***
Эве пятнадцать и она впервые попадает в большую женскую компанию. Ингрид и Сара сдувают с неё каждую пылинку, ненароком осевшую на пушистый молочный свитер, и сразу же отравляют жизнь тому, кто хоть как-то попытается задеть её. Прошло полгода, как вдруг Эва видит Юнаса на первом этаже в одном из многочисленных коридоров их школы. У неё почему-то начинают подкашиваться коленки, а слова путаются на языке, соединяясь и выдавая что-то невнятное, когда парень спрашивает, как пройти в кабинет биологии. Но тут на горизонте появляется, как всегда идеальная, Ингрид и, казалось бы, вытаскивает подругу из до ужаса неловкого положения. У Васкеса глаза от восхищения готовы на лоб залезть, а через две недели вся школа гремит, что неприступная Ингрид закрутила роман с неизвестным Юнасом. Тогда Мун впервые посещает чувство, что она на скамейке запасных.***
Эве шестнадцать и то, о чем она просила всевышних весь год, наконец свершилось: Васкес обнимает её одной рукой за плечо, а Ингрид и Сара, проходя мимо, одаривают рыжую взглядом, полным презрения и отвращения. Эву это не смущает – она, как никто другой, знает, что за всё приходится платить. Но счастье тает так же стремительно, как и появилось: Юнас предпочитает курить травку с Исаком и Элиасом, чем уделить бедной девушке хоть крупицу своего внимания. У Эвы что-то внутри разбивается, когда она понимает, как жестоко и небрежно её выбросили из основного состава.***
Она утешает себя тем, что бросает его первая, и бухает, бухает, как черт, как в последний раз, будто завтра заканчивается её школьная жизнь. Но Эве всего лишь семнадцать, и она никогда не признает, что от зависти готова на стенку лезть, когда смотрит на счастливую Сатре, такую счастливую, что аж блевать хочется. Она мчится за Вильямом в Лондон, побросав всех друзей и Мун, её ебаную лучшую подругу, которая так сильно нуждается в ней сейчас. Но они обе приходят к выводу, что ничего особо страшного в их недолгой разлуке нет. Она вернется, и всё будет, как раньше.***
Эва могла бы заменить Нуру кем угодно, но она никак не ожидала, что этим кем-то окажется Крис Шистад. Вроде бы только вчера они, в пьяном угаре, поцеловались на очередной вечеринке, почти высасывая весь воздух из легких, а уже сегодня Шистад ведёт её на пошловатую романтическую комедию с Заком Эфроном, кидается в неё остатками карамельного попкорна и улыбается, как черт. Уже через два часа они стоят возле ёлки, окружённые ребятами из группы уюта. Крис наклоняется к её уху и сладко шепчет: «Счастливого Рождества», а затем тянется к её губам, будто это что-то значит. Эва поклялась себе не терять рассудок, и помнить, что Крис – это и есть Крис, но она отвечает. Завтра приедет Нура, и Мун хочет чувствовать себя нужной. Никак не запасной. Шистад бесследно исчезает через неделю. Никакие звонки или сообщения не помогают найти его, и Эва сдаётся ровно в тот момент, когда осознаёт, что её единственная опора по имени Сатре сидит, обнявшись с Саной, и обсуждает новые сплетни о мировых звёздах. Это всегда было их темой. Так жестоко Эву на скамейку запасных ещё не кидали.***
Эве восемнадцать и на её вечеринку без приглашения заявляется Крис. Она смотрит удивленными глазами на парня, которого ещё сегодня в полночь, обнявшись с бутылкой мартини и читая сообщения, материла и оплакивала, воображая, что он просто сдох от передоза. Ей настолько хреново, что она, пользуясь моментом, когда все были увлечены Вильямом и Нурой, первая поцеловала его, стараясь передать всю горечь и обиду, которые недавно пережила. Стараясь показать, что она больше никогда в жизни не хочет выходить из основного состава сборной Криса Шистада. И, кто бы мог подумать, целую неделю они живут душа в душу. Она всё ещё до конца не уверена в нём, поэтому не соглашается вступать в отношения. Она узнаёт, что он советовался с Юнасом насчет цветов, и буквально тает: жаль, что Васкес сам не знал, что она без ума от тюльпанов. Крис пытается, а Эва это видит. Эва, кажется, блять, счастлива. А потом случается Эмма. Мун сразу всё понимает, с самого первого взгляда Криса на неё. И, когда они начинают целоваться, она даже не плачет – по другому просто не могло быть. Хочется кричать, выть, реветь, снова забухать, но вместо этого в край раздавленная Эва притягивает Васкеса для поцелуя. Что ж, если им обоим суждено быть запасными, она и здесь обоснуется.***
Эве девятнадцать, а она сидит в своей комнате и ревёт. Ревёт от несправедливости жизни и от того, что Юнас и в этот раз оставил её. Как и ебаный Шистад. Она определенно не любила первого, но от упоминания имени второго даже сейчас по коже бежит целый табун мурашек, напоминающий Эве о том, какая же она убогая. Она не достойна Шистада. Она не достойна Юнаса. Она этой блядской жизни не достойна. С минуты на минуту должна приехать мама с каким-нибудь милым подарком. Решив для себя, что она не должна видеть дочь в таком состоянии с её-то сердцем, Ева с трудом поднимается с пола. Намочив ватный диск мицеллярной водой и начав стирать потекшую тушь, Эва слышит звонок в дверь. Она не успела привести себя в порядок и по пути пришлось выдумывать, какое прекрасное поздравление ей прислала Вильде, что слёзы сами покатились ручьём. Но в дверях была не мама. В дверях стоял Шистад, зажимающий в одной руке роскошный букет, состоящий из девятнадцати тюльпанов, а в другой огромного плюшевого медведя. На часах три минуты шестого утра, а он, как и всегда, одет с иголочки, и даже челка не падает на его такоеблядскикрасивое лицо. - Счастливых девятнадцать! И… прости. Эва бы засмеялась, да вот только смех не идёт. Застрял комком где-то в горле и не думает выходить. Единственное, на что хватает сил – смотреть на такого нелепого и растерянного Шистада. Через ещё одно мгновение она бы точно закрыла дверь, но, как назло, с губ Криса слетают три предательских слова, которых она так ждала все эти годы: - Я люблю тебя. Ступор наступает мгновенно. Она бы грохнулась в обморок, если бы Крис сдвинулся с места. Но он стоял. Впервые он действительно стоял неподвижно, понимая, что сейчас его могут послать куда подальше, но не стараясь оправдаться, а просто поставив Мун перед фактом: она нужна ему. Совершенно точно нужна. Эва знает, что у неё есть два пути: либо остаться уже на, возможно, такой родной и приевшейся скамье, либо выйти в основной состав, но, совершенно точно, в последний раз – ещё одного предательства Мун чисто морально не перенесёт.***
Эве девятнадцать и её подростковая жизнь по-прежнему дерьмо. Скрипнула входная дверь. Начало светать.