Imagine with 1D

The Wanted – Warzone

Его мысли путаются, цепляются друг за друга, превращаются в кашу. До боли стискивая свой лоб пальцами, Найл Хоран все продолжает заставлять себя делать очередной вдох, впуская в грудь новую порцию, обжигающего изнутри, свежего кислорода. Даже под солнечными очками, он щурится, впиваясь взглядом в яркое солнце. Задирает свое лицо к небу, пытаясь побороть то, что разрывает его изнутри, на части. Это, сука, так больно; и пусть лучше об этом напишут в твоих любимых книжках. Когда на парковке у универа появляется черный отполированный джип Зейна, Найл жмурит глаза, и все шумы, доносящиеся до его ушей, превращаются в один непонятный, но тихий гул. Он очень хочет зажмуриться. Он безумно сильно хочет закрыть глаза, и больше никогда этого не видеть. Придерживая пальцами свою сумку, ты спокойно выбираешься из машины своего парня и бегло оглядываешься, совершенно не специально не замечая фигуры Хорана. Он стоит слишком далеко. Так вам всем будет лучше. Зейн тоже осматривается, но, не найдя друзей, быстро обходит свой джип и приобнимает тебя за плечо, слегка подталкивая к главному входу в здание. Вы не опаздываете, но все еще нужно встретить своих ребят и со всеми поздороваться. От того, как уголки твоих губ приподнимаются, когда на твоем теле оказывается рука Малика, у Найла весь мир перед глазами, опять, осыпается на сотни осколков. Ты счастлива, и Найл – тот человек, кто желает тебе счастья, но только с собой, а не с Зейном, и вот такая, лично у него, горькая правда. Вы с Зейном продвигаетесь все ближе ко входу, и Хоран не сдерживается, срывается с места, намереваясь, опять, хотя бы раз на глаза попасться. Его кроссовок касается первой ступени как раз в тот момент, когда и Зейн начинает подниматься; и ты замечаешь эту высветленную макушку, совсем рядом, на секунду распахивая веки чуть шире. С губ, в первую секунду, хочет сорваться обычное теплое «Привет», но потом ты все вспоминаешь, и переводишь взгляд на своего парня, который делает такое каменное лицо, словно ничего не происходит. Стыдливо отводишь глаза к своим сапожкам. Здороваться с Найлом – не лучшая идея, и тебе бы уже пора к этому привыкнуть. Только вот, это довольно сложно. Хоран замечает и твой взгляд, и то, как дрогнули губы. Он отдал бы все, чтобы еще хоть раз прикоснуться к этим губам своими, да только нет толка, даже и сотни раз, говорить тебе об этом; ты это, все равно, не сможешь принять за «лучшую действительность», как сильно бы тебе не хотелось. Да и глупо, с его стороны, снова делать так больно. Найл уходит, первым вбегая в здание вашего колледжа, а ты жмешься к Зейну, делая вид, что все в порядке. Делая вид, что ничего не происходит. Фигура Хорана опять маячит перед глазами во время тренировки Зейна, на футбольном поле, но ты опускаешь глаза в свой конспект по физике, заставляя себя вдуматься в формулы, пытаясь не заострять внимания на том, кто, каждый раз, пытается оторвать тебя от реальной жизни и настоящих, довольно хороших отношений. Малик ведь, на самом деле, идеальный. Он лучший, он очень хороший, и многие девушки бы отдали все, что есть в их действительности, чтобы, хотя бы на день, оказаться на твоем месте. Когда их мяч, слишком неожиданно, бьется о дерево скамейки, на которой ты сидишь, занимаясь домашними заданиями и дожидаясь своего потрясающего парня, ты смеешься вместе с Лиамом, который «случайно переборщил», реагируешь на веселость всей их команды, делая вид, будто ты совершенно не понимаешь, что мяч в твою сторону подбил совершенно неуместный Хоран. Ему, на самом деле, вообще нечего делать на футбольном поле. Он никогда не интересовался этим спортом. Твоя некая растерянность и отстраненность от общей тусовки их крутой и даже, наверное, элитной компании, немного огорчает твоего заботливого Зейна. -Эй, ты в порядке.? – тихо спрашивает он, касаясь, перед этим, твоего виска теплыми губами. От его защищающих рук на твоем теле, куда-то к копчику идет ряд будоражащих мурашек. Ты, ну, правда, испытываешь к нему сильные чувства, и вовсе не виновата в том, что на прикосновения Найла твоя кожа реагировала намного более существенно, чем на поглаживания Зейна. -Не запнись только о первую ступеньку, - предостерегая от того, как обычно бывало, едва слышным шепотом напоминает тебе Хоран, незаметно прячась в кустах идеально подстриженной папой живой изгороди вокруг твоего крылечка, когда вы с твоим парнем, темной ночью, возвращаетесь к твоему дому, в конце веселых посиделок. Ты достаточно взрослая и, после Найла, мама ничего не скажет, даже если увидит Малика утром в одних трусах на своей кухне. Тебе, после такого, все можно. -Ты не думаешь, что это – немного неправильно.?! – так же тихо, шепчешь ты, отрываясь от горячих губ Зейна, говоря все это Найлу, но парень рядом, как всегда, воспринимает все на свой счет, совершенно игнорируя присутствие своего бывшего друга. -О, да, - немного посмеиваясь, шепчет Зейн, заглядывая в твои, замутненные бурбоном, яркие глазки. –Ты права, и мы оба будто совершенно невоспитанные. Его длинные пальцы, обтянутые кожей такого красивого песочного оттенка, с силой сжимаются на задних карманах твоих джинс, и ты едва слышно пищишь, когда он делает то, что никогда не делал Хоран. Зейн тоже привык к тому, что, от его машины до первой ступени своего крылечка, ты совсем не контролируешь высоту поверхности под ногами. Найл позволял тебе запинаться, каждый раз едва удерживая вас на ногах, чуть ли не падая на тебя, на ступени, сверху; а Малик приподнимает твое тело над лестницей, избегая тем самым маленькой шумной аварии твоих сапожек с деревянными сваями. И, вроде бы, это лучше, чем постоянное паническое ожидание скорого падения, да только под ребрами, все равно, от нехватки чего-то, щемит до боли. И это совсем не весело. Зейн говорит о том, что вам двоим не стоит так вести себя с твоими, столь понимающими, шикарными родителями, а ты пыталась спорить с надоедливым Найлом о том, что не нужно следить за тобой, особенно, в такое, пропитанное пикантностью, время. Это твои личные часы. Ты свободна, в каком-то смысле, ты встречаешься с тем парнем, что рядом, и имеешь полное право заваливаться с ним на свои ступеньки, сколько влезет. Малик целует тебя, полагая, что отвлекает от всего мира, а ты не можешь отделаться от привкуса несправедливости, на своем языке. Это больше, чем нечестно. Почему никто не предупреждал, что бывает так сложно.?! Твои мама с папой обожают Зейна, ты в его доме – чуть ли не самый желаемый гость; и это, серьезно, немного непривычно, что его мать и сестры радуются каждому твоему визиту так, словно к их обители, с неба, спустилась маленькая звездочка. Возможно, это – совершенно нормально, в других семьях. Да только ты так привыкла к холодности Мауры, что не можешь, без огромного количества смущения, снести каждое, столь теплое, объятье от Тришии. Так же, совсем не радует такая отстраненность папы Зейна. На самом деле, секрет в том, что он ведет себя так незаинтересованно со всеми, но ты, все равно, ничего не говоришь, хоть и привыкла жить совсем по другим правилам. Нельзя сказать, что ты не нравишься самому старшему из Маликов, просто, его холодность к твоей персоне совсем не похожа на ту любовь и одобрение, что ты каждый день получала от Бобби. Семья Зейна очень любит тебя, и, в каждый твой визит, готова устраивать маленький праздник. Тебе, безусловно, нравятся национальные венки на своих волосах и столь приветливые обращения его сестричек; но уютной, немного сумасшедшей, совершенно неповторимой обстановки дома Хоранов не хватает настолько, что, иногда, сидя в особняке своего парня, ты, до крови, протыкаешь кожу ладошек своими же ногтями. Нет, это совершенно ненормально. И нет, это нельзя исправить. Замечая очередные кровоподтеки на твоих ладошках, Зейн лишь улыбается уголками губ так, словно ничего не понимает, и всегда дает тебе новый пластырь, не докучая ненужными расспросами. Они тут неуместны. У тебя нет слов, которые можно сказать в свое оправдание. Ему бы стоило давно бросить тебя, такую безнадежно затерянную в своем прошлом, да только Зейн, все равно, каждое утро вовремя подъезжает к крылечку твоего дома, забирая тебя на учебу, целуя так, словно между вами никогда и не было никаких ужасных трагедий. Проблема лишь в тебе и ты будешь сама виновата, если даже он тебя наедине с ней оставит. А тот пункт, что Зейн спит на кровати «не так» и вовсе можно отнести к твоей излишней привередливости. Подумаешь, Найл разваливался, в окружении твоих подушек, для тебя удобнее. Подумаешь, он всегда укладывался во сне так, что, как бы ты не легла, всегда чувствовала максимальный комфорт, с ним рядом. Друзья, ребята из вашей компании, тоже – распрекрасные молодцы, раз никогда не дают понять, что в этом тесном звене отношений кого-то, да не хватает. Никто не скулил при тебе, вслух, распрощавшись с такой значимой, и важной для всех, личностью Хорана. Никто, ни разу, не заставил тебя в очередной раз получше прочувствовать этот ад в грудной клетке, с улыбками на губах воспринимая тебя, всегда в защите теплых ладоней Малика. То, что сейчас испытывает Найл, на самом деле, должно касаться только его одного, потому что, по сути, он уже давно не должен вообще ничего, из всех чувств на планете, испытывать. И ему не стоит говорить тебе о том, как не хватает твоих пальцев на его теле, когда Зейн тихо посапывает, на твоей уютной постели, посреди ночи. Не стоит приходить в колледж, напоминая тебе о том, как было хорошо с ним рядом, когда вы были вместе. Не нужно отражаться позади тебя, по утрам, в зеркале ванной. Вообще не надо показывать тебе то, что он все еще здесь, находится близко, когда физически его, уже больше года, нет на этой планете. Ты не заслужила этого. Ты никогда не делала ничего плохого, ни ему, ни Зейну, ни кому-либо другому, чтобы, до сих пор, разговаривать со своим бывшим, тело которого, наверное, уже давно истлело, забитое в прочный гроб, под тремя метрами земли, над его потухшими, когда-то цвета неба, безумно нужными тебе, даже сейчас, иссиня-голубыми глазами. И он не должен проноситься рядом тогда, когда твоя жизнь без него уже начала обретать хоть какой-то смысл, надежду на хорошее прочное будущее, и цветные краски, возвращая твой, настолько разбитый и сломанный лик к тому, что люди называют «порядком вещей». Ему не стоит так делать. Не стоит помогать тебе в проблемах. Мешать в новых отношениях, с таким хорошим, вашим когда-то общим другом, Зейном. Мерещиться рядом со всем, что происходит, заставляя тебя думать о том, что «моменты с ним», во всех смыслах, были намного лучше. Это очень эгоистично с его стороны. Ты бы никогда не променяла Хорана на кого-то другого, когда была возможность быть рядом, но теперь, когда он ушел, но все еще до конца тебя не покидает, появилось ощущение, что ты не заслуживаешь кого-то хотя бы «такого же» или даже «немного лучше», потому что кажется, что таких больше не бывает. Зейн – он просто потрясающе понимающий парень, и очень хорошо себя ведет. Полмира девушек умерли бы за такого кавалера. Ты бы лучше умерла в один день с Найлом; и прекрасно понимаешь, какой путь тебе светит после жизни, за такие-вот мысли. Зейн невероятен, но только никогда не станет героем твоего романа. Ногти Найла не оставляют на его совершенном лице царапин, потому что кожа больше не является физически ощутимой, да только он, все равно, чувствует всю эту боль так, как будто до сих пор имеет возможность причинить себе вред, словно существует в реальности. Его громкий, полный боли, крик, разносящийся по спящим улицам вашего города, никто не слышит, но он продолжает кричать, раскидывая руки в стороны, с силой зажмуривая глаза, в очередной раз осознавая тот факт, что ты теперь – не его; но вы оба ничего не можете с этим поделать. Тебе нужно жить дальше. Ему нужно уйти так, как будто его никогда не было. Его сердце, как и твое, горит, когда вы думаете друг о друге, да только у него оно давно не бьется, так что, нет возможности решить эту проблему. И он снова приходит, каждое утро, на парковку в колледж, все то время, когда ты спишь рядом с Зейном, обещая себе, что этот раз – последний. И снова никуда не исчезает. Это больно: тебе, ему, твоему новому парню, а жизнь идет своим чередом, как будто ничего не происходит. Чувства нельзя завернуть в бинты и сделать вид, будто не больно. Ты снова смотришь на то, как твой любимый и твой настоящий парень, по обе стороны от тебя, одновременно делают шаг, ступая на первую ступень главного входа вашего учебного заведения. И снова поджимаешь губы, стараясь не обращать внимания на этот ветер, забирающийся под куртку.