Дочь своей матери

      Савада Тсунаёши – милая девочка, мамина дочка, которая вряд ли держала в руках что-нибудь опаснее кухонного ножа, носит милые розовые платьица и белые гольфы с кроликами, исправно получает хорошие оценки и каждый день помогает маме готовить. Савада Тсунаёши – пай-девочка, никогда не приходила домой позже девяти и не была замечена в плохих компаниях, неподходящих для леди её возраста.              Реборн читал досье на будущую Дечимо, быстро пробегая глазами по строчкам, всматриваясь в лицо этой пигалицы на чёрно-белом фото, и думал, что воспитать из этого подходящую Тимотео Десятую будет слишком легко. И, пожалуй, скучно.       Идеальная Десятая по мнению старого друга будет доброй, светлой, всепрощающей. Идеальная Десятая должна будет побеждать врагов и мило улыбаться на собраниях Альянса. Идеальная Дечимо должна быть милой пай-девочкой, настолько милой что Реборна от одной мысли об этом тянет блевать.       В конце концов, разве милые девочки-не идеальные марионетки для старых маразматиков? ***       Спустя неделю Реборн готов лично перестрелять тех имбицилов, которые составляли досье, и это при том что ошибок в нём было не найти. Будущая Дечимо действительно носила милые, неподходящие ей по возрасту платья с бантиками и рюшечками. Вот только в светлый образ не вписываются перчатки, чёрные и бархатные, такие, чтобы скрывать безобразные шрамы на бледной коже.       Савада не держала в руках что-либо опаснее кухонного ножа, острого, заточенного и прекрасно разделывающего трупы. Девчонка орудует им не хуже хирурга, оставляя на ещё теплом теле красные полосы. Реборн стоит рядом, прислонившись к грязной стене и курит. В воздухе витает запах крови, никотина и пороха. -В кого ты такая, Неправильная Савада? –девчонка улыбается, но как-то сухо, надтреснуто, неправильно, напоминая Реборну обжигающую пустыню, обезвоженную землю, что угодно, но никак не небо. -В мамочку, Реборн. В мамочку.       Реборн не верит, просто не хочет верить. Савада Нана – нежное, улыбчивое существо, не имеющая с дочерью, этой маленькой бестией, ничего общего. У Наны блестящие, гладкие каштановые волосы, в то время как у Тсунаёши они похожи на пожухшую пшеницу. Нана улыбается, Нана смеётся, Нана виртуозно стругает морковку тем самым ножом, которым Тсуна недавно выколола кому-то глаз. Реборн уже забыл кому, зачем и почему, зато он прекрасно помнит, что глаз был маслянисто-голубого цвета, совсем как у Внешнего Советника.       Тсунаёши сама даёт женщине злополучный нож, который Нана мгновенно приставляет к горлу Реборна, стоит ему превратить Леона в зелёный пистолет. Нану не волнует ни то, что пистолет выглядит откровенной игрушкой, ни то, что самому Реборну не дашь больше пяти. Нана улыбается, Нана смеётся, Нана перезаряжает винтовку за полминуты, Нана на живом примере показывает дочери как следует разделывать будущие трупы.       Улыбка Наны не похожа ни на пустыню, ни на землю. Больше нет. И уже никогда не будет. Тсунаёши ещё маленькая, Тсунаёши многого не знает, Тсунаёши нужно многому научить.       Людей, которые писали досье следует застрелить хотя бы потому, что они сами того не зная, угадали почти во всём. Савада Тсунаёши не держала в руках что-либо опаснее ножа. Савада Тсунаёши носит милые розовые платьица. Вот только Савада Тсунаёши не милая пай-девочка. Савада Тсунаёши – дочь своей матери.