Наблюдения за чистокровным дебютантом

      Она была уверена, что это девушка съедала ее сына изнутри. Вытаскивала эмоции и делала его колким и чувствительным. Этого не замечал ни Люциус, ни, вероятно, кто-либо другой. Ее сын был отличным актером. Он стал бы хорошим картежником. Его намеки были едва заметными, почти неуловимыми, и только тот, кто реагировал на малейшую смену его настроения или выражения лица, заметил бы в нём тяжелое напряжение. Скованность в плечах у другого парня могла бы означать нервозность. Напряженность в уголках его губ, даже когда он надевал свою привычную презрительную ухмылку, у кого-то другого могла бы означать усталость. Он был натянут как струна, и в любой момент она ожидала, что он сломается.       Парень находился под колоссальным давлением, большую часть которого он возложил на себя сам, но его до смешного высокие требования к самому себе были результатом высоких, типично Малфоевских ожиданий Люциуса. Она ненавидела, когда он произносил: «Ты Малфой! Веди себя соответствующе». Он был больше чем просто Малфой, он был ее сыном. А теперь в его жизни, ко всему прочему, появилась девушка. По своей природе Драко нечасто был отчаявшимся. Полным решимости – да. Но не отчаявшимся. Она видела в его глазах хрупкую беспокойность. Его обычная целеустремленность, которая могла быть столь ошеломляющей, теперь притупилась. Как будто большая часть его внимания была где-то еще. Это должна была быть девушка.       Зал был переполнен людьми, рассадник для микробов и болезней. Она изящно поежилась. Люциус стоял в конце их стола, просматривая толпу взглядом, полным холодного превосходства. Неудивительно, откуда у ее сына такое большое эго. Драко стоял чуть в стороне от них, в окружении друзей. Ей было наплевать на Крэбба и Гойла, но она могла понять нужду своего сына в том, чтобы руководить ими. Все знали, что они бы не продержались в Хогвартсе и двух недель без руководства Драко.       Для интеллектуальных бесед у него были другие друзья. У Блейза Забини, который также стоял рядом с ним, был острый, сообразительный ум. За очевидным исключением двух его головорезов, ее сын окружил себя находчивыми людьми. Ах да, еще Пэнси. Она была достаточно неплохой девушкой, как решила Нарцисса, но ей чего-то не хватало. Она ничего не значила для ее сына. Между ними не было искры. А с девушками Драко был так же сдержан и вежлив, как и со всеми остальными. Это была не она. Но кто-то пробирался под его кожу. Может быть, если эта девушка сегодня здесь, она сможет взглянуть на нее.       Если она учится в Хогвартсе, она должна была быть здесь. Дамблдор устроил грандиозный бал для студентов и их семей, чтобы поощрять единство и толерантность между факультетами. Знали ли маглы, как сильно их ненавидят некоторые из присутствующих?       Она с большим интересом наблюдала, как что-то привлекло внимание ее сына, и он сосредоточил все свое внимание на дверях, чего болтающий с ним Крэбб даже не заметил. Это была небольшая группа из трех человек. Девушка и ее родители.       Ее сын привстал на носочки и отослал своих друзей небрежным взмахом палочки. Они, разумеется, тут же послушались. Его подавляющее присутствие привело к естественному лидерству.       Его глаза ни разу не оторвались от девушки, пока она шла к семье Уизли. Его рот мгновенно искривился в своей фирменной презрительной ухмылке, но глаза его матери уже были прикованы к этой девушке, этой молодой женщине, этой сирене.       Она была поразительна в этой маггловской одежде, соблазнительно облегающей ее фигуру и изящно спадающей к стопам. Ее стройный стан искушал своими изгибами. Ее лицо было утонченным, умным, с большими шоколадными глазами, которые искрились, когда она разговаривала с друзьями, даже с такого расстояния. Но именно ее волосы привлекли внимание Нарциссы. Они не имели ничего общего с ее собственными серебряными локонами. Это был поразительный, буйный водопад живых кудрей кофейного цвета, с прожилками из светлых и каштановых завитков, будто поцелованных солнцем. Они ложились волнами на ее плечи и спадали вниз по ее стройной спине, олицетворяя жизнь и энергию.       Она, должно быть, почувствовала его взгляд на себе, потому что повернула голову, взглянув через плечо. Ее глаза мгновенно сфокусировались на Драко, такие большие и выразительные, окно в ее душу. Ее другу пришлось окликнуть ее дважды, прежде чем она отвернулась и вновь присоединилась к диалогу. Когда один из Уизли приобнял ее за хрупкие плечи жестом, который вопил о фамильярности, тонкое стекло бокала в руке Драко разлетелось вдребезги.       Нарцисса укоризненно покачала головой, взмахивая палочкой над ладонью Драко. Она проигнорировала призыв Дамблдора к тишине и мягко пробормотала лечащее заклинание, наблюдая за тем, как порез Драко затягивается. Она стерла кровь шелковым платком, украшенным гербом Малфоев.       Они оба игнорировали теплые приветственные слова Дамблдора и призывы к единству до тех пор, пока он не произнёс слова, заставившие ее сына побледнеть:       — А теперь, в качестве вступления, я бы хотел, чтобы старосты нашей школы разделили танец. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой.       Прошла секунда, длиною в вечность, после которой ее сын вернул свое самообладание, а затем, через весь зал, его глаза встретились с ее. Ее звали Гермиона, и она была старостой школы. Очевидно, ее ум соответствовал ее красоте. Неудивительно, что он был очарован.       Драко встретился с ней в центре зала, музыка заиграла вокруг них. Она приняла его руку без колебаний и мгновенно подстроилась под его длинные, скользящие шаги, как будто она танцевала с ним уже сотни раз.       Для ненатренированного глаза, это был обычный танец. Формальный в мире волшебников. Просто элегантный вальс. Но Нарцисса видела своего сына, танцующим со многими девушками. Он был обучен этому искусству с очень малых лет и самыми лучшими учителями. Даже своих многочисленных девушек он держал на расстоянии, танцевал с изысканной формальностью, которая была почти холодной. Эту девушку он держал в трех дюймах от своего тела, безукоризненно ведя ее сквозь серию замысловатых шагов, что заставляло ее ноги постоянно соприкасаться с его. Его рука лежала на ее талии, их руки были близко к их телам. Его глаза не отрывались от нее ни на миг.       Казалось, что она тает в его руках, пока он кружит ее по залу. Их движения находились в идеальной синхронии. Ее бедра покачивались в такт ему, создавая тонкую близость, которую остальная часть зала, казалось, упускала. Нарцисса перевела взгляд на мать девушки и не была удивлена обнаружить лицо той в глубокой задумчивости, а ее глаза сужеными в созерцании. Нет, она не была единственной, кто замечал это.       — Это возмутительно, — прошипел ее муж, протягивая ей бокал вина, из которого она изящно отпила. – Позволять низкорожденной грязнокровке, подобно ей, занимать одно из самых почетных мест в Хогвартсе, а затем требовать от моего сына опускаться до того, чтобы танцевать с ней. Этот Дамблдор просто старый…       Его голос умолк от ее холодного взгляда. Когда она убедилась, что она вывела Люциуса из состояния равновесия и заполучила его полное внимание, она наконец заговорила, задавая своему голосу самый холодный тон, на который она только была способна:       — Люциус, ты больше никогда не будешь так отзываться о моей будущей невестке. Ты меня понял?       Он не ответил. Он потерял сознание.