Строчка. Смерть Инквизитора

      Бьются три сердца. Первое — похоронным маршем отстукивает в каждом ухе от гнетущей тишины после отчаянного зова. Второе пульсирует агонией, вперемешку с железным привкусом алой расплаты, в горле, когда Кассандра вновь кричит имя, срывая в хрип последние два отзвука названной. Третье — настоящее — рвётся из груди от длительного бега по цветущему полю войной и от той, которой всё ещё не видно ни на одном горизонте. Искательница задыхается, пусть и не ощущая запаха гари, сглатывает, пусть горло и горело болью, бежит, пусть надежда уже была лишь тонкой нитью, останавливается, выдыхает, зовёт, стараясь не порвать нить, бьёт кулаком, рычит, устремляется пошатываясь дальше, тщетно пытаясь не упасть естеством в бессилие. Только вот бессилие, в первозданном виде, это бежать и звать.       — Заря! — кричит Пентагаст, и тут же убегает дальше, стараясь не услышать смеющуюся тишину прошедшей битвы в ответ. Смейся.       — Зарина! Где ты?!       Пытай. Обманывай. Кассандра знает, что она жива. Вернее, то, что она не может быть не жива. Её не разубедят скалящиеся, опалённые каменные руины, ни серое небо, ни отсутствие ответа, ни пропитанный смертью воздух, который хватает и душит её попытки докричаться.       — Инквизитор! Ответьте! — шепчет под нос Пентагаст уже осипшим голосом.