Писательский очерк

      Воздуха для обогощения мозга не хватает, поэтому легкие отчаянно работают. Однако, я всё равно задыхаюсь. Во рту давно пересохло, но я не заметила этой мелочи, отчаянно глотая воздух. Сердце колотится быстрее, но руки почему-то холодеют, как и всё внутри. Как будто все органы кроме сердца остановились, охладели, стали словно трупные. Да и лицо совсем побледнело. Его можно было сравнить со многими вещами – мелом, снегом, лепестками кувшинки, свежей перемолотой мукой. Но все эти вещи не могли описать испуганное, или лучше сказать шокированное выражение лица. Иссиня черные итальянские глаза блестнули на одно мгновенье, но тут же прикрылись чтобы не выдать жалкого состояния, в коем я сейчас находилась. Похолодевшие ладони сжимаются и разжимаются, помимо воли теребят одежду. Организм пытается сделать всё, чтобы пережить стресс. Какими-то остатками рационального сознания начинаю потихоньку уравновешивать дыхание. А то не иначе, как можно и в обморок свалиться, голова уже закружилась. Постепенно выдохи становяться равномерными, лёгкие, которые уже не вынуждены перерабатывать столько кислорода, слегка сжимаются, пытаясь прийти в нормальное состояние. Биение сердца тоже нормализуется спустя пару минут медитации. Ещё секунда – контрольный глубокий вдох и выдох.       Теперь почти в норме. Цвет лица остается все таким же бледным и меняться не собирается, пока я окончательно не приду в себя. Холодные кончики пальцев касаются лба, пока ворох мыслей снова взметается в голове. Ворох становиться все больше и больше, пока кровь не начинает стучать в висках, говоря о том, что пора прекратить этот мозговой штурм. Помотав головой, решительно начинаю выдыхать и успокаивать себя различными доводами, логичными или не очень. В таком плачевном состоянии мы с Ямамото остались стоять рядом с воткнувшимся в бетон мечом, переходящим в руку. Не сдержав громкого крика, Такеши надрывает голос. Он тоже звучит разбито, но при всём желании утешить его, ужасная картина возможной смерти выметали все слова, оставляя место только тупому страху. Стоит подумать об этом и опять сердце заходится в истеричном биении. Мертв, мертв, мертв. Скуалло. Тот самый Скуалло, который постоянно твердил о своей непобедимости, о своем титуле Императора мечей. Он говорил так убедительно, что невозможно было не поверить. Все знали и верили в это. Скуалло просто не может умереть. Это даже звучит неправдоподобно. Нет, шанс подобного исхода равен нулю, но все же какой-то червячок сомнений продолжал вгрызаться в меня и выпивать все соки. Спустя пару минут удаётся привести в порядок хранителя дождя Вонголы. Дино тоже крепится и пытается не подавать виду, но глаза его мечутся, а руки нервно сжимаются.       Перехватываю взгляд Такеши. В его теплых глазах шоколадного цвета читается боль и скорбь за своего учителя. Да, может Скуалло и не был терпеливым и заботливым, но парень здорово к нему привязался. Точно также, как и сам Скуалло. Пусть он никогда и ни за что не признает этого, но в его глазах всегда светилась решимость сделать из Такеши великого мастера мечей, а после их занятий его казалось прорывало на разговоры о пареньке. Мог болтать без остановки, и всё это приходилось выслушивать мне. Только от воспоминания о его воодушевленном лице слёзы снова наворачиваются. Но сделав усилие над собой, выдаю лишь горькую усмешку. Сейчас не то время, и не то место чтобы плакать. Только после победы над Бьякураном можно будет закрыться в своей комнате и дать волю эмоциям. Упасть на кровать и беспомощно зареветь, выпуская всё накопившееся. Обнять подушку и сжать настолько сильно, чтобы разошлись швы. Побить стену кулаками до кровавых дорожек на обоях и измазать все рукава в слезах. Но пока нужно держать всё в себе пока щелчок замка не отделит меня от всего остального мира.       – Пойдем поищем его, – Дино осторожно начинает продвигаться вперёд, нервно оглядываясь на Ямамото.       – Такеши-сан, ты как? – кладу руку ему на плечо.       – Всё в порядке, – хоть он и говорит так, но губы его дрожат, а руки трясутся.       Кажется ещё чуть-чуть и он грохнется в обморок прямо здесь. На лице испарина, кадык судорожно дёргается от частых сглатываний слюны. И взгляд уже покрывается пеленой. Каким бы Такеши не был сильным, он всё равно остаётся человеком, и ему не чужды эмоции. Когда он узнал, что его отец погиб, то чуть всю свою комнату не разнёс в щепки. А потом он напрягал всю силу воли, чтобы не дать пропуск слезам, которые так настойчиво пробивались наружу. Десятый изо всех сил старался поддержать друга, но тот лишь отмахивался, не желая причинять проблем.       – Он жив. Не смей даже сомневаться в этом, – мой голос звучит так уверенно, что я сама диву даюсь. Теперь осталось только не выпустить себя из рук. Беру его за локоть и тащу за собой, одновременно пробираясь через завалы мусора. Его удивленный взгляд скользит по моей спине, а затем кривая улыбка ползёт по лицу.       – Конечно. Жив.

***

      – Врой, вот придурки. Да чёрта с два я бы помер здесь, – несмотря на ужасные раны, вещал на весь лес Скуалло.       – Ха-ха, да-да, только не кричи, пожалуйста, – подал голос Дино, которому пришлось тащить на себе мечника, и чьё ухо находилось в опасной близости с его "громкоговорителем".       – А можно я его пну?       Радостная волна всё ещё не отпустила меня. Создалось ощущение, что какая-то невидимая сила несла над землей, а грудную клетку просто распирало от счастья. Едва удавалось прятать улыбку, которую невозможно было сдержать. Глаза блестели, но следовало оставаться невозмутимой.       – Вро-ой, ты что совсем? – дико поглядев на меня, спросил (закричал) Скуалло, а его носильщик ойкнул. Похоже в припадке чувств тот схватил его сильнее, чем следовало.       – Из-за тебя у Такеши-сана чуть инф... – рот был зажат "любезной" рукой вышеназванного. Ямамото неловко посмеялся под моим недовольным, заинтересованным Дино и непонимающим Скуалло, взглядами.       – Врой, вы вдвоём нигде головами не ударялись? – подняв бровь, риторически спрашивает Скуалло, а Дино прыскает. Он похоже единственный, кого просто забавляла вся ситуация. Конечно, после известия о том, что Император мечей жив у всех словно камень с души свалился.       – Нигде, не беспокойся, – моя рука приземляется на лице у Скуалло и слегка толкает его и пальцы немного запутываются в серых волосах.       Выглядит так, будто сейчас взорвётся. Вон и глаз уже дёргается. Слышно даже как зубы скрипят от злости. Я, слегка струхнув не откусит ли мне ещё пальцы, убираю руку, на последок тыкнув в место на щеке где нет царапин. Суперби это совсем выводит из себя. Он орёт, извивается и размахивает здоровой рукой, под смех Ямамото.       – Ай-ай, о-ой, ну хватит уже. Проявляйте свою любовь в другом месте, – выдал вконец измучавшийся Дино.       После такой его реплики наступило секундное молчание, сопровождавшееся розовеющими щеками Скуалло, а потом общим криком:       – Не дождёшься!

***

      Теплый-претеплый от недавно использовавшегося на нём пламени солнца Скуалло ловит меня в свои объятия. Крепкие руки сцепляются на пояснице, заключая в кольцо. Рукава белой рубашки закатаны до локтя и воротник расстегнут на две пуговицы. В некоторых местах спутавшиеся волосы спадают по спине, и пряди закрывают один глаз стального цвета. Тонкие губы растянуты в легкой усмешке, а взгляд изучает уже порядком знакомое лицо.       – Волновалась за меня, да? – сквозь ехидный громкий голос проскальзывает смущение, но Скуалло и виду не подаёт.       – Пф, ещё чего, – говорю, как можно пренебрежительно, но черные глаза не спешат подниматься выше.       – Врой, не валяй дурака. Знаю же, что чуть не подохла там от страха, – как-то слишком нежно он произносит столь грубые слова и руки притягивают моё тело, сокращая ту малую дистанцию, которая существовала до селе.       – Кто уж на самом деле чуть не подох, так это ты, – ну почему всегда вот так.       Хочется сказать правду, что волновалась, что готова была расцеловать его, когда из-под обломков потолка бывшей базы Вонголы донеслось слабое: "Врой". Но вместо этого несу какую-то чушь и препираюсь. Самой уже просто неловко строить из себя ледяную королеву. От подобных мыслей настроение резко ухудшается. Воздушный шарик внутри сдувается, и возникает желание вырваться из объятий. Не потому что неприятно, очень даже наоборот, в руках Скуалло всегда хорошо. Просто потому что ощущение ненужности такого кусочка льда не даёт покоя. Скуалло хоть и воин, но чувства свои редко скрывает, а вот мне такое не удаётся. Руки, лежавшие где-то на груди у мечника, быстро опускаются. Но тут же, ведомая внезапной мыслью, что оставлять всё так, как есть – непростительно, притягиваю этими же руками его тушку за воротник и аккуратно целую. Его неоконченный крик улетает в раскрытое окно. Запутавшийся в моих настроениях мечник просто отбрасывает все сложные мысли, вертевшиеся в его голове до этого, и уже по-своему, хищно отвечает на поцелуй.       – Гм.. – покрасневшие щечки теперь прижимаются к Скуалло.       Он, что странно, молчит, никак не реагирует. Находясь в легком напряжении, играю с кончиками его волос. Вплетаю в них свои пальцы, накручиваю отдельные локоны. Из-за близости к моему лицу можно даже уловить аромат дождя, смешанный с запахом стали и сражений. А ещё улавливался слабый запах виски, от чего захотелось усмехнуться, но в сердце что-то укольнуло при мысли, что стакан в голову – не слишком приятное событие. Поэтому рука поднялась выше и легко провела всей ладонью по голове мечника. Скуалло в это время тоже прислонился порозовевшей щекой к моей макушке, отведя взгляд в сторону, словно он совершил что-то постыдное. Кто бы мог подумать, что его может смутить обычный поцелуй. Хотя подобное для нас – редкость. Слишком часто оба заняты важными делами, чтобы вот так нежиться в объятьях друг друга. И когда он почувствовал ласковое прикосновение, то в животе и вправду запорхали бабочки. Никто ещё с такой явной заботой не прикасался к нему. Его многолетнее убеждение в том, что в телячьих нежностях он не нуждается, сейчас пошатнулось. Коктейль чувств встрепенуло в нём это слабое прикосновение. А когда за ним последовал ещё и теплый поцелуй куда-то в область уха (выше не получилось достать), то одна его часть просто растаяла и растеклась, а вторая наоборот встрепенулась и потребовала ещё больше ласки. Кто-то, сидящий внутри выдвинул желание, чтобы его касались как можно больше. Скуалло был с этим безоговорочно согласен, а сладкий аромат исходящий от волос, который не в силах было перебить ни один аромат, окончательно заталкивал сдержанного Скуалло куда подальше.       – Хей, ты чего это делаешь? – последняя попытка унять в себе внезапно пробудившегося жадного Скуалло, была предпринята уже спокойным голосом.       Голосом дождя, который усыпляет даже людей, страдающих многолетней бессоницей. Что там говорить о мне. От его слов глаза тут же начали смыкаться, голова стала тяжелой, как свинец, и окончательно расположилась на удобном плече парня. Рука скользнула по волосам, чуть коснулась шеи и устроилась на руке мечника. Его, конечно же, не устраивал такой расклад дел. Только-только они остались на едине, как она вдруг решила завалиться спать. Причем похоже, что на нём же. Тем более, оставить его в распаленном состоянии было опасно для жизни. Но стоило женскому тельцу перенести весь свой вес на Скуалло, а губам произнести одну фразу, как парень судорожно выдохнул. Похоже, она вертит им как хочет, заставляет сделать всё так, как хочет она. Пусть и непроизвольно.       – Ti amo alla follia¹.       –Anche io ti amo², – и легкий поцелуй в висок – последнее, что я помню перед тем, как крепко-крепко заснуть.