Чёрные воды

      Догнать. Поймать. Схватить за шиворот и вернуть назад.       Эредин был неимоверно зол, и злость вынуждала его мчаться ещё быстрее. Не смотря на крепкое внушительное телосложение и дополнительный вес доспехов, эльф преодолевал расстояние с завидной скоростью, но этого, однако, не было достаточно, чтобы перехватить Ласточку. Ветки хлестали его по плечам и лицу, но ни боль, ни усталость не могли остановить предводителя Дикой Охоты. Он не позволит Zireael сбежать, чего бы это не стоило ему!       Но стремительное течение гнало лодку прочь, эльф бежал по заросшему берегу, и с каждым шагом ему становилось только сложнее удерживать достигнутое преимущество — лодка вот-вот перегонит его. Дальше река войдет в поворот, и Эредин проиграет гонку с течением. Ему необходимо было предпринять что-то прямо сейчас!       Времени на размышления у него не было, да и Эредин чаще всего принимал решения импульсивно. И в момент, когда Zireael уже была в шаге от спасения, эльф ринулся к мосту, чуть поодаль соединяющий два живописных берега бурной реки.       Сейчас или никогда. Ведомый охотничьим голодом и безумным желанием добраться к добычи, Ястреб взлетел по мостовым ступеням, затем ловко перемахнул через перила, чтобы в следующий момент приземлиться за спиной у ничего не подозревающей ведьмачки.       Сердце стучало у ведьмачки, казалось, на уровне горла. От волнения, адреналина Цирилле было жарко, очень жарко. А еще ее подташнивало. Успела? Укрылась? Ушла? Сомнения об успехе побега разрывали душу девушки на части. Если ее догонят, то запрут, закуют, запрячут за семи замками, и более свободы Ласточка не увидит...       И ровно в тот момент, когда ведьмачка наконец-то поверила, что ее не нагнать, то почувствовала, как резко дернулась лодка, заставляя ее упасть вниз, на древко, больно ударившись животом о скамью. Цири не помнила того, как успела сгруппироваться, как перекатилась на спину и подняла меч. Это произошло само собой, как и выкрикнула она, не подумав, обвинение в лицо противника: — Убийца! Ты убил его, убил! Мразь!       Эредин мгновенно, даже не задумываясь, принял стойку, позволяющую удерживать равновесие в покачивающейся лодке. И только потом до него дошел смысл слов, что выкрикивала Zireael. — Глупая девка, — прошипел он, доставая собственный меч из ножен. — В голове у тебя одни опилки. Что Креван тебе наплел, в то и поверила.       Эльф ступил на шаг ближе, наблюдая, как бледнеет лицо Ласточки. И пора бы уже ощутить относительное облегчение, ведь девчонка уже в его руках, но Эредин всё еще был взвинченным, и его состояние только усугублялось.       Пульс учащался, дыхание тяжелело. Явной причины для этого не было: слова Zireael не стали для него новостью. Первый шок уже миновал. Так что же происходит с Эредином прямо в этот момент?       Однако, глубоко и шумно вдыхая влажный воздух, он уже знал ответ на свой вопрос. Но этого не может быть! Какое восхитительное совпадение.       Цири злилась. Негодовала. Он еще смеет смеяться над ней? После всего того, что совершил? И как его не мучает совесть?! Видно, таковой у Ястреба и вовсе нет. Цирилла сжала в ладони рукоятку клинка, дернулась, стараясь попасть под колено — наименее защищенную зону в защите противника.       Странно... Странно она себя тогда чувствовала. Словно под фисштехом. Координация движений ослабла, а чувствительность зрения и обоняния будто бы возросла. Месячные? Нет, не может быть. Почему она чувствует влагу между ног?       Эльф обратил внимание на то, насколько нелепым и слабым был выпад ведьмачки. Это слишком жалко даже для dh'oine. Она вдруг стала слабой, несобранной.       Эредин ухмыльнулся, после чего отбил удар Ласточки — так сильно, что рукоять выскочила из вспотевшей ладони ведьмачки. Уже безо всякого страха получить от неё удар, эльф наклонился к полулежащей девчонке и шумно втянул носом воздух.       Да, это оно. Такой манящий, ни с чем не сравнимый запах молодой омеги... Но Ласточка, кажется, до сих пор не понимала, что с ней происходит. Её взгляд хаотично метался от тонких, скривленных в улыбке губ Эредина к его ярким пылающим глазам. Он наклонялся к ней еще ближе, пока между их лицами не осталось буквально пара дюймов. — Да у тебя же течка, — растягивая слова, довольно заметил Эредин. — Что? Что за бред ты несешь! — она как-то слишком растеряно и слабо попыталась его оттолкнуть, но ей не удалось сдвинуть эльфа и на дюйм. Ласточка заторможено посмотрела на холодные, быстрые воды реки, где оказался погребенным ее легендарный, мастерски изготовленный меч. И вдруг, совершенно несвойственно для самой себя, Цири захныкала - жалобно и с надрывом. — Шшш... — эльф протянул к ней руку, чтобы стереть выступившие слезы. — Не плачь. Ты же знаешь, что это такое, правда?       Цирилла хотела вспылить, сказать Эредину что-то очень язвительное. Но вместо этого лишь тихо прошептала: — Не знаю. Отпусти меня. Пожалуйста... — Тебе никто не рассказывал, что бывает, если попасться на глаза альфе, когда у тебя течка?       Эредин еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на девчонку, отбросив любые предосторожности. Как же давно он не встречал омег, и как же изумителен тот факт, что это случилось именно сейчас! Не это ли Предназначение? Оно наделило Эредина природной силой навсегда удержать Ласточку подле себя, а у неё самой — отобрало волю к сопротивлению. У эльфа больше не оставалось сомнений — это её первая течка. Иначе не объяснить её трогательную растерянность. Иначе не оправдать те вещи, которые собирался с ней сделать Эредин. — Что это такое? Что-то эльфское? — спросила она, недоумевая. Ее взгляд цвета летней листвы стал совсем растерянным, мутным. Все внимание девчонки ныне было прикованно только к нему, она забыла обо всем на свете: об Аубероне, о свободе, о близких и друзьях, о мече и шумной, опасной реке. Ныне она могла думать, чувствовать и желать только о нем, только его. И жар между ног с каждой секундой лишь нарастал.       Какая глупость. Эредин встречал омег, хотя и очень мало — и среди эльфок, и среди людских девиц. Последние редко выживали после соития, но это объяснялось не столько их расой, сколько тем кровожадным настроением, что одолевало эльфа во время процесса. Он приходил в их мир, как захватчик, превращаясь в истинного зверя. Это всегда напоминало опьянение алкоголем, но сильнее и страшнее. Ни о каком самоконтроле не может идти речи, когда отобранные жизни, одна за другой, верно погружают его в дикий кураж. И если в этот безумный момент он нюхом различает среди плененных людских самок её — сладко пахнущую омегу, терпящую муки течки — Эредин непременно берет ее прямо среди руин разрушенного им же мира.       Обычно это не длится долго. Всего несколько болезненных движений внутри тесного лона, затем феерическое освобождение накопившейся похоти, а потом его руки, покрытые кровью сородичей бедняжки, сами решают её судьбу.       Вспомнив свой последний подобный опыт, Эредин мягко улыбнулся, положил руку на тонкую шею Zireael, выдохнул в её побелевшие губы: — Это что-то восхитительное. Нечто общее для нас. — Ты — безумен, — прошептала Ласточка, чудом вернув самообладание хотя бы на долю секунды. Этого было достаточно, чтобы она предприняла новую попытку сбежать. Ведьмачка сосредоточилась, и её худенькая фигурка засверкала зеленоватым светом, готовясь перенести девушку подальше от ставшего таким странным, непонятным ей Эредина. В ушах Цириллы громко зазвенело; пространство тут же схлопнулось, а потом выпустило её на волю. Только туда ли она хотела попасть? Цири оказалась на песчаном берегу бурной реки, по колено в холодной, воде. Громко вскрикнула, не удержавшись на ногах, и, больно стукнувшись коленями о гальку, увидела, как яркая кровь окропила её хлопковые брюки. Река её уносила вперёд. И какого чёрта она не могла даже подняться?       От досады Эредин плотно сцепил зубы, но все же был рад, что в последний момент успел крепче взяться за горло девчонки. Вот это способности! Эльф знал, что Старшая кровь представляет собой невиданное могущество, но как же давно у него не было возможности ощутить её на себе! Бреакк Глас переместился вместе с Ласточкой, хотя и не совсем удачно: его выбросило на десяток метров дальше.       Выплевывая изо рта воду, Эредин вынырнул на поверхность и увидел ведьмачку почти на берегу. Однако она не смогла устоять на ногах, упала на колени, явно, не замечая эльфа. И даже на расстоянии он отчетливо слышал её будоражащий запах. Не теряя ни секунды, Эредин поплыл к девчонке, цепко ухватил за плечи, одновременно наваливаясь сверху на хрупкую спину. — Отпусти, — жалобно запротестовала девчонка, чуть только отдышавшись. Она чувствовала себя взвинченной и очень слабой. Больше сил на сопротивление у нее не оставалось. Запоздало она почувствовала, как эльф ее поднимает на ноги и тащит к берегу. Цири уткнулась острым носиком в шею мужчины, прикрыв глаза. Его запах был всюду, словно весь мир Elle пропах Бреакк Гласом насквозь. Очень манящий... Очень приятный запах...       Девушка слишком медленно переставляла ноги, что было крайне сложным для Эредина, уже теряющего терпение. И тогда он, едва его ноги ступили на твердую почву, поднял Ласточку на руки. Но что ему делать дальше? Если они прямо сейчас вернутся в город, у эльфа не будет возможности насладиться своей омегой. Скоро вся столица узнает о смерти монарха, и тогда предводителю Красных всадников уж точно будет не до развлечений.       Но в тот момент Бреак Глас даже представить не мог, как выпустить девчонку из рук. Он не мог больше ждать ни минуты! Zireael, сама того не понимая, только подливала масла в огонь. Она осторожно принюхивалась к нему, лаская горячим дыханием его шею. Бесспорно, природные инстинкты вынуждают Ласточку делать это — изучать альфу перед тем, как он овладеет ею. Тем более, это происходит впервые в её жизни, и любопытство берет вверх над усталостью и страхом.       Эредин крепче сжал ведьмачку, позволил себе вдохнуть её запах у кромки волос. В изгибе шеи. Слева. Справа.       Везде безумно хорошо. Он не дотерпит ни до завтра, ни до вечера...       Не успев даже отойти от воды, Эредин остановился. Под грохот собственного сердца, он уложил Ласточку на мягкую траву. Она невольно раскинула ноги в стороны, и характерный запах течки ударил эльфу в голову.       Пока Цирилла пыталась прийти в себя, согреться, вернуть дыхание в норму, эльф ее уже избавлял от промокшей одежды — скоро, практически разрывая ткань в клочья. Цири вдруг стало очень страшно, особенно тогда, когда Эредин навалился на нее сверху, и в худенькое бедро уперлась огромная, твердая, вздыбленная плоть. — Не надо!       То, что девчонка сопротивлялась, не было такой уж странностью. Очень часто бывает так, что разумом омеги понимают, что не должны следовать на поводу у собственных инстинктов, но природа, рано или поздно, все равно возьмет верх. Помня об этом, Эредин не воспринимал всерьез то, что лепетала Zireael. Он добрался до аккуратных складочек между её ног, чтобы лишний раз проверить, насколько обильна у неё течка, и просто восхитился! — Гляди, — Эредин поднес к её глазам тонкие пальцы, покрыты вязкими соками. — Ты же хочешь меня. Твое естество требует этого.       Цири вздрогнула от волнения, смущенно отвела взгляд. Тело предало ее. И ведьмачке лишь оставалось принять свою капитуляцию. — Хочу, — призналась, наконец-то, она. — У нас мало времени, — от возбуждения его голос стал низким и хриплым. Эредин всё ещё не верил в свою удачу, впивался длинными пальцами в бедра Zireael, наслаждаясь осязанием её упругой плоти. — Это будет иначе. Возможно, немного больно. Особенно в конце. Но тебе понравится. Ты создана для этого...       Язык Эредина немного заплетался: он перестал контролировать свои действия. Важно было как можно скорее погрузиться в податливое тело Zireael, очутиться в ней глубоко и плотно, и его разум и тело до последней клеточки были согласны с этим.       Вероятно, девчонку стоило приласкать, поцеловать, но эльф так спешил, что вошел в Zireael одним резким, беспощадным движением.       Позже. Он научится наслаждаться их связью позже. Но в тот момент Эредин потерялся в ощущениях, он рычал словно дикий зверь, вторгаясь в нутро ведьмачки с пугающей силой и скоростью.       Сначала она хныкала. Жалобно. С надрывом. Как же больно! Но помимо боли соитие пробуждало в ней удовольствие. Удовольствие от грубых толчков альфы, от его агрессивности и напористости. Удивительно, но организм юной ведьмачки быстро приспосабливался к резким фрикциям: боль постепенно и вовсе утихла, и теперь ей стало безумно хорошо. Омега тихонько застонала.       Где-то на задворках сознания у Бреакк Гласа промелькнула догадка. Вот почему Ласточке никак не удавалось соблазнить старого Ауберона: она была с ним не совместима на уровне физиологии. Правильно — это то, что происходит сейчас. Какова была вероятность того, что у неё начнется первая в жизни течка именно в то время, когда Эредин очутился рядом? Значит, так распорядилось Предназначение.       У командира Дикой Охоты не было иного выхода — он не мог остановиться, не мог предотвратить неминуемое. Ласточка обильно сочилась смазкой, как того требовалось от омеги, но чем ощутимей становилось предчувствие скорой разрядки, тем сложнее Эредину давались движения. Слишком тесно и узко — природа альфы подразумевала это, ведь его член увеличивался в размерах по мере того, как он приближался к финалу. А после того, как всё свершится, Zireael ещё придется потерпеть его присутствие в ней.       Эредин задрожал всем телом, грубо притянул к себе бедра Цири, нещадно вбиваясь в неё возбужденной до предела плотью. Запах стоял невероятный. Щеки девчонки залил румянец, она тянулась к альфе руками, старалась притянуть к себе. И робкие, тихие всхлипы сменились на короткие, резкие вздохи, а потом и на протяжные, звонкие стоны. Ветер разносил их над шумной рекой, трава шелестела вокруг их импровизированного ложа, Эредин полностью накрыл своим телом дрожащую ведьмачку, а в ушах звучала чудесная музыка их обоюдной страсти.       Zireael сорвалась в крик, но Эредин уже заранее определил, что с ней происходит. Мышцы её лона ритмично сокращались вокруг члена альфы, удваивая сладость его ощущений. И это стало решающим фактором для него. Эредин зашипел, дернулся глубоко во влагалище Ласточки, изливаясь в неё изнуряюще бурно уже в следующую секунду.       Такого головокружительного оргазма он не испытывал очень давно. Эредин знал, что именно этого и стоило ожидать: ведь еще до наступления разрядки он ощутил характерное покалывание в члене. Значит, узел будет крупным, и сцепка продлится по меньшей мере двадцать минут. Но это не имело никакого значения, потому что столь ошеломительное удовольствие стоило любых неудобств.       Цирилла дышала тихо, смотрела на Эредина рассеяно, не веря своим глазам. Она вдруг пришла в себя, попыталась выскользнуть из под вспотевшего от страсти эльфа. Но не получилось. Девушка испуганно вскрикнула: — Что ты сделал? Отпусти меня! — Не дергайся. Иначе будет больно и тебе, и мне, — бессильно прошептал мужчина, опуская голову лбом на прохладную траву.       Он был весь липкий, грязный; то же самое касалось и ведьмачки. Но они оба не могли подняться с земли: физиология альфы срабатывала таким образом, чтобы исключить прерывание полового акта, поэтому им придется пробыть в таком положении еще некоторое время. Все, что Бреакк Глас мог сделать в этой ситуации, это успокаивающе обнять Zireael и помочь ей пережить этот неизбежный дискомфорт. — Когда все закончится... Ты меня отпустишь? Я хочу в родной мир, — призналась она. Похоть сейчас отошла на второй план, и ведьмачке вновь хотелось бежать подальше от проклятых эльфов. А секс? Секс есть секс... — Нет, — сонливость вмиг испарилась из голоса Эредина. — Сегодня добавилась еще одна причина, по которой тебя не отпустят отсюда никогда. Я не отпущу. — Отпустишь. Либо я сама сбегу, — зашипела ведьмачка, а потом под действием эмоций дернулась со всех сил, доставляя и ему боль, и себе.       Эредин недовольно рыкнул от боли, рефлекторно впиваясь пальцами в предплечья Zireael. Глупая, несносная девчонка. Злость на Ласточку так резко захлестнула его, что эльф не удержался и укусил её за шею, желая наказать. Шелковистая кожа сопротивлялась его зубам, но альфа все таки прокусил её, ощутив на языке соленый привкус крови.       Ласточка громко вскрикнула и вновь попыталась оттолкнуть Эредина, но дело было сделано — метка поставлена.       Эредин никогда не ставил меток, считая это действие каким-то звериным актом. Но здесь он не удержался. Zireael заслуживала метку — заслуживала того, чтобы стать его навсегда.       Сначала ведьмачке казалось, что в ней ничего не изменилось. Что мироощущение и отношение к Бреакк Гласу остались прежними. И только потом, с удивлением она почувствовала, что не сможет больше сопротивляться его воли. Никогда.       Король Гона убрал зубы и прижался к ране губами, жалея, что сделал это слишком быстро и болезненно. Но, казалось, Ласточка нормально перенесла запечатление меткой. Эредин сцеловывал медленно выступающую кровь, обнимал ведьмачку, ласково перебирал пряди её серебристых волос, испачканных в речном иле. — К тебе больше никто не сможет прикоснуться, — негромко констатировал он.       Девушка промолчала, никак не выражая свой протест, понимая, что он бессмыслен. Они так и пролежали в тишине, обнимая друг друга. Позже, когда сцепка ощущалась слабее, Бреакк Глас все же смог с некоторым трудом покинуть лоно Ласточки. Он снова поднял её, почти безвольную, на руки и твердым шагом направился назад, к городу. Там ему придется столкнуться с целым ворохом хлопот и всяких неприятностей. Но это не страшно, ведь теперь все будет по-другому. Какие бы сложности не преподнесла жизнь, одно Эредин будет знать наверняка — Zireael, легендарная Старшая кровь, каждая её ночь, каждый её вдох и удар сердца отныне и навеки принадлежит ему.