http://cs622027.vk.me/v622027900/519b/dx6u6Cr2ODc.jpg
Ellie Goulding - Hanging On
Потому что, это был Луи. Потому что он как-то умел это – просто посмотреть на человека, а тот уже смеется. Просто глянуть в чью-то сторону – и его уже боятся. С самого детства. Потому что, твоя ладошка всегда была зажата в его, тогда тоже маленькой, ручке. Потому что, ты была с ним, ты была, в какой-то степени, «его»; и никто не смел даже косо смотреть в твою сторону, не то, чтобы что-то вякать. Луи стоило нахмурить брови и поджать свои - и без того не особо пухлые – губы, и остальные дети разбегались в разные стороны с криками, не желая ввязываться с ним в ссору. Он как-то умел это всегда, а ты просто шла следом, чувствуя себя защищенной от всех бед на свете, за его широкими мальчишескими плечами. Потому что, он был только твой и только Луи. Все знали это. Поэтому, никто никогда не лазил в ваш домик на дереве. Достаточно глубоко в лесу, и его построили даже не ваши родители. Твой папа, конечно, облагородил место, заменяя прогнившие доски на новые, чтобы «их дети» не покалечились; хотя вы с Луи спокойно ходили и по полу с отверстиями, представляя, что это – опасные для жизни, заполненные лавой преграды. Вас с Луи, в принципе, устраивал и тот, первоначальный вариант, который он нашел совершенно случайно, пока вы вдвоем играли в догонялки. Вам, в любом виде, старом или новом, слишком сильно нравилось ваше убежище. И это было интересно, даже когда вы выросли. Даже когда ты так увлеклась пением, а он почти все свое свободное время проводил на площадке для футбола, - это все еще оставалось для вас двоих актуальным. Вы стали выше, стали умнее, сильнее. Вы сами, по выходным утром, улучшали свой «детский дворец», и он стал походить на второй дом, где-то к окончанию средней школы. Пусть, уже было слишком поздно плести венки из цветов и прятаться там с Луи от всего постороннего мира. Ты, все равно, это делала. Так, как будто тебе, все так же, 8мь. Так, как будто ему, все так же, 10ть. Твоя ладошка – все еще в его руке, а на двери у дома – давно замок; и он принадлежит вам двоим. Так же, как и эти чувства, которые была возможность пронести сквозь годы. Баночки из-под колы сменились под стеклотару от Bud’а, но вот старый диван, который вам, для домика, отдала его мама, все так же, оставался прежним. Твоя полка для кукол поменяла содержание на книжные переплеты, какие-то женские тюбики и косметику, но вот то мягкое кресло, которое Луи, с таким трудом, тащил от самой твоей бабушки, что живет за Донкастером, - оно все еще оставалось таким же уютным. Твоя ручка все еще была зажата в его ладони. Милые детские обнимашки переросли в горячие, выбивающие воздух из легких, страстные поцелуи, но тот самый коврик, что вы, в твои 12ть и его 14ть купили на распродаже, на его первую самостоятельную зарплату, - он все еще был таким же протертым чьи-то тапками. Твоей и его обувью. Примятые, местами потерявшие цвет, старые, но такие родные, сбившиеся ворсинки. Этот дом мог бы навсегда остаться и для тебя, и для него домиком счастья, но наступил тот самый переломный момент, и твоя тетя предложила тебе отправиться на Х-Фактор. Ты всегда была чересчур яркой, слишком уж, для обычного мира, артистичной. Ты всегда так красиво и ровно, высоко пела, что у людей, которые тебя слушали, сердца ёкали. Ты просто хотела попробовать. Ты вовсе не собиралась разрушать свой маленький рай на дереве. -Не едь туда. – это все, о чем он просил. Поджимал губы, смотрел на тебя так, как будто у тебя, уже сейчас, с ним есть большие проблемы; и постоянно повторял одно и то же, несколькими неделями до поездки отравляя жизнь и спокойное существование. –Не ходи туда. Я хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста, останься. Он преграждал тебе путь, он мешал пройти, он не слушался твою маму и пытался отобрать твою сумку. Он вел себя так, что тебе не хотелось его видеть; а Луи все продолжал повторять свои, уже приевшиеся, фразы, и тогда от них нисколько не щемило под легкими. -Останься. Не уходи. Не уходи от меня. Прошу тебя, останься. -Забери. – сказала ему ты, срывая свой кулон – ключ от дверей дома на дереве – перед самой посадкой в автобус. У него уже отобрали твой чемодан. Его уже выгнали из салона машины. Он тогда разозлил тебя настолько, что тебе уже просто назло ему хотелось уехать и стать безумно известной. Все это, все переживания, да и сам Луи забылся в миг, стоило только получить три «Да», на публичном выступлении. Его транслировали на всю страну, в то время. Уйдя за сцену, все еще пытаясь поверить в свое счастье, ты даже и не собиралась думать о том, смотрел ли он тебя сейчас, по телевизору. Свет софитов яркой пеленой встал на глазах. Вспышки камер вскружили, задурманили голову. Крутой конкурс, формирование группы. Ты изменилась настолько, что школьная ты никогда бы и не узнала саму себя, на новых фотографиях. Десятки клипов, успешных синглов, мировые турне и все новые и новые постановки танцев для песен. Сначала, был Чарли Макдоналд, потом Тайлер Поузи. Ничего серьезного, типичные неудавшиеся звездные романы. Легко ли, в таком водовороте жизни, вспомнить о мальчике, который с детства прятал тебя за своей спиной от всех напастей.?! Поездка домой через пять лет после того, как ты отсюда сбежала, на самом деле, казалась чем-то спасительным и безумно нужным. Ты очень и очень устала. Ты просто хотела увидеть своих родителей. Ты просто хотела отоспаться на своих старых любимых подушках. На вопрос о Луи, по приезду, мама просто пожала плечами. -Не знаю даже, он в городе вообще.? – сказала она, делая тебе свежий фреш из грейпфрута. Если бы папа от нее не ушел, ты бы сразу узнала о том, что старший сын Томлинсонов все еще живет здесь, в Донкастере. Если бы родители не развелись, он бы сразу сказал тебе, кто, среди местных школ, является самым лучшим учителем младших классов. А про «рай над землей» ты вспомнила только где-то через две недели, после прибытия. Уже грязная, старая цепочка с твоим ключом торчала из горшка с когда-то фикусом, у самой двери. Там не было пыльно. Внутри, все было почти точно так же, как ты все оставила, и ты совсем не задумалась о том, что, вообще-то, если бы никто не ходил сюда, это место пришлось бы отмывать сутками. Крыша, обычно, не держалась больше двух лет, а тут имела прочную красную черепицу. Ты не заострила внимания на этих деталях. На, непонятно, кем, починенных ступеньках у дощатой лестницы. На отсутствие ржавчины у замка. На заполненный энергией аккумулятор, для старого торшера, который сюда поставили специально для тебя, чтобы ты читала. И столкнуться с ним нос к носу, когда ты совсем не ожидала его прихода, увлекшись рассматриванием своих старых, подаренных им же, мягких игрушек, - это то, о чем ты не могла и подумать. -Луи.? А он замер в дверях, впиваясь в тебя глазами, на том самом, уже очень затертом, выцветшем коврике. -Луи. А в ответ молчание. Красивый. Высокий. Статный. Будет биться головой о потолок, если прекратит наклоняться. -Луи, прости, я не хотела вот так врываться.. Но это, вообще-то, и твое место тоже. Это, так же, как и его, - твой домик. -Скажешь хоть слово.? Куртка из светлого джинса с теплой подкладкой, выглаженная клетчатая рубашка, ярко-синий блейзер. Сумасшедший когда-то мальчишка теперь учит еще более сумасшедших детишек читать и писать, а так же слушаться взрослых. Он смотрел на тебя в упор, очень редко моргая. Ты замолчала тоже, и тогда он сдался, как и раньше, уступая тебе любой раунд в молчанку. -Не могла бы ты поднять свой популярный зад с моего ковра.? – довольно грубо, спросил тебя он, возвращая на свое лицо это «не подходи, а то съем» выражение. –Я боюсь, с тебя на него нападает звездная пыль. А мне тут некогда убираться. Стало так обидно, что даже закололо в переносице. Как он так может, зачем он..?! И ведь нельзя уже, как прежде, цапнуть его зубами за нос, если делает больно.. -Я могу и сама.. – начала ты, желая предложить свою помощь, но Луи лишь прикрыл глаза, делая шаг в сторону от двери, открывая тебе путь вон. Злобно раздувая, при этом, свои ноздри. -Ты могла бы, как ты любишь, без прощаний и без оглядки, уйти. – не попросил, приказал тебе он, на этот раз, уж точно, заставляя плакать. –И верни, будь добра, ключ. Он не твой давно, он запасной. На случай, если я свой потеряю. Ни на каком из пальцев не было кольца. -Какая семья.?! – добродушно посмеялся потом твой папа. –Он как ждал тебя, так и ждет до сих пор, дочка.! За ним такие красотки ходили, и половина состава учителей увиваются.! И хоть бы хны.! Маленький огонечек в окошке дома на дереве, через несколько дней, все равно, грел твою душу. -Пусти меня. – попросила ты, уже заглянув внутрь, застряв в дверях, отвлекая его от стопки тетрадок. Луи, и учитель.! Кто бы мог подумать.! Отец сказал, что он еще и тренирует местную юношескую сборную по футболу. Да и сам играет во взрослой лиге, вечерами воскресенья. Вот это было больше на него похоже. -Ты чего-то не поняла в первый раз.? – спросил Луи, не отрывая глаз от детских каракуль. Они не были, для него, интереснее тебя. Он просто прикидывался, и ты это знала. Ему очень шла эта легкая небритость и те татуировки, что ты смогла увидеть. Новые, которые торчали из-под одежды. Не яркие. Черно-белые. Он всегда любил их. Он когда-то клялся, что всегда будет любить тебя. -Ну уж, нет уж. – недовольно пробухтела ты и прошла вглубь домика, тут же падая в расшитое цветами кресло своей бабушки. Сидение прохудилось. Оно просело, под грузом лет и ваших с Луи мелких задниц. Когда ты вслух высказалась о том, что можно купить новое кресло, снова отвлекая Луи от таких его «важных» занятий, он вновь не оторвал от тетрадок внимания. Лишь ответил категоричное: Меня все устраивает. Лишь сказал грубое: Если тебе что-то не нравится, ты можешь завести себе новый дом на дереве и ставить там столько новых кресел, сколько тебе вздумается. -Почему ты так ведешь себя.? – спросила ты, спустя минут пять очередного гробового молчания. Он все еще делал вид, что безумно занят. Он все еще делала вид, что тебя здесь не существует. -Прости, но ни я, ни этот дом, - не те вещи, о которых можно забыть. Которые можно оставить, а потом вернуться и делать вид, словно ничего не случилось. – корректно, и очень по взрослому, отчитал тебя он, и снова, как в детстве, как в те моменты, когда его не было у тебя, захотелось, от боли и одиночества, заплакать. -Я не забывала. – попыталась начать ты, но он лишь отрицательно качнул головой и, наконец, поднял на тебя глаза, обжигая взглядом, полным совершенного равнодушия. -Ты оставила все здесь. Будь добра, сейчас снова уйди.