Никто, кроме тебя

План побега только на словах Джона оказался гладким. Но на деле все было непросто. Сначала, не дожидаясь завершения венчания, Джорах отправился в поместье, где взял необходимые вещи из своей комнаты. Не так много, но самые дорогие книги, смену одежды и портрет маленькой Дэни в складной рамке. Потом оседлал лошадь и поехал через лес по западной дороге, где они договорились встретиться с Джоном через сутки. Джон же, в свою очередь, должен был вести себя так, словно решил возвратиться в Королевскую Гавань, но по дороге купить в гостинице гербовой бумаги и еды в дорогу. Было бы проще, если бы все это было подготовлено заранее, но теперь, когда Джорах решился на побег, казалось, что терять время на подготовку слишком опасно. Джорах пользовался небывалой для раба свободой, и все в округе к этому привыкли, поэтому, встречавшиеся ему на дороге водовозы, надсмотрщики с соседних плантаций и пешие рабы, только вежливо здоровались с ним, как со старым знакомым. Чем дальше Джорах отъезжал от «Драконьего камня», тем чаще колотилось его сердце. Он ездил по этой дороге наверное раз тысячу, но теперь он ехал в один конец и, раскланиваясь со знакомыми, гадал, как это они не читают по его лицу, что он теперь беглый раб. Но никто ни о чем не догадывался, и Джорах благополучно добрался до небольшой почтовой станции на границе Королевских земель. Правда, в трактир он не пошел, не хотел, чтобы тут его видели, остался в лесу, стреножив коня, и дождался Джона. Тот приехал не верхом, как ожидал Джорах, а на телеге, груженой тюками старой соломы. Вместо праздничного фрака и белой рубашки, на нем были парусиновые штаны, льняная кофта из тех, что носят в наших краях погонщики мулов и водовозы, и широкополая шляпа. У гостиницы он остановился, чтобы лошадь могла напиться из колоды, огляделся и тихонько свистнул, глядя в кусты, которыми зарос подлесок. Только тут Джорах понял, что это Джон. Подхватив пожитки, он добежал до телеги и нырнул под солому. — Нно, нно, хватит лениться, старая кляча, — сказал Джон, понукая лошадь. Он так смешно имитировал простонародный говор, что Джорах едва не расхохотался вслух. Вскоре они выехали за границу штата. — Ну как, чувствуешь себя свободным? — спросил Джон, когда они отъехали от гостинцы на приличное расстояние. — Не особенно, — ответил Джорах, отплевываясь от соломы, — чувствую себя беглым рабом, — это да. — Ничего, это придет со временем, — ответил Джон весело. — Там на дне под соломой фляга с водой и пшеничные лепешки. Представляешь, я едва нашел парня, у которого смог купить эту телегу, уже думал, что придется тебе ночевать в лесу. — Он тебя выдаст, едва только пронюхает о побеге. — Ерунда, — сказал Джон. — Доедем до Риверрана, я снова переоденусь в джентльмена и вернусь в Королевскую Гавань так, как если бы возвращался со свадьбы Эйгона. Не думай об этом. Джорах покачал головой. Оптимизм Джона, даже если и был несколько напускным, все-таки был очень заразительным. Однако впереди было самое сложное — подделка вольной. Сначала они хотели написать ее от имени придуманного хозяина и имя Джораху придумать новое, но потом решили, что на пароходе Джораха могут узнать какие-нибудь знакомые и тогда называться вымышленным именем — значит испортить все дело. Поэтому было решено подделать грамоту от Дейенерис — так, словно бы она дала ее Джораху, как и собиралась. — Если она в самом деле собиралась, — заметил Джон, когда они, остановившись на ночлег на обочине дороги, обсуждали свои планы. Джорах вздохнул. Он бы и хотел разуверить Джона по поводу Дейенерис, но теперь и сам стал сомневаться в том, что она действительно собиралась исполнить свое обещание. «Она не исполнила свое, — думал он, — а я свое, так что мы квиты». Они лежали с Джоном в телеге, прямо на соломе, и хотя ночь была не по-весеннему душной, через некоторое время Джон начал дрожать от холода с непривычки к ночевкам под открытым небом. Он ворочался, стараясь завернуться получше в солому, пока Джорах, измучившись его движениями, не укрыл его своей курткой, придвинувшись поближе. — А ты горячий, — сказал Джон, постукивая зубами. — Как все грязные ниггеры, — сказал Джорах, беззвучно смеясь. *** Дэни не спала всю ночь, благо ее оставалось не так уж много. Едва забрезжил рассвет, она выскользнула из-под одеяла и в одной сорочке спустилась вниз, разыскивая горничных. В зале еще убирали остатки ужина, сонная Чия, в мятом фартучке, беспрерывно зевая, чистила и убирала в ящик серебро. — Чия, — обрадовалась Дэни, увидев ее, — ты не видела Джораха? — Ой, мисс Дэни, как же вы меня напугали! — воскликнула та. — Нет, не видала со вчерашнего вечера… — А вчера он где был? Чия задумалась, но потом решительно мотнула головой: — В церкви, это известно, все вчера были в церкви. — А вот и нет, — ответила Дэни. — Его не было, я смотрела. Принеси-ка мне пеньюар и скажи на кухне, что бы сварили кофе. И спроси Сельму, куда подевался Джорах. Чия вздохнула, оставила серебро и пошла выполнять приказ хозяйки. Но завтрак разочаровал Дэни, хотя кофе был свежим и ароматным, хлеб мягким, а масло так и таяло во рту. — Сельма не знает, — сказала Чия, поставив перед Дэни поднос с едой. — Она сказала, что не видела Джораха со вчерашнего утра. Должно быть он на плантации. Дэни сделал глоток кофе. Может быть и на плантации, — подумала она. — Уехал к той негритянке, с которой я его видела тогда, у костра… Дэни совсем уж было собралась одеться, оседлать лошадь и снова поехать разыскивать его, как в гостиную спустился заспанный Эйгон. — Ты ранняя пташка, дорогая моя, — сказал он, зевая и завязывая пояс халата. — Что тут у нас? Кофе? — Принести вам, господин? — спросила Чия. — Нет, пожалуй, чуть позже. Мне воды с лимоном и льдом, вот что мне действительно поможет. Чия снова убежала на кухню, а Эйгон опустился на диван, рядом с Дэни и, потянувшись, поцеловал ее в щеку. — Ты свежа, как утренняя роса, моя дорогая. Дэни улыбнулась ему, подставив щеку для еще одного поцелуя. Эйгон сжал ее в объятиях и прошептал, уткнувшись ей в шею. — Нам нужно продолжить брачную ночь, но сначала я напьюсь лимонада. Перебрал вчера с виски, голова раскалывается. Дэни осенило: — Так ты не продал Джораха Джоффри Ланнистеру, как сказал вчера? Это было… это ведь была просто пьяная шутка, правда? Эйг отпустил ее и устало потер ладонями лицо. — Нет. Кажется, продал. Только не помню, за какую сумму. Но торговались мы знатно, — Эйг хмыкнул. — Едва не подрались. Пойду поищу вексель, который он выписал мне в результате, наверное он в кармане штанов… Эйгон встал, прошел мимо застывшей с кувшином воды в руках Чии, взял его у нее из рук и поднялся по лестнице. Дэни чувствовала себя так, словно проглотила комок мух. — Вы… — прошептала все еще стоящая в дверях Чия. — Вы продали Джораха?! Дэни сглотнула, едва выпитый кофе запросился наружу. — Этого не будет, — сказала она, наконец. — Никому не говори об этом, слышишь! Мы отменим сделку. *** Ривверан по сравнению с Королевской гаванью казался совсем маленьким, но зато тут была пристань, у которой останавливались плывущие с севера на юг и обратно суда. В небольшой рощице недалеко от городка, Джон переоделся, пока Джорах составлял по всей форме вольную грамоту. За Дэни он, после недолгих колебаний, расписался сам, а в качестве свидетеля вставил имя Джона. — Вот так, — сказал Джон, поставив свою подпись. — Я бы сказал, что теперь ты свободен, но лучше скажу это тебе, когда мы встретимся следующий раз. Когда переправишься в Близнецах, поезжай в городок под названием Сероводье. Там найдешь Ридов. Хоуленд или Жоен, любой из них тебе поможет. Вот письмо. Он отдал Джораху небольшой серый конверт без адреса. — Знаешь, Джон, — Джорах спрятал письмо во внутренний карман куртки. — Ни один человек в целом мире не делал для меня того, что ты. Я не мастер говорить, но надеюсь, что сумею когда-нибудь отдать тебе этот долг. Джон нахмурился. — Никакого долга нет. И я… Эх, черт побери, мне не хочется расставаться с тобой, вот что. — Еще не поздно вернуть меня, откуда взяли, мистер освободитель рабов. Джон толкнул его кулаком в грудь, и они обнялись. — Удачи тебе, Джо. К пароходу Джорах пошел один, а Джон зашел в кабачок напротив пристани, сел у окна и следил за отправкой, волнуясь так, что левую руку сводило судорогой, как бывало с ним в минуты тревоги. Но все прошло хорошо. Заходя по трапу, Джорах обернулся, словно бы хотел последний раз взглянуть на того, кому обязан свободой. *** Слухи среди рабов разлетаются быстрее, чем запахи на разогретой кухне, поэтому вскоре весь «Драконий Камень» словно заледенел от новостей. Конечно, все понимали, что раз хозяйка вышла замуж, новый господин захочет кое-что переделать в их жизни, но никто не ожидал, что он сразу начнет с такого. Чия всякий раз, когда Эйг обращал на нее внимание, замирала и стояла столбом, словно боясь, что он и ее тут же продаст. Когда Дэни зашла на кухню, старая Сельма не подняла глаз от кастрюли, пока разговаривала с хозяйкой и слова цедила сквозь зубы. Мисси целыми днями ходила с заплаканными глазами. Эйгон нашел чек, который Джоффри выписал ему, сумма и в самом деле была значительной. Поначалу он отказывался даже и думать о том, чтобы отменить сделку, но Дэни с такой яростью настаивала на этом, что он заколебался и обещал поговорить с Джофом, и даже собрался ехать к нему, чтобы обсудить все на трезвую голову. Но Джофф, легок на помине, явился сам. Дэни сразу же заговорила о том, что не хотела продавать Джораха, что сделку надо отменить, но Джоффри перебил ее: — Я отвалил за твоего ниггера такую сумму, что Маргери, если узнает, упадет в обморок, а дядюшка Тирион поднимет меня на смех. Конечно, я готов отменить все это, но дайте-ка хоть взглянуть на такое дорогое приобретение. — Где он? — спросил Эйгон у Дэни. — Я не знаю, никто не видел его со дня свадьбы. Джофф расхохотался: — Так этот прохвост еще и сбежал! Только не говори, Эйг, что ты ничего не знал об этом, когда так яростно нахваливал его! «Он не мог сбежать, он обещал мне», хотела сказать Дэни, но слова застряли у нее в горле. — Клянусь тебе, Джофф, — сказал Эйг, играя желваками, — что ничего не ведал о том, что задумал этот негодяй. Теперь поймать его и вернуть тебе, пусть и за меньшую плату, для меня будет делом чести. Следующие три дня прошли словно бы в тумане или лихорадке. Дэни помнила, как когда она была маленькой и болела, жизнь словно разваливалась на куски, как разбитая ваза, и она с трудом различала явь и сон. Так и теперь, когда она, устав слоняться по дому без дела, задремывала на диване, ей снились такие кошмары, что она просыпалась вся в слезах. Лианна пыталась ее утешить, но тщетно. Дэни то хотелось расплакаться в объятиях подруги и признаться в бог весть каких грехах, то вцепиться ей в волосы или прогнать ее вовсе. «Может быть, я схожу с ума? — думала Дэни. — Но из-за чего? Из-за того, что он предал меня и сбежал? Но чего я ждала? Я думала, что он для меня больше, чем раб, больше чем управляющий, думала, что он мне друг… Слепа я была, что ли?» Для розыска и поимки беглеца Эйгон пригласил самых лихих ловцов беглых рабов на всем юге, братьев Клиганов. Они явились в сопровождении огромной своры злющих собак и первым делом собрали во дворе всех домашних рабов для допроса. Они стояли, угрюмые и потерянные, сгрудившись в кучу. Горничные дрожали и плакали, мужчины смотрели хмуро, только Сельма стояла, уперев руки в бока и глядя на Клиганов так, будто бы они были грязными мальчишками, выпрашивающими у нее хлеб до ужина. Старший Клиган сказал Эйгону, что парочку негров надо выпороть для того, чтобы развязать языки остальным. — Вот того, — он ткнул пальцем в Серого Червя, — и эту девчонку, — он указал на Чию, которая тут же зарыдала в голос. — Хватит, — вмешалась Дэни, спускаясь с крыльца во двор. — Эйгон, эту… глупость надо прекратить. Послушайте, — сказала она, обращаясь к своим людям. — Никто никого не будет пороть, я вам обещаю. Но если кому-то известно о планах Джо, то он должен рассказать об этом ради меня и ради мира, который всегда, до этого прискорбного случая, царил в нашем доме. Она произнесла это и едва не расплакалась. «Вот, вот что ты украл у меня, Джорах, мир и покой. И не только у меня — у всех этих людей». Никто из слуг ничего толкового так и не вспомнил. В тот день все занимались свадьбой и было не до того. Клиганы притравили своих псов на старый ботинок Джораха и отправились на поиски, а мрачный Эйгон уехал на плантации, потому что за ними теперь некому было присматривать. Вернулся от только уже поздно вечером и не один, а с Бэном Пламмером. Эйгон провел Бэна в гостиную, где Дэни сидела в кресле, делая вид, что читает. — Ты припозднился, Эйг, мы с Ли уже поужинали. Здравствуйте, Бэн, — сказала Дэни, откладывая книгу. — Может, составите Эйгону компанию за столом, я прикажу накрывать. — Спасибо, мисс Таргариен, но не стоит, — ответил Бэн. — Я только потолковать с вами и хозяином кое о чем. Бэн служит у них на плантациях уже давно, и с Джорахом у них почти дружеские отношения, — вспомнила Дэни. — Бэн утверждает, что Клиганы не помогут вернуть нашу собственность, — заявил Эйг. — Это так, мисс Тарагариен. Джо… этот ниггер не какой-нибудь неграмотный работник с плантаций, которых привыкли выслеживать и затравливать собаками эти остолопы. Он образован и умен. И еще, думаю, что ему кто-то помог и не отсюда, мисс, а из города. — Что ты хочешь сказать, говори прямо, — Дэни опять начало мутить от разговоров о Джорахе. — Если вы и хозяин, — Бэн поклонился Эйгону, — мне поручите это дело, я верну беглеца назад, потому что знаю, где его ловить. — Почему ты хочешь это сделать? — спросила Дэни. — Вы ведь, кажется, были приятелями. — Да, мисс Таргариен, это так, не буду скрывать, — честно ответил Бэн. — Но у меня большая семья, а жалование не слишком. — Для меня это дело чести, мистер Пламмер, — сказал Эйгон. — Верни мерзавца назад, и я сделаю тебя управляющим вместо него.