Дьявол на заре

— ДА КАК ОНИ ПОСМЕЛИ?! — всё не унимался Хакурю, грозясь уничтожить половину комнаты, что нам выделили жители деревни Сейрю.       Видимо, до добра никогда не доведёт наше появление где-либо. Почему-то постоянно происходит какая-то белиберда, если наша ненормальная компания старается где-то отыскать что-то. Точнее, кого-то. И этот «кто-то» — Сейрю, что упорно прячется невесть где. Точнее, уже весть где, но тем не менее. А началось всё с нашего появления в деревне Синего дракона… — Он точно здесь! — воодушевлённо-уверено воскликнул Хакурю и рванул к широкому входу в пещеру, что тянулся ещё несколько метров вперёд, а потом прикрывался чем-то вроде ковров, которые моя бабушка вешала на стены у себя дома — такие же пёстрые.       За ним медленно-медленно побежал Юн, восклицая, что слишком опасно бегать в таких местах, ведь одно неверное движение — и ты труп. Юный лекарь волновался за свою жизнь (возможно, и наши тоже), поэтому не хотел, чтобы одна воодушевлённая тушка погубила ещё три ни в чём неповинные тушки и забаррикадировала сельских. И с ним трудно было не согласиться: скалы казались и впрямь крайне не надёжными, будто один шаг в сторону от заданного маршрута — и можно спокойно заказывать отпевание.       Выдохнула с некой обречённостью и взглянула на Хака. Он стоял спокойно, ровно, будто вообще этих двоих не знает. Впрочем, отчасти так оно и есть. Хак слишком мало знаком с Юном и Киджей, поэтому, особенно после предательства Су-Вона, ему довольно трудно доверять нашим новым знакомым. И Хака легко можно понять. Ему больно и тяжело после предательства человека, которому он доверял свою жизнь. Предательства человека, который был ему братом и лучшим другом детства.       Сейчас, находясь относительно полностью в своих мыслях, понимаю, что какая-то тоска всё же осталась. Осталась тоска по Илу, по детским годам, когда нам, трём чертятам, можно было веселиться по полной и доставалось лишь от Мундока, и то не всегда. Осталась тоска по тем же слугам, которые заботились обо мне куда больше, чем отец в этом мире. По Ёзуки. Эта девочка мне стала практически младшей сестрой. Да даже херова тоска по Су-Вону! Этот сучёныш стал мне тоже практически родным, я привязалась к нему, пусть и знала, что он предатель. Эта падла — предатель и псих. Но без него тоже ещё… тяжеловато.       Выдохнула и пошла за Юном и Хакурю. Может, у меня и осталось сознание девчонки пятнадцати лет, но, тем не менее, возраст, когда мозгов не было совсем, уже прошёл. К счастью. Остатки мозга мне вполне дают возможность и повеселиться на славу, и вполне рассудительно подумать. Иногда.       Никогда не замечала, что у Хака такой колючий взгляд. Пока я шла до одного воодушевлённого дракона и паникёра-гения, чувствовала затылком его колючий, словно обвивающий голову, взгляд. Хотелось обернуться, напыщенно-злобно посмотреть на этого индивида и идти дальше своей дорогой. Но нет. Обернуться я не обернулась — гордость берёт своё, — но произнести довольно тихо смогла: «Чую взгляд Соника». За это прозвище мне всегда от него прилетало. «Слишком уж ласково и язвительно Вы произносите это прозвище. Влюбились, что ли?» — это его неизменная фраза, за которую я постоянно пыталась вновь разбить о его голову керамический чайник. Жаль, что так и не вышло.       Собираясь уже окликнуть парочку, одёрнула себя. Своеобразные коврики-шторки приоткрылись, и из них появилась голова мужчины преклонного возраста. Может, лет пятидесяти. Хмурый, чуть удивлённый вид. Он смотрел на нашу довольно странную компанию оценивающе, прикидывая, какого лешего мы здесь забыли и что нам от них нужно. Это, возможно, старейшина деревни Сейрю. И ему в скором времени будет весело…       Если моя память мне не изменяет, то в деревне милого дракошу с шикарными глазами (силы которых я так и не вспомнила) особо не любили. И ходили в масках. Не помню точно причину их обычая, правда…       Киджа сразу же остановился, серьёзно-взволнованно смотря на старейшину, спросившего причину нашего визита и наш статус. Слишком волнительно для него было иметь дело со старейшиной деревни, в которой проживает его брат по крови, брат по легенде. Наверное, в глубинах души он торжествует, ведь спустя двадцать веков вновь встретятся драконы, не знавшие друг друга долгое время. — Ведите к нам Синего дракона! — резко, с лёгкой отдышкой от волнения и нетерпения воскликнул милый представитель рода Хакурю.       Выражение лица Юна было настолько забавным, что я даже прыснула в кулак. Оно обозначало что-то вроде: «Святая наивность, прям щас упакованного в красную ленточку и в сексуальной позе вынесут, слёзно моля беречь его». Впрочем, Хак от лекаря не далеко ушёл. Его всего даже немного перекосило. А ваша покорная слуга просто немного насмешливо ухмыльнулась, пока этого не видел объект насмешки. Ну, кто же виноват, что он такая наивная бедняжка? Такое выражение было слишком неуместным в данном случае. Даже «здрасьте, дед» не сказал.       Старейшина вернул себе самообладание и с непроницаемым видом взирал на нас. В глазах ни единой эмоции, мимика вообще тухлая. Было лишь видно, что наше присутствие ему не очень-то приятно. У него, может, своих дел дофига и больше, а тут нас принесло, требующих Синего дракона. Только вот почему он не может и впрямь просто привезти его к нам? И пошёл бы по своим делам, больно нужен нам его надзор. Почему-то начало казаться, что дело будет длительным… — Кого? — с наигранным удивлением спросил после молчания он. — У нас нет жителей с прозвищем или именем Синий дракон.       На момент стало немного не по себе. Ощущение, будто тебя насильно пытаются сбросить со скалы, наступая и подталкивая к самому краю. Обернулась — недалеко обрыв. Интересно, а если упаду отсюда, разобьюсь, или что-то пойдёт не так? — Это не прозвище и не имя! — восклицал Киджа, уверенный в том, что его собрат именно здесь. — Неужели вы не знаете легенду?! Он же… — У нас нет никого с таким именем или прозвищем, — холодно и резко оборвал Киджу старейшина, хмуро и крайне не доброжелательно смотря на него.       Переведя взгляд с Киджи и старейшины, который меня, по правде говоря, напрягал, взглянула на щель, открывающую вид на скрытую внутри скалы деревню. Оттуда за всеми разборками подглядывали дети в страшных и разукрашеных масках демонов, которым явно хотелось увидеть кульминацию спектакля. Наверное, редко сюда кто заглядывает, и им крайне не хватает общения с путешественниками или простыми торговцами.       Вновь окинула взглядом старейшину. Внутренние змеи зашипели и слегка ударили своими хвостами мне по рёбрам. Лжёт. Намеренно, без капли волнения. Старейшину даже на детекторе лжи проверять бесполезно — это для него обыденность, в которую он и сам желает верить, поэтому не волнуется, а пульс его ничуть не ускоряется. Даже бесит немного. Человек он какой-то… Прогнивший? И гниль эту породил страх.       Стараюсь улыбнуться как можно более естественно. Прикрыла глаза, чтобы моё презрение не было так ярко видно и, сделав парочку шагов навстречу к старейшине, проговорила самым милым и бездомным тоном, на который только способна: — Ну-с, значит, произошла небольшая ошибочка. Прошу нас простить. — Шуточный поклон. — Но не могли бы Вы позволить переночевать нам? Мы о-очень устали, и у нас есть раненый.       Благо, у Хака всё не так плохо с головой, как иногда может показаться, поэтому он немного раздвигает грудки косодэ и показывает белые бинты на своей груди, что скрывали жуткую рану. Думаю, такой аргумент вполне подействует. И подействовал. На Киджу, который, как и я, не видел бинтов из-за слишком плотно запахнутого косодэ. Я же, в отличие от него, хотя бы знала об их наличии. А вот бедный (что ж ему сегодня так не везёт?) Киджа оказался в полнейшем недоумении.       Старейшина шёпотом переговорил о чём-то с каким-то мужчиной, кидая на нас быстрые, но внимательные взгляды. Наверное, это его правая рука, которой мы кажемся слишком подозрительными. И это совсем не удивительно: одна только рука Киджи чего стоит. Будь я на их месте, уже с молитвами выпроваживала нас отсюда. Но я, к счастью, атеист. И не старейшина деревни, а то свихнулась бы раньше времени.       Юн, стоявший недалеко от меня, всматривался в поникшего Киджу. Наверное, бедный дракоша до сих пор считает себя бесполезным, поэтому даже мои недавно сказанные слова на него особо не подействовали. Знаю я это состояние, когда хочешь казаться значимой частью коллектива, стараешься, трудишься, но всё идёт наперекосяк. Но всё не так плохо, как могло показаться Хакурю. Просто нужно доиграть партию и потом уже поговорить. — Наша деревня мирная и бедная, поэтому предложить вам много не сможем. — Старейшина распахнул зановесочки вновь и пропустил нас внутрь. — Конечно-конечно! Спасибо большое. — Последние слова дались мне тяжелее, поэтому казались ещё менее естественными.       Войдя внутрь, увидела громадную округлую комнату, в которой было собрано большое количество человек. Большая их часть — в жутких масках. Посередине комнаты стояло что-то вроде дерева, которое поддерживало потолок и всякие узоры, идущие по стенам пещеры. Было светло из-за факелов, висевших на стенах. Создавалось бы вообще ощущение уюта и защищённости, если бы не настороженно-холодные взгляды селян. Подобное внимание напрягало.       Ребята внимательно осматривались по сторонам. Может, им было интересно устройство этой деревни, может, просто люди, которые таращились на нас как на восьмое чудо света. Хотя, в этом мире и первых семи нет, но это не столь важно. Мужчины и женщины в масках нас не то чтобы сторонились, скорее не подходили близко и старались не пересекаться с нами взглядами. Люди без масок не скрывали своего лёгкого презрения. Особенно те, что смотрели на правую руку Киджи. — А почему люди здесь в масках? — спросил Юн старейшину. — Такой обычай. Все неженатые и незамужние ходят в масках.       Впрочем, не такой уж и плохой обычай. Перед свадьбой люди влюбляются друг в друга не за внешность, а за внутренний мир человека. Правда, в этом мире внутренний мир людей довольно однообразно устроен, как в восточных семьях. У женщин даже прав в этом случае особо нет. Жаль, однако.       Мимо меня, чуть не задев плечом, прошёл мужчина в маске. Затылком я почувствовала его взгляд. Взгляд был липким и противным, будто человек старался прочитать меня как книгу за секунду, но у него не вышло, и осталась лишь открытая страница. Странный, подозрительный тип.       Нас вёл старейшина мрачноватыми коридорами. Вся деревня мне начала казаться жутким лабиринтом, из которого никто и никогда не узнает выход. Но выход, как и все ходы, знали сельские, которым было бы довольно просто в случае чего завести нас куда-нибудь, откуда мы сами не выберемся. И это не столько напрягало, как раздражало. Не хотелось бы бояться и сторониться каждого жителя и вести себя как параноидальная психопатка.       Старейшина остановился возле входа в какую-то маленькую (с виду) пещерку, отделённую от коридора оранжево-коричневой тряпицей и окинул нас тяжёлым взглядом. Даже не тяжёлым, а предупреждающим. Голос его в этот раз практически звенел: — Наша деревня — лабиринт. Не советую уходить далеко, а то даже мы не сможем найти вас.       Он ушёл, практически растворился в полутьме коридоров, оставив нас в лёгком недоумении. Увы, но географическим кретинизмом не страдаем. Почти. Я только лишь отчасти блуждаю в трёх берёзах… Но это ведь неважно? Вот именно, что неважно.       Комната, которую нам выделили, была и впрямь не большой, но для четверых человек, не желавших оставаться слишком уж долго в этой деревне, подходила идеально. На стене висел какой-то ковёр (точно повзаимствовали стиль у русских бабушек), были вытесанные прямо из стены то ли кровати, то ли просто своеобразные стулья. Без понятия, откровенно говоря. На стенах висели факелы. Потолок был немного не ровной, но куполообразной формы. Впрочем, не так уж и плохо.       Сразу поставила лук и колчан на землю близ своеобразной кровати. — Мне кажется эта деревня Сейрю какой-то странной. Я не был в деревне Хакурю, но, судя по отношению Киджи к тебе, там о легенде хотя бы знали и уважали силу драконов. Почему здесь никто даже не реагирует на слова о драконах — я не знаю, — проговорил спокойно Юн, вытаскивая из сумки странные скляночки. — Но Сейрю здесь! Это точно! Я чувствую, что он совсем рядом, где-то в глубинах лабиринтов! — отчаянно восклицал Киджа, стараясь убедить всех в том, что в этот раз он не ошибся.       На какой-то миг мне стало его даже жаль. Сегодня он бьётся изо всех сил и старается привести нас к своему собрату как можно скорее, дабы никто не устал и не посмел усомниться ни в силе драконов, ни в их связи. — Ки-иджа, никто не говорил, что не верит тебе. Мы ничуть не сомневаемся в твоих словах и ощущениях. — Подойдя поближе, легонько взлохматила ему чёлку. Вообще, я собиралась слегка похлопать его по макушке, но с ростом мне не повезло…       Кстати, а волосы у него мягенькие, пушистые, но немного электризуются, из-за чего чёлка Киджи стала отчасти одуванчиком. А ему, кстати, идёт…       Парень резко и сильно покраснел, вытаращив на меня свои глазищи. Слишком уж смущён он был сегодня, даже странно. Второй раз за день, кстати говоря. Вроде ничего плохого или сверхъестественного не делала, а реакция такая, будто разделась до полуголого состояния и начала танцевать стриптиз. Тоже мне, блин, старший…       Пока Киджа старался что-то мне сказать (а выходили у него лишь странные звуки), сзади меня что-то хрустнуло. Обернувшись, увидела Хака, лицо которого было искажено в гримасе: «Одно движение — и ты труп». Видимо, он разминал кулаки, дабы треснуть Киджу хорошенько. Как бы его он потом не треснул, правда…       Реакция Хака меня немного насторожила. Против его некоторых припадков «силыизбытка» я не имею ничего против. Даже на его ссоры с Киджей могла бы закрыть глаза, но сейчас действительно не тот случай. Он разозлился из-за того, что я вполне безобидно погладила Хакурю по голове, а тот покраснел. Не в первый раз за сегодняшний день меня посещает немного паническая мысль о влюблённости Зверюги в меня. Не то, чтобы это очень плохо, просто ответить взаимностью ему я в случае чего не смогу, а дружба будет какой-то натянутой. Пожалуй, даже слишком.       Юн на приступ бывшего Генерала лишь закатил глаза и тихонько цокнул языком, давая понять, что «разбирайтесь сами, я тут вообще мимо проходил». — Он т-точно здесь, — чуть запинаясь, проговорил вновь дракон, опустив взгляд. — Он здесь и он ждёт своего Господина. Мы, драконы, были рождены на этот свет, чтобы следовать за Королём. Наша мечта — это встретить его и служить ему преданно, пока нужны! У нас не должно быть больше никаких мыслей или желаний! Поэтому я уверен, что он чувствует моё присутствие рядом, но просто немного боится выйти. Но он обязан…       Дальше его речь я не слушала. Опустила взгляд на сапоги и прикусила губу, чтобы не выпалить вертящуюся на языке мысль, не показать весь спектр напавших на меня эмоций. Это рабство. Стало противно от осознания того, что Киджа считает себя моим слугой, считает, что обязан жить для меня. Почему?.. Стало больно от того, что люди, унаследовавшие драконью кровь, были скованы по рукам и ногам обязанностями, что две тысячи лет назад повесили на них доисторические ящеры. Это одна из причин, по которой мне не хотелось собирать драконов…       Может, послать всё это? Забыть, уйти, сдаться Су-Вону в руки и тихонько умереть, позволив драконам жить тихо и мирно? Тогда будет лучше всем — драконам, Хаку, мне. Драконы будут свободны от действия драконьей крови, Хак, возможно, найдёт своё пристанище в кои-то веки, а меня перестанет грызть совесть и уничтожать меня изнутри. Правда, противно признавать, что больше всего мне со всем этим хочется покончить ради себя. Эти кошмары сводят с ума.       По рёбрам с силой ударили змеи, напоминая, что к тряпкам я не должна относиться. Должна бороться до конца и поддерживать Киджу с Хаком и Юном. Должна держать эмоции при себе и не показывать их кому-либо, если всё ещё вполне нормально и терпимо. Должна молчать и повиноваться судьбе. Я много чего и кому должна, но в первую очередь — себе. Меня занесло в этот мир по ошибке. Ни Хирю, ни Йона, ни простой человек — никто в этом мире, имеющий цепи по рукам и ногам. Просто имею свои цепи, которые заимствую у драконов, — это единственное, что я могу сделать для них сейчас — связать себя и доставить кучу боли. — Киджа, — прервала я его на каком-то моменте речи, смотря на него тяжёло-болезненным взглядом, — я не Хирю.       И не Йона.       Дракон смолк, стыдливо опустив голову. Было ощущение, что ему дали пощёчину и сказали что-то безумно обидное. И этой сволочью оказалась я. Почему-то ничуть не удивляет. В последнее время всё, что происходит с моими близкими — моя вина. Даже обидно как-то. — Но… — Стараюсь выкрутиться, чтобы развеять эту тишину, воцарившуюся на миг. — Я благодарна, что ты решил-таки помочь мне, пусть я, впрочем-то, ничем это не заслужила. Прости мне мой эгоизм.       И вновь он покраснел, смотря на меня слишком уж рассеянно. Даже неожиданно как-то. Знакомы всего-ничего, но стоит мне что-то подобное сказать, как Белый теряет самообладание и краснеет чуть ли не до корней волос. Что с ним в этот момент происходит? Может, пубертатный период у него затянулся… Ему двадцать; пубертатный период. Почему мне на ум всегда приходит такая муть?       Где-то за моей спиной послышался очередной хруст кистевого сустава, а тяжёлый вздох сорвался с губ великомученика-Юна. Даже не знаю: посмеяться мне от души или поплакать от состава нашей ненормальной компашки? — Итак, пошли! — Из раздумий меня вывел воодушевлённый голос целителя, что держал какую-то тетрадку и уголёк. — Я создам карту этого места и мы сможем отлично здесь ориентироваться!

***

— Да что ж такое-то?! — возмущённо-раздражённо воскликнул Юн, в очередной раз увидев несоответствие действительности и его карты.       Уже в течение получаса мы шляемся по этим пещерам, возвращаясь на одно и то же место, из-за чего немного отчаявшимися были все. Никому не хотелось ходить по кругу постоянно. Это выматывало и немного раздражало. Никакого прогресса. Мы нашли лишь парочку коридоров, которые вели в тупик. Вопрос: в чём смысл этих коридоров?       За время нашего «похода» Хак умудрился взбесить меня. Так уж вышло, что я неудачно споткнулась и упала, из-за чего Киджа поднял кучу лишнего шума, что я ему и сказала позже. Хак, что удивительно, совершенно не удивился моей неуклюжей выходке, а лишь немного укоризненно помотал головой. Мой непонимающий взгляд и изогнутую бровь он проигнорировал. Но буквально через минуту он изрёк то, что взбесило меня: «Вы бы лучше так падали в объятья к мужчине. Авось, к тридцати годам стали бы привлекательнее». Меня взбесил не только упрёк в адрес моей мужеподобности (с его слов), а то, что он вновь лез в мою личную жизнь. К счастью, в этот раз Киджа решил тихонько отмалчиваться и лишь иногда кидать злобные взгляды на Хака.       Жаль, что до Громового Зверя никогда не доходили подобные вещи с первого раза. Он продолжал меня доставать, иногда грозясь выдать замуж за первого встречного. Ну-ну, золотце, ну-ну. Грозись сколько хочешь, но потом вспоротое брюхо будет и у этого первого встречного, и у тебя. Желаю удачи на пути к Аду.       Увы, но шутки про Ад, Рай, Сатану и прочее стали для меня чем-то болезненным и неестественным. Видимо, моя голова лопается уже просто ото всех этих реинкарнаций, душ, голосов и снов. Слишком много информации, слишком мало времени на переваривание всего и размышления в одиночестве. Времени нет совсем. Нет даже простой возможности отойти от ребят на какое-то время. Просто нет… — Принцесса, с Вами всё хорошо? — обеспокоенный голос Киджи.       Во мне просыпается юмор, а рассудок засыпает на неопределённый срок. Улыбаюсь самой милой и безобидной улыбкой. — С головой у меня от рождения проблемы, а так всё отлично.       Если не считать кошмары, голос, сводящий меня с ума, чувство жуткой вины и змей, которые болезненно бьют меня своими хвостами, но показать своей боли я не могу.       Белый стал рассматривать меня во все глаза, явно не веря в то, что «Король не дружит с головой с рождения». А ведь был предупреждён, бедолага. Юн с Хаком спокойно отнеслись к такой ремарке, даже чуть отмахнувшись а-ля «Всегда такая, уже не лечится». Вот и правильно, привыкайте, что я немного того… Или уже много?       Как можно более очаровательно ухмыльнувшись, поплелась прогуляться и, возможно, найти что-то новенькое в этих лабиринтах. Предупредив уже на ходу Юна, стала рассматривать неровно-острые стены и относительно ровный пол. Мало ли, что тут можно найти. Или потерять. Тут смотря с какой стороны взглянуть.       Полумрак. Если бы мы находились снаружи, на улице, мне было бы вполне комфортно и хорошо, но, находясь в замкнутом пространстве, чувствую себя, словно птица в клетке. Имеется огромное желание свалить отсюда и перекреститься, чтобы не чувствовать себя какой-то окружённой. Ощущение, будто нахожусь под мушкой, ей-богу.       Впервые поняла выражение «У стен есть глаза и уши» буквально. Я отошла довольно далеко от ребят и попала в часть лабиринта, о которой мы и понятия не имели. Что-то мне подсказывает, что вернуться к ним без чьей-либо помощи у меня не выйдет. Стены, казалось, приближались. У них появлялись глаза (спасибо, фантазия) и уши. Было ощущение, будто равномерный стук сердца, чуть дрожащие от природы пальцы (с детства эта ахинея) и бегающий от стены к стене взгляд видели и слышали люди, спрятавшиеся совсем неподалёку, может, даже в стенах.       То, что было крайне неуютно и неприятно, мягко сказано. Иногда я, наверное, казалась редким параноиком, раз на каждое мнимое движение оборачивалась, но это было явно лучше, чем в случае чего получить чем-то по голове и оказаться после хрен пойми где, откуда меня уже никто не вытащит.       Полутьма сменилась полной темнотой в одно мгновение. Перед глазами лишь чернота, и страх накатил внезапно. И этот страх почти не выражался в мимике (насчёт глаз не знаю), зато кровь в жилах заледенела, а пульс стал более учащённым. Что-то часто меня всё пугать начало. Свет, идущий откуда-то издалека, пропал, окуная в пучины темноты и одиночества.       Оди… ночества?..       Давненько я не оставалась надолго одна. Постоянно рядом кто-то был. В Клане Ветра рядом со мной были разные люди: Мундок, Тае-Йон и прочие, потом — Юн, Ик-Су или Хак, позже — разные прохожие, люди из деревни Белого, сам Киджа, и вот уже Хак, Юн и Киджа всегда рядом. В одиночестве остаюсь только на время снов. И то не совсем: во снах меня преследуют Кошмары, приходящие вместе с Прошлым кого-либо и моим последующим безумным Страхом.       Иногда кажусь сама себе жалкой: приёмного отца не оплакала, у Мин-Су прощения даже в мыслях не попросила, подставила Хака по всем фронтам и, конечно же, нарушила его приказ оставаться в Фууге, отправившись искать четверых драконов. Почему я тогда не осталась в Фууге? Честно? Не знаю. Меня охватила сначала злость на Хака, потом пустота, а после… Люди не совершают логически объяснимых поступков, особенно в периоде с двенадцати до семнадцати лет. Так называемый период «ветра в жопе и голове». История со мной такая же. Резко захотелось почувствовать себя героиней, отправиться навстречу неприятностям; но в голове пусто.       Облокотилась на каменную стену и скатилась по ней вниз. Привести мысли в порядок уже не смогу, даже если очень захочу, поэтому плевать. Нужно просто немного, совсем чуть-чуть посидеть в тишине и одиночестве, чтобы эмоции не вырвались наружу при ком бы то ни было. Не хочу. Не хочу показаться ещё более жалкой и никчёмной в глазах ребят.       Я многого боюсь. Боюсь предательства, снов, кошмаров, душевной боли, слёз отчаяния и ужаса, мучений людей из-за меня, обременения собой кого-то, змей, смерти, пыток, воды, падения, Су-Вона, презрения и ненависти. Боюсь всего, но не могу сказать. Страшно. Слишком страшно жить в этом мире, где меня хотят убить к чертям, чтобы не мешалась под ногами и не лезла к политическим делам. Очень страшно.       Кажется, ещё чуть-чуть, и из глаз точно хлынут слёзы. Слишком долго их не было, слишком долго глаза были сухими. Может, это не так плохо? Хотя, конечно, было бы гораздо лучше, не ощущай я странных взглядов из ниоткуда.       Странный звук, похожий на «Пуккю», отвлёк меня от уже накатывающих рыданий. Повернув голову в сторону, увидела немного размыто и крайне нечётко из-за темени какого-то маленького зверька. Даже с близкого расстояния было очень и очень проблематично рассмотреть здесь хоть что-то. Слабо, даже измученно, улыбнувшись, взяла маленького и пушистого зверька на ручки. Судя по размерам и форме (какую пришлось ощупать сквозь шерсть-пух), это белочка… БЕЛОЧКА?       Эту милейшую белку, что, сколько я помню, была другом Шиньи, помню лишь из-за её кровожадности. Момент, когда этот милый грызун жрал мясо, запомнился мне на веки вечные. Белка, жрущая мясо, — нечто. Такое милое и безобидное создание — просто настоящий хищник! И, вроде как, её звали Ао. История с её именем осталась за пределами моей памяти.       Белка спрыгнула с моих рук на землю и, кажется, обернувшись, взглянула в мою сторону. Дожила, Рита, тебе уже белки знаки дают! Встав и протерев глаза на всякий случай, пошла за милейшим созданием человечества, слыша лишь её странное «Пуккю». Ориентир уже есть, так что жить буду. Возможно. Точной гарантии не даст никто.       Наверное, путешествие с белкой длилось в районе трёх-пяти минут. После, насколько я поняла, она остановилась у одной из стен, как-то выжидающе смотря на меня. И? Чего она от меня ожидает? Сквозь стены проходить у меня, увы, возможности нет, поэтому спрашивается: что? Может, с ней просто здесь посидеть?.. Мало ли, озарение может придти неожиданно.       Оперевшись по привычке сначала рукой об стену, почувствовала, как рука слегка провалилась внутрь, вместе с какой-то квадратной частью стены. Потайной ход? Увы, но среагировать вовремя у меня не вышло, из-за чего моя тушка познакомилась с полом коленками. Эх, коленки мои коленки. Постоянно им или боку достаётся за что-то. Что за несправедливость?!       Встав на ноги и отряхнувшись, попыталась взглянуть вглубь этого потайного пути, что у меня, к сожалению, почти не вышло. Мне удалось крайне нечётко рассмотреть лестницу, ведущую, вроде как, вниз. Конечно, шляться по чужой деревне, особенно ни черта не видя, — суицид, но терять мне было нечего, так что можно попытаться идти.       Шаг первый — тишина, шаг второй — противный запах сырости, шаг третий — эхо чужого дыхания, шаг четвёртый — остановка, шаг пятый … — Заблудилась?       Голос был каким-то хриплым, немного шипящим. На мгновение показалось, что мужчина, спросивший меня и стоявший в метре от меня, действительно волновался, но… фальшь. В его голосе звенела фальшь, скрывавшая звеневшую злость и презрение. Его глаз не видно из-за темноты, его взгляд — чувствуется, раздражает. Этот человек без маски — это слышится. Обычно у людей, что носят деревянные маски, голос чуть отдаёт эхом, а этот — нет. Ровный, без всяких искажений эхом.       Выпрямилась. Мало ли, вдруг эти люди, живущие здесь довольно давно, научились видеть в темноте или воспроизводить картину происходящего с помощью… Нет, бред. Это полнейший бред. Обычно воспроизводить картину происходящего с помощью звуков могут лишь животные вроде летучих мышей. Но не припоминаю такой способности у людей. — Нет. Просто гуляю. — Попытка придать голосу больше уверенности и холода провалилась. Из-за небольшого стресса голос немного дрожал, но этого было достаточно для ослабления картины моего спокойствия. — Не бойся, я отведу тебя к друзьям.       Мужчина протянул мне руку, приглашая взяться за неё и покорно пойти за ним. Ну уж не-ет! Доверия у меня к нему совершенно нет, так что, возможно, как-нибудь потом. Но точно не сейчас. Сейчас есть лишь желание свалить от этого человека подальше. — Спасибо, но я и сама вполне смогу с этим спра…       Резкий выпад со стороны сельского был для меня неожиданностью. Он прикрыл мне ладонью рот и, несмотря на мои сопротивления, схватил меня сразу за два запястья, силком утягивая вниз по лестнице, иногда шипя и цокая языком, ведь упиралась я вполне активно.       Вот и пошла за белочкой! Говорила мне мама: «Не ходи за Белочкой, белой горячкой и сёстрами в бар! А то сплавлю тебя в вытрезвитель…» Кто б её тогда послушал?! Мораль истории: слушайте свою родню, когда заходит речь о Белочке — опыта в общении с ней у них куда больше. А ещё вы не попадёте в такую нелепую ситуацию.       Мужчина всё вёл меня в глубь пещеры, стоя уже позади меня и держа мои руки у меня за спиной. Все попытки выбраться пересекались на корню. Перебрала все возможные варианты: от попыток ударить его по ногам, увенчавшихся почти успешно, до попыток скинуть его с этой лестницы вниз и сбежать, пока такая возможность есть. Но выбраться мне ничего не помогло, а лишь усугубило ситуацию. Он крепче сжал мои руки и плотнее прижал мою голову к своей груди, лишая возможности даже покрутить головой.       Остался последний вариант, который использовать не очень-то и хотелось: звать на помощь. С закрытым ртом, конечно, особо не покричишь, но ведь зубы и силу челюстей никто не отменял? Укусив со всей силы мужчину и почувствовав, как он с шипением убирает от моего рта ладонь, крикнула (хотя больше это походило на полукрик): — Помогите! Пустите же, ёлки ты пал… Кха!       Покричать мне тоже не дали. Мужчина резко развернул меня к себе и ударил кулаком в район больного бока. Удар оказался крайне болезненным, поэтому, согнувшись пополам, не в силах даже сказать что-то, начала смотреть на пол, окрашиваемый моей кровью из бока. Рана вновь открылась, блэт.       К горлу подступил ком. И это не колючий ком, из-за которого идут слёзы, а ком металлический, кровавый, буквально через секунду вырвавшийся в рот, а после, стекая крупными каплями, — наземь. Больно. Очень неприятно и больно, когда этот металлический ком в горле: ощущение, будто горло кто-то очень маленький пытается разорвать изнутри.       По рёбрам ударили змеи, начав шипеть и пытаться меня укусить за больной бок. В голове что-то щёлкнуло, и сознание стало меня покидать. Неужели сейчас я свалюсь в обморок, а, проснувшись — если проснусь — окажусь чёрт знает где? Забавная кончина, чего уж там. Последнее — звон.