Бойтесь своих желаний в Университете магии

В одиннадцать лет Льюис Барнавельт понял, что в его действительно интересует магия. Дядя Джонатан и миссис Циммерман показали ему, что волшебство — это такая же наука, как, например, математика, благодаря им, Льюис узнал, что даже заклинания могут быть изящными и что они могут разниться настолько, что даже его воображения порой не хватало. Магией можно было оживить кресло, вымыть посуду, не намочив руки, или наколдовать банановую шкурку под ногой одного зарвавшегося придурка. В общем и целом, магия отлично подходила для всяких мелких бытовых нужд. Но так же с помощью колдовства можно было создать целое звездное небо на заднем дворе дома или поднять в воздух старую, рыжую от ржавчины машину дяди Джонатана. Магия завораживала Льюиса в каждом своем проявлении, начиная от помощи в выборе одежды и заканчивая открытием портала в Париж, из которого даже была видна знаменитая Эйфелева башня. Сказать по правда, Льюис даже и не рассматривал для себя иные специальности в будущем, кроме того, чтобы стать самым настоящим магом, профессионалом своего дела. Так что Льюис был полностью уверен в своем будущем, не питал на этот счет никаких сомнений, целыми днями занимался любимым делом и в самом деле был почти счастлив. Почти — потому что каждый день из раза в раз видеть Тарби в школе было удовольствием ниже среднего. Они росли на глазах друг друга, взрослели, и Льюис и не заметил, когда вместо испуганного мальчишки, убежавшего тогда с кладбища, Тарби вдруг стал высоким и взрослым парнем, явно пользующимся вниманием как девушек, влюбленно провожающих его взглядами в коридорах, так и парней. Льюис на это все только вздыхал и качал головой: мол, как вам только может нравится этот урод? Уродом Тарби, конечно, не был, наоборот, он вырос весьма привлекательным молодым человеком, этого даже Льюис не мог отрицать, но вот с моральной и нравственной стороны — как уродом был, так и остался. Льюис в этом совершенно точно был уверен и время от времени позволял себе небольшую шалость, вроде того, чтобы на баскетболе снова заговорить мяч и сломать нос этому самодовольному придурку, или, встретив Тарби в коридоре, прошептать заклинание, чтобы этот кретин обязательно навернулся и чем-нибудь очень больно стукнулся при этом! И да, Льюис, разумеется, был выше мести и всяких мелочных обид, но почему-то в отношении Тарби все эти «быть выше» категорически отказывались срабатывать. Тарби его бесил одним своим видом, и одной только мысли о том, что сегодня он снова встретит эту наглую рожу, было достаточно, чтобы настроение Льюиса с самого утра падало ниже плинтуса. А дни, когда Тарби болел и не посещал уроки, были чуть ли не праздником для Льюиса, он едва сдерживался, чтобы не начать вдруг насвистывать себе под нос какую-нибудь мелодию или не начать вдруг колдовать у всех на глазах. Рита даже говорила, что он «светится от радости». Одна беда: болел Тарби нечасто. Однако нарочно сделать его жизнь в школе еще более невыносимой Тарби не пытался, даже не смотрел в его сторону и не пробовал заговорить, будто вообще его не видел или на месте Льюиса было пустое место. Иногда, правда, Льюису все же казалось, что кто-то на него смотрит, лопатками он чувствовал чей-то взгляд, но стоило обернуться, и Тарби, неизменно находившийся именно там, откуда шел этот взгляд, тут же отворачивался в противоположную сторону и делал вид, что он тут совсем не при чем. А Льюис и не знал даже, то ли это его смешит, то ли раздражает, потому что Тарби выглядел неимоверно глупо в такие моменты. Но, как бы то ни было, находиться с Тарби в одной школе Льюису было просто адово сложно — особенно после того, как во время урока его отправили в кладовку за мелом, а там он случайно наткнулся на целующегося Тарби с Биллом, увольнем и придурком, который портил школьную жизнь Льюису в первые месяцы его учебы здесь. Не придумав ничего лучше, Льюис попятился и закрыл за собой дверь кладовки. А спустя пару минут оттуда с воплями вылетела «парочка», провожаемая злобным жужжанием десятка ос, которым, по большему счету, просто неоткуда было взяться в запертой обычно кладовой комнате. Льюис в тот день чувствовал какое-то мрачное веселье: так им и надо! Дядя Джонатан, правда, потом сказал, что колдовство с осами было уже перебором и повезло, что они не сильно покусали мальчишек и никто из них не оказался, например, аллергиком. Тогда уже Льюис и сам понял, что да, это в самом деле было опасно — то ли для самого Льюиса, который впервые хотел кому-то очень сильно навредить, то ли для его покусанных осами жертв. Поняв это, Льюис так же понял и то, что наверняка наколдует нечто подобное, если не хуже, когда снова увидит Тарби… с кем-либо. Хотя он и сам мало понимал, почему его так взбесило увиденное, но какое-то неприятное чувство поднималось внутри него каждый раз, когда он снова вспоминал ту сцену — Льюис всеми силами пытался не вспоминать, но ему даже в кошмарах снилась мятая и полурасстегнутая рубашка Тарби, его припухшие губы и громкие вздохи. Сам же Льюис готов был хоть головой об стенку биться, потому что это сводило его с ума, наверное, столь же сильно, как дядю Джонатана — часы в стене. И если с часами они несколько лет назад разобрались, то, что делать с кошмарами, преследовавшими его почти каждую ночь, Льюис не представлял. Ему просто хотелось уехать отсюда, уехать как можно дальше и никогда не оборачиваться. Он, может, именно так и сделал бы, но здесь была его семья, его дом, и, лишившись в детстве родителей, Льюис очень боялся снова потерять своих близких. Решение нашлось, его предложила Флоренс Циммерман во время приготовления на завтрак печенья с шоколадной крошкой. — Если ты хочешь всерьез заниматься магией, то почему бы тебе не пойти в магический колледж? — спросила она. — А после колледжа поступить в университет будет уже гораздо проще. Впрочем, это и так не сложно, магов в нашем мире слишком мало, чтобы лишать их возможности получить хорошее образование. — Магический колледж? — переспросил Льюис. Он уже знал, что, в отличие от дяди Джонатана, миссис Циммерман получила диплом по колдовской специальности в каком-то университете, но сам пока даже не начинал думать о том, куда бы он хотел поступить и какие варианты по магическим специальностям у него вообще есть. — А старая карга знает, о чем говорит, — на кухню вошел дядя Джонатан, привлеченный ароматом шоколада. Льюис подозревал, что и печенье Флоренс готовит только из-за того, что Джонатан его любит. — Не зря же она получила степень доктора магических искусств в университете Готтингена. — При университете, между прочим, есть колледж, — чуть ли не впервые на памяти Льюиса Флоренс удержалась от ответной колкости и чуть мечтательно улыбнулась: — Я там училась, когда была твоего возраста, — и по ее виду было ясно, что учеба там ей действительно нравилась. Льюис, вот, не смог бы с такой же теплотой что-нибудь сказать ни про свою прошлую школу, ни про нынешнюю. — Готтинген? — Льюис задумчиво нахмурил брови, название показалось смутно знакомым. — А где он находится? — В Германии. Льюис нахмурился сильнее: ухватить за хвост возникшую мысль оказалось сложнее, чем он думал. Наконец мысль была ухвачена. — Это где-то рядом с Гёттингенским университетом? Звучит похоже. — Почти, милый, — слегка покачала головой Флоренс. — В Гёттингенском университете учатся обычные люди, не умеющие колдовать, а в Готтингенском — колдуны. Но ты прав, находятся они очень близко друг к другу и в то же время очень далеко, фактически — в разных измерениях. — В разных измерениях? — Ну, согласись, было бы странно, если бы магические университеты располагались там же, где и немагические? Это могло бы создать определенную… путаницу. — Она хотела сказать «хаос», — правильно понял заминку подруги Джонатан. — Значит, вы хотите, чтобы я уехал в Германию? — уточнил Льюис, испытующе посмотрев сначала на дядю, затем на миссис Циммерман и снова на дядю. — Но я даже не знаю немецкий. Хотя можно найти какое-нибудь заклинание и тогда… — Нет, ну что ты, — поспешно замахал руками Джонатан и басисто, громко расхохотался. — Я бы и сам туда не поехал. А колледжей и у нас полно! — Правда? — Ну, может, не «полно», но выбор между ними все-таки есть. Льюис кивнул, и так в его жизни все-таки появились сомнения насчет собственного будущего. Потому что дядя Джонатан оказался прав: выбор между колледжами действительно был, пусть и не очень большой, но достаточный для того, чтобы теперь они втроем проводили вечера не за игрой в карты, а за просмотром рекламных буклетов того или иного колдовского колледжа. После нескольких таких вечером дядя Джонатан взвыл и громогласно объявил, что соскучился по вечерам покера. Льюис, в принципе, уже готов был выбрать любой колледж по принципу «не уезжать далеко от дома», но в то же время понимал, что уехать нужно и подальше — чтобы не было искушения снова вернуться в Нью-Зибиди, случайно встретить, например, Тарби Корригана и разбить в этот раз ему лицо не заколдованным мячом, а собственными кулаками. В итоге, выбор остановился на магичанском колледже в этом же штате — достаточно далеко, чтобы случайно не встретить Тарби, и достаточно близко, чтобы была возможность доехать до дома на автобусе за пару часов, если передвигаться с помощью порталов почему-то не захочется. Оставалось только попрощаться с подругой и мысленно напоследок послать Тарби ко всем чертям. — Значит, ты уезжаешь? — грустно спросила Рита, когда Льюис пришел, чтобы попрощаться. Рита сидела на качелях, а Льюис, стоя чуть позади нее, раскачивал качели, сам, без применения магии. Им с Ритой было уже по шестнадцать лет, и они оба были слишком взрослыми для того, чтобы проводить время на детской площадке, но это было их особенное место, именно сюда они часто приходили поболтать после уроков, и с ним у них было связано много любимых, драгоценных воспоминаний. По Рите и этим качелям Льюис все же будет немного скучать, когда уже завтра начнет учебу в магическом колледже. Впрочем, на скуку, может быть, даже не останется времени, он же будет учиться магии! — Да, думаю, так будет лучше, — кивнул Льюис. — Из-за… него? — вдруг тихо спросила Рита, но недостаточно тихо, чтобы Льюис мог сделать вид, будто не услышал ее вопроса. А уточнять, про кого идет речь, было бы просто глупо. Льюис посмотрел на подругу: за последние несколько лет она тоже выросла, стала самой настоящей красавицей, да еще и одна из лучший учениц в школе. Льюису иногда казалось, что все его ровесники выросли, только лишь он сам и остался таким, как был — одиннадцатилетним потерянным мальчишкой, а не шестнадцатилетним магом, взрослым, умным, добрым и хладнокровным. Льюис вздохнул: — Нет, это тут не при чем. — Ты наслал на него ос, — напомнила Рита, как если бы Льюис в самом деле мог об этом забыть. Не мог, потому что в тот день он не был ни взрослым, ни умным, ни хладнокровным. И уж точно не был добрым и светлым волшебником. Именно поэтому какое-то время ему, и правда, лучше держаться подальше от всяких там… раздражающих факторов. — Немного переборщил. — Я не хочу, чтобы ты уезжал, — сказала Рита и повернулась к нему, улыбнувшись уголками губ. — Ты мой лучший друг, я не представляю, как справлюсь здесь без тебя. — Ты со всем справишься, — улыбнулся в ответ Льюис. — Тем более, мы можем хоть каждый день созваниваться и писать друг другу! — Без тебя здесь станет совсем скучно. — Да ладно тебе, все будет хорошо. — Покачай меня еще немного. — Хоть весь вечер! — А в другом измерении телефон вообще будет работать? — поинтересовалась Рита, и Льюис задумался: — Наверное… В крайнем случае, придумаем что-нибудь другое. — Ха-ха! На следующий день дядя Джонатан и миссис Циммерман открыли портал, Льюис похлопал по ноге, как собачку, подзывая свой чемодан с вещами и книгами подойти ближе, и шагнул сквозь портал. Напоследок он подумал: «А Тарби пусть идет ко всем чертям!». Льюис был совершенно точно уверен, что больше никогда не увидит этого придурка. Впереди его ждали несколько отличных, как надеялся Льюис, лет в колледже, а потом — поступление в университет с более глубоким погружением в магическую науку. И, по прошествии этих лет, Льюис действительно поступил в Чикагский университет магии, тоже не слишком далеко от дома, к тому же преподаватели в колледже, когда он заполнял анкету о своих планах на будущее, очень хвалили и советовали именно этот университет. Но, уже поступив туда и впервые оказавшись в коридорах ЧУМа, Льюис подумал, что, возможно, ему все-таки следовало выучить немецкий и поступить туда же, где в свое время училась и преподавала миссис Циммерман. Потому что прямо перед ним, всего в паре шагов, шел не кто иной, как все тот же пресловутый Тарби Корриган, эту надменную спину и шевелюру Льюис узнал бы из тысячи. А ведь в последнее время Льюис почти убедил себя, что уже совсем забыл о нем. Но нет — не только не забыл, но еще и сразу же узнал со спины так, будто только вчера его видел. Для Льюиса это было самым настоящим провалом. — Тарби? — окликнул он его, когда понял, что уже даже сам себе кажется странным, все еще следуя за Корриганом, как привязанный, и не решаясь к нему обратиться. Тарби обернулся, лицо у него стало еще более вытянутым, а черты лица — тоньше и немного грубее, только взгляд оставался все таким же угрюмым. Льюис совсем некстати вспомнил, что особо радостным Тарби тогда в кладовке, застуканный с Биллом, он тоже не выглядел. — Здравствуй, Льюис, — улыбнулся и сжал губы в тонкую линию, будто это он, а не Льюис, был все еще чуть-чуть обижен и раздосадован. — Какого черта ты здесь забыл?! — выпалил Льюис, чувствуя, как медленно, но верно закипает от злости. — Ну, может, я просто хотел снова тебя увидеть, — пожал плечами Тарби. — Что ты вообще несешь? — А ты чего странные вопросы задаешь? — тут же встал в оборонительную позицию Тарби. — Я же тебя не спрашиваю, что сам ты здесь забыл, хотя подумай: какого была вероятность поступить в один и тот же университет? Льюис подумал, прикинул в голове цифры: получившиеся результаты упорно утверждали, что с Тарби они больше никогда не должны были встретиться, а тем более — оба стать магами и поступить в один универ, да еще и в Чикаго. А раз такая вероятность практически сводилась к нулю, то и списать все на «случайность» не получалось. — Тебе Рита сказала, что я сюда документы подал? — наконец спросил Льюис, и Тарби закатил глаза вверх. — Кто такая Рита? — Моя подруга. — Твоя девушка? — с внезапным интересом спросил Тарби, и теперь уже настала очередь Льюиса любоваться потолком с видом «какой же ты тупой» и «это было слишком толсто». — Мой друг, — с нажимом ответил Льюис. Тарби усмехнулся каким-то своим мыслям, а Льюису вдруг стало дико неудобно за то, что он по-прежнему носит на голове «странные очки», которые носил еще в детстве. И Тарби наверняка сейчас мысленно над ним угорает! Впрочем, Льюису на его мнение уже давно было плевать. — Все еще носишь их, Льюис? — А тебе не все равно? — огрызнулся Льюис. Вроде бы и вырос, стал взрослым и сильным, а все равно самому себе казался все тем же школьником, которого впервые предал лучший друг. И когда уже он сможет перерасти ту обиду?.. Льюис был почти уверен, что никогда. — Да просто спросил, — отмахнулся Тарби и, подумав, добавил: — Забавно. — Иди к черту! — не сдержавшись, выпалил Льюис. Поступая в ЧУМ, он видел перед собой исключительно светлые перспективы, ведь магия — его все, к тому же учиться в колдовском колледже ему нравилось, и он с нетерпением предвкушал первый день занятий, первые недели и первые месяцы университетской жизни, думал о том, что здесь непременно найдет друзей, а потом и Риту с ними познакомит, потому что в колледже с друзьями как-то не сложилось, а теперь… А теперь перед ним стоял, ухмыляясь, чертов Тарби Корриган и одним своим появлением здесь разрушал все возможные надежды на интересное и веселое студенчество. Потому что… Ну как — просто как? — Льюису может нравится учиться там же, где учится этот невыносимый зазнайка? Он же только по этой причине… не только по этой, но все же… уехал из Нью-Зибиди. Как оказалось, только для того лишь, чтобы через несколько лет снова столкнуться с Тарби, но уже в Чикаго. И не просто в Чикаго, а в ином измерении Чикаго, отделенным от обычного мира колдовской завесой. И если это не было чистой воды невезением, то Льюис не знал, что в таком случае вообще можно считать невезением. — Ты стал довольно грубым, — заметил Тарби. — Тебе не говорили? Льюис опешил и чуть было не задохнулся от возмущения. Но вокруг них уже и так стали останавливаться другие студенты, и начинать учебу в ЧУМе, с первого же дня прослыв неуравновешенным скандалистом и драчуном, Льюис не хотел. Поэтому он перевел дыхание, еще раз вздохнул и наконец сказал: — Постарайся не попадаться мне на глаза. — Это угроза? — насмешливо поинтересовался Тарби. Льюис вздохнул еще раз прежде, чем признать, что угрожать он никогда не умел, да и не думал. — Это просьба. Тарби, может, и хотел сказать еще что-нибудь, но не стал, только посмотрел на Льюиса как-то очень странно и кивнул: — Ладно, — развернулся и ушел куда-то вперед, будто в самом деле согласен был безоговорочно выполнить просьбу бывшего друга. Льюис проводил его взглядом до поворота, у него в голове не укладывалось, что Тарби мог вот просто так уйти, а с другой стороны — чего ради ему оставаться-то было? Это ведь только сам Льюис по-прежнему не умел ничего забывать. За всеми этими мыслями, сомнениями и недоумениями Льюис вдруг понял, что забыл задать и самому себе, и Тарби один крайне важный — даже, наверное, самый важный — вопрос: с каких пор Тарби умеет колдовать? Да еще и настолько хорошо, чтобы поступить в Чикагский университет, для поступления в который сам Льюис последние несколько лет учился в магичанском колледже и все равно не был уверен, что поступит? И, если так, то не значит ли это, что и Тарби где-то учился, или, вероятнее, что его кто-то учил? Льюис помотал головой, как бы говоря себе: «Да не, бред какой-то, и совсем меня это не касается». И его это, в принципе, действительно не касалось, тем более, что Тарби обещал не искать его компании в ЧУМе, однако… Все равно же касалось, потому что это была магия и потому что это был Тарби — и Льюис, при всем желании, просто не мог заставить себя оставаться в стороне. Хотя желал он этого очень и очень сильно, но явно недостаточно, чтобы оставить без внимания тот факт, что Тарби вдруг ни с того, ни с сего внезапно стал магом. Часы в коридоре пробили десять раз, и Льюис вспомнил, что сегодня, вообще-то, его первый учебный день в ЧУМе, и опаздывать на занятия, которых он так долго ждал, ему совсем не хотелось. Поправив сползшую с плеча сумку, Льюис со всех ног побежал в сторону нужного кабинета в компании парочки таких же опаздывающих студентов, как и он сам.