Никто, кроме тебя

Ночью к Джораху приходили тени прошлого. Ласковые руки миссис Таргариен. Он так и не сумел понять, почему она была так к нему добра. И, быть может, она погладила его по черным жестким волосам всего один или два раза, но это навсегда врезалось в его память. Когда ему было одиннадцать, он, уже отлично зная, чего стоит сам и какую роль играет в приютившей его семье, мечтал ночами, что каким-нибудь чудом окажется, что Рейла Таргариен не хозяйка ему, а мать. Потом, вынырнув из сладких мечтаний, он горько плакал в подушку, понимая, какой глупостью были его фантазии. Фантазии Рэя вызывали не слезы, а восторг, хотя за них и можно было схлопотать розог от мистера Дарри, но розги — это такая мелочь по сравнению с тем волшебством, которое отроется тебе, если среди ночи вылезти из окна спальни, по карнизу и водостоку забраться на крышу и улечься там, за каминными трубами. Тогда над тобой тогда распахивалась бесконечная черная бездна, наполненная огнями звезд. — Звезды — это шары горящего газа, — говорил мистер Дарри. — Звезды — это души людей, — утверждал Рейгар. — У каждого есть своя, надо только найти ее. — Разве это возможно, Рей? — спрашивал Джорах. — Разве возможно найти свою звезду среди этого бесконечного множества? — Конечно, возможно, — упрямец качал серебряной головой. — Ты почувствуешь, когда она пройдет рядом и не сможешь оторвать от нее взгляда… За их проказы ему доставалось, а Рею — никогда. Но однажды Рейгар осознал это и потребовал от мистера Дарри отлупить и его, раз дело такое серьезное. Мистер Дарри, разумеется, отказался, но Джорах все равно был благодарен Рею за это. А тот приносил ему персики и грустил вместе с ним до тех самых пор, пока Джорах не забывал о порке. Это происходило быстро. *** Дэни проснулась от шума. Кто-то кричал, раздавались удары и плач. Она открыла глаза и несколько секунд не могла вспомнить, кто она и где находится. В спальне, кроме нее, никого не было, Эйгон, как видно, поднялся гораздо раньше. Несмотря на разгар утра, ставни на окне спальни были закрыты — вот почему она проспала так долго. Она встала и попыталась сдвинуть защелку, но она никак не поддавалась, крепко кем-то притертая. Тогда Дэни позвала Чию и Мисси, но никто не пришел на ее зов. За окном шумели все сильнее. Она слышала голос Эйгона и… Джоффри Ланнистера. — Надо знать, как ты не понимаешь, надо узнать, кто ему помог. Держу пари, что это твой паршивый северянин-газетчик. — Джон бы не стал, Джоф, я не думаю. Ты не можешь обвинить его просто так! — Не могу, поэтому мне и нужно, чтобы этот ниггер рассказал правду. Дэни бросилась к дверям, но та оказалась заперта. — Откройте! Чия! Мисси! — Дэни колотила в дверь, но замок был крепок. — Откройте сейчас же! В ответ она услышала с той стороны только приглушенные всхлипывания. — Чия, это ты? — Дэни стукнула по двери кулаком. — Чия! Открой дверь! — Я не могу, — сквозь рыдания проговорила та, — мистер Эйг, он приказал. И пригрозил, мисс Дэни. Я боюсь… — Не бойся, глупенькая, — Дэни старалась говорить спокойно, — он ничего не сделает тебе, я ему не позволю. Чия только зарыдала еще сильнее: — Позволите, мисс Дэни. Вы же позволили ему продать мастера Джо… — Святые небеса, это как раз потому, что ты не выпускаешь меня! Дэни снова бросилась к окну, изо всех сил ударила по задвижке, сбив тонкую кожу на ладони. Глаза против воли наполнились слезами, но она проглотила их. «Я должна открыть это чертово окно, — подумала она, — я должна спасти его». — Джоф, хватит, — Дэни услышала голос Эйгона. — Просто забери его и там делай, что хочешь. Как мы и договаривались, я не возьму с тебя денег. — Еще бы, — отозвался Джоффри и Дэни снова услышала звук удара плетью по чему-то мокрому, — эта скотина теперь не стоит и цента. — Ну не думаю, Джоф, когда он… сможет работать, он принесет тебе доход. Джоффри расхохотался. — Он принесет, никуда не денется. Только у плохого хозяина рабы даром едят хлеб, даже те, что сбегают и покрывают своих пособников. Но знаешь, что? Больше тех жалких денег, что я выручу за собранный им хлопок, я ценю тот урок, который я смогу преподать всем этим ниггерам. Сквозь щели в ставнях Дэни видела только утоптанную землю во дворе и порой проходящих мимо людей, но никак не могла понять, что происходит, пока в нос ей не ударил запах горящих углей. Она снова бросилась к двери, холодея от ужаса. — Чия, Чия, прекрати рыдать сейчас же. Скажи мне, что там происходит! — Ох, мисс Дэни, — проговорила та, сквозь всхлипывания. — Мистер Ланнистер увозит мастера Джо, они так избили его, что на нем живого места нет, мисс Дэни. А хозяин приказал стеречь вас, пока они не уедут, простите меня. — Чия снова принялась рыдать. — И он… и они… ох, мисс Дэни, мистер Ланнистер хочет клеймить мастера Джо, чтобы всякий видел, что он непокорный раб. У Дэни свело живот. Она снова подлетела к окну, с ужасом ощущая, что запах дыма становится все сильнее. — Давайте его, держите, — услышала она голос Джофа. «Нет!» — ей казалось, что она крикнула это, но ни звука с ее губ не слетело. Дэни схватила легкий деревянный табурет, стоявший у стола, и изо всех сил швырнула его в закрытые ставни. Раздался грохот и скрип, и крик — не ее, не Дэни, но ей показалось, что кричала она. А потом все стало темно. Ее ночь была темной и страшной, и очень холодной. Сны мучили ее, но она никак не могла проснуться. Ей снилось, что ее продают. Выставили на помост, обнаженную и избитую. Ее руки тяжелили цепи, так что она даже не могла прикрыться. И люди рассматривали ее, ползали жадными взглядами по ее груди, животу и тому, что ниже. Они поворачивали ее, словно куклу, нагибали и ставили на колени, разглядывая даже то, что она никогда не видела сама. Какой-то молодчик с грубыми руками и смрадным дыханием забрался на помост и поднял ее голову за подбородок, потом развернул ей губы, чтобы все могли видеть ее рот. Ей снилось, что кто-то плачет. Кто-то далекий и, одновременно, близкий настолько, что только протяни руку — и дотронешься до него. Ей хотелось узнать, кто это, и утешить, поэтому она шла в темноте на голос, который делался глуше и глуше, пока совсем не умолк. Ей снилось, что она летит. Летит через темное, холодное небо куда-то, где ждут ее руки, которые согреют. Но эти руки где-то далеко, и, может быть, не существуют вовсе, может быть это только мечта. А пока она летит и поет песню звезд… И они вторят ей, ласково кивая головами, словно принимают новую сестру в свою обитель. *** Дэни была в забытьи почти неделю. Лианна, обеспокоенная до крайности, позвала доктора Пицеля, который обычно лечил только рабов на окрестных плантациях. Старый доктор, сам дрожа от волнения, сказал, осмотрев больную, что полагаться можно только на волю Господа, но даже если миссис Таргариен не приходит в себя, надо осторожно поить ее подслащенной водой, чтобы поддержать организм. Все было сделано, и Лианна сама сидела у постели больной, прерываясь только на краткий сон, обтирала ее лоб и губы влажной губкой и расчесывала волосы. Когда на шестой день Дэни открыла глаза, она увидела свет, льющийся в открытое окно, белые стены своей спальни и Ли, дремлющую в кресле в углу. — Воды, — выговорила Дэни едва слышно, — я хочу пить… Как ни странно, Лианна ее услышала, проснулась и подбежала к кровати. — Ах, моя дорогая, — воскликнула она, — что, что тебе надо? — Пить, — повторила Дэни, — и… и позови Джораха. Где Джорах? Лианна улыбнулась, погладила ее по щеке мягкой рукой и принесла воды в маленькой фарфоровой чашке. Про Джораха она словно и не слышала, и Дэни, глотая прохладную воду, почему-то поняла, что лучше не переспрашивать. Когда она напилась, Лианна вытерла ей губы и поцеловала в щеку. — Мы так волновались, моя дорогая, — сказала она. — Эйгон чуть с ума не сошел, проводил рядом с тобой дни и ночи, и даже плакал. Дэни слабо улыбнулась. — Он сейчас на плантациях с Бэном Пламмером, и ох как же он обрадуется тому, что ты очнулась, когда вернется! Доктор сказал… я так сожалею, дорогая, о вашем ребенке, но когда ты окрепнешь, Эйгон увезет тебя в Европу и тамошние врачи, я уверена… Дэни покачала головой: — Это неважно, Ли. Теперь неважно. Можно мне поесть чего-нибудь, я чувствую голод. Ее накормили теплым бульоном и свежим хлебом, и она даже почувствовала в себе достаточно сил, чтобы усесться на подушках. Ли ни на минуту ее не оставляла без присмотра, и Дэни начала быстро поправляться. Через три дня она уже спустилась на веранду, чтобы полюбоваться на сад, который входил в самую свою лучшую пору. Эйгон был с ней нежен и смотрел виновато, но про запертую дверь в спальне не заговаривал. Дэни тоже, подумав, решила, что говорить тут не о чем. *** Вопреки логике Джон предчувствовал, что все пойдет прахом. Для Джо он старался сделать вид, что все в порядке, что все идет своим чередом и обязательно закончится хорошо. Но в глубине души у него кошки скребли. Все было неподготовлено, на скорую руку, и оставалось надеяться только на сообразительность Джораха и везение… Тем не менее, когда он получил письмо от Рида, в котором тот рассказывал об аресте Джо прямо у трапа парохода в Близнецах, Джон едва не расплакался. Рид узнал обо всем от своей знакомой и соседки, на глазах которой все и случилось, и к которой попали письма, которые Джон передал с Джорахом. «Он умный малый и успел спрятать их в вещах Линесс и Алисы, заодно произведя на обоих дам такое глубокое впечатление, что они пришли ко мне в слезах, умоляя, чтобы я помог им выяснить судьбу этого несчастного», — писал Жоен. Судьба его наверняка незавидна, — подумал Джон. — Но, может быть, его вера в доброту и человечность Дейенерис Таргариен не совсем беспочвенна, и она в самом деле не похожа на остальных здешних рабовладельцев. Однако выяснить судьбу Джораха было не так просто — Таргариены оставались в своем поместье, а у Джона не было достаточных знакомств среди плантаторов, чтобы узнавать новости и сплетни. Кое о чем обмолвился Тирион Ланнистер, когда они завтракали вместе в модном заведении «Хугор Хилл». Джон не мог бы себе позволить такие траты, но Ланнистер отказывался встречаться в заведениях попроще и любезно платил за них обоих. Тогда они обсуждали деятельность аболиционистов по сбору средств на выкуп рабов. Тирион утверждал, что это глупость, попытка вычерпать океан ложкой. — Однако же, думается мне, — возражал ему Джон, думая о Джорахе, — один освобожденный от рабства лучше, чем ни одного. Ланнистер словно прочитал его мысли: — Если мыслить таким образом, то и воровать рабов для вас покажется достойным занятием. Джон вздохнул. Тирион ему нравился, но его скептический настрой далеко не всегда способствовал откровенности. — Я почитаю священным право собственности, — ответил он. — Это хорошо, — подмигнул ему Тирион. — За это можно опрокинуть пару бокалов рейнского, несмотря на утро. А то ведь некоторые мне все уши прожужжали, что в недавнем побеге того самого высокоученого раба Таргариенов, виноваты именно вы. — Я даже не знал, что он сбежал… — Представьте себе. А казалось бы, как сыр в масле катался наравне с господами, и такая черная неблагодарность. Убежал он, правда, недалеко, его быстро вернули. Бэн Пламмер, вы вряд ли его знаете, он тихий человек, вернул его и теперь, как и следовало ожидать, занял место управляющего у Таргариенов. А это почти что высшая лига и большие деньги. Скоро увидим Бэна в наших лучших салонах, а его жену в бриллиантах. — Это все прекрасно, Тирион, но скажите, кто же это считает, что я помог тому рабу сбежать? Тирион поморщился: — Мой племянник Джоффри. Но не беспокойтесь, Джон, у него нет доказательств, иначе он бы давно явился к вам с полицейскими… Какое-то время после этого разговора Джон промучился сомнениями и опасениями, но оставить это дело так все-таки не мог. Поэтому в конце концов он решился поехать в «Драконий Камень», чтобы разузнать обо всем прямо там и, быть может, даже повидаться с Джо. Тем более, что для визита к мистеру и миссис Таргариенам у него был вполне законный повод. *** Дэни отдыхала в своей комнате, когда приехал Джон Сноу. Эйгон и Лианна были внизу и не сочли нужным позвать ее. Но когда Мисси сказала Дэни, что приехал газетчик из Королевской Гавани, Дэни поднялась с кровати и приказала подать ей платье и помочь убрать волосы. — Я хочу поговорить с ним. Мне нужно поговорить с ним. Когда она спустилась и поздоровалась с мистером Сноу, сев в стороне в кресло, разговор шел о светских сплетнях из Королевской гавани. Гарднеры объявили о банкротстве и теперь все их имущество, включая рабов, продадут на аукционе. Интересно, расторгнут ли Блэквуды помолвку с Кэс Гарднер. Джоффри и Маргери наконец назначили день свадьбы и разослали приглашения — свадьба обещает быть грандиознейшим событием. — Вот о чем вам надо, мистер Сноу, писать в вашей газете, — заметила Лианна. Эйг рассмеялся: — Тетенька, газета мистера Сноу про тяжелую жизнь негров на наших плантациях, а не о сладкой жизни высших слоев Королевской гавани. — В самом деле? — удивилась Лианна. — Тогда я удивлена, Эйгон, что ты вложил в это предприятие свои деньги. — О, я вложился из соображений человеколюбия, тетя, и кроме того, Джон мой старый приятель. Тем более, что он обещал вернуть инвестиции с лихвой. — К сожалению, — ответил Джон, краснея — пока прибыль не очень большая. Точнее сказать, ее совсем нет. Но и убытков нет, слава богу. Так что мы пока держимся. — А вот если бы вы написали про свадьбу Джоффа и Маргери, — заметила Лианна, — вашу газету раскупали бы как горячие пирожки. — Может быть, вы и правы, миссис Баратеон, — ответил Джон. — Однако же я не приглашен на это грандиозное мероприятие, так что ничего не выйдет. Дэни уловила в его голосе твердость, и это ей понравилось. — Кстати о газете. Ваш управляющий, — Джон повернулся к Дэни, — Джорах, писал для меня статьи. Но, к сожалению, пропал. Я слышал он пытался совершить побег, Тирион Ланнистер мне рассказал это. — Не стоит говорить об этом неблагодарном мерзавце, мистер Сноу, — оборвала его Лианна. — Тем более с миссис Таргариен, которая едва только оправилась от болезни… — Нет, — сказала Дэни резко. — Я хочу поговорить об этом, Ли. Да, он совершил побег, мистер Сноу. И был пойман и наказан за это. Вы знаете, как наказывают обычно бежавших рабов? — Если честно, не особенно, — ответил Джон тихо. — Их бьют плетью. Двадцать ударов. А некоторых потом и сверх этого. А могут еще и заклеймить, как скотину, все на усмотрение хозяев. Эйгон подошел сзади и положил руку ей на плечо. — Я продал этого негра Джоффри Ланнистеру, Джон, и не знаю, где он теперь и что с ним стало. — Вот как. — Джон выглядел не на шутку огорченным. — Это досадно. Я думал, он мог бы продолжать писать статьи и… И тут Дэни решилась: — Я знаю, что с ним стало, мистер Сноу и могу вам сказать. — Она дернула плечом и сбросила руку Эйгона. — Слушайте. Джоффри избил его до потери сознания, прямо тут, в нашем дворе у столба. А потом выжег клеймо на щеке, говорят, звезду, пентаграмму, как знак того, что раб-беглец есть дьявольское отродье. — Дейенерис… — Лианна попыталась остановить ее речь. — Подожди, Ли, я не договорила. Так вот, потом его, бесчувственного, отвезли на хлопковую плантацию в «Бобровый утес», это довольно далеко от нас. Там Джо заковали в цепи и так, в цепях, заставляют работать вдвое против остальных. Вот, что сталось с ним, мистер Сноу. Поучительно, не так ли? Джон молчал, пораженный. Эйг отошел от Дэни, сел в кресло и обхватил голову руками. — Дорогая моя, — сказала Лианна, — но откуда тебе все это известно? — Джорах научил меня, — ответила Дэни и только теперь почувствовала, что по ее щекам словно сами собой катятся слезы, — что у рабов есть свои способы обмена новостями и они частенько знают больше, чем хозяева. Мне просто удалось уверить их, что я не воспользуюсь этой информацией ему во вред.