верхом на не менее свирепых козлах. Все препятствия, все крутые склоны будут не страшны. Любые враги в панике разбегутся кто куда! Валькиону нравилось слушать её звонкий смех, касаться шёлковых волос и теряться в их запахе. Нравилось обнимать её, такую хрупкую телом и всё же сильную духом. Нравилось защищать — и не просто кого-то, а именно её. Стоило ли удивляться, что в скором времени Эрика жила в двух комнатах сразу — в своей и в комнате Валькиона. Они не могли насладиться друг другом, надышаться этой любовью, что давно теплилась и лишь недавно вспыхнула. И безумными ночами они забывали про всё, кроме друг друга. Они любили без памяти, без ума. Валькион говорил себе, что нужно не терять контроль, но как сдержаться? Кровать постоянно стонала, как стонали они оба. А Бакрахелл не терял бдительности. Когда ему казалось, что Валькион терял ночью над собой контроль, то в самые интересные моменты баран постоянно стучался башкой в дверь. А если не помогало и это, то на утро жди страшной бараньей мести. — Не хочу тебя огорчать, но, кажется, Зараза только что убежал с твоей одеждой, — не раскрывая глаз, произнесла Эрика, лежа на широкой груди Валькиона. — Ты говорила, что в твоём мире из мяса баранов делают этот… шашлык… — Ты хочешь рискнуть и поймать Заразу? — Эрика приоткрыла глаз и лукаво посмотрела на своего избранника. — Если подумать… — Валькион убрал с лица девушки прядь волос, —… то сейчас я больше всего хочу быть с тобой. А через полтора часа, вставая, фейлин не досчитался самой важной части гардероба — нижнего белья. Ибо не нужно злить Бакрахеллов и угрожать пустить его на шашлык.