Imagine with 1D

18+

Emika - Sing To Me

Просунув руки за спину, ты на ощупь отыскала конец шелковой ленты и потянула, распуская нежный бант, позволяя воздушной накрахмаленной ткани юбки начать спускаться вниз, по твоим бедрам, складываясь ворохом у дорогих туфель, оставаясь на полу в коридоре. Стук каблуков, который появился, когда ты перешагивала через юбку от свадебного платья, не заставил его сбиться с ритма, не спугнул и не отвлек от мелодии, - Найл продолжал играть на гитаре, словно вовсе и не слышал шума. Хотя, ты была уверена, о твоем присутствии здесь, он уже знает. Сбросив с ног ужасно вычурную и неудобную обувь, ты облегченно вздохнула, касаясь чистого пола ножками, обтянутыми белым капроном, а потом глянула на себя в зеркало, удостоверяясь в том, что именно так выглядит девушка, которую ты, больше всего в жизни, ненавидишь. Высокая свадебная прическа сейчас была совсем неуместна, да и неудобна, - подняв руки к голове, ты стала вытаскивать из волос шпильки, которые, с самого утра, ужасно кололи, и заставила подкрученные упругие локоны начать струиться по спине. Белая роза, которой была украшена прическа, без сожалений, тут же полетела в урну у зеркала; ты даже смяла цветок пальцами, еще больше убивая его, хотя, вот именно он совсем ни в чем и не был виноват. Поправив корсаж лифа у корсета, расшитого таким количеством дорогих камней и жемчужин, ты приподняла подбородок, глядя на свое отражение, пытаясь взять себя в руки, перед этой важной встречей. А потом, тяжело выдохнув, пошла на звуки музыки. Гостиная была пуста, и это ты заметила сразу, так что, сомнений не было, сейчас парень находился именно в своей спальне. Легко пнув светлую дверь коленкой, ты прошла в комнату, как всегда это делала, а Хоран даже не дернулся, не поднял на тебя своего взгляда, продолжая следить за своими же пальцами, которые так быстро скользили по начищенным струнам. Мелодия лилась, заполняя собой комнату, пробираясь в твою голову, в его голову, заполняя нотами всю грудную клетку. Он даже не дернулся, когда ты, рядом с ним, появилась. Словно и не было в этом ничего необычного. Пройдя к креслу, что стояло совсем недалеко от его кровати, ты спокойно развалилась на мягких подушках, будто так и надо, закидывая голые ноги на перила, одну на другую, устраиваясь поудобнее. Найл поднял голову, застревая взглядом на твоих чулках, нежных кремовых рюшах, что обтягивали кожу; его глаза медленно стали подниматься выше, на бедра, к ажурным подвязкам, к прозрачным трусикам, а потом и по корсету. Остановились на глубоком красивом вырезе в форме верха сердечка, зацепились на большом кулоне из белого золота, который он тебе, вообще-то, подарил. Скажете, это по скотски, одевать подарки от одного парня на свадьбу с другим.?! Ничуть. Если в такой день тебе хочется, чтобы с тобой была хоть частичка от человека, которого, по-настоящему, любишь. Взгляд добрался до твоего лица, и конкретно завис именно там, упираясь зрачками в твои глаза. Он просто смотрел, рта не раскрывая, но и ты молчала, беззвучно справляясь со всеми своими чувствами, пытаясь выиграть хотя бы этот «бой». Прошла, наверное, минута, а он все так же играл, глядя только в твои глаза, не отрываясь, и лишь тихо хмыкнул, сдаваясь первым, когда ты, опять же, бессловно, с вызовом, приподняла бровки. Улыбнулся, да так, словно это ты сейчас пала, и убрал глаза обратно к грифу гитары, продолжая наигрывать мелодию. Эта музыка обозначает тебя. Это ты, в его голове, в его мыслях, в его сердце; это те ноты, что подсказывает ему сознание, когда Найл думает о тебе. Композиция всегда казалась тебе грустной, ему же – самой любимой, и никак нельзя было заставить этого парня понять, что от аккордов веет чьей-то болью. «Ты остаешься при своем мнении, я при своем». Только так, и никак по-другому. И, ведь он бы играл ее до самого вечера.. Если бы ты не пришла, если бы не сбежала с церкви, если бы осталась там, и вышла замуж за другого.. Он бы играл ее, здесь, один, сидя на своей кровати, до поздней ночи, даже не включая света. Играл бы. И вряд ли бы сдвинулся с места. Точно. Играл. Ты слишком хорошо его знаешь. -И что, разве они не прибегут сейчас сюда, всей толпой.? –спросил он, продолжая приподнимать уголки своих тонких, но таких чувственных губ, внешне отдавая все свое внимание лишь только мелодии. Твоей мелодии. Что выходила из его головы, благодаря его же пальцам. –Не придут за тобой.? -Не придут. –уверенно отрезала ты, а потом пробежала глазами по комнате, и качнула в воздухе пяточкой. Взгляд опять зацепился за вмятину в стене, у самой двери, а потом, сам собой, метнулся к его перебинтованным костяшкам. Кое-где, на ткани проступала кровь. Снова лупил стенку.?! В последнее время, это стало его любимым делом.. -А он..? –поинтересовался Найл, но так и не закончил фразу, осекаясь на слове. Не нужно договаривать, чтобы понять, кого он имеет ввиду. Не нужно слов, чтобы вспомнить, как сильно Хоран его ненавидит. Даже голос стал тверже.. -А он пожелал мне счастья. Так и сказал. «Пожалуйста, будь только счастлива». Даже сейчас, представляешь.?! Даже, когда я так кинула его, когда вдребезги разнесла сердце.! –высказалась ты, прекрасно понимая, что тебя заносит, но не пытаясь тормозить на поворотах. Чувство вины прожигало душу изнутри, ведь это именно ты, только ты позволила зайти всему настолько далеко, - и эти два парня неволей были втянуты в игру, где никто толком и до конца не получал должного удовольствия. Ты, безукоризненно, любила одного. Тебя, точно так же безропотно, любил другой. И всем троим, в итоге, безумно больно. -Какое благородство.! –заметил Найл, слишком уж громко ударив по струнам, как делал всегда, собираясь отложить гитару; он вновь поднял на тебя глаза, отставляя инструмент в сторону, и все в его виде говорило тебе о том, что играть парень больше, сегодня, не собирается. Иронию в его голосе было прочитать так же легко, как и все последующие действия, - ты слишком хорошо знаешь его, чтобы не понять, что он, даже сейчас, совсем неудавшегося мужа не жалеет. Улыбка на этих губах превратилась в немного ехидную. Взгляд опять застрял на одежде, если так таковую можно было назвать, внимательно рассматривая детали, заставляя тебя инстинктивно выгнуться, чуть-чуть, распрямляя полуобнаженное тело, подставляясь голубым глазам. Ты ведь знала, что именно так все закончится.. -Мне не нравится это белье. –уверенно заявил парень, не убирая зрения от ткани на твоем теле. Большинством, прозрачной ткани. –Все это белье мне не нравится. -Не ври. –потребовала ты, прекрасно зная обратное. Чтобы ему, да и не нравились кружевные наряды.?! Вздор. -Мне не нравится, что ты одевала это не для меня. –уточнил Хоран, и это заставило тебя громко фыркнуть, а после закатить глазки. Не для него, разве.?! -Кто-то просто надеялся, что его украдут из-под венца, до последнего. –призналась ты, прикусывая нижнюю губку, и настал его черед фыркать, потому что ирландец ни на секунду тебе не поверил. -Кто-то прекрасно знал, что я не стану этого делать. Мы говорили об этом. Я просто не могу позволить себе такой роскоши. –продолжил он, заставляя вновь надуться. Его «не могу позволить» и «нельзя раскрыться» сломали тебе всю твою жизнь. И парню, который сейчас так поспешно, скорее всего, уезжает от церкви, тоже всю жизнь сломали. –Так что, не ври мне. Выбирая белье, ты не думала обо мне. -Рядом стояла его сестра и кузина. –рассказала ты, опять покачивая голой пяточкой в воздухе. Ты не врала ему. Никогда не врала. Просто не было смысла. –Но я смотрела в зеркало и думала о тебе, Хоран. Прелести не приглянувшейся вам одежды в том, что ее всегда можно снять. Быстро и бесповоротно, даже разрывая ткань, портя текстуру, как бы случайно, не позволяя тем самым человеку, что носил ее, больше никогда на себя это нацепить. Вот только Найл делал это не случайно. Наоборот, специально, с остервенением и злостью, разрывая ткань белого капрона на чулках, пуская широкие стрелки по твоим ножкам, громко уродуя материал, чтобы ты его больше никогда не надела. Треск собственных шмоток каким-то гулом отзывался в ушах, так же, как и его поцелуи, - смачные, громкие, чувственные, глубокие. Он был зол не на шутку, даже не смотря на то, что ты, все же, здесь, что ты вернулась, и даже от таких грубоватых прикосновений, плавишься под его руками; и каждый поцелуй сопровождался немного странным прикусыванием выбеленными зубками твоей кожи, словно он, насильно, пытался оставить на тебе как можно больше отметин. Под обстрел попало все: и твои губы, и подбородок, и голые плечи, даже маленькие сосочки, к которым, обычно, только нежно прикасались; но сейчас это все заводило, не на шутку, заставляя дыхание сбиваться, а сердце отбивать слишком уж дерзкий и волнующий кульбит, быстрее разгоняя кровь по венам. Веки, сами собой, в наслаждении, прикрывались, а горло выдавало тихие, но утробные стоны, раскрывая перед ним все твои карты. С него быстро слетела одежда, когда на тебе совсем не осталось твоей, целой, но Найл даже толком и не дал тебе к нему прикоснуться, - его пальцы прочно вцепились в твои ручки, разводя их в стороны, пригвоздив ладони к кровати, где-то на уровне твоей головы. Он, опять, был сверху, но стоял на матрасах на коленках, перед твоими, столь широко раздвинутыми ногами, заставив согнуть те в коленях, немного приподнимая зад над этой, такой привычной и мягкой, постелью. Все было совсем не так, как ты привыкла, все было слишком нагло и дерзко, из-за чего немного тянуло болью в грудной клетке, но этого и стоило ожидать, ведь ты разбила его сердце, а он, в свою очередь, твое. Правда, намного раньше, тем самым заставив пойти на такие ужасные и отчаянные поступки.. Все было слишком пропитано гневом, похотью и чувством собственничества, его чувством собственничества, потому что каждым своим движением парень пытался показать тебе, насколько сильно не намерен тебя ни с кем делить. Его не останавливали даже твои недовольные выдохи, широко распахнутые в удивлении и испуге глазки, попытки обнять его, самой дотронуться до него губами; Найл просто делал то, что делал, оставляя на теле как можно больше синяков и своих отпечатков пальцев. Он нависал над тобой, пригвоздив тебя грудью к кровати, все еще сковывал руки, хватаясь белыми пальцами за запястья, и ты была почти уверена, что он намеренно тебя обездвиживает. Не было возможности выгнуться под ним, податься бедрами вперед или обратно, отодвинуться хотя бы немного, чтобы сделать эти толчки и темп мягче, потому что физически было больно, а он не останавливался, продолжая с остервенением двигать бедрами, в бешенном, но ровном ритме вколачиваясь в твое тело. Оставалось только стонать, только, повинуясь, лежать, и с силой зажмуривать веки, пытаясь расслабиться, пробуя подавить в себе отказ свыкаться с таким обращением. «Расслабься. Просто расслабься.» - без остановки, командовал тебе твой мозг, все планируя отключиться и отдать сознание в руки ощущениям. Поддавшись позывам, ты постаралась сконцентрироваться на том, что чувствуешь в районе своих бедер. Его в себе. Именно его. И, разве это не самое главное.?! Прикрыв глаза и тихо постанывая от удовольствия, он, без устали, целовал твою шею, оставляя на коже яркие красные отметины. Они сойдут потом, но не все, и не быстро, показывая миру вокруг, чем ты в свободное время занимаешься. Его пальцы вроде и больно сжимали запястья, а вроде и как-то по особенному, заставляя чувствовать какое-то бессловесное обещание о том, что тебя никуда никогда не отпустят. Громкие шлепки кожи о кожу, на всю комнату, и бедные изодранные чулочки, все больше съезжающие с коленок к щиколоткам, а еще ощущения, несокрушимый водоворот из чувств, закручивающийся от промежности по всему торсу пылающей спиралью, заставляющий тебя ерзать по белым простыням, которые, обычно, так сильно пахнут его телом. Пурпурная, от столь сильного возбуждения, головка, больновато врезающаяся в матку, толчок за толчком, а еще дыхание, горячее, обжигающее, любимое дыхание, заставляющее поры расширяться даже без физического контакта. Его имя, слетающее с опухших от легких укусов, губ, в один из моментов, когда движения парня доводят твое тело до предела и, наконец-то, искренняя улыбка, а затем и слишком неожиданное смещение рук по твоим ладошкам, и крепчайший замок из переплетенных пальцев, нежный, сильный, каким-то невообразимым способом дающий понять, что ты нужна ему, вся, для души, а не только для физического удовольствия. -Я, мать твою, люблю тебя. –тихий шепот его голоса, столько любимого и нужного твоему сердцу голоса, он не сразу доносится до сознания, и не сразу бьет смыслом фразы по вискам, потому как ты кричишь, громко и надрывно кричишь, судорожно сжимая внутри себя его член, влажными внутренними стеночками, находясь в отрыве от вселенной, испытывая очередной сильнейший оргазм. Широкие пальцы сжимают твои пальчики сильнее, без желания отпускать, а дыхания смешиваются в одно, как бывает часто, заставляя вас двоих дышать одним кислородом. –Попробуй еще хоть раз куда-то уйти от меня. Сидишь на кровати, прижимаясь голой спиной к изголовью, прикрыв тело простынью, молча наблюдая за тем, как он поднимается с постели, не прекращая улыбаться, перестав, наконец, разглядывать этот идиотский потолок. Почти беззвучно шмыгаешь носом, рассматривая то, как Найл довольно закусывает нижнюю губку, натягивая на задницу боксеры, пытаясь понять, что это такое вообще было и как теперь себя вести. Возможно, стоило бы тоже встать и принять душ, например, чтобы смыть с живота эти полупрозрачные-полубелые капли, от которых, так часто, бывают дети, но ты продолжаешь сидеть, провожая парня глазами. -Твое платье будет в сто раз красивее, на нашей свадьбе. –бросает странную фразу он, даже не оборачиваясь, уходя куда-то к двери, прочь из комнаты. Дергаешься, услышав это, забываешь сделать вдох, а поведение Хорана ничуть не меняется, - он уже не зол и расслаблен, и ему хорошо, от того, что сейчас между вами было, и от каких-то своих мыслей. –Возьму воды и вернусь. -У.. У нас будет свадьба.? –слишком, наверное, взволнованно, переспрашиваешь ты, но и не может быть по-другому, ведь именно из-за этого все проблемы, - он подписал контракт, соглашаясь все время карьеры быть одиноким и «вакантным» парнем, а ты устала скрываться и просто больше не можешь терпеть все эти его подставные «интрижки». Найл замирает на месте, но всего на секунду, и весело хмыкает, кидая на тебя взгляд с пол-оборота. -Я не вечно буду в группе. –говорит он, да с таким лицом, словно это и так слишком уж очевидный факт, а ты дурочка, раз вообще могла подумать о том, что он никогда на тебе не женится. –Пить хочешь.? Я быстро. Первое, что ты делаешь, когда он возвращается в спальню, так это протягиваешь ему гитару, стараясь удержать ее одной рукой, за гриф, пересилив себя и свои мышцы, которые уже ноют, потому что она, вообще, не такая уж и легкая. -Спой мне. –просишь ты, и Найл опять замирает в дверях, выпучивая на тебя глаза, не ожидая такого поворота. –У нас был уговор. Я выхожу замуж, ты больше никогда не поешь. Я не вышла замуж. Я здесь. Спой мне. Я хочу, чтобы ты спел для меня.