Piano de cauda e bola

Хороший день вторником не назовут, а кое-кто из преподавателей факультета народных инструментов шутил что-то вроде "А по вторникам - суицид", и как-то это выражение чудесно прижилось в консерватории. Аллен не слишком понимал его значение, имея разные поводы для нежелания заниматься своими непосредственными обязанностями, не выделяя при этом для уныния какие-то дни недели. Но только не сегодня. Совершить вторничный суицид казалось ему единственным решением, которое сможет решить его проблемы и лишить обузы всех окружающих. Во-первых, он спал примерно...Два часа? Три? Уже перед рассветом мистер Уолкер закрыл глаза, повинуясь потребности организма хоть в каком-то отдыхе, хотя всё еще хотел паниковать и играть куски самых нудных в мире произведений, чтобы немного успокоиться. Хорошо, что в этот самый суицидальный в мире вторник не было первой пары, и на практические занятия с будущими выпускниками он пришёл даже почти без мешков под глазами размером с рояль, ничтожного количества сна, кажется, хватило. Настроение у него было отвратительным, и все десять выпускников получили низший балл, а одна особо чувствительная девушка даже расплакалась от жёсткой критики педагога, что был ненамного старше её, грубо проехавшегося по её ошибкам. - Совсем недолго в новом доме, а так понимаю народников...Пиздец. Говно. Жопа...- Аллен бормотал ругательства, разбирая документы на своём столе, и сейчас действительно хотел не вести две лекции музыкальной литературы подряд у первого курса, а просто сдохнуть. Он не испытывал ненависти к тому, кто вчера позволил себе гораздо больше, чем предполагалось, Аллен неистово ненавидел себя, свои желания и своё чёртово тело, которое так легко отозвалось на приставания в общем-то чужого человека, да ещё и подростка. Господи...Будда, Аллах, Сатана, кто угодно, поясните эту нереально дикую ситуацию. Его вчера засосал мальчишка, да так умело и уверенно, боже...Нет, Сатана. Только он наверно не смог бы сказать, почему Аллену неожиданно для себя было так хорошо, будто всё происходящее было правильным? Ну пиздец чистой воды. Может обратно переехать? Но сначала лекции провести, да. - Задница? Малыш?* Мелкая задница? - к застрявшему в уничтожении себя как личности Аллену обращался не кто иной, как Канда, за спиной которого маячил Лави, оба были явно в нетерпении, Лави скорее всего просто хотел пообедать и обсудить последние сплетни, а Канде снова что-то не нравилось, впрочем, ничего нового. - Да какой в жопу малыш, какая разница вообще, блядь! - Аллен встал из-за стола, приходя в чувство только под взглядом широко распахнутых глаз Лави, или точнее говоря, глаза, потому как второй был скрыт под чёлкой. На Канду мистер Уолкер заведомо не смотрел, не желая добавить еще два литра лимонного сока в свой законный суицидальный вторник. - Аллен, я понимаю твой возникающий дух бунтарства после встречи с молоденькими первокурсницами, но если ты продолжишь материться так громко, боюсь, твоего декана это заинтересует не с самой положительной стороны, - Лави почесал свою крашеную рыжую шевелюру, - Обедать пошли. - Хм, что-то переезд не слишком хорошо сказывается на твоей работе, может быть нужен больничный по причине психологической травмы из-за смены обоев или соседской собаки, испортившей газон? - Канда был как всегда отвратителен, но именно сегодня отвечать встречной колкостью не хотелось, ни капли, ни малюсенькой капельки. - Юу, ты прав, кажется, впервые за мою жизнь, - Аллен криво улыбнулся, похлопывая по плечу совершенно шокированного Канду, который само собой не подал никакого заметного для Аллена признака этого самого шока, но Лави успел заметить дернувшуюся ладонь друга и его тяжёлый взгляд, провожающий Аллена, вылетающего из кабинета, пока они оба пытались за ним поспеть. - Может что-то с семьёй или действительно переездом? Его проблемы по работе мы с тобой давно читаем по лицу с пятиста метров... - Лави пытался выбить из Канды подробности, потому как несмотря на грызню, именно хмурый японец был более близок Аллену. Канда проворчал что-то в духе "А я ебу, сам в ахуе", а Лави просто крикнул им вслед, что возьмёт обед на всех, пусть столик занимают, затем слишком увлёкся продвижением в очереди между симпатичными студентками, стараясь обаянием добиться более быстрого результата, но увы, они просто болтали с ним дольше, и когда он наконец пришёл с тяжёлым подносом, на котором был их обед, нашел за столом только Аллена, а Канды и след простыл. - Куда он делся? - Лави беспомощно смотрел по сторонам, отыскивая знакомую черноволосую макушку, которая отказывалась отыскиваться, поиски были тщетны. - Нахуй, - Аллен смотрел невидящим взглядом на однотонный бежевый стол, - Давай обедать, Лави. Мир сошёл с ума. Или это случилось только в моей реальности. Лави, мне сейчас хочется переехать куда-то в Россию. К медведям, знаешь. Давай обедать. Юу Канда глубоко вздохнул, после того, как его губы поморщились из-за ледяной воды, которой он только что умылся. Японец поднял взгляд, разглядывая своё лицо, по которому текли капельки воды. Красивое, и почти всегда безэмоциональное, но только не сейчас. Щёки предательски пылали, а взгляд напоминал загнанного зверя. Что он только что вообще сделал и зачем? Да ещё и убежал с позором. Канда просто ненадолго снял привычную маску, и взял под столом руку Аллена в свою, да и не молча, как должен сделать друг, а еще и заговорил, придвинувшись ближе. - Аллен...Если что-то случилось, ты же знаешь, что можешь мне рассказать. Я выслушаю, и прокомментирую, только если ты попросишь. Ты сегодня сам не свой, маленькая задница. - Чего? Ты забыл после этого мерзко пошутить? Не стеби, Юу, заебал. За мат извени, - Аллен отдёрнул руку как от огня, но Канда был настроен серьёзно. - Я не шучу. Может, после занятий поговорим? Я тебя знаю не три дня, тебе это нужно, - повинуясь совершенно нелепому порыву, Канда взял снова обе руки Аллена в свои, внимательно глядя в его такие грустные сейчас глаза. - Хорошо, ладно, хорошо...В курилке после обеда, когда Лави уйдет. И пожалуйста, убери руки, иначе я подумаю о том, за что ты мне голову этой твоей, как её...катаной снесёшь, - Аллен устало улыбнулся, чувствуя, что то ли все планеты выходят на орбиту вокруг Земли, то ли друг его держит за руки и смотрит как-то не так. Это всё последствия вчерашнего, определённо, а Аллен в роли мартовской кошки, у которой стартовала течка. Смешно. Канда тут же убрал руки, поднимаясь и нависая над Алленом, игнорируя взгляды студентов с соседнего стола. Японец был красным, как часть флага своей страны и выглядел привычно раздражённым. - Я не голоден. Буду ждать, - Канда отвёл взгляд....Смущённо? Глянув ещё раз на потерянного пианиста, он поднял подбородок выше и ушёл. С трудом избавив Лави от лишних вопросов, Аллен сумел съесть целую половину обеда и под ворчание китайца о том, что Уолкер вечно останется маленьким и щуплым, если будет так питаться и дальше, выбросил оставшееся и распрощавшись с другом у поворота в сторону библиотеки, направился в курилку. В ней сейчас мог быть только Канда, потому как преподаватели консерватории уже несколько поколений не курили, да и комната та была предназначена для того, чтобы джентльмены там общались, сидя в удобных креслах, потягивая вино и куря трубку. Такую праздную жизнь педагоги консерватории не вели уже очень давно, но комната осталась чем-то вроде музейного экспоната, и каждый из них, взяв ключ под роспись у завхоза, мог там посидеть в тишине, если не хотел быть ни в кабинете, ни дома. Там даже можно было ночевать, но этой привилегией кто-то пользовался разве чтобы переспать со студенткой или студентом, и в итоге каралось это очень сурово. Услышав про курилку и уединение, Канда не мог сдержать безудержный поток мыслей, которые он уже очень давно любил и лелеял, и никогда не собирался никому демонстрировать, особенно тому, кому эти мысли были посвящены. Что в нём щёлкнуло сегодня? Почему Аллен какой-то не такой? Остаться и обедать как ни в чём ни бывало он просто не смог бы, его бы стошнило от нервов. Высокий, сильный, властный Канда Юу, ага. Стараясь дышать как можно ровнее, японец смотрел на наручные часы, то и дело поправляя свои длинные волосы, хотя они и без того были завязаны в идеальный хвост. - Ну я здесь...- Аллен был каким-то сутулым, будто потерял все силы стоять прямо, Канда только поджал губы в ответ и кивнул. - Угу. Говори давай, - Канда закрыл глаза, слыша, как на диван рядом с ним, непривычно близко, опускается Аллен, дыша на него Эрл Греем. - Юу....Скажи, ты когда-нибудь чувствовал себя беспомощным? Не как когда тебя одноклассники бьют, потому что ростом не вышел, а вот вроде бы ты можешь дать отпор, а не хочешь? И происходящее тоже тебе чуждо, но тело само отвечает. Не смейся, пожалуйста, я с тобой не буду разговаривать никогда, если ты будешь надо мной смеяться. Канда резко распахнул глаза, хлопая длинными чёрными ресницами и впился взглядом в Уолкера. Ровно в этот момент Аллен опустил взгляд, краснея и чувствуя себя безумно неловко. То, что он ляпнул в столовой, и сейчас говорит как будто персонаж из романа стоимостью в три доллара, ужасно смущало. Он бы и не делился этим ни с кем, полил бы себя кислотой сожаления или утопился в озере самобичевания, но тёплые руки Канды и его искреннее беспокойство дали надежду на то, что его поймут. - Я не буду смеяться. Я так себя действительно чувствовал. Не раз. И сейчас тоже. Потому можешь даже меня за это не прощать, - японец вздохнул так, будто прямо сейчас придётся совать голову в петлю, и толкнул Аллена на спинку дивана, нависая над ним и грубо прижимаясь своими губами к его, мягким и пахнущим Эрл Греем, кусая их и лаская языком, сжимая в объятиях возмущённо мычащего пианиста, вскоре сдавшегося и ответившего тихими стонами. У беспомощности Аллена, похоже, было много лиц, и одно из них принадлежало Канде. В свою очередь японец не знал, кто посмел добраться до этого ангела во плоти до него, но он был уверен, что не проиграет. Канда говорит "Little one?" что может иметь значение как раз около слова "малыш", вот Аллена и триггернуло.