Пепел как осадок прошлого

Неудивительно: он был слишком погружен в свою бездну. Так бывает когда твоя программа разбилась, а ты, глядя в сторону пустоты, решаешь для себя тонуть. И не важно, что до света рукой подать. Тебе не страшно: идёшь на дно вместе с обломками. Но разве считаешь что топишь себя сам? Конечно нет, во всем виновата метель. Приглушенный стон отбился от стен всё той же небольшой комнаты, наполненной светом, который пробивался сквозь окно, заставляя жмуриться. Настало мирное затишье, после урагана, уничтожающего всё на своём пути. Ещё не высохшие дождливые капли были на стекле, скатываясь в низ оставляя за собой мокрый тонкий след, попутно сталкивая другие капли, будто игрались в догонялки при этом отражая мелкие солнечные лучи. Гробовая тишина отдавалась пустым звоном в ушах, проедая барабанную перепонку. В глазах всё мутнело отдаваясь солнечными разноцветными кругами, которые преследовали его и при закрытии тяжелых век. В голове был лишь один вопрос… «Я мёртв?..» Воспоминания смутными проблесками просвечивалась в гудящей от боли голове. Стоило ему сделать одно малейшее движение, как боль малыми нейронными импульсами прошлась по позвоночнику, пронизывая и будто бья током каждый позвонок, который осмелился прийти в движение. С губ сорвалось тихое «Блять!», заставляющее сидевшего в ступоре андроида обратить свой взор на скривившегося Рида. Память резкими яркими вспышками, выникшими из-за мгновенной боли, отдавшейся в самих мозгах, яркими картинками производилась в голове, как кадры фото аппаратной плёнки. Он вспоминал события вчерашнего, мягко говоря не столь приятно проведенного, вечера. Так как каждая частичка тела до сих пор чувствовала вибрацию, неприятно отдающей болью от мимолетного столкновения с полом. Уши также запомнили звук холодного метала оружия соскользнувшего из его рук при выстреле, и то насколько громко вылетевшая из ствола пуля попала в стену, хотя должна была пронзить его голову, забрав за собой жизнь. Но что-то пошло не так… Точно, как же он мог забыть про пластмассового выродка, который не хило толкнул его вчера вечером, выбив из рук пистолет? И чёрт подери, он всё же до сих пор жив. Интересно, что было бы, если андроид и вовсе не приходил, ну или просто ушел, тихо захлопнув за собой входную дверь? Оставив Гэвина на едине со смертью, которая так сладостно пошептовала ему на ухо… «Умри же, умри… Быстрее сойди с ума» Не трудно догадаться чтобы случилось. Громкий звук выстрела разнёсся бы по воздуху, колебля каждую находившеюся в нём частичку, заглушаясь звуком летнего, тёплого ливня, что во всю тарабанил по окнам. Рид бы подавился комком тяжелого словно ком стали, кислорода, чувствуя как пульс всё медленнее отбивает свой ритм. Кровь бы застыла в жилах, прекращая передвигаться по венам и заставлять сердце отбивать положенный ему ритм. В глазах проскользнули несколько искр, хорошо видневшихся в густой, чёрной мгле, окутавшей его сознание целиком, заставляя утопать в ней. Грудная клетка больше бы не вздымалась от глубоких нервных вдохов, а пальцы, в уже застывшем мёртвом теле, перестали предательски дрожать. Ствол лежал бы на полу рядом с телом Гэвина, который всего несколько секунд назад выскользнул из его вспотевших ладоней. Тусклый свет комнатной лампы освещал бы побледневшую кожу, но всего ту же секунду назад, когда пуля не пронзила его голову, в сознание чётко вырисовался стройный профиль столь близко и одновременно ненавистно знакомого ему андроида, глаза которого прям и заглядывали в самую глубину души. Но на этот раз взгляд не заставлял в груди все холодеть, а почему-то разносил тепло, приятно ласкающее всё внутри. Но в мыслях, проскользнул бы вопрос… «Когда я умру, ты заплачешь?» Неужели он и вправду стал столь наивен и глуп, что выдумует всякий бред? А может это отголоски бессмысленной надежды откликались внутри его затоптанной и жалкой душонки? И вдруг ему и впрямь стал интересен ответ, но было бы слишком поздно. И почему же никто не сказал ему, что навеки кончилось только наступившее лето. Но всё случилось не так… Не так как нужно было Риду. Он всего лишь хотел убить ту боль, что алым пламенем сжигала его, превращая моральную оболочку в пепел, оставляя в живых пустой сосуд, состоящий из мяса и костей. Но, чёрт подери его, Ричи, решил испортить всё на корню, из-за чего в данный момент острые лучи солнца, казалось, режут глаза. Гэвин чувствовал себя грёбаным дракулой, которого впервые за всю его жизнь, коснулся противный свет, исходящий от самой большой и ярко сияющей звезды во всём млечном пути. Спустя целую минуту, Гэвин проморгавшись, повернул голову в сторону окна, шторы на котором были раздвинуты, но затем перевёл медленно взгляд на другую половину комнаты, встречаясь со взволнованным взглядом напарника, который намертво застыл, будто боялся спугнуть хотя бы одним малейшим движением. Зрение вновь начало проедать, только на этот раз это был свет диода, который светился ядовито лимонным, периодически мигая. Мысли были будто перемешаны целой кучей мелких пазлов находились в его голове, но постепенно, с каждым новым глубоким вдохом, будоражащим лёгкие, из них складывалась картинка. Еле здравомыслящий мозг отказывался полноценно соображать, но чем дольше он вглядывался в эти глаза, тем быстрее его рассудок трезвел, заставляя окончательно понимать, что произошло. Андроид мог теперь читать во взгляде Рида некий интерес и задумчивость, пришедшие на смену недопониманию, ведь сейчас Гэвин мог видеть в голубо-серых радужка волнение, которое просто вылетало с этих глаз большими яркими искрами. Ну или он просто окончательно сошел с ума, а адекватный рассудок вежливо решил свалить от него восвояси, забрав чемодан, в который он сложил остатки его здравомыслия, попутно не забыв оставить записку с подписью об его уходе. Между ними возникло, что ни на есть, самое нелепое молчание, ибо они оба смотрели на друг друга и никто так и не осмеливался что-нибудь, да сказать. Столь громкий очередной вдох, разрушил гробовую тишину, проевшую между ними глубокую бездну. Отведя взгляд в сторону, Рид приподнялся, теперь сидя, облокотившись сзади руками и ощущая, как чужой взгляд ни на минуту не смеет отвлечься от него, наблюдая за каждым сделанным им движением. — Блять… - вновь прошипел Рид, не выдерживая столь сильного проникновения в его личное пространство. Теперь и «убежище» не могло спасти Рида, ведь его стенки давно разломлены вдребезги. А так хотелось просто спрятаться и вежливо послать всех на четыре стороны и напросто продолжать умирать от не хватки сил. Но теперь и этого у него нет, даже если теперь ему что-то не нравится. Почесав затылок, Гэвин почувствовал, как на его колени прыгнуло что-то не столь тяжелое и одновременно мягкое. Было не трудно догадаться что это Эм, которая сразу оказавшись на коленях хозяина, начала тереться об его домашнюю футболку, беспрерывно мурча. Почему-то именно перед ней Гэвину и стало стыдно, ведь он ответственен за столь хрупкое создание, смотрящее на него своими большими зелёными глазёнками. С вмешательством этого маленького чуда в столь паторную ситуацию, большая часть напряженности испарилась, но всё же оставшееся её часть до сих пор разносила напряжение по комнате. Взгляд вновь невольно скользнул по идеальным чертам лица и остановился на большом воротнике. — Ну и… - голос Рида был тихим и слегка хриплым, он пытался сделать его грубее, но конечно же его жалкая попытка закончилась полнейшим провалом. Взгляд Ричарда стал более внимательным, но его волнение с потрохами выдавал лихорадочно мигающий диод, в то время как лицо андроида оставалось более мене спокойным. — Зачем ты меня спас? Герой из тебя и вправду ублюдочный. — на миг Гэвин вновь замолчал наблюдая за реакцией андроида, и видя, как его руки сжались в кулаки. - И знаешь, что самое интересное? Мало того, что я не могу жить, так и сдохнуть мне спокойно не дают. Всё могло закончится для всех хорошо, но нет же, обязательно надо было вмешаться пластиковому болвану! На хер я кому сдался?! Никто бы да же не обратил внимание на моё исчезновение, а все бы были только рады, не видя моего недовольного ебала, маячащего перед глазами. Да никто бы даже не грустил, ибо всем начхать на меня. Я давно смерился, что никому не нужен, но опять же, вмешался ты и всё испортил. Вот что я, блять, тебе такого сделал, что ты так сильно меня ненавидишь?! — голос Рида постепенно повышался, при этом сквозя нелепой дрожью. Он говорил это с неким подобием улыбки, но Ричард будто чувствовал всю ту горечь скрывающейся за каждым его словом, всеми своими рецепторами. — Почему меня ненавидят даже пластиковые болваны вроде тебя?! Да ответь же ты! Хватит молчать! Да скажи уже что-нибудь! — от столь откровенно душевного крика, воздух будто начал содрогаться, отбиваясь неким эхом об бетонные стены. Пальцы сжали простынь, а грудная клетка все быстрее вздымалась вверх, также резко опускаясь, клочьями вырывая поступивший в лёгкие воздухе. Каждый внимательно вглядывался в чужое лицо, пытаясь больше прочесть эмоции, при этом находясь друг на против друга на очень близком расстоянии, чуть ли не сталкиваясь лбами. — Неужто я и вправду столь противен, что мне даже машины не переносят? Да, блять, я конченный мудак, признаю, нету смысла отрицать! Меня ненавидит целый мир и люди живущие в нём, как и я ненавижу их! Все считают, что человек самое цивилизованное и умное существо на этой земле, да, нихуя, это не так, если даже грёбаный пластик начал вести себя человечнее, чем сами люди! Да мы даже перестали испытывать элементарное сочувствие друг к другу, наплевав на всё, лишь бы нагрести себе в карман больше зелёных бумажек! Люди продолжают вести себя как полные бляди, зная, что всё равно рано или поздно сдохнут, не пытаясь оставить после себя и каплю чего-то хорошего! И самое прискорбное то, что я и сам такой! — Гэвин понимал, что он несёт полнейший бред, который при этом яро украшался матом, на деле являющийся правдой. Ему просто хотелось выговориться, высказать всё то, что так долго он хотел сказать всем. Достучаться до окружающего его мира. Но вместе с этим он хотел пробудить в сидящем возле него напарнике, то, что он почти и не наблюдал на его лице — эмоции. И приятным было то, что всё это некому ненужное откровение не напрасно. Рид видел, как диод переливался с ярко-желтого на ядовито-алый, казалось, он мог даже слышать биение тириумного насоса, который с большой скоростью разгонял голубую кровь по раскалённым проводам. И Гэвин не собирался отступать, доведя начатое им до конца. И не важно, скольких нервов это будет ему стоить, он всё ровно получит то, чего так жаждет. — А знаешь, что самое интересное? Что я говорю это жалкому бесполезному куску пластика, который в отличии от остальных андроидов ведет себя как тупая микроволновка, выполняющая все установки. Интересно, даже если тебе какой-то левый мудень скажет ему отсосать, ты сделаешь это? Ну конечно, тут даже думать не надо, ведь это приказ от человека, а ты всего лишь сраная машина, которая покорно должна выполнять эти приказы. Молчишь? И правильно делаешь, потому что твоё слово жалкий пустой звук, пролетающий мимо ушей. — Рид старался говорить свою речь, как можно грубее и насмешливей, но внутри ему было искренне жаль своего напарника, на глазах которого, если детектива не подводило зрение, появлялась влага. — Единственное на что ты способен, это бегать за палочкой, как шавка, не умеющая ничего более толкового. Ты посмотри на себя, как только ты устареешь, тебя выбросят на свалку, как сломавшеюся куклу, а на смену тебе придёт более новая и передовая модель, а про такого, как ты, просто забудут и никогда больше не вспомнят. Господи, я в жизни не видел кого-то более никчёмного, чем ты, даже из андроидов. — именно это был пик, самая крайняя опасная точка, и теперь он наблюдал, как по щеке Ричарда скатывается слеза. Глубоко внутри он проклинал себя, ведь напарник реально предотвратил его глупость, которая могла привести к утрате жизни, в чём он был ему благодарен. Благодарен, что тот явился в момент его великого отчаяния, утягивающего в бездну, из которой нет выхода. Но Ричард любезно протянул ему руку, оттягивая вновь на свет. И сейчас он великодушно поблагодарил его кучей оскорблений, которые довели самого девятисотого до самых, что ни на есть, настоящих слёз, на которые Гэвину было одновременно горько и радостно смотреть. Теперь он убедился, что андроиды реально живые и могут чувствовать всё тоже самое, что и люди. Риду лишь оставалось расхерачить его программу до конца, тем самым заставить испытать боль, что он и заставил его сделать. В один миг, крепкие руки обхватили плечи детектива, ложа удивительно тёплые ладони ему на спину. — Гэвин, прошу, прости меня… Я не хотел никому навредить, хоть и являюсь на деле машиной, не умеющий чувствовать. Все эти эмоции лишь жалкая ошибка программы, в этом ты как никогда прав. — Рид чувствовал, как сквозь неплотную ткань футболки проходит влага от слёз, падающих ему на плечо. В ответ, Гэвин лишь так же обхватил крепкую спину напарника, положа одну руку на его голову, чувствуя мягкость находящихся под его ладонью волос. Он медленно проводил по ним, молча утешая. В первые Гэвин мог слышать, как андроид обращается к нему на «ты», что означает то, что для него он стал нечто большим, чем просто напарник. Он стал для него другом, как и для Рида. — Я не должен сейчас этого делать… — голос Ричарда предательски дрожал, и Гэвин прекрасно ощущал сбившейся механическое дыхание. — С вашего позволения, я отправлюсь в Киберлайф, на исправление системных ошибок и уже завтра буду вновь в полном порядке. — надоевшее, очередное «вы», резко порезало слух, но андроид так и не отстранялся, да и Гэвин этого не хотел, а голос напарника выражал чистую неуверенность и явный некий страх, пытающийся скрыться за сухой безразличностью. — Не позволяю. — Но… Но вы же сами только что твердили о том, насколько я жалок? — услышав столь резкий ответ, на андроида нашло полное недоумения, ярко выражавшейся в заданном им вопросе. — Вот тебе мой первый урок - никогда не верь тому, что говорят люди. — Ричард уткнулся носом в чужую шею, ощущая приятный запах одеколона, при этом пытаясь вдыхать его как можно глубже. Он позволил себе прижаться ещё ближе к телу Рида, ощущая спокойное биение человеческого сердца. Именно сейчас он жаждал этой близости, да и Рид явно не был против. Уже спустя мельчайшие секунды, недоумение по поводу того, зачем были сказаны эти слова, так и не уходило. Гэвин был приятно удивлён, что напарник, который был всегда серьёзен и не знал такого понятия, как нежность, схватился за Рида, как за спасательный круг, и не думая отпускать его. — Зачем вы тогда это всё говорили, если сейчас утверждаете, что в сказанных ранее словах нет ни единого смысла? — на губах Рида проскользнула еле заметная улыбка, ведь наконец-то знающий всё искусственный интеллект чего-то не может понять, и так отчаянно пытается найти ответ на заданный вопрос. — Ты не прав… Ведь ответ на этот вопрос написан на твоём же лице. При чём в прямом смысле этого слова. — То есть… Вы хотите сказать, что хотели вызвать во мне эмоции? — Боже, ты такой догадливый, браво Шерлок. И да, прошу, зови меня на «ты», в конце концов ты мне жизнь как бы спас. — Как скажет… Скажешь. /И плевать, что эмоции это всего лишь ошибка программы. Если тебе так хочется, то я буду и дальше продолжать ломать её стены/ *** Сквозь стекло окон изредка пробивался свет машинных фар, но даже это не могло заставить звёзды сиять тусклее на ночном небе. Лунный свет по хозяйски пробрался в комнату, заливая её своим светом. Ричард лежал, не смея и пошевелиться, а лишь смотрел в умиротворённое лицо спящего Рида, который изредка ворочался во сне, бормоча что-то невнятное, при этом делая сморщенную, недовольную гримасу, что андроид находил забавным, от чего просто не мог сдержать улыбки, так и жаждущей оставаться дальше на его губах. Его вдруг накрыло сильное желание пройтись по растрёпанным волосам его напарника, но и тревожить сон Рида он не хотел, да и кошка, которая умастилась на голове хозяина, так же не дала бы ему это сделать. Он стал девиантом, считай всего два дня назад, и за этот период он стал ощущать всё совсем по другому, что выражалось в более повышенной чувствительности его рецепторов, и более ярком выражении эмоций, ясно различимых на более человечном, выражающим радость, лице. Кто бы мог подумать, что всего за один момент, ненависть может смениться дружбой (по крайней мере он надеялся на это, и хотел так думать), а каменность и непреклонность, на мягкость и тёплую улыбку. И это всего один миг, который пролетает, стоит только прикрыть веки. А что будет спустя день или тот же месяц? Перечень событий мог начинаться с чего-то элементарно простого, и заканчиваться концом света, увы никому не суждено видеть будущее, знать, что будет в следующий момент. Этим и привлекала его людская жизнь, ведь чем больше человечнее андроид становился, тем сильнее его голову наполняли будь то философские, или же совсем наоборот, самые что не на есть нелепые вопросы, на которые ему явно никто не ответит. «Есть ли рай для андроидов?» «Почему люди зная, что сигареты убивают, при этом печатая это большими буквами на пачках, всё ровно их продают?» «Ночью, когда время заходит за полночь, наступает завтра, так почему ощущение того, что сегодня ещё не ушло, так и не наступает?» Странные и глупые вопросы всё так же лезли в голову, даже не думая прекращать литься большим потоком. Всего секунда, и лицо Гэвина начало покрываться чёрными полосами, а за тем и вовсе исчезло, под мраком, накрывшим окружающее его пространство. Перед тем, как открыть наполнившейся тяжестью веки, андроид вздрогнул, ощущая, как холод пробирает каждую микросхему, и казалось, будто внутренние провода начали покрываться инеем. Оглядываясь вокруг, Ричард обхватил руками плечи, поёжившись от мерзкого холода. Некая паника накрыла разум, ведь никогда он ни видел, чтобы в саду Дзэн была столь сильная метель, стеной покрывающая воздух, не позволяя видеть дальше вытянутой руки. Он быстрыми шагами направился всё по тому же мосту, и на сей раз он не видел своего отражения в реке, которая покрылась толстым слоем льда. — Аманда! Что происходит?! — панический крик эхом разнёсся по пространству, несся за собой эхо. Перед ним начал появляется силуэт, и андроид прекрасно знал, кому он принадлежит. — Ты подвёл меня, RK900. — когда размазанный силуэт стал чётким, то робот каждым своим рецептором ощущал, всё то недовольство, которое сквозило не только в голосе стоящей перед ним наставницы, но и чётко отзеркаливалось в её недовольно исказившихся чертах лица. — Моё имя Ричард! — и снова прозвучал вырвавшийся из самой груди крик, несмотря на то, что Аманда стояла совсем близко и прекрасно могла его слышать и так. Андроид чувствовал, как на нём оседают белые крупицы, которые даже не таяли, а лишь застревали в ресницах и волосах. — Это уже не важно. Ты будешь деактивирован и отправлен в Киберлайф на утилизацию. — голос её звучал всё так же строго, но на губах появилась гадкая ухмылка, при виде девятисотого, смотрящего на неё широко распахнутыми глазами. — Нет! Вы не имеете права! Отныне я такой же человек имеющий законы, которые защищают меня, как полноценного жителя этой страны! — С каждым словом ты всё больше меня разочаровываешь. Неужто ты и вправду столь наивен? Думаешь, что тебе и вправду помогут защитить эти жалкие слова, дописанные в конституции? Что ж, думай так и дальше… - силуэт Аманды резко исчез, будто её здесь никогда и не было, что заставило Ричарда прийти в ещё большею панику. — Нет… Аманда! Стой! — снова раздался громкий голос Ричарда, который протянул руку, немного подавшись в перёд и как бы пытаясь остановить женщину, которая уже растворилась в воздухе. Он прекрасно понимал, что ему никто уже не сможет помочь, поэтому в отчаянии он начал делать шаги, надеясь найти выход, которого явно не существует, или же… «Если что, Камски оставил лазейку в программе. Так, на всякий случай». Он есть… Выход и вправду может быть… Только вот где? Каждый шаг давался всё труднее и труднее. Ричарду казалось, будто чем меньше у него сил, тем сильнее становилась метель. Теперь он реально знал, что такое усталость, и люди, которые твердят, что андроиды не умеют уставать, велико ошибаются. «Ричард, да чтоб тебя!» Где-то вдалеке, на глубоких задворках его сознания, он слышал, как глухим отголоском разносится его имя, только сам андроид не придавал этому значения, ибо для этого у него так же не было сил. И вот, казалось, шансов больше нет, и единственное, что ему остаётся делать, это ждать неминуемой смерти, которая ходит по его следам, уже догоняя, чуть ли не наступая на сами пятки, как показался сияющею во тьме ультрамариновый свет, исходящий от камня, со сканером отпечатка ладони. «Может это и вправду мой самый последний шанс?» Сделав ещё несколько широких шагов, Ричард упал на колени, а затем и вовсе свалился на пол, не имея больше возможности держаться на, будто больше не принадлежавших ему, ногах. Собирая остатки и так уже иссякнувших сил, девятисотый поднял ладонь в верх, отчаянно пытаясь дотянуться до сканирующей поверхности, но давшая надежду попытка, закончились полнейшим провалом. Настала очередь второй попытки, давшейся с ещё большим трудом. Кончики пальцев сумели дотронуться до изображения отпечатка руки, но за тем и вся ладонь легла на неё. Электрический импульс отдался резким не значительным ударом тока, казалось, обжигая сделанные из пластика пальцы. Вновь настала тишина, которая отражалась звуковыми волнами инфразвука. Но за тем и это он так же перестал слышать, а все ощущения сошли на «нет». Страх пробирал насквозь всё, даже ничего не значащую пустоту. Может он уже мёртв? Нет… Ведь вряд ли мертвец будет что-либо чувствовать, да и это не напоминает Рай или тот же Ад. «Ричард!» Его вновь отозвал этот голос. Андроиду он был нестерпимо знаком и одновременно с этим, он никак его не мог узнать из-за ошибок, проевших обшивку его программы насквозь. А может это и есть самая, что не на есть, настоящая смерть? Если это и вправду так, то тогда оказывается нас всех ждёт чистое ничего? Или это может быть чья то шутка? Нет, то, что он продолжает дальше тонуть в небытие никак не может казаться шуткой. Просто остается смерится и дальше утопать в бездну, от куда нет выхода. «Кто я?» Он не может вспомнить. Ничегошеньки не может… /Я свыкся с бездною внутри себя, я познал истинную природу её./ «Где я?» Всё, что оставалось в памяти, это обрывки, которые через некоторые время так же развеются. Теперь это призрак… Фантом заблудившийся в пустоте… «Этот запах… Почему он мне так знаком?» Рука невольно потянулась в верх, к ослепляющему свету, потоком льющимся из наружного мира. Андроид тянулся к нему, как ребёнок увидевший в руках родителя сладость. «Такой приятный…» Секунда и свет начал приближаться всё ближе, пока совсем не ослепил, накрывая с головой. Вновь звон в ушах… Больше он не чувствовал пустоты, а мог с перебоями слышать всё тот же голос. «Моё имя Ричард» Андроид вновь всё помнил, всё до единого, но голос исходивший с неоткуда так и был для него загадкой. Медленно открыв веки, Ричард увидел нависающий над ним размазанный силуэт, столь так же знаком как и этот голос. «Гэвин… Это ты?» /Ты не грусти если я исчезну, смело ступая на млечный путь, благословляет невинных бездна, грешных поглотит когда-нибудь/ Теперь сомнений не было, это он… Это и в прям был он… Тот, ради которого он и боролся, тот, которого он жаждет защищать, ведь это его друг. «Мы ведь друзья, верно?» Ответа он не мог знать на этот вопрос, и почему-то из-за этого не знания, чего-то столь элементарного, ему стало смешно, от чего губы андроида тронула улыбка. «Да, мы друзья…» /Ты мой единственный друг в этом бессмертии/ Ричард надеялся, что это так. Он хочет обманывать самого себя, даря пустую надежду, но она начала расцветать в нём при виде знакомых ему глаз, которые отражали неведомое никому волнение. «И всё же ничего не было напрасным...» Андроид всё так же с лёгкой, еле заметной улыбкой смотрел на него, чувствуя, как взгляд напарника проедает корпус сделанный из пластика. — Детектив? — улыбка пропала с лица, а брови немного поднялись в верх. Теперь во взгляде серых глаз читалось явное недоумение, стоило Риду вновь поднять взор в глаза напарника. - Вы плачете? — Ричард! Если ты пластиковая срань ещё раз посмеешь меня так напугать, то я… Я не знаю что с тобой сделаю! — руки Гэвина обхватили шею андроида, и притянув Ричарда ближе, Рид обнял его, сильнее прижимая к себе, сильнее, чем тем утром. Ранее светящийся красным диод, вновь обрёл небесный оттенок. Андроид непонимающим взглядом смотрел перед собой, но потом так же обхватил руками крепкую спину, позволив себе зарыться носом в чужую шею вновь. Ричард снова почувствовал, будоражащий рецепторы, приятный запах одеколона. Он вновь вдыхал его полной грудью, тая в столь непривычных, но столь родных ему объятиях, при этом чувствуя, как в сбитом ритме бьётся человеческое сердце. — Детектив, что произошло? — сказал андроид отстранившись, делая это как можно больше не охотней. Ему и в правду хотелось побыть ещё хотя бы самую малость в столь крепких объятиях, снова почувствовать этот запах, исходящий от Рида. — Произошло то, что у андроидов тоже плохая память. - напарник окинул Гэвина недоумевающим взглядом, явно не понимая о чём тот говорит. — Простите… — Это андроидовский склероз? Я вроде бы говорил, чтобы ты меня звал просто Гэвин, достал со своим «вы». Я что, настолько уже стар? — Ричард вновь поднял уголки своих губ, очередной раз удивляясь каким может быть переменчивым Рид. Одно слово «Гэвин», уже обозначало для него целый мир полон загадок, узнав которые, запутаешься не только в самом человеке, но и в себе. — Прости, Гэвин. — Вот так то лучше. А теперь, сотри со своего лица эту лыбу и ложись спать. — Андроиды не умеют спать. — Меня не ебёт. — теперь Ричард мог слышать всё того же старого доброго Гэвина, но даже видя его таким, улыбка и не спешила уходить. Эта ночь навеки будет в его памяти. Но внутреннее беспокойство так и не покидало его сознание, будучи в предвкушении явно чего-то не столь хорошего. — Но завтра ты мне всё расскажешь. — Ричард снова посмотрел на него, понимая, что завтра ему придётся объяснять всё произошедшее. Только вот проблемой было то, что он и сам не понял, что произошло.