heartbreak hotel

— Почему ты не сказала нам, что уходишь из группы? — Камила заканчивала со своим костюмом для American Music Awards, когда снова услышала этот укоризненный тон Нормани позади. Она хотела обернуться и рассмеяться им всем лицо, сказать, что не обязана отчитываться, выплеснуть все, что накипело, но она знала, что это просто ни к чему. Не было никакого смысла в который раз перекидываться ядовитыми словами, прожигающими насквозь остатки чувств. Не было так же и сил на это. И если их не было у Камилы, то у остальных тем более. — Хотела сделать подарок на рождество. — Уверенная что привела себя в порядок, Камила развернулась лицом к остальным, думая, что, начнись сейчас серьезная ссора, она выглядела бы смехотворно, учитывая, в каких костюмах они все стоят. — Вы все ведь так долго ждали этого. — Если ей не хотелось быть слишком агрессивной, упустить возможность съязвить она не могла. Чувствуя себя лишней в гримерной, Камила решила просто уйти, проходя мимо четверых девушек, стоявших до этого плечом к плечу, но разошедшихся, когда Камила приблизилась к ним. Им будто было противно находиться рядом с ней, что можно было видеть невооруженным взглядом, когда они находятся не под прицелом объективов. Но последующее время им пришлось провести перед камерами. На протяжении почти четырех минут им пришлось делать вид, словно они группа, которую ничто не могло бы сломать ни при каких условиях, танцуя заученную наизусть хореографию, пока они пели песню, принесшую им в итоге награду. Являться на самом деле группой, в которой идеальные взаимоотношения, было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, которая открывалась, когда они приезжали в отель, где все расходились по своим комнатам. Вымотанные после выступления, девушки были настроены на сон. Нормани и Дайна, пожелав друг другу доброй ночи, после принятия душа, упали на кровати. Элли после неудачной попытки узнать у Лорен хоть немного о ее самочувствии и о ее отношении к уходу Камилы так же легла спать, когда сама Лорен ушла на балкон, где за закрытой дверью курила сигарету, что не шло на пользу ее голосу, но ей было наплевать. Камилу тоже мало что беспокоило, когда она, сидя в своем номере на одного человека, в кресле прямо напротив прозрачных дверей на балкон, наливала в стеклянный стакан виски. Снять напряжение после выступления и той стычки в гримерной с остальными участницами группы, которая должна была их всех объединять, Камиле не помог даже теплый душ. Зато он смысл с ее тела всю грязь, но такую же ничто не могло смыть с ее души, которую сама Камила омывала алкоголем. Не желая снова топить себя изнутри алкоголем, Лорен решала окутать себя никотином, облокотившись на перила балкона. Для Хурэги, с ее отсутствием самоконтроля, возвращение к алкоголю значило бы продолжение рытья могилы. Единственные из участниц группы, кто не мог уснуть в ту ночь, они сидели в разных комнатах, не в силах выкинуть друг друга из головы. До тех пор пока Лорен, осознавшая, что ей уже нечего терять, не потревожив мирный сон Элли, не прокралась в коридор, где, пройдя пару метров, очутилась прямо напротив комнаты Камилы. У нее не было ни одной стоящей причины стучать в дверь, кроме ее личного любопытства, и также ни одной причины возвращаться в свою комнату. Решая, наконец, что нет смысла отступать назад, Лорен еле слышно трижды постучала по двери, после чего, через несколько секунд, дверь открылась. Такому внезапному визиту нельзя было не удивиться, так что брови Камилы неосознанно поднялись вверх, а губы слегка приоткрылись. Вместо любых вопросов и переговоров в коридоре, Камила молча пропустила Лорен в комнату, ведь сама подсознательно была рада ее приходу, хотя никогда не призналась бы себе в этом. Когда Лорен прошла в комнату, а входная дверь оказалась закрыта, Камила подошла к ее импровизированному бару и взяла оттуда еще один стеклянный стаканчик, заранее зная, что Хурэги не откажется от виски, из-за их старой привычки пить вместе по ночам после выступлений. — Элли не видела, как ты вышла? Вряд ли остальные обрадуются, если узнают, что ты снова была у меня, — пройдя к столику, где она сидела до этого, Камила налила виски для Лорен, ставя стакан на край столика, что был ближе к креслу, стоявшему спиной ко входу на балкон. — Она спит, — принимая не произнесенное вслух предложение выпить, Лорен села на тот стул, пока Камила наливала виски себе, не закрыв потом бутылку на крышку. — Я убедилась в этом. — Выкуривая сигарету на балконе? — несмотря на запах виски вокруг себя, Камиле было бы сложно не почувствовать это зловоние сигарет. — Ты не можешь упрекать меня за это, — Лорен сделала первый глоток виски. — Нет, я могу, — сев на кресло, Камила закинула ногу на ногу. — Выпивая в одиночку виски ночью? Нет, не можешь. — Справедливо, — не имея никаких аргументов в свою пользу, Камила равнодушно пожала плечами. Прямо перед Камилой сидело целое произведение искусства, как та сама часто называла Лорен в своей голове некоторое время назад, но она не могла заставить себя взглянуть на нее, что уж говорить о том, чтобы посмотреть ей в глаза. Взгляд Кабелло был направлен на звездное небо, видное сквозь прозрачные двери, находившиеся прямо позади Лорен. Также не в состоянии посмотреть на Камилу, Лорен прожигала взглядом бутылку виски. Еще несколько минут назад она не хотела пить, боясь, что это приведет ее к запою, но это будто не беспокоило ее, да и не было возможно в общем, когда она находилась рядом с Камилой, с которой ей было так по прекрасному легко и мучительно болезненно одновременно. — Почему ты не сказала мне, что уходишь? — проводя пальцем по краю стаканчика, Лорен вспомнила, для чего она вообще пришла. — Я уже отвечала на этот вопрос. — Нет, Камила. Я спросила, почему ты не сказала мне, что ты уходишь. Поняв разницу с первого раза, Камила просто хотела не продолжать этот разговор, но ей некуда было деваться, потому что Лорен была видно настроена разобраться во всем. — Я думала, ты ненавидишь меня, — сказать все, как оно было на самом деле, было честным по отношению к Лорен, которая действительно заслужила честности. — Ты знаешь, у меня к тебе далеко не ненависть, — отчасти Лорен было даже обидно, что Камила могла подумать о таком. Прекрасно зная это, Камила считала, что не достойна такого со стороны Лорен, потому что не в силах дать Хурэги то, что заслужила она. — Только не говори, что любишь меня. — Перестань относиться к любви как к романтизированному подростками чувству и, может, поймешь, какой любовью я люблю тебя. — Я понимаю, Лорен. Думаю, будет честно сказать тебе, что и я тебя люблю. — Если ты понимаешь, то почему продолжаешь отрицать? — это продолжалось слишком долго, чтобы не спросить об этом. — Ты заслуживаешь кого-то лучше меня. Кого-то, кто не ушел бы, когда ты нуждаешься в поддержке, — возможно, правду из Камилы выбивал виски. Возможно, она решила, наконец, быть откровенной. — Например? — было интересно узнать, кого же Камила считала более подходящим вариантом. — Тайрон, с которым ты начала общаться, кажется неплохим парнем, пусть старше тебя на десять лет и с дочерью, — проговаривая последние слова, Камила сама начала сомневаться в своем утверждении. — Мы с ним друзья, не больше. Но, я уверена, лейбл сделает нас парой рано или поздно. Что? — после слов про лейбл шатенка усмехнулась, и Хурэги не поняла, почему. — Я вспомнила, как нас решили сделать пиаром. Тот день Лорен все еще ненавидела, хотя Камила, как казалось, просто смирилась. Оно и неудивительно: Кабелло всегда была спокойнее характером, что отличало ее от взрывного нрава Хурэги. — Сколько нам было? Семнадцать? — Да, кажется. Нам было семнадцать, и на наших чувствах решили сделать пиар-кампанию, — теперь это вызывало у нее только усмешку и удрученный вздох. — Все еще не понимаю, как ты смогла просто принять это, — при воспоминаниях об этом в груди Лорен все еще разгорался гнев, а Камила безмятежно продолжала сверлить небо взглядом. — Из нас двоих ты всегда шла против правил. Я просто понимала, что мы не в силах что-то поменять. Разница между ними всегда была очевидна для Камилы. Будь то дело во внешнем виде, или касайся это их характеров. Если говорить о первом, то даже в ту ночь отличия были на поверхности: Кабелло сидела в черном шелковом халате, когда на Хурэги были спортивные черные штаны с мешковатой белой футболкой. — У тебя сигареты с собой? — говоря себе, что хотела просто не так ужасаться от запаха, идущего от Лорен, Камила просто прикрывала перед собой истинное желание выкурить сигарету, возникавшее у нее только в самых безвыходных ситуациях. — Да. Долив в их стаканы алкоголь, Камила, взяв свой, прошла на балкон, первая окунаясь в чистых ночной воздух. Из пачки, которую брюнетка достала из кармана спортивных штанов, шатенка вытащила две сигареты, одну вставила меж своих губ и вторую меж губ Лорен, пока та убирала пачку и доставала зажигалку, которой подожгла их сигареты. — Возможно, мы сами виноваты в нашей детской наивной открытости, — ворошить прошлое было одним из самых любимых занятий Лорен. — Мы сами не могли разобраться в наших чувствах, как нас запихнули в коробку под названием «камрен». — Думаешь, у нас с тобой была бы свобода чувств, если бы мы были не так очевидны? — А ты как считаешь? — Рано или поздно группе понадобились бы слухи об отношениях среди участниц. Мы подходим лучше всего, — Лорен сама отлично это знала. — И всему все равно, рано или поздно, пришел бы конец. — Он уже недалеко.