Кадетство на минималках

Миша правда не верит, что это все происходит. Это может быть сном? Может, это галлюцинация, а он лежит, наглотавшись таблеток? Может, его, наконец-то, избили до смерти за «пидорскую» челку, а Дима это сильно добрый, красивый и милый глюк? Или, он, всё-таки, дома, а под боком сопит кот? А нет, это не кот, это тихо идёт рядом тот же Дима. Сердце уходит в пятки, когда Миша слышит стук дверей. Страшно, Миш? Ты думал головушкой когда шел с Димой? Ну, подумаешь, побьют, унизят. Убьют. Они могут. Ты знаешь. Властям все равно. На тебя, тем более. Кто за тебя заступится? Но Дима резко прижимает к себе уже паникующего Мишу и затаскивает в кусты, прижимая к своей груди и шикнув, намекая сидеть тихо и молчать. Не даст он Мишу убить. Даже тронуть. На себя вину возьмёт. Миша, ты же сам не веришь, что тебе действительно попался такой человек, да? Оказалось, это один из «старичков» вышел из казармы, беспокойно огляделся и пошёл к той самой дырке в заборе. Кто-то решил выпить. Дима отпускает Мишу только минут через семь-восемь, выходя первым и дав сигнал Михаилу идти за ним. Теплота резко ушла и можно было на своей коже ощутить мороз, идущий от берегов Невы и леса, раскинувшегося неподалеку. Дима хороший. Если это глюк — то он точно не должен кончаться и исчезать. Миша неловко идёт за ним, то и дело на что-то натыкаясь и спотыкаясь, но Дима, что удивительно, реагирует на это совершенно спокойно. Будто так и должно быть. И Мише это придает уверенности. Подойдя к досчатому забору, Дима отодвигает пару досок и пропускает Мишу вперёд, а сам выбирается следом. — Сейчас нам в лес, там пройдём пару километров и выйдем к небольшому селу, как раз к первому автобусу, а на нём уже и в Питер... – тихо шепчет Дима, беря Мишу за руку и сжимая, чтобы тот не потерялся и не отстал от него. Эта парочка двинулась к лесу, идя в полной тишине. Каждый думал о чём-то своём. Ночью в лесу холодно и сыро. Пугающе шелестит листва на деревьях и кричат ночные птицы, вылетающие на охоту, предупреждая товарищей и врагов о своём появление. Дима зажёг небольшой ручной фонарик и спокойно пошёл по относительно протоптанной тропинке. — А как тебя вообще угораздило попасть сюда? — неожиданно нарушил тишину голос Димы, и Миша вздрогнул смотря на фигуру рядом. — Отец хотел настоящего сына, а не такого мямлю и хиляка, как я. Поэтому и определил меня сюда, — тихо отозвался Миша. — Ну, будь ты мямлей и хиляком — не согласился бы на эту авантюру и не смог бы столько терпеть весь этот ужас. Ты настоящий пацан, — Дима говорил твердо и чётко. Он уверен в этом. Миша даже сам ненадолго поверил. Но когда уже в который раз зацепился за что-то и чуть не упал, снова в объятья Димы, который шел рядом, то вся уверенность улетела куда подальше. Но Дима спокоен. Просто тихо поднимает его на ноги и, сжимая маленькую ладошку, ведёт за собой. Через минут сорок они доходят до полуразвалившейся остановки. Вокруг ни души, темнота, отдаленно слышно собак, в ближайших домах видно как в окнах горит свет и слышно, как открывается входные двери и выходят жители, успокаивая собак, которые мешают спать. А на улице холодно, сильный ветер, ветки деревьев угрожающе шатаются, норовя упасть на небольшие дома и Диму с Мишей. Ветер пробирается под теплую черную куртку и такую же теплую кофту Миши — и его трясет. Сейчас хочется только лечь в кровать, взять горячее какао и читать какой-то детектив. И Миша бы с радостью чаек сделал, но до Питера ехать ещё часов пять или шесть, если не больше.