Idle teen

Библиотека всегда является самым тихим местом в школе. Сварливые библиотекари шипят и грубо затыкают тех, кто посмел нарушить священную тишину библиотеки. Да, тишина всегда была неотъемлемой частью этого места и этот момент не исключение. Люди, что буквально пять минут назад дышали, моргали, испытывали страх, сейчас валяются на полу в багровых лужах собственной крови. Они лежали, а со всех сторон их окружала густая, почти осязаемая тишина. В библиотеке так тихо. Эрик и Дилан сидели на полу. Словно бы им некуда было спешить. Они сидели близко, почти касаясь плеч друг друга. Казалось, так можно просидеть вечность. Придвинуться ближе, почувствовать наконец чужое тепло и понять, что не одинок. Казалось, что наступил наконец тот самый спокойный день, самый безмятежный момент того страшно мерзкого отрезка, что называется жизнью. Казалось… Но Харрис, пускай и не смотрит на Дилана напрямую, краем глаза улавливает подрагивание тела друга. —О боже, Эрик, что мы наделали? — жалобный голос режет уши не хуже, чем самый острый нож. Харрис испуганно поворачивает голову к другу. Он делает это так медленно, страшась того, что когда посмотрит на друга — увидит его слезы. Все происходит как в фильмах, когда пытаются навести дешёвую интригу. В голову парня ударяет горячая кровь. Испуг и волнение дают о себе знать краснотой щек и ушей. У Эрика от напряжения даже глаз задёргался — слишком задели его эти жалобные слова Клиболда. —Постой, ты что говоришь? — на выдохе произносит Реб. Вопрос получается совсем тихий, и даже сам парень злится на себя за некую слабость. Злится, но пересилить себя не может. Он напуган. —Боже, боже, боже, боже, — заговорчески повторяет Дилан. Длинные волосы прилипли к потному лбу парня. Губы подрагивают, и в общем-то лицо парня выглядит очень напряжённым…словно бы он сдерживает слезы. —Ч-что мы натворили? — в очередной раз прошептал парень риторический вопрос в никуда. А что они натворили? Эрик крутил этот вопрос у себя в голове, а по спине уже стекали липкие ледяные капли пота. Разве это не то, чего они оба хотели? Разве не желали два лучших друга поквитаться со всей этой чертовой школой? Колумбайн был их тюрьмой, каждый человек здесь — надзиратель или же сосед по камере. А они с Диланом оказались в этом паршивом месте по ошибке, и в итоге стали изгоями. День за днём парни вынашивали план мести и вот она свершилась. Разве это не то, чего хотел Эрик? Харрис не желал, чтобы над ним или над его любимым другом Диланом потешались. Не хотел более слышать издевательства, запугивания и угрозы. Эрик хотел убить их всех. Ему не за что просить прощения. Ему не жаль. Правда? —Я не хотел этого, — простонал Дилан, вкладывая в слова всю безысходность, что таилась внутри подростка. Эрик сглатывает ком обиды и тоски. Клиболд не сдержался. Ладонями тот безнадежно пытался стереть с лица не останавливающиеся дорожки слез. Парень проглатывал громкие всхлипы снова и снова, истерика вот-вот захватит. Месть. Кажется это было то, чего они так страстно желали. Так думали оба. Было похоже на то, что друзья неплохо проводили время, расстреливая учеников. А были ли среди них те, кому Эрик и Дилан хотели отомстить?.. …Месть свершилась, но почему на лицах ни тени улыбки, а лишь горечь и отчаяние. Почему они оба прямо сейчас с очищенными душами не перейдут в мир, где нет права и лева, а люди не делятся на «популярных» и «изгоев». Что может ещё держать их здесь? —Э-эй, — протянул тревожно Эрик, и вдруг испугался того, как дрогнул его собственный голос, а к горлу вновь подкатывался тот ком, который парень старательно пытался проглотить. —Эй, Дилан. Черт! Послушай меня, — Реб аккуратно взял заплаканное лицо Клиболда в свои ледяные ладони и попытался обратить на себя внимание, иначе друг в конце концов не сможет удержаться и зайдется в неистовом реве. —Я не хотел этого, — шепчет ВоДка, смотря зареванными глазами прямо на Эрика. —Я хотел быть обычным подростком, — произносит и вновь всхлипывает. — О боже, о боже, я умру в одиночестве. Каждый день Дилана мучили гнетущие мысли о ненависти к себе и к своему существу. Парень знал, что его друг испытывает подобные этим эмоции, а может даже и хуже того. Но раньше казалось что нужно устранить причину появления этих чувств к себе и тогда, тогда точно они оба, Эрик и Дилан, освободятся и вновь смогут почувствовать то забытое со времён далёкого детства счастье. Оказалось, что это, увы, только подбросило дровишек в набирающий силу пожар одиночества в душе парня. Пожар, который скоро сожжет Клиболда и тогда… Тогда уже ничего нельзя будет предвидеть. Эрик на этот счёт почти никогда не беспокоился. Он желал смерти всем этим уродам, которые не принимали его к себе, он не хотел жалеть о содеянном. Харрис и ушел бы без тревог, без странных мыслей в голове, если бы не слова Дилана, его лучшего друга, его единственного друга, которого он любил больше, чем должен был. Дилан был тем, за кого Эрик хотел стоять горой и знал, что Дилан мог бы сделать то же самое. Парень, рисующий у себя в тетради сердечки смог быть другом такому человеку как Эрик Харрис — импульсивный, агрессивный подросток, желающий смерти всем без исключения, и себе самому. Поистине странно. И этой странностью он дорожил. Как и дорожил дружбой между ними двумя. Поэтому Эрика слишком задели слова Дилана. —Дилан чертов Клиболд, — отчеканил грубо Эрик, вытирая большими пальцами с лица друга слёзы, —послушай же меня. Ты не умрешь в одиночестве, ты слышишь? — приблизившись к лицу Дилана настолько близко, что носы парней мягко соприкоснулись, Эрик прошептал: —Слышишь меня, да? Я не позволю. Я не брошу. Я буду вместе с тобой. Хорошо? Эрик выпустил лицо друга из леденящих объятий своих ладоней, но тут же обнял парня, пытаясь убедить Дилана ещё сильнее в правдивость сказанным им слов. Эрик не сможет бросить Дилана при смерти. Потому, что Дилан не смог бросить Эрика при жизни. Харрис все ещё чувствовал, как тело лучшего друга содрогалось, и тот сжимал Клиболда в своих объятиях все сильнее. Может быть Эрик тоже хотел быть обычным подростком. Может он жалел обо всем, что они сотворили, также, как и Дилан. Может быть он хотел не в последний раз обнимать своего друга. Может быть… —Все хорошо, ведь да? Ты не один, слышишь меня, Дилан? —Мг, — подаёт голос ВоДка и Харрис чувствует, как тот потихоньку, но расслабляется в объятиях друга. Дилан тоже обнимает Эрика и бормочет: —Ты правда меня не бросишь? — говорит он это, словно бы не доверяя и к горлу Эрика вновь подступает ком обиды, но проглотить его уже гораздо проще. —Да, да, да, я буду с тобой. Мы будем вместе. Потому что… ты мне дорог, — неожиданно Харрис чуть не произнес мерзкое «люблю». Дурацкое слово, которое уже давно перестало иметь грандиозный смысл. Эрик любил Дилана и дорожил им тоже, и, возможно, немного ненавидел себя за то, что Дилан находится сейчас в одной тонущей лодке вместе с ним. Ведь Эрик был главным подначивателем. Но он бы сам застрелил Дилана, если бы тот передумал. Он любил Дилана. Пистолеты уже давно были готовы, для своего последнего выстрела и одинокие, забытые лежали на полу, рядом с парнями. Но так долго оружию не пришлось лежать — пришло время наконец уходить. Вместе. Один пистолет во рту у Эрика, второй у виска спокойного Дилана, сплетённые пальцы и мертвая тишина в библиотеке. Три. Два. … Один.

До встречи на той стороне, где мы всегда будем вместе.