Пролог
26 октября 2018 г. в 19:34
Жил на свете человек по имени Джон. Он обожал книги, читал все, что попадется под руку, в общем, именовал себя титулованным экспертом в несуществующих областях лингвистики и профессионалом в анализе трехтомных титульников сборника Шоппенгагера. Естественно, никаких титулов наш Джон не получал и Шоппенгагеров ни разу не знавал, но все из-за его вида и ботанских очков ему верили.
В общем, жил Джон, не тужил и читал очередную странную книгу, экземпляров которой на всей его планете оставалось лишь три.
Жил Джон, жил да умер.
И стал призраком.
И когда обнаружил сей факт, то орал так громко и так долго, что по всему району его маленькой квартирки вырубился свет. И от того только перестал орать Джон, так от того, что икаться ему начало донельзя много и от всей души. Прямо как его и поминали из-за отключения света все бывшие соседи.
В общем, как только Джон перестал орать, икать и краснеть от матюков соседей (а мы вспомним, что человек он был читающий, то бишь интеллигентный), то, как и все умные люди, он вспомнил, что призраками так просто не становятся. Конечно, перед этим он еще и вспомнил, что призраков, как и загробной жизни и не бывает, как таковой, отчего его мысленные дебаты чуть не довели его до состояния поджаренной эктоплазмы, но в итоге Джон взял свои полужидкие призрачные яйца в кулак и пошел искать дела, недоделанные при жизни.
К сожалению, ни признания в любви соседке Тамаре, ни к соседу Френсису ни к чему продуктивному не привели. Исключив романтическую линию в своем посмертном существовании, Джон двинулся дальше. Однако, ни кормление кошки, ни поездка к покойной бабушке, ни учеба в лингвистическом институте никаких своих результатов не дала. И вот тут наш дорогой призрак пришел к замечательной идее, которую тут же кинулся исполнять.
Джон вспомнил, что во многих прочитанных их книгах фигурировала — вот какая неожиданность! — книга. А единственная книга, которую он не дочитал из-за своей смерти, была та самая, редкая, называющаяся, по всей судьбоносной иронии, «Трактат о жизни, смерти и жизни после смерти».
Обрадовавшись, Джон весело двинулся на поиски той самой сакральной книги, уже мечтая о Рае, гуриях, крыжовнике и философских вопросов Богу по типу «Отчего небо голубое, а динозавры не разновидность коралловых полипов?» и другой чуши с Реддита.
Только была одна беда: пока наш призрак искал свои проблемы в любви и крыжовнике, в мире произошла война. А затем еще одна война. И книг, коих было шесть штук, стало ровно красивое число: ноль.
В крыжовник превратился в танталовы муки, а гурии в уже упомянутых прабабушек по папиной линии, сетовавшие в его голове на тему его медлительности. Серьезно, порой Джон проходил мимо рентген-кабинетов и портил снимки, на которых после виделась недовольная физиономия его покойной бабушки Розалии. Но, конечно, никто ее не узнавал, и потому жаловался на аппарат, обзывая его такими словами, что Джону, по привычке, сильно икалось. И попросить прекратить ругаться на бездушную машину душному Джону было нельзя — как оказалось, призраков не видели ни экстрасенсы, ни священники, ни даже оборотни в погонах. Только бездушные рентген-кабинеты и кошки, принимающие Джона порой за портал в потусторонний мир и прыгая в него. Не стоит говорить, что язык у кошек тоже был богат на жаргонизмы и что никаким порталом наш дорогой лингвист и не являлся.
В общем, грустил Джон и икал в нашем мире, ибо даже читая новые книги, он не мог их ни с кем обсудить. Кошки прочно критиковали местную литературу любых стран за излишние очеловековечивание, признавая только Котов Воителей, а рентген-кабинеты гудели, просвечивали покойную Розалию и прерывали бурный анализ очередного главного героя икотой и матюками.
И так было ровно до того момента, пока Джон не наткнулся на чужой плохо работающий кардиостимулятор.