На чужом поле

      — Наверное, я выбираю не тех парней, — пьяно протянул Кибом, откидывая лохматую голову Джонхёну на плечо.       Джонхён тяжело вздохнул. Он не понимал, почему именно ему доставалась роль единственного слушателя очередной душещипательной истории про разбитое сердце и «ещё одного козла». Хотя, наверное, к этому обязывало звание лучшего друга. Хоть бы раз оно принесло какие-то дивиденды, а не головную боль.       Было уже заполночь, когда Кибом завалился к нему с бутылкой текилы и предложением надраться в хлам. Такое бывало и раньше. Визиты Кибома всегда носили спонтанный характер: их было трудно предугадать и невозможно предотвратить. За пару лет знакомства Джонхён уже привык видеть его на своём пороге в любое время дня и ночи. Оставалось только смириться с ролью собутыльника, чего Джонхён впрочем не любил, но если уж Кибому что-то втемяшивалось в его симпатичную крашеную башку, в достижении цели его не остановил бы даже апокалипсис.       А, может, Джонхён терпел эти пьяные откровения, потому что в такие моменты Кибом позволял себе некоторые вольности: лез обниматься, флиртовал и кокетничал с ним, как раньше.       Поначалу, когда они только познакомились, Кибом только и делал, что вис на нём и закидывал непристойными предложениями. Эти показательные заигрывания порядком подвыбешивали (хоть Джонхён никогда и не воспринимал их всерьёз), но стоило им со временем сойти на нет, он осознал, как ему не достаёт этих шуточных приставаний.       Сейчас ему хотелось поддеть Кибома, как он делал сотни раз в старые-добрые времена, но отчего-то мысли сегодня сворачивали не в ту степь.       — Может, стоит сменить ракурс? — сказал он, сам удивляясь своим словам. — Присмотреться к окружению, а не искать приключений на свой зад в клубах и на просторах гейских форумов.       Ему нравилось сохранять трезвость ума, поэтому после первой он только мочил губы. Зато Кибом опрокидывал одну за другой со знанием дела, не морщась и почти не закусывая. Вот и сейчас он, пожав плечами потянулся к бутылке. На невысказанный вопрос в глазах Джонхён закрыл ладонью свой стакан и отрицательно мотнул головой, намекая, что ему уже хватит. И без того какую-то чушь порет.       — На этих ботанов из универа намекаешь, что ли? — поморщившись от выпитого, Кибом посмотрел на него поблёскивающим от алкоголя взглядом.       — Меня ты тоже за ботана принял? — Джонхён сам не понял, как это слетело с языка. А вроде не пил почти!       Установилась тишина. Кибом свёл брови, очевидно, пытаясь сквозь алкогольные пары уловить суть. А Джонхён, затаив дыхание, ждал ответ, понимая, что действительно хотел бы это знать.       — Опять эти твои дурацкие шуточки? — прыснул Кибом наконец и уткнулся носом Джонхёну в шею.       Это кольнуло. Неудовлетворение заскреблось внутри, а над Джонхёном взяло верх природное упрямство.       — Нет, серьёзно. — Он обернулся, в упор глядя Кибому в глаза, и тот, как бы ни был пьян, не выдержал этого взгляда и отстранился. — Помнится, раньше ты увивался за мной.       — Не напоминай даже. — Кибом повёл рукой, отмахиваясь от непрошенных воспоминаний, как от надоевшей мухи. — Это были смутные времена. Я был молодой и глупый.       — Нет, мне интересно, — не сдавался Джонхён, — ты просто прикалывался тогда или в самом деле запал на меня?       — Никакого сострадания! У меня, между прочим, сердце разбито, — попытался надавить на жалость Кибом.       — Не увиливай.       — Так приспичило узнать?       Джонхён чувствовал, что подошёл к какой-то черте. В крови плескалось щекочущее нервы волнение, оседающее тяжестью в животе. Как на краю обрыва. Один шаг — и пути назад не будет.       — Да, приспичило, — надавил Джонхён и потянулся к своему бокалу, чтобы наконец допить остаток. Что-то эта ситуация неслабо ударила по нервам. Даже руки подрагивали.       — Хотел тебя трахнуть, — без запинки выдал Кибом, и Джонхён подавился, расплескав половину бокала. Текила пошла носом, и на глаза навернулись слёзы.       — Что, прости? — прохрипел он, когда прокашлялся и обрёл дар речи.       Полёт на дно прошёл успешно.       Он не представлял приставания Кибома с такого ракурса. Вернее, прецеденты были, но он душил такие фантазии на корню, не давая им возможности оформиться в осмысленные образы. Зато сейчас фантазия отыгралась на полную, рисуя столь яркие картинки, что никаким самовнушением не сотрёшь.       — Что слышал.       Кибом повернул к нему голову. Он смотрел как-то пристально и слишком трезво для человека, почти в одиночку прикончившего целую бутылку.       — А теперь?       — А теперь… — Кибом задумался, смотря на его губы и странно облизываясь. — Решил пожалеть тебя, идиота. Слишком хорошо тебя узнал.       Он зашевелился, привставая и как будто пряча взгляд. Нашарил бутылку на полу и разглядывал на предмет остатков текилы.       — Будешь?       Джонхён моргнул, понимая, что не отрывал от него пристального взгляда.       — Нет. Допивай.       Наблюдая за тем, как Кибом, не заморачиваясь со стаканом, припал к горлу, Джонхён нервно усмехнулся.       — А ты, оказывается, такой благородный.       — Иди ты! — Кибом швырнул в него диванной подушкой, и его губы тронула смущённая улыбка. Почти что невиданное явление. — Я спать.       Джонхён хотел было предложить переместиться в спальню, но Кибом без лишних слов отобрал у него подушку, беззастенчиво уложил её ему на колени, поёрзал, устраиваясь, и, уткнувшись носом в живот, почти сразу засопел. Делал он всё настолько нагло и уверенно, что не закрадывалось даже сомнения, что может быть как-то иначе.       — И тебе спокойной ночи. Надеюсь, тебе удобно.       Джонхён откинул голову на спинку дивана и пожалел, что не накатил как следует. Может, он сейчас тоже спокойно забылся бы крепким сном. Но что-то ему подсказывало, что его ждёт бессонная ночь.

***

      — Хоть бы проветрил. От вас с бойфрендом на всю квартиру перегаром тянет.       Джонхён оторвал тяжёлый взгляд от кружки с кофе, над которой медитировал последние полчаса, когда выбрался из-под Кибома и дотащил своё тело до кухни, и зло глянул сестру.       Содам демонстративно поморщилась, подхватила валявшуюся на полу упаковку от чипсов и, потреся её у него перед носом, выкинула в мусор.       — Прибраться тоже не помешало бы.       «Посторонись, сестренка. Кибом здесь истинный гуру мозгоёбства».       Настроения не было. Шею ломило после пары часов сна в неудобном положении. Голова раскалывалась, будто не Кибом, а он сам в одиночку вылакал бутылку текилы. А ещё его не отпускал вчерашний разговор, поэтому безобидные издевки сестры сегодня бесили неимоверно. Хотелось пожелать ей заткнуться, но потом за своё малодушие непременно стало бы стыдно, так что оставалось стиснуть зубы и подождать, пока она соберётся и уйдёт на работу. Сегодня Джонхёну хотелось одиночества.       — Кибом мне не бойфренд, — запоздало защитился он, понимая, что это бесполезно.       — Как скажешь. Но окно всё же открой. — Содам безразлично пожала плечами и, на ходу, выпив чашку кофе, подхватила сумку. — Пусть твой небойфренд не устраивает вселенские потопы в ванной. Мне хватило прошлой разборки с соседями. И шампунь! — Обернулась она уже на пороге. — Ещё раз выльет — купит новый! Так и передай!       — Иди ты уже… на работу.       Джонхён бы давно съехал куда-нибудь, но вряд ли потянул бы аренду, перебиваясь случайными заработками, а Кибом на предложение жить вместе только фыркнул и бросил что-то в духе: «Моих каждодневных выебонов ты не выдержишь. Мне ещё дорога наша дружба». А больше как-то и предложить было некому.       О Кибоме думать не хотелось. Эти вчерашние выпады выглядели так, словно Джонхён чего-то хотел, на что-то намекал. Но на что, он и сам не разобрался. Была ли это тоска по ушедшему, взыгравшее самолюбие или тяга к экспериментам он не знал. Возвращаться к этому пока желания не было, и он надеялся, что и Кибом не поднимет эту тему.       Материализовавшийся в проёме двери Кибом действительно держался так, будто между ними ничего не произошло. Его бледная тень со следами вчерашней попойки на лице, пошатываясь, вползла в кухню и, дойдя до стола, уронила на него лохматую голову. Выглядело это вполне естественно, напряга в нём не ощущалось. Не помнил ночных откровений или умело притворялся? С него бы сталось. И от того облегчение Джонхёна горчило от примеси разочарования.       — Завтрак? — спросил он, уткнувшись взглядом в крашеную макушку.       Позеленевший Кибом, не отрывая щёку от прохладной столешницы, с трудом приоткрыл один глаз.       — Издеваешься? Я и так с трудом удерживаю внутри то, что там уже есть. У меня в башке грёбанные американские горки.       Джонхён молча налил стакан воды и прислонил ему ко лбу.       — Так бы сразу. — Ки, наверное, даже заурчал бы от удовольствия, но, видимо, и правда опасался, что содержимое желудка вырвется на свободу.       Глядя на его попытки принять вертикальное положение, Джонхён сомневался, что это тот парень, который ночью шокировал его своими откровениями. И всё же…       Мысли — паразиты живучие. Залетят на огонёк — не вытравишь потом.       Кибом вчера ляпнул про трахнуть, просто чтобы подзадорить его? Поставить в тупик, как он умеет? А если нет, то… Это значит, что он хочет до сих пор? Или прошла любовь?       Чёрт тебя дери, Кибом!       Едва не поперхнувшись под таким откровенным взглядом, Кибом отставил стакан и кое-как выбрался из-за стола.       — Я в душ, — бросил он на ходу.       Вот так. Просто поставил перед фактом. Как делал это всегда и во всём. Так же как, не спрашивая разрешения, оказался в центре его вселенной, что Джонхён уже и не помнил, как жил до его появления. У Кибома давно был карт-бланш творить всё, что будет угодно его блудной душонке.       — Кибом…       — Что, хочешь потереть спинку? — Тот обернулся на пороге.       На секунду Джонхёну показалось, что Ки всё помнит. Или это была игра воображения, или в его остром взгляде и правда застыло ожидание.       Такие моменты обычно предоставлены для волнующего вопроса или предложения, но Джонхён почувствовал, что все мысли, что за секунду до этого были в голове, вдруг испарились.       — Нуна просила…       — Бла-бла-бла… — передразнил Кибом, поморщившись. Как показалось Джонхёну, разочарованно. — Слышал. Вылить шампунь и затопить соседей… Будет сделано.       Он попытался шутливо отсалютовать, но недооценив силу опьянения, пошатнулся и едва не растянулся на полу, в последний момент успев ухватиться за косяк.       Все его дурачества выглядели донельзя привычно, но Джонхён понял, что ему отчего-то невесело. Провожая взглядом пошатывающуюся фигуру, он понял, что что-то неуловимо поменялось.

***

      Солнце нещадно пекло, на улице стояла духота. И хоть Джонхён не любил такую погоду, он был рад возможности куда-нибудь выбраться.       После той попойки между ними с Кибомом повисло напряжение. Оно было едва ощутимым, но, как зуд, раздражающим. Поэтому Джонхён не был против, когда Ки сам позвонил ему и предложил встретиться.       — Я подумал над твоими словами, — нарушил тишину Кибом.       Занятый своими мыслями, Джонхён не сразу понял, о чём он.       — Что?       — Ну, по поводу того, что мне стоит присмотреться к окружению. И, наверное, ты прав.       Так Ки всё-таки помнил тот полуночный разговор?       — И… что ты решил? — В горле пересохло, и голос под конец фразы сошёл на нет.       — Сейчас сам поймёшь. — Кибом взял его за руку и потащил дальше.       Сердце Джонхёна ударилось о рёбра, а зажатая в руке Кибома ладонь вспотела. Такой простой и естественный для них жест вдруг показался чем-то волнующе интимным. А он-то успел обрадоваться, что всё вернулось на круги своя и их общение вошло в привычное русло.       От своих волнений Джонхён очнулся, с удивлением обнаруживая себя на трибуне залитого солнцем футбольного поля.       — Что мы здесь забыли?       Предложение встретиться обычно подразумевало поход по магазинам, кино и много вкусной вредной еды, поэтому Джонхён думал, что они убьют выходной в ближайшем торговом центре. Конечно, Кибом пару раз затаскивал его на всякие сомнительные мероприятия, но обычно они были далеки от спорта. А о том, что Кибом однажды притащит его на футбольный матч, Джонхён и не подозревал.       — Сегодня играет сборная универа.       — А мы здесь каким боком? Я думал, ты не любишь футбол.       — Нет, но я не имею ничего против футболистов. Мы здесь ради него. — Кибом указал в сторону правого фланга. — Вон. Видишь? Тот, что с повязкой на руке.       Переборов поднявшееся из недр негодование, Джонхён нахмурился и сложил ладонь козырьком, стараясь против солнца разглядеть того «что с повязкой». Впрочем, улыбка этого мистера Совершенство, адресованная девушкам из группы поддержки, слепила ничуть не хуже.       — Чхве Минхо, — провозгласил Кибом, — капитан футбольной сборной универа и моя новая цель.       Джонхён раньше слышал он нём. Ещё бы! Главный принц универа. Отличник-медалист, один из лучших игроков сборной, капитан. Прошёл даже слух, что его приглашали в молодёжку Сеула, но он отказался, потому что хотел «сосредоточиться на учёбе». Ботаник! И уж он точно не был тупым смазливым качком, каких обычно предпочитал Кибом. От этого стало лишь досадней.       Оказывается, с обрыва можно рухнуть дважды.       — Этот занудливый выскочка? — Обидно, но это единственное оскорбление, которое пришло Джонхёну на ум. — Он тебе не по зубам. Не слышал, чтобы он с парнями путался.       — Ты во мне сомневаешься, детка? — Кибом иронично выгнул бровь, всем своим видом показывая, мол, и не такие крепости брали.       — Если тебе это снова выйдет боком, плакаться в жилетку не приходи — спивайся в одиночку. — Получилось злее, чем хотелось, но с внезапной вспышкой ярости совладать не удалось.       — Если ты не в духе, срывай зло на ком-нибудь другом. Не пойму, тебе завидно?       — Конечно, у меня же не конвейер одноразовых партнеров.       Это было лишним.       Джонхён не понимал, зачем так обидел друга. Хоть романы Кибома никогда не длились долго, ветреным его было трудно назвать. И уж кому, как ни Джонхёну было известно, с какой щепетильностью тот выбирал себе партнеров. Но скопившееся раздражение требовало выхода.       Кибом отшатнулся от него, будто Джонхён его ударил, а не бросил в лицо эти обидные слова.       — Вот, значит, какого ты мнения обо мне?       Его взгляд ещё какое-то время метал молнии. Джонхён успел залюбоваться опасно сузившимися глазами и неожиданно прекрасными веснушками на чуть вздёрнутом носу. А теперь его радужка почернела, а взгляд наполнило ледяное разочарование.       Ни слова не сказав, Кибом спустился на пару рядов, и больше ни разу не обернулся в его сторону, сколько бы Джонхён ни гипнотизировал его затылок.       И, чтоб его разорвало на мелкие кусочки, Джонхён ни секунды не сомневался в его способностях.       — Чтоб тебя, Ким Кибом!